— Рыбачья лодка может снять их.

— Ну, тогда последуй совету Видарра, — отрезал ирландец, устав от моих сомнений.

Избранный мной способ был рискованным, но я не смог придумать ничего лучшего. Мы погрузили пленных на «Сперхафок», отгребли на милю на восток вниз по реке Свальван и нашли поросший тростником остров, который, судя по линии плавника на берегу, не затапливался во время прилива. Мы раздели бедолаг донага и высадили, заставив нести четверых их раненых. Вигхельм высаживался последним.

— Вам не составит труда добраться до Скеапига, — сказал я ему. Выбранный нами камышовый остров находился всего лишь на расстоянии длинного выстрела из лука от заболоченных берегов Скеапига. — Но если вы причините вред кому-нибудь, я об этом узнаю и приду за тобой. И когда я тебя найду, твоя смерть будет медленной. Ты понял?

Вигхельм мрачно кивнул:

— Да, лорд. — Он теперь знал, кто я, и был сильно напуган.

— Все здешние жители, — я указал и на материк, и на Скеапиг, — находятся под моей защитой, а я — Утредэрв! Так кто я такой?

— Утред Беббанбургский, лорд, — со страхом вымолвил он.

— Меня зовут Утредэрв, и мои враги умирают. Иди!

Был уже полдень, когда мы вернулись в гавань, и прошел еще час, прежде чем мы отправились в путь по ведущей на юг дороге. Скудно перекусив жареной рыбой и черствым хлебом, мы начистили кольчуги и оружие и нарядились в красные плащи, отмечавшие людей Этельхельма. Среди наших трофеев были двадцать четыре щита дружинников олдермена, каждый с прыгающим оленем, и я раздал их своим парням. Остальным пришлось отправиться в Фэфрешем без щитов. Язычники, вместе со мной, попрятали амулеты с молотами. Лучше всего было бы отрядить пару человек разведать город, но улицы и переулки куда сложнее осматривать, оставаясь незамеченным, чем леса и перелески. Я опасался, что моих людей поймают, допросят с пристрастием и узнают о нашем присутствии. Уж лучше ворваться в Фэфрешем со всеми силами, даже если силы эти вполовину меньше вражеских. Я отрядил Эдрика, самого ловкого из моих разведчиков, изучить городские окраины, но велел не высовываться.

— Смотри не попадись! — напутствовал я его.

— Господин, мерзавцы меня даже не учуют.

По мере нашего продвижения на юг небо расчищалось. Ветер стихал, налетая редкими порывами и раздувая позаимствованные нами плащи. Солнце пригревало, сверкая на залитых водой пастбищах. Нам навстречу попалась девчушка, лет восьми-девяти, гнавшая трех коров на север. Напуганная, она сошла с дороги, давая нам пройти.

— Погодка-то сегодня улучшилась! — жизнерадостно обратился к ней Беорнот, но малышка только задрожала и потупила глаза.

Мы миновали сады, где буря повалила деревья, а один ствол был расщеплен и опален ударом молнии. Я вздрогнул, заметив мертвого лебедя, который лежал со сломанной шеей в запруженной канаве. Недобрый то был знак, и я поднял взгляд в надежде узреть знамение получше, однако видел только оставшиеся на память от бури разрозненные облака. Женщина копалась в огороде у крытой тростником хижины, но, заметив нас, юркнула в дом, и до меня донесся звук запираемого засова. Интересно, а как вели себя селяне, увидев приближающееся войско римлян? Или данов? Фэфрешем был охвачен тревогой, страхом — маленький городок, оказавшийся на перепутье властных амбиций могущественных людей.

Меня тоже снедала тревога. Если Вигхельм сказал правду, то дружинников Этельхельма в Фэфрешеме больше, чем у меня. Если они начеку и ожидают проблем, то нас быстро задавят числом. Я рассчитывал, что трофейные плащи и щиты помогут нам беспрепятственно проникнуть в город, но Эдрик вернулся с докладом, что дорогу охраняет дозор из дюжины копейщиков.

— Причем, господин, это не сонные лентяи, — добавил он. — Парни смотрят в оба.

— Всего двенадцать?

— И еще куча, готовая прийти им на подмогу в случае чего, — мрачно заявил Эдрик.

Мы сошли с дороги и укрылись за полосой терновника на раскисшем от дождя пастбище. Если Эдрик прав, попытка напасть на дюжину дозорных закончится вмешательством основных сил врага, и мне придется иметь дело с отчаянной схваткой вдали от безопасного пути отступления на «Сперхафок».

— Можешь проникнуть в город? — спросил я у Эдрика.

Тот кивнул:

— Господин, тихих переулков там хватает.

Эдрик, средних лет сакс, способный скользить по лесу бесплотным духом, утверждал, что сумеет пробраться мимо часовых Этельхельма и окажется достаточно хитрым, чтобы остаться незамеченным в городе.

— Я стар, господин, — объяснил он. — А старые не привлекают такого внимания, как молодые.

Эдрик избавился от оружия, снял кольчугу и, изображая крестьянина, проскользнул через дыру в терновой изгороди. Мы ждали. Последние облака таяли, солнце дарило приятное тепло. Дым от очагов Фэфрешема уже не клонился вбок под напором ветра, а поднимался прямо. Эдрик отсутствовал долго, и я начал уже бояться, что его поймали. Финан разделял мои опасения. Друг сидел рядом со мной и беспокойно ерзал, но замер, заметив отряд облаченных в красные плащи всадников на востоке. Их было самое малое два десятка. Я встревожился, что они ищут нас, и наполовину вытащил уже Вздох Змея, но конные повернули назад к городу.

— Просто разминали коней, — со вздохом облегчения пробормотал я.

— А кони-то добрые, — заметил Финан. — Не какие-нибудь сельские клячи.

— Насчет лошадей я не сомневался. Земли тут богатые, стоит только удалиться от болот.

— Но ублюдки ведь приплыли на корабле, — заметил Финан. — И никто не упомянул, что при них были лошади.

— Значит, они раздобыли их у городских жителей.

— Или к ним пришло подкрепление, — мрачно предположил ирландец. — Нехорошо это все. Лучше бы нам убраться восвояси.

Финан не был трусом. Я бы устыдился, даже допустив подобную мысль. Ну конечно он не был трусом! Финан — из самых храбрых людей, каких мне доводилось знать, а мечом орудует с молниеносной скоростью и смертоносным искусством. Но в тот день его обуревали мрачные предчувствия. То было ощущение страха, вроде бы не основанного ни на чем, что можно увидеть или услышать, но не менее реального. Он говорил, что ирландцам доступно знание, закрытое для остальных народов, что им дано чуять судьбу. И хотя Финан был христианином, он верил, что мир населен множеством духов и невидимых существ. В ту ночь он пытался убедить меня вернуться на «Сперхафок» и уплыть обратно на север. Нас так мало, твердил он, а враги так многочисленны.

— И еще я видел тебя мертвым, — закончил мой друг. Эти слова явно дались ему с трудом.

— Мертвым? — переспросил я.

— Ты лежал голый, весь в крови, посреди ячменного поля. — Он выждал, но не услышал от меня ответа. — Надо бы нам вернуться домой.

Хотелось последовать его совету. А видение — или сон — Финана почти убедило меня. Я коснулся амулета в виде молота.


— Раз уж мы забрались так далеко, то я должен поговорить с Эдгифу, — решил я.

— Но зачем, бога ради?

Разговор состоялся еще в таверне, на скамье близ очага. Все наши храпели вокруг. Ветер все еще гремел ставнями и рвал соломенную кровлю, а дождь лил через отверстие в крыше, капли шипели, попадая в огонь, но буря ушла в море, и только ее остатки нарушали покой ночи.

— Потому что ради этого я сюда пришел, — упрямо ответил я.

— Предполагалось, что она соберет ополчение из кентцев, не так ли?

— Так обещал мне священник.

— И это ей удалось?

— Ответ ты знаешь не хуже меня. — Я вздохнул.

— Но завтра мы отправимся вглубь страны? — уточнил мой друг. — Лошадей у нас нет. Что, если нас отрежут от гавани?

Я хотел сказать ему, что обязан исполнить клятву, но Финан, разумеется, был прав. Есть и другие способы сдержать обещание, данное Этельстану. Я мог примкнуть к нему в Мерсии, а вместо этого предпочел поверить попу и воспылал надеждой возглавить отряд мятежных кентских воинов и напасть на Этельхельма прямо внутри Уэссекса.

— Пусть я дурак, — сказал я вместо этого Финану, — но завтра мы найдем Эдгифу.

Он уловил решимость в моем голосе и смирился.

— Удивительные вещи способна проделать с мужчиной пара благоуханных титек, — заметил он. — Тебе стоит поспать.

И я уснул. Теперь же я стоял на окраине Фэфрешема, Эдрик пропал, и ближайший мой друг предчувствовал беду.

— Подождем до сумерек, — решил я. — Если Эдрик не придет, вернемся на «Сперхафок».

— Хвала Богу, — выдохнул Финан. Не успел он перекреститься, как из зарослей терновника вынырнул Эдрик.

При нем были каравай хлеба и головка сыра.

— Господин, еда обошлась мне в шиллинг, — сообщил разведчик.

— Ты ходил в город?

— Господин, он кишмя кишит ублюдками. Плохие новости: вчера, как раз перед тем, как разразилась буря, прибыли еще шестьдесят человек. Пришли из Лундена, и все до единого в этих дурацких красных плащах. И верхом.

Я выругался, Финан перекрестился.

— Госпожа по-прежнему в монастыре, — продолжил Эдрик. — Вытащить ее оттуда они не пытаются, по крайней мере пока. О смерти короля новостей нет. Господин, с тебя шиллинг.

Я дал ему два.

— Откуда у тебя все эти сведения?

— Со священником поболтал, — доложил разведчик. — Отец Рэдвульф. Хороший человек. Дал мне благословение, честное слово!

— Что ты ему сказал о себе?

— Правду, конечно, что мы собираемся вызволить госпожу.

— А он?

— Ответил, что будет молиться за нас.

Мне пришло время очнуться от своих дурацких грез. Здесь, на сырой траве за терновой изгородью, реальность стряхнула с меня сон. Город полон врагов, мы пришли слишком поздно, я проиграл.

— Ты был прав, — уныло сказал я Финану.

— Я ведь ирландец и, разумеется, был прав.

— Мы возвращаемся на «Сперхафок», — заявил я. — Сожжем три Этельхельмовых корабля в гавани и пойдем обратно на север.

Отец когда-то советовал мне давать поменьше клятв.

— Клятвы связывают, парень, — растолковывал он. — А ты глуп. Ты дурак от рождения. Ты сначала прыгаешь, а потом думаешь. Так что хорошенько раскинь мозгами, прежде чем дать клятву.

Я снова свалял дурака. Финан прав, Сигтригр прав, Эдит права, и мой отец тоже был прав. Нечего мне тут делать. Пора прекращать эти пустые хлопоты.

Вот только они не желали прекращаться.

Потому что появились всадники.