— Ну а философская концепция чем может помочь? Против существ, живущих одновременно в разных измерениях?
— О, господин тайный министр! — Ди улыбнулся. — Концепция включает в себя не чертёж… ну, к примеру, автоматического ружья. Концепция — это общее понимание того, как ружьё устроено, каким оно может быть, что за ключевые элементы включает. Пределы усовершенствования, слабые места, тактика использования. Концепция прорастает не мгновенно и требует развития. Но она позволяет создать что-то неизмеримо более сложное и важное… чем просто ружьё. Помните, я дал вам чертёж-схему транспортного экрана Инсеков. Сумели повторить?
— Нет, — признал Амонд. — Каждая деталь требует отдельной многолетней разработки. Включая разработку технологий для создания технологий. Чем дольше мы разбираемся, тем больше проблем! Мы в них завязли.
— Так и есть, — сказал Ди. — А настоящий глубокий смысл… сущность, как вы говорите, объяснил бы весь процесс построения экрана. Это всё равно потребовало бы времени, но вы бы знали как идти и куда идти.
— Надо знать смысл непространства, — тихо сказала стража Вик. — Экраны через непространство переносят.
Ди похлопал его по плечу. Как-то очень покровительственно, будто глуповатого ребёнка, сказавшего что-то умное.
— Молодец, Вик. Ты стараешься.
Стража заулыбалась, что выглядело, конечно, жутковато.
— Ну так как, мастер Джагерд? — спросил Ди. — Вы готовы показать нам чудо?
Я кивнул и пошёл к лабораторным столам.
Конечно, в какой-то мере я понимал, что надо делать. Статья Джагерда и заметки его лабораторного журнала сохранились в моей памяти. Вот только бы соотнести их с этими колбами, реактивами и устройствами!
Но мне повезло.
— Позвольте начать процесс? — спросила Нарсби. — Под вашим контролем, разумеется.
— Конечно, — я протянул ей кристалл. — Только подробно описывайте свои действия.
Нарсби с благодарностью посмотрела на меня.
— Первичный этап проводится в баритовой воде с пэ-аш от девяти до десяти… мы привели пэ-аш к девяти с половиной, как в вашем эксперименте…
Она помедлила перед стеклянной ёмкостью, заполненной прозрачной жидкостью. Глянула на Ди:
— Я растворяю?
Ди кивнул.
Нарсби быстро натянула резиновые перчатки. Положила кристалл в лоток, быстро промыла под струёй воды. Взяла пинцетом и опустила в стеклянную ёмкость.
Драгоценный кристалл начал таять, исчезать.
— А ведь это мог быть дирижабль, — с грустью сказал почётный академик Вевид. — За такой кристалл торговцы многое бы дали…
— Дирижабли мы строить умеем, — отрезал Амонд.
Кристалл исчез.
— Двадцать секунд сепарируем органические цепочки в центрифуге при пяти тысячах оборотов… — Нарсби глянула на меня, я кивнул. Она перелила жидкость в другую ёмкость, закрыла её и загрузила в массивный ящик. Нажала рычаг, загорелась лампочка, устройство басовито загудело.
— Гидроксид бария токсичен, вы не пробовали другие щелочные растворы? — спросил меня Вевид.
— Другие не подходят, — сообщил я. Знания Джагерда были во мне, все его неудачные эксперименты, мучительные поиски кристаллов или денег для их покупки, расчёты, догадки, споры… — Органические цепочки стабилизируются именно барием.
Нарсби вынула ёмкость, извлекла из неё что-то вроде мягкой губки.
— Добиться полного осаждения таким варварским образом невозможно, — буркнул Вевид.
— Каждая часть кристалла содержит всю информацию, — сказал Ди. В отличие от стражи (ну, за исключением любопытной Вик), он с интересом наблюдал за происходящим.
— Промываем губку и добавляем изомеразу… — продолжала Нарсби. — Кстати, позвольте восхититься выбором глютатиона в качестве промотора…
Кажется, они знали процесс в совершенстве. В статье Джагерд всё описал очень подробно.
— Здесь хватит раствора на несколько применений, — сказал Ди, когда минут через пятнадцать всё было закончено. В руках Нарсби держала пробирку с бесцветной жидкостью… которая, по идее, должна была передать нам заключённые в кристалле эмоции и смысл.
Но они ведь уже это делали и результат оказался не столь впечатляющ!
Я помнил, что произошло со Слугами, изначально способными усваивать эмоциональное содержание кристаллов. Мой кристалл их убил, заставил покончить с собой, на время вернув человеческие эмоции. Среди нас, надеюсь, не было таких омерзительных монстров, и чужие чувства не вынудят нас прямо здесь наложить на себя руки.
Нарсби разлила жидкость в три пробирки. Спросила:
— Кто… первый?
— Хотите что-то добавить? — спросил Ди. — Мы всё сделали правильно?
— Да, — пробормотал я.
— Тогда профессор Нарсби попробует, — решил локальный тактик. Взял вторую пробирку. — И вы берите, мастер!
Я взял. Пробирка была тёплая, жидкость казалась обычной водой. Теперь все взгляды обратились к нам. Вряд ли солдаты понимали все тонкости происходящего, но грандиозность события явно осознавали.
Нарсби залпом выпила жидкость.
Несколько мгновений она стояла, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом поморщилась. Улыбнулась. Скривилась. Согнулась — её начало тошнить прямо на пол, покрытый мягким ковром. При этом её лицо вдруг стало одновременно и полным отвращения, и похотливым, и, как ни странно, возвышенным, исполненным какого-то тайного знания.
— Мерзость… — выдохнула Нарсби.
Амонд, с сочувствием на неё глядя, подал женщине стакан с водой.
— Держите.
— Не вкус… вкус как у воды… — Нарсби помотала головой, но воду всё-таки выпила. — Это чувство… Я даже не хочу думать, что делал тот, кто создал этот кристалл! Совокуплялся с животными или с трупом? Растлевал детей?
— Как ни странно, он мог всего лишь беззаветно и платонически любить кого-то, — заметил Ди. — Но любить, считая свою любовь греховной и запретной. К примеру, это могла быть жена его друга.
— Больной ублюдок… — пробормотала Нарсби. Кажется, ей стало легче. — Спасибо, Ди. Я буду придерживаться вашей версии, не так противно! Но лучше бы он соблазнил жену своего друга, да пусть и самого друга в придачу!
— А сущность? — спросил Амонд жадно. — Вы ощутили какое-то знание? Поняли что-то, ранее неизвестное?
— Надо было заранее готовить тазик для рвоты, — сказала Нарсби раздражённо. — Пойдёт это под великую сущность, открывшуюся мне? Ох, ну что ж за дрянь бывает у людей в головах! А если это на пустом месте, так ещё большая дрянь!
— Ну вот, — Ди посмотрел на меня. — Как и с одноцветными кристаллами. Так в чём проблема, Джагерд? Что мы сделали не так?
Не нравился я ему, похоже. Словно он чуял во мне подмену.
— Мы не будем рисковать прозрачным кристаллом без полной уверенности, — твёрдо сказал Амонд. — Так в чём дело, мастер?
Я вспомнил Джагерда.
Заключённую с ним сделку.
Наш разговор.
«Настоящий риск всегда сводится к крови…»
— В крови, — сказал я. — Дело в крови.
Они смотрели и не понимали.
Изменённые практически не нуждаются в медицине, обычно их тела лечат сами себя.
У тэни медицина, конечно, была. Но, видимо, инъекции не являлись частой процедурой.
— Раствор надо ввести в кровь, — сказал я.
— Ну разумеется! — воскликнул локальный тактик. — При всасывании через слизистую информационные цепочки повреждаются.
Он покачал головой, укоризненно глядя на учёных.
— Я не биолог. Но как вы об этом не подумали? Принесите шприц.
Возникла суета, несколько тэни вышли. Странно, что они заранее не обеспокоились врачом и медикаментами при эксперименте.
Всё-таки чужую культуру трудно понять. Может быть, для них заранее готовиться к возможным медицинским проблемам — значит повышать вероятность неудачи?
Нам принесли несколько шприцев.
Не таких, как на Земле — пластиковых, одноразовых. Эти были будто из исторических фильмов: увесистые, из стекла и металла, одним своим видом внушающие уважение. Пришёл и мужчина-тэни, явно имеющий медицинскую подготовку.
Затея ему не нравилась, как не понравилась бы она ни одному врачу на свете — вводить здоровому соплеменнику неизвестный и не стерильный препарат. Ди, впрочем, от его услуг сразу отказался.
— Вы не знаете, где у нас какие вены, — сказал он, набирая шприц. — Лучше помогите мастеру Джагерду. Вы же не против, мастер?
— Не против, — сказал я. Посмотрел на Нарсби, всё ещё стоящую с кислым лицом и борющуюся с тошнотными позывами. Да что ж она такое мерзкое ощутила, неужели и впрямь какое-то сексуальное насилие? — Хотя мне заранее не нравится эмоциональная составляющая.
Врач закатал мне рукав, протёр кожу едко пахнущей жидкостью. Это явно был не спирт.
— Теперь водой, — сказал я. — Вдруг антисептик вступит в реакцию с раствором?