— Не уверен, — сухо отозвался Каас.
— Ладно, ладно! — успокаивающе подняла ладони студентка Эстель. — Посмотрю Кроуниц в другой раз.
*
Мы двигались быстро. Протоптанная нами же тропинка звучно хрустела под ногами рыхлым снегом. Ноги горели, легкие с шумом втягивали холодный воздух и выдыхали горячий. Я чувствовала себя капраном, фыркающим под увесистым седоком. Колкие вихри, подхваченные порывами ветра, летели мне в лицо, приятно охлаждая.
Горы как ничто другое тренируют выносливость и силу. Особенно с учётом того, что последние месяцы я регулярно взбиралась по склонам вверх, а потом спускалась вниз. Знакомая дорога извивалась, скалистые камни по обе стороны вспарывали белый зимний покров.
Поначалу это было невыносимо тяжело — подниматься по откосам без капранов. Через несколько метров пути даже дышать разряженным горным воздухом становилось трудно. Но со временем мышцы сделались крепкими, почти каменными, и с каждой новой вылазкой подъём давался всё легче.
Джермонд шёл впереди, задавая темп. Иногда я отставала, и ему приходилось меня ждать. К счастью, в последнее время это случалось редко. Пот катился градом, и под моей плотной курткой на спине сейчас было маленькое озеро. Я смотрела вперёд, на широкую спину своего ментора, и старалась держать дыхание.
Дыхание — это самое важное.
Стоило отвлечься на пейзаж или задуматься о чем-то, оно моментально сбивалось и я начинала задыхаться. Приходилось останавливаться, прежде чем снова пуститься в путь.
Мне нравилось бывать здесь, на природе, вдали от студенческой суеты, научных терминов и заумных лекций. Это напоминало мне о тех временах, когда маленькая беззаботная Юна свободно бегала по пологим холмам Фарелби, не подчиняясь никаким правилам, не считая часов. В эти моменты мысли полностью очищались, уходили мелкие сомнения и переживания, которые порой накатывали в течение дня. И когда мы наконец достигали широкого плато, я ощущала прилив сил, как после кровавого ритуала.
Чувство преодоления давало мне какую-то особую твёрдость духа и уверенность в том, что у меня всё получится.
Знакомый грот в очередной раз затемнел пустым пятном на фоне припорошенной скалы, и я блаженно упала на спину, подняв в воздух снежное облако. Внутри разливалось любимое ощущение значительного достижения, наполняя каждую мою клеточку умиротворением.
Я лежала под низким небом Кроуница, и надо мной не было ничего, кроме этого неба. Низкого, но всё ещё неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нему серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно», — успела подумать я, прежде чем в меня прилетела длинная эластичная лента.
— Вставай, — мой ментор стоял надо мной, подавая руку. — Нельзя лежать сразу после подъёма.
Он тоже тяжело дышал, на ресницах и волосах его лежали снежинки. Я схватилась за мужское запястье, и он рывком поднял меня на ноги. На плато поднимался несильный ветер, закручивая маленькие белые смерчи. С тех самых пор, как я призналась ментору в своей цели у края пропасти, у меня не было от него секретов. Говорили мы немного, занятые, в основном, тренировками, но я успевала рассказать ему обо всём, что со мной происходило днём и что я считала важным.
— Джермонд, — я завела руку за голову, разминая плечевой сустав, — сегодня я заступилась за Сирену и, возможно, повредила одну из целительниц.
Воздух пах свежим снегом и немного сыростью, которой веяло из грота. Тело приятно горело и казалось гибким, дыхание постепенно выравнивалось. Отточенные движения Джермонда, помогающего мне с упражнениями, придавали уверенности.
— Насколько сильно? — он ощутимо надавил на мой локоть.
— Скорее, психологически, — прикинула я, меняя руку. — Но она может пожаловаться магистру Калькут.
— Не думаю, что возникнут проблемы. Но лучше не бей женщин, — посоветовал ментор. — Хотя бы тех, что не могут дать сдачи.
— Это вышло случайно, — я подняла эластичную ленту и натянула, имитируя растяжку тетивы. — Если честно, они сами нас спровоцировали.
— Что не поделили? — Джермонд положил руки мне на спину, обозначая необходимые для работы мышцы.
— Лонима, — скривилась я, осознавая всю глупость ситуации.
Лента уже довольно легко растягивалась в моих руках, тренируя натяжение перед выстрелом. Теперь я точно знала, что при стрельбе лучник задействует немного другие мышцы, чем при фехтовании. Тут важны были не сильные руки, а сильная спина. Я чувствовала каждую мышцу под пальцами Джермонда и подчинялась его молчаливым приказам. Благодаря таким тренировкам я уверенно обращалась с боевым луком на занятиях в бестиатриуме, обходясь без посторонней помощи. Если отбросить скромность, то стреляла я лучше, чем раньше из своего охотничьего. И совершенно точно лучше многих старшекурсников с факультета Ревда.
— Драться за мужчину, должно быть, унизительно, — предположил ментор чёрного паука, помогая мне сменить руку.
Хотя целилась я всегда с правой руки, он заставлял меня растягивать ленту в обе стороны. Сумерки сгущались, и в лежащем у подножия Кроунице замелькали первые огни. Эти моменты я тоже обожала, потому что волшебством наполнялась не только атмосфера над городом, но и наши занятия.
— Должно быть, — тоже предположила я, поскольку фактически дралась за Сирену. — А за женщину?
— Я никогда не дрался за женщину, — сообщил Джермонд и удобно устроился на краю плато, приглашая меня присоединиться.
Где-то внизу Кроуниц зажигался сотнями фонарей, оживал разноцветными праздничными иллюзиями, что сливались в сказочное буйство красок и переливов.
— Боялся унижения? — я села рядом и принялась разгребать снег, чтобы добраться до земли.
— Не было необходимости, — он улыбнулся краешком губ. — Заклинание напомнить?
— Я помню, — обиделась я и сосредоточилась.
Магия — это привилегия разума, как сказал бы Куиджи.
Это ожившая фантазия, твоё острое желание, которое сбывается по велению сознания и милости богов.
Прежде, чем сотворить заклинание в мире, нужно сотворить его в своих мыслях. Захотеть этого так сильно, как только можешь. Представить в мельчайших подробностях то, что ты желаешь увидеть.
На деле это было не так просто, и многие второкурсники испытывали ощутимые трудности с началом занятий. Но у меня с этим почти не возникло проблем, я быстро поняла суть. Может, потому что у меня всегда были довольно конкретные отношения со своими фантазиями и желаниями.
Практическая магия была так многогранна и неоднозначна, что мне казалось надругательством заключать её в рамки терминов, заученных заклятий и ограничений. Магистр Риин заставлял зубрить сложные мантры на языке Древних Волхвов, но оказалось, что творить можно и вовсе без слов и воззваний, всем сердцем обращаясь к богу-покровителю.
Джермонд показывал мне, как мощные земляные гейзеры вырываются из-под снега, как вспарывается почва направленными трещинами, как она стискивает камни и скалы, покорная воле мага, не издающего при этом ни звука. Но даже он признавал, что произнесённые вслух воззвания всё же позволяют лучше концентрироваться, усиливая мощь заклинания.
— Sol dabo nens-se, — шепнула я лысому клочку земли и поднесла пальцы: — Eman michi’tum del Rewd.
Тонкий стебель потянулся прямо из мёрзлой почвы за моими светящимися зелёным пальцами и распустился крохотным фиолетовым подснежником, которые обычно сами вырастают в горах с первыми лучами тепла. Да, я была не слишком оригинальна в своей практике. Хлипкая ниточка весны почти моментально покрылась инеем, затвердевая.
Чтобы развить появившуюся склонность, мне нужно было постоянно практиковать заклинания Ревда. Пока мне были доступны только мирные, которые обычно используют свиры в бытовой практике. Поэтому всё, чем я занималась, это выращивала из зимней почвы травы и мелкие цветы.
Джермонд говорил, что так набирается моя магическая память, которая своим расширением увеличит мой порядок. Сейчас он приближался ко второму. С учётом моей напрочь отсутствующей склонности к началу обучения, это было настоящим прорывом. Я делала феноменальные успехи, по праву заслуживая похвалы магистров и зависть студентов.
— Что ты будешь делать после того, как убьёшь Кирмоса лин де Блайта? — спросил Джермонд, пытаясь слепить сухой снег в комок.
Я задумалась. Снежная дымка укрыла горные пики, скрыла их своей мрачной пеленой. Линия горизонта над холодным беспокойным морем Галиофских утёсов тоже спряталась под темнеющими клочками туч. Закатное солнце не пробивалось сквозь плотную завесу, не окрашивало небо в тёплые оттенки, а лишь едва выделялось бледно-палевым размытым пятом в тусклом окружении облаков и тумана.
— Буду выращивать подснежники, — пожала плечами я, улыбаясь. — Работать свиром. Или служить в армии Королевства. Или преподавать на факультете Ревда. Просто… жить. Бегать с тобой по горам, путешествовать — очень хочу увидеть Квертинд. Ездить в гости к друзьям. Сирена, кстати, уже приглашала.
— Звучит неплохо, — он скинул снежок с обрыва, но тот распался, едва взметнувшись в воздух, и смешался с метелью. — Возьмёшь меня с собой?
— Я же твоя мейлори. Кровь и плоть, страх и боль, и… как там ещё? — встряхнула я головой, пытаясь припомнить клятву. — Да и Сирена не удивится, если я приеду с ментором. Разве что посочувствует.
За последнее время мы с Джером здорово сблизились. Сейчас я уже не представляла себя без него. Он не делал ничего особенного, не пытался заменить родителей или контролировать мои связи, как Дамна.
Он просто был.
И я знала, что не останусь одна, что бы ни случилось. Даже если между нами будут расстояния, мы всё равно будем вместе.
Родной рельеф паучьих лап привычно лёг между пальцами, и я подумала, что, пожалуй, это лучшее, что случалось со мной в жизни.
Джермонд всё время стряхивал снег с волос, но тот настойчиво осыпал его снова. Я повторяла за ним, передразнивая. Мы оба улыбались, ведя бессмысленную борьбу со стихией. Это напомнило нам о том, как мы пытались разорвать связь, которая в итоге сделала нас ближе.
Сомнидракотуль смеялся и шутил, окрашивая моего ментора то в чёрный пепел своего жерла, то в белый снег своего живописного плато. Мы сидели на краю земли, и, казалось, ветер сейчас подхватит первые мелкие звёзды и закружит их в сверкающих вихрях. Я принялась расчищать снег, чтобы снова заняться магией, но Джер меня остановил.
— В метель трудно спускаться, — пояснил он. — Потратишь много магических сил — придётся снова тебя тащить.
— Заночуем прямо здесь, — я кивнула на грот, который даже зимой не замерзал изнутри.
— Тогда мне придётся утром слушать твои часы, — дальновидно рассудил Джермонд. — Это жестоко.
— Некоторые уроки могут быть жестокими! — передразнила я его давние слова, рассчитывая рассмешить.
Но он уже не веселился. Джермонд встал и побрёл в сторону дороги, кивком призывая меня присоединиться. Я обречённо вздохнула. Он редко пребывал в таком хорошем настроении, и мне было жаль, что этот момент закончился.
Время, что спало в короткий миг нашего счастья, уже проснулось и неумолимо тянуло к переменам.
Что я буду делать после того, как убью Кирмоса лин де Блайта?
Жить. Конечно, жить.
При одном условии: если он не убьёт меня.
Я рывком закопала фиолетовый подснежник, вскочила и побежала за своим ментором.
Глава 16. Весь горизонт в огне
— Артефакты, — магистр Риин высоко поднял клейкий листочек пергамента над головой. — Удивительные по своей силе вещи. Удивительные и опасные для тех, кто не умеет с ними обращаться. Напомните мне, что это такое?
— Пломп! — стройный хор первокурсников не исключил, пожалуй, ни одного голоса.
Я тоже охотно присоединилась. Хоть зачастую занятия по «Основам магии и её принципов» бывали жутко заумными, Флейн Риин всегда умудрялся устроить маленькое шоу, которое никто не хотел пропустить. Мне нравилось наблюдать за увлечённым магистром, который старался сделать скучные термины и заклинания хоть немного интересными. А главное — понятными.
— Верно, — довольно улыбнулся магистр. — Временный артефакт, который можно наделить магией иллюзии. Сегодня я хочу с помощью пломпа изменить внешность одного из вас. Есть желающие?
Все взволнованно зашептались.
— Розовые волосы! — Сирена первой потянула руку, вызываясь в добровольцы.
За ней сразу же последовали почти все студенты, желающие почувствовать на себе магию смены внешности. Я тоже поддалась общему безумию и высоко подняла руку, стараясь казаться выше соседей. Неожиданно нас всех тряхнуло и подкинуло на каменных лавках. На несколько секунд все замерли в ожидании следующего толчка. Даже магистр Риин прервался и насторожился. Я покрепче схватилась за стол, по-новому оценивая просторную аудиторию. Окна тут были, но до земли далеко, поэтому в случае землетрясения всем придётся выходить через дверь. Я пыталась придумать план быстрого вывода первокурсников, но вокруг всё ещё было тихо. Земля уснула, не делая больше попыток разрушить стены академии и похоронить всех её обитателей.
Все взгляды устремились на меня. Я выдохнула и специально вытянула шею, чтобы чёрного паука было лучше видно.
— Студентка Горст! — магистр тоже посмотрел на меня. — Спускайтесь.
Я подпрыгнула от радости и побежала вниз между рядами. Да, быть мейлори магистра факультета Ревда в Кроунице — прямой путь в любимчики академии.
— Маг выше третьего порядка может зачаровать определённым заклинанием своей склонности какой-то предмет, — продолжил занятие Флейн Риин, по-прежнему высоко держа пломп. — Чаще этим пользуются свиры и боевые маги. Например, все стязатели пользуются террескатом — знаменитым щитом земли. Он защищает от магических атак, с которыми им приходится сталкиваться. Но при этом у многих нет даже первого порядка склонности Ревда. Для активации им достаточно иметь только артефакт.
— Ладно, ладно! — успокаивающе подняла ладони студентка Эстель. — Посмотрю Кроуниц в другой раз.
*
Мы двигались быстро. Протоптанная нами же тропинка звучно хрустела под ногами рыхлым снегом. Ноги горели, легкие с шумом втягивали холодный воздух и выдыхали горячий. Я чувствовала себя капраном, фыркающим под увесистым седоком. Колкие вихри, подхваченные порывами ветра, летели мне в лицо, приятно охлаждая.
Горы как ничто другое тренируют выносливость и силу. Особенно с учётом того, что последние месяцы я регулярно взбиралась по склонам вверх, а потом спускалась вниз. Знакомая дорога извивалась, скалистые камни по обе стороны вспарывали белый зимний покров.
Поначалу это было невыносимо тяжело — подниматься по откосам без капранов. Через несколько метров пути даже дышать разряженным горным воздухом становилось трудно. Но со временем мышцы сделались крепкими, почти каменными, и с каждой новой вылазкой подъём давался всё легче.
Джермонд шёл впереди, задавая темп. Иногда я отставала, и ему приходилось меня ждать. К счастью, в последнее время это случалось редко. Пот катился градом, и под моей плотной курткой на спине сейчас было маленькое озеро. Я смотрела вперёд, на широкую спину своего ментора, и старалась держать дыхание.
Дыхание — это самое важное.
Стоило отвлечься на пейзаж или задуматься о чем-то, оно моментально сбивалось и я начинала задыхаться. Приходилось останавливаться, прежде чем снова пуститься в путь.
Мне нравилось бывать здесь, на природе, вдали от студенческой суеты, научных терминов и заумных лекций. Это напоминало мне о тех временах, когда маленькая беззаботная Юна свободно бегала по пологим холмам Фарелби, не подчиняясь никаким правилам, не считая часов. В эти моменты мысли полностью очищались, уходили мелкие сомнения и переживания, которые порой накатывали в течение дня. И когда мы наконец достигали широкого плато, я ощущала прилив сил, как после кровавого ритуала.
Чувство преодоления давало мне какую-то особую твёрдость духа и уверенность в том, что у меня всё получится.
Знакомый грот в очередной раз затемнел пустым пятном на фоне припорошенной скалы, и я блаженно упала на спину, подняв в воздух снежное облако. Внутри разливалось любимое ощущение значительного достижения, наполняя каждую мою клеточку умиротворением.
Я лежала под низким небом Кроуница, и надо мной не было ничего, кроме этого неба. Низкого, но всё ещё неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нему серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно», — успела подумать я, прежде чем в меня прилетела длинная эластичная лента.
— Вставай, — мой ментор стоял надо мной, подавая руку. — Нельзя лежать сразу после подъёма.
Он тоже тяжело дышал, на ресницах и волосах его лежали снежинки. Я схватилась за мужское запястье, и он рывком поднял меня на ноги. На плато поднимался несильный ветер, закручивая маленькие белые смерчи. С тех самых пор, как я призналась ментору в своей цели у края пропасти, у меня не было от него секретов. Говорили мы немного, занятые, в основном, тренировками, но я успевала рассказать ему обо всём, что со мной происходило днём и что я считала важным.
— Джермонд, — я завела руку за голову, разминая плечевой сустав, — сегодня я заступилась за Сирену и, возможно, повредила одну из целительниц.
Воздух пах свежим снегом и немного сыростью, которой веяло из грота. Тело приятно горело и казалось гибким, дыхание постепенно выравнивалось. Отточенные движения Джермонда, помогающего мне с упражнениями, придавали уверенности.
— Насколько сильно? — он ощутимо надавил на мой локоть.
— Скорее, психологически, — прикинула я, меняя руку. — Но она может пожаловаться магистру Калькут.
— Не думаю, что возникнут проблемы. Но лучше не бей женщин, — посоветовал ментор. — Хотя бы тех, что не могут дать сдачи.
— Это вышло случайно, — я подняла эластичную ленту и натянула, имитируя растяжку тетивы. — Если честно, они сами нас спровоцировали.
— Что не поделили? — Джермонд положил руки мне на спину, обозначая необходимые для работы мышцы.
— Лонима, — скривилась я, осознавая всю глупость ситуации.
Лента уже довольно легко растягивалась в моих руках, тренируя натяжение перед выстрелом. Теперь я точно знала, что при стрельбе лучник задействует немного другие мышцы, чем при фехтовании. Тут важны были не сильные руки, а сильная спина. Я чувствовала каждую мышцу под пальцами Джермонда и подчинялась его молчаливым приказам. Благодаря таким тренировкам я уверенно обращалась с боевым луком на занятиях в бестиатриуме, обходясь без посторонней помощи. Если отбросить скромность, то стреляла я лучше, чем раньше из своего охотничьего. И совершенно точно лучше многих старшекурсников с факультета Ревда.
— Драться за мужчину, должно быть, унизительно, — предположил ментор чёрного паука, помогая мне сменить руку.
Хотя целилась я всегда с правой руки, он заставлял меня растягивать ленту в обе стороны. Сумерки сгущались, и в лежащем у подножия Кроунице замелькали первые огни. Эти моменты я тоже обожала, потому что волшебством наполнялась не только атмосфера над городом, но и наши занятия.
— Должно быть, — тоже предположила я, поскольку фактически дралась за Сирену. — А за женщину?
— Я никогда не дрался за женщину, — сообщил Джермонд и удобно устроился на краю плато, приглашая меня присоединиться.
Где-то внизу Кроуниц зажигался сотнями фонарей, оживал разноцветными праздничными иллюзиями, что сливались в сказочное буйство красок и переливов.
— Боялся унижения? — я села рядом и принялась разгребать снег, чтобы добраться до земли.
— Не было необходимости, — он улыбнулся краешком губ. — Заклинание напомнить?
— Я помню, — обиделась я и сосредоточилась.
Магия — это привилегия разума, как сказал бы Куиджи.
Это ожившая фантазия, твоё острое желание, которое сбывается по велению сознания и милости богов.
Прежде, чем сотворить заклинание в мире, нужно сотворить его в своих мыслях. Захотеть этого так сильно, как только можешь. Представить в мельчайших подробностях то, что ты желаешь увидеть.
На деле это было не так просто, и многие второкурсники испытывали ощутимые трудности с началом занятий. Но у меня с этим почти не возникло проблем, я быстро поняла суть. Может, потому что у меня всегда были довольно конкретные отношения со своими фантазиями и желаниями.
Практическая магия была так многогранна и неоднозначна, что мне казалось надругательством заключать её в рамки терминов, заученных заклятий и ограничений. Магистр Риин заставлял зубрить сложные мантры на языке Древних Волхвов, но оказалось, что творить можно и вовсе без слов и воззваний, всем сердцем обращаясь к богу-покровителю.
Джермонд показывал мне, как мощные земляные гейзеры вырываются из-под снега, как вспарывается почва направленными трещинами, как она стискивает камни и скалы, покорная воле мага, не издающего при этом ни звука. Но даже он признавал, что произнесённые вслух воззвания всё же позволяют лучше концентрироваться, усиливая мощь заклинания.
— Sol dabo nens-se, — шепнула я лысому клочку земли и поднесла пальцы: — Eman michi’tum del Rewd.
Тонкий стебель потянулся прямо из мёрзлой почвы за моими светящимися зелёным пальцами и распустился крохотным фиолетовым подснежником, которые обычно сами вырастают в горах с первыми лучами тепла. Да, я была не слишком оригинальна в своей практике. Хлипкая ниточка весны почти моментально покрылась инеем, затвердевая.
Чтобы развить появившуюся склонность, мне нужно было постоянно практиковать заклинания Ревда. Пока мне были доступны только мирные, которые обычно используют свиры в бытовой практике. Поэтому всё, чем я занималась, это выращивала из зимней почвы травы и мелкие цветы.
Джермонд говорил, что так набирается моя магическая память, которая своим расширением увеличит мой порядок. Сейчас он приближался ко второму. С учётом моей напрочь отсутствующей склонности к началу обучения, это было настоящим прорывом. Я делала феноменальные успехи, по праву заслуживая похвалы магистров и зависть студентов.
— Что ты будешь делать после того, как убьёшь Кирмоса лин де Блайта? — спросил Джермонд, пытаясь слепить сухой снег в комок.
Я задумалась. Снежная дымка укрыла горные пики, скрыла их своей мрачной пеленой. Линия горизонта над холодным беспокойным морем Галиофских утёсов тоже спряталась под темнеющими клочками туч. Закатное солнце не пробивалось сквозь плотную завесу, не окрашивало небо в тёплые оттенки, а лишь едва выделялось бледно-палевым размытым пятом в тусклом окружении облаков и тумана.
— Буду выращивать подснежники, — пожала плечами я, улыбаясь. — Работать свиром. Или служить в армии Королевства. Или преподавать на факультете Ревда. Просто… жить. Бегать с тобой по горам, путешествовать — очень хочу увидеть Квертинд. Ездить в гости к друзьям. Сирена, кстати, уже приглашала.
— Звучит неплохо, — он скинул снежок с обрыва, но тот распался, едва взметнувшись в воздух, и смешался с метелью. — Возьмёшь меня с собой?
— Я же твоя мейлори. Кровь и плоть, страх и боль, и… как там ещё? — встряхнула я головой, пытаясь припомнить клятву. — Да и Сирена не удивится, если я приеду с ментором. Разве что посочувствует.
За последнее время мы с Джером здорово сблизились. Сейчас я уже не представляла себя без него. Он не делал ничего особенного, не пытался заменить родителей или контролировать мои связи, как Дамна.
Он просто был.
И я знала, что не останусь одна, что бы ни случилось. Даже если между нами будут расстояния, мы всё равно будем вместе.
Родной рельеф паучьих лап привычно лёг между пальцами, и я подумала, что, пожалуй, это лучшее, что случалось со мной в жизни.
Джермонд всё время стряхивал снег с волос, но тот настойчиво осыпал его снова. Я повторяла за ним, передразнивая. Мы оба улыбались, ведя бессмысленную борьбу со стихией. Это напомнило нам о том, как мы пытались разорвать связь, которая в итоге сделала нас ближе.
Сомнидракотуль смеялся и шутил, окрашивая моего ментора то в чёрный пепел своего жерла, то в белый снег своего живописного плато. Мы сидели на краю земли, и, казалось, ветер сейчас подхватит первые мелкие звёзды и закружит их в сверкающих вихрях. Я принялась расчищать снег, чтобы снова заняться магией, но Джер меня остановил.
— В метель трудно спускаться, — пояснил он. — Потратишь много магических сил — придётся снова тебя тащить.
— Заночуем прямо здесь, — я кивнула на грот, который даже зимой не замерзал изнутри.
— Тогда мне придётся утром слушать твои часы, — дальновидно рассудил Джермонд. — Это жестоко.
— Некоторые уроки могут быть жестокими! — передразнила я его давние слова, рассчитывая рассмешить.
Но он уже не веселился. Джермонд встал и побрёл в сторону дороги, кивком призывая меня присоединиться. Я обречённо вздохнула. Он редко пребывал в таком хорошем настроении, и мне было жаль, что этот момент закончился.
Время, что спало в короткий миг нашего счастья, уже проснулось и неумолимо тянуло к переменам.
Что я буду делать после того, как убью Кирмоса лин де Блайта?
Жить. Конечно, жить.
При одном условии: если он не убьёт меня.
Я рывком закопала фиолетовый подснежник, вскочила и побежала за своим ментором.
Глава 16. Весь горизонт в огне
— Артефакты, — магистр Риин высоко поднял клейкий листочек пергамента над головой. — Удивительные по своей силе вещи. Удивительные и опасные для тех, кто не умеет с ними обращаться. Напомните мне, что это такое?
— Пломп! — стройный хор первокурсников не исключил, пожалуй, ни одного голоса.
Я тоже охотно присоединилась. Хоть зачастую занятия по «Основам магии и её принципов» бывали жутко заумными, Флейн Риин всегда умудрялся устроить маленькое шоу, которое никто не хотел пропустить. Мне нравилось наблюдать за увлечённым магистром, который старался сделать скучные термины и заклинания хоть немного интересными. А главное — понятными.
— Верно, — довольно улыбнулся магистр. — Временный артефакт, который можно наделить магией иллюзии. Сегодня я хочу с помощью пломпа изменить внешность одного из вас. Есть желающие?
Все взволнованно зашептались.
— Розовые волосы! — Сирена первой потянула руку, вызываясь в добровольцы.
За ней сразу же последовали почти все студенты, желающие почувствовать на себе магию смены внешности. Я тоже поддалась общему безумию и высоко подняла руку, стараясь казаться выше соседей. Неожиданно нас всех тряхнуло и подкинуло на каменных лавках. На несколько секунд все замерли в ожидании следующего толчка. Даже магистр Риин прервался и насторожился. Я покрепче схватилась за стол, по-новому оценивая просторную аудиторию. Окна тут были, но до земли далеко, поэтому в случае землетрясения всем придётся выходить через дверь. Я пыталась придумать план быстрого вывода первокурсников, но вокруг всё ещё было тихо. Земля уснула, не делая больше попыток разрушить стены академии и похоронить всех её обитателей.
Все взгляды устремились на меня. Я выдохнула и специально вытянула шею, чтобы чёрного паука было лучше видно.
— Студентка Горст! — магистр тоже посмотрел на меня. — Спускайтесь.
Я подпрыгнула от радости и побежала вниз между рядами. Да, быть мейлори магистра факультета Ревда в Кроунице — прямой путь в любимчики академии.
— Маг выше третьего порядка может зачаровать определённым заклинанием своей склонности какой-то предмет, — продолжил занятие Флейн Риин, по-прежнему высоко держа пломп. — Чаще этим пользуются свиры и боевые маги. Например, все стязатели пользуются террескатом — знаменитым щитом земли. Он защищает от магических атак, с которыми им приходится сталкиваться. Но при этом у многих нет даже первого порядка склонности Ревда. Для активации им достаточно иметь только артефакт.