– Я не хочу, – сказала Эльга, вокруг которой кружились, шелестели, звенели листья. – Я же целого человека набила!

Мастер улыбнулась.

– Дурочка, ты же спишь на ходу!

– Нисколько!

– Пойдем, пойдем.

Ступеньки мягко подкидывали Эльгу вверх. Рыцек – одуванчик, шигула, вереск – путался под ногами.

– Я уже почти мастер? – спросила Эльга.

– Узнаешь завтра, – пообещала Унисса.

– Вы очень твердая, – сказала Эльга. – И очень добрая. А я, наверное, заслуживала хворостины. Не сейчас, раньше.

– Возможно.

– Я так испугалась, что вы меня Деодору отдадите, что у меня букет как-то само собой…

– На это и было рассчитано. Все, спи.

Эльга обнаружила себя в кровати и удивилась, как быстро и незаметно это произошло. Определенно память играла с ней в прятки.

И время…

– А можно сделать букет из времени? – спросила она.

– Он будет горький, – сказала Унисса.

– Как из осота?

– Скорее, как из полыни. – Мастер накрыла Эльгу одеялом. – Букет из времени всегда горек. Спи уже.

В ней не все было правильно.

Эльга видела в фигуре Униссы неровно лежащие, взлохмаченные листы, видела накрытую чарником трещинку, она даже протянула пальцы – поправить.

Но весь букет из окружающего тут же осыпался сухой тьмой.



Она проспала почти до полудня и, если бы не солнце, вздумавшее заглянуть в окно и жаркой ладонью тронуть лоб и щеку, встала бы ближе к вечеру.

Рыцек лежал в ногах.

– Ну-ка!

Эльга растолкала кота, и тот сначала потянулся, выгнул спину, цепляя одеяло когтями, а потом с немым укором посмотрел на хозяйку.

– Сам виноват, – сказала ему она, усаживаясь на кровати.

Рыцек чихнул.

– Ну, это понятно, – кивнула Эльга, подвязывая растрепавшиеся волосы. – Чихать ты на меня хотел. Только учти: я все равно тебя люблю.

Кот, помедлив, мягко спрыгнул на пол и выскользнул в приоткрытую дверь, махнув на прощание хвостом.

Вот она, кошачья благодарность!

– Эльга! – донесся из глубины дома голос Униссы.

– Да, мастер Мару!

– …тала?

– Да!

– …кайся вниз! – послышалось сквозь скрип половиц и шум льющейся воды.

– Сейчас!


Эльга соскочила на пол. Что-то будет!

Да! Она сделала букет Деодора! Человеческий букет! Она видела, какой он. Она набила саму суть его.

Ах, какая я молодец!

Эльга закружилась по комнате, которая то взрывалась листьями и, будто бахромой, прорастала по углам мягкими лепестками, то становилась обычной и уже не такой привлекательной, ворчливо отзываясь на шелест маленьких ступней.

Радость переполняла девушку.

Теперь ведь что? – думала она. Теперь мы сможем работать с мастером вместе! Мы поедем в фургоне по краю и будем предлагать свою помощь всем, кто ее попросит.

Сколько можно всего исправить!

– Эльга!

– Да!

Эльга подвязала ленты платья по-детски, на животе.

– …тынет!

Что-то стынет?

– Бегу!

Она спустилась по лестнице. В большой комнате было пусто, марбетта стояла в углу, будущие букеты рядком белели у стены под букетами уже состоявшимися. Кувшин и одинокая кружка на столе. Не похоже, что что-то стынет.

– Эльга!

Голос Униссы раздался из кухни.

– Да, мастер Мару.

Серой молнией из коридора проскользнул под ногой Рыцек. Сверкнул голубыми глазами. Уволок в зубах кусок мяса, воришка.

На кухне трещало и гудело, клубился пар, и в этих клубах проступали то кадки на стульях и небольшая горка дров у стены, то глубокая лохань в углу со сбитой занавеской. Задушенно мерцал оконный свет.

– Сюда, – вынырнула из пара мокрая, в подоткнутом платье Унисса, – сегодня ты должна вымыться.

– Это обязательно? – спросила Эльга.

– Да.

Унисса принялась развязывать ленты на платье ученицы.

– А почему?

– Скоро узнаешь.

Эльге почудилось снаружи лошадиное ржание. Она отступила к порогу.

– Я не справилась, да? – У нее задрожала губа. – Вы хотите отдать меня господину Кеммиху? Он послал повозку?

– Вот дурочка! – вздохнула мастер. – Мочалка на стуле, вода в лохани горячая, если что, подольешь холодной. Поняла? – сказала Унисса и пропала в пару, оставив Эльгу недоумевать в одиночестве.

Но если не Деодор, то что тогда?

Эльга расшнуровала ворот и стянула платье через голову, поискала глазами, куда положить, нашла крючок на стене.

Вода в лохани действительно была горячая.

Эльга сначала постояла в ней, привыкая, потом села, согнула ноги в коленях. Из неплотно прикрытой печной заслонки подмигивал огонь.

Унисса не появлялась.

Эльга нащупала мочалку, из горшка у лохани зацепила ладонью мягкой белой глины, размазала по плечам. Ах, хорошо! Грязь потекла струйками.

Голову ниже, выше, мочалкой пройтись по шее, по груди, по животу. А ступни тереть щекотно, честное слово.

Но странно, конечно.

До банного дня еще половина недели, размышляла Эльга. А тут раз – пожалуйте, Эльга Галкава, в лохань. Может, прием праздничный какой у городского энгавра? Или меня теперь всем представить надо? Ну, после букета.

Не кранцвейлер же в гости заглянет!