– Я чувствую себя лучше, поэтому можем скакать быстрее, – отвечаю, понимая, что торможу всех именно я.
Накидываю алый плащ, просовываю руки в рукава. Расчесывая спутанные волосы гребнем, какое-то время наблюдаю за Ираем, следя за тем, как он ориентируется по солнцу и оглядывает территорию, задерживая взгляд на определённых местах. Тянусь рукой за лентой, намереваясь убрать волосы в косу, но кроме подарка Ирая другой я не взяла. Нехотя разжимаю пальцы, возвращая подарок в карман. Не хочу, чтобы косторез решил, что между нами всё наладилось. Хоть былой напряжённости уже нет, но и хорошими наши отношения тоже не назовёшь.
Через пятнадцать минут езды нам встречается последнее маленькое поселение, а в следующие часы исчезает любой намёк на присутствие человека. Вначале мы двигаемся хоть и по заброшенной, поросшей травой, но дороге. Однако чуть позже косторез сворачивает на открытые холмы, которые переходят в рощи. Один раз мы пробираемся через сосновый лес. К счастью, за всё время нам не встречается ни единого мертвеца, но я прекрасно понимаю, почему на этой территории не живут люди.
Не скажу, в чём именно дело, но всё внутри вибрирует, подсказывая, что для жизни стоит выбрать место получше. В лесу щебечут птицы, белки скачут по стволам, и нам даже встречается молодой олень, но никто из нас не произносит и слова, внимательно следя за происходящим вокруг.
Бо́льшую часть пути мы действительно преодолеваем галопом. К середине дня спина и бедра болят, желудок отзывается голодными спазмами, но я не жалуюсь и не прошу остановиться. По словам Ирая, Мороки знают эту территорию лучше нас, и если он не предлагает передохнуть, значит, мы ещё не добрались до безопасного места. Пару раз он оборачивается, чтобы спросить о моём самочувствии и могу ли я продолжить путь. Каждый раз я отвечаю, что ему не стоит беспокоиться, но в ответ получаю непонятное мычание и демонстративно натянутую улыбку.
– Мы приехали. Здесь поедим и передохнём, – говорит Ирай, но явно наслаждается нашими удивлёнными лицами, когда перед нами открывается вид на небольшой водопад.
Часть воды течёт по отвесным камням, а часть потока обрушивается с утёса, падая в чистое озеро, образовавшееся внизу. Вода восхитительного лазурного оттенка и настолько прозрачная, что видно неглубокое дно. Солнце ещё высоко, яркие лучи скользят над соснами и падают на потоки воды. Вместе они рождают радугу. Я с восхищением рассматриваю красочное преломление света.
– Это непохоже на Смородину-реку, – аккуратно замечает Ясна, спешиваясь.
Ирай, уже будучи на земле, гладит свою лошадь по шее и усмехается нашей догадливости.
– Смородина-река и нужный нам проход чуть севернее, но здесь безопаснее для отдыха. Привязывайте лошадей вон там, – он указывает на ближайшие клёны и сам ведёт своего коня в ту сторону.
Косторез предлагает распрячь животных, намекая, что им необходим продолжительный отдых, да и нам самим не мешает сытно поесть. Свой меч я оставляю с седлом, устав носить оружие, но не расстаюсь с топориком и длинным кинжалом. Морок просит нас далеко не уходить, а сам отправляется на охоту, Ясна остаётся готовить место для костра, а я брожу вокруг в поисках сухой древесины. Первой связки хвороста оказывается недостаточно, и сестра отправляется со мной, чтобы принести нужное количество за раз.
– Что ты о нём думаешь, Вела? – тихо интересуется Ясна, когда мы скрываемся в чаще.
Прежде чем произнести моё имя, она внимательно оглядывается вокруг. Косторез уже скоро должен вернуться.
– Я не знаю, что мне о нём думать, – отвечаю я и ногой разламываю сук пополам, а потом передаю сестре.
– Тебя не тревожит то, что он Морок?
– Даже ты, похоже, смирилась с этим, но остальным сёстрам я бы рассказывать не стала. По крайней мере, пока. Мне кажется, Руслана и Инга не смогут это принять.
– Я тоже так считаю, – соглашается Ясна, подбородком указывая на другую ветку, которую я не заметила. – Не уверена, что делать с новостью о том, кто такие Мороки. И если рассказ костореза не враньё и Мары раньше были тесно связаны с ними, то сейчас всё по-другому. Возможно, их уже вполне устраивает дистанция между нами.
– Может быть. По возвращении надо будет и с Гаваном поговорить, – соглашаюсь я, разламывая новую ветку.
– Вот же старый засранец! – ворчит Ясна. – Я столько с ним общалась, а он ведь и словом не обмолвился и не намекнул! Надо было раньше обратить внимание, что годы идут, а у него ни седины, ни морщин. Бороду отрастил, решив всех ею одурачить, – раздражённо фыркает она.
Я улыбаюсь, слушая её недовольный монолог. Если нужно было что-то купить у Гавана, то она всегда вызывалась поехать. Ей нравилось с ним общаться, они легко находили общие темы, хотя постоянно спорили из-за цен. Теперь же Ясна определённо, как и я, чувствует себя дурой, которую с лёгкостью обвели вокруг пальца.
– Он тебе всё ещё нравится?
– Гаван? Несмотря на всё, да, – отвечаю, отбрасывая влажный сук в сторону.
– Я спросила не про кузнеца, а про костореза. Тебе всё ещё нравится Ирай?
Я замираю, в голове вертится «да» и «нет», но меня приводит в замешательство мысль, что я не знаю, который из двух этих ответов ложь. Моя заминка растягивается, только я открываю рот, чтобы поделиться сомнениями, как до нас доносится обрывок чьей-то фразы.
Разговор доносится с нашей поляны, я делаю шаг в том направлении, решая, что Ирай вернулся, но неожиданно ему кто-то отвечает. Чужой голос слишком низкий, непохожий на человеческий, и из-за эха совсем неразобчивый.
Этот голос мне что-то напоминает.
Ясна аккуратно складывает набранный хворост на землю. Мы переглядываемся, и сестра сжимает пальцы на рукояти своего меча. Я пока не хватаюсь за оружие, но медленно двигаюсь вперёд, готовая к неприятностям.
– Я сказал, чтобы… – Ирай отворачивается, и часть фразы, несмотря на недовольный тон, становится невнятной.
– Я не мог больше ждать.
Мы подходим ближе, а у меня спина покрывается мурашками от осознания, что этот жуткий голос принадлежит другому Мороку. Ирай звучал схоже, пока на косторезе была маска. Мысль, что к нам присоединится ещё один слуга Тени, не радует ни меня, ни Ясну.
– Я же предупредил и просил дать мне ещё один вечер! Ты хоть представляешь, сколько ненависти они испытывают к Морокам? Одну Мару мне пришлось держать связанной несколько дней, чтобы она меня во сне не убила, – раздражённо отвечает Ирай. – Нам нужна их помощь, насильно мы их не заставим! Как я должен был их убедить, если даже плана твоего точно не знаю?!
– Прости, просто… я боюсь, что мы не успеем. Я недооценил Алию, она планировала это не один год.
Слово «прости» из-за эха, созданного маской, звучит скорее угрожающе, но Ирай отвечает вымученным вздохом. Мы с сестрой переглядываемся. Косторез не в одиночку ищет княжну.
– Дай мне ещё хотя бы час, я должен с ними поговорить. Подготовить к тому, что в их компании будет ещё один Морок, – решительно просит Ирай.
– «Их»? Ты привёл не одну Мару?
– Да, вторая пошла по нашему следу, и они тоже ищут Алию. Князь Верест их нанял.
Мы всё ближе к поляне, но не стремимся раньше времени показываться из лесного навеса, желая услышать больше. Ирай явно не всё нам рассказал.
– Как их зовут? – неожиданно интересуется Морок в маске.
Я ненадолго выглядываю из укрытия, чтобы посмотреть на собеседника костореза, но незнакомец стоит спиной к нам. Вновь прячусь за ствол, боясь, что Ирай, стоящий лицом к лесу, может заметить слежку.
– Ясна и Мара, – отвечает косторез, не меньше нас удивлённый вопросом.
– Мара? Серьёзно?
Ясна издаёт глупый смешок, а я закатываю глаза. Мне с самого начала стоило придумать другое фальшивое имя. Подобную реакцию приходится встречать буквально через раз при новых знакомствах. Вначале было забавно, а теперь стало утомительно и временами раздражает. Когда-то Ясна предупреждала меня об этом, но я отмахнулась, и теперь она любит напоминать о моей недальновидности.
Сестра хочет выглянуть, но случайно ломает сухую ветку ближайшего куста. Собеседники замолкают, а я выхожу из укрытия, делая вид, что только что здесь оказалась и вовсе не подслушивала чужой разговор. За мной выходит Ясна.
Ирай морщится, осознавая, что его план подготовить нас к присутствию ещё одного Морока провалился. Второй слуга Тени наконец поворачивается в нашу сторону, и я забываю, что нужно дышать. Сердце болезненно сжимается, а после ускоряется до бешеного ритма. Всё моё тело покрывается холодным потом, несмотря на тёплые солнечные лучи. Человек в маске наклоняет голову набок, и в этом движении есть странная растерянность.
– Я знаю, что мы на такое не договаривались… – начинает Ирай, но его перебивает Ясна, выдыхая одно-единственное «нет».
Моё тело реагирует раньше сознания: одновременно с широкими шагами я выхватываю кинжал. Боль простреливает руку до самого плеча, когда Морок отражает мой прямой выпад. Острый конец моего лезвия врезается в чёрную сталь его меча. Сейчас мне нет дела до красоты его оружия, даже тянущую боль в раненом боку я почти не чувствую, хотя знаю, что мне ещё не стоит делать таких резких движений.
– Мара, прекрати! Он тебя не тронет! – повышает голос косторез за моей спиной.
– Ты должен был сказать раньше, – с трудом выдавливает Ясна, обнажая свой меч, но не вмешивается в происходящее.
Я до боли стискиваю зубы от напряжения, не помню, когда в последний раз я так сражалась, но каждый мой выпад и движение тела молниеносные, быстрые и точно выверенные. Я нападаю на противника в маске ворона с таким остервенением, словно от этого зависит моя жизнь. Морок стремительно отступает: он тяжело дышит, отбивая мои атаки. Если он хоть на секунду подпустит меня ближе, то моё лезвие точно окажется в его теле. Я не сразу осознаю, что разъярённый вопль принадлежит именно мне.
– Нет, – неожиданно просит противник, а я поднимаю на его маску мимолётный взгляд. За всё время я ни разу не моргнула, наоборот, глаза расширены от шока и сохнут, а все мышцы лица сводит от напряжения. – Остановись! Я тебе не враг.
Морок выше меня на голову, он едва ли уступает Ираю по силе и мастерству, но мне известно, что под маской настоящий человек, и меня не пугает его жуткий голос.
Ирай ещё что-то кричит мне сзади, но все посторонние звуки глохнут из-за беспрерывного звона стали о сталь. Я загнанно дышу, но не отступаю, а слуга Тени, к моему удивлению, продолжает разве что защищаться. Я просто убью его, и наступит конец моим кошмарам.
– Хватит! – приказным тоном рявкает на меня противник, понимая, что уговоры не действуют.
В ответ я делаю ещё более резкий выпад, и кинжал едва не выскальзывает из моих пальцев от встречи с его мечом.
– Веледара, хватит! – вновь рявкает Морок и замирает, намеренно открываясь.
Всё моё тело ноет от боли, когда я неимоверным усилием воли останавливаю лезвие кинжала недалеко от его ключицы.
– Остановись, Веледара! – приказывает слуга Тени.
По моим пальцам проходит судорога, онемение распространяется по всей руке, и кинжал падает на траву. Меня начинает трясти, как только напряжение уступает место страху и смятению.
– Веледара? – тихо повторяет Ирай за моей спиной. – Это же имя…
– Кто ты такой? – громко спрашивает Ясна, пока я не могу выдавить и звука.
Стоящий передо мной Морок без резких движений убирает меч в ножны за спиной. Недолго мешкает, но в итоге его рука, затянутая в чёрную перчатку, касается краёв чёрно-золотой маски. Я несколько раз нервно моргаю, наблюдая, как он медленно снимает её. Вначале его голова опущена, но как только маска оказывается у него в руках, а плащ из теней распадается и исчезает под светом солнца, Валад поднимает на меня свои зелёные глаза.
22
По моему лицу начинают литься слёзы. Его глаза стали ярче, зеленее, а чёрные волосы отросли до самых плеч. В последний раз я видела брата десятилетним ребёнком. У него не было такого волевого подбородка с тёмной щетиной, не было складок между бровями и короткого шрама на левой щеке. Но я ни секунды не сомневаюсь, что это лицо моего старшего брата, ведь он так похож на отца. В глазах Валада перемешиваются страх, тоска, сожаление и вина. Его губы дрожат, а взгляд бегает по моему лицу, пока брат силится что-то сказать.
Я беззвучно рыдаю и задыхаюсь, отрывисто хватаю ртом воздух, с жутким свистом пытаюсь втянуть хоть немного кислорода. Перед глазами всё плывёт, моё собственное тело отказывается мне подчиняться. Отступаю на пару шагов, Ясна подхватывает сзади, когда я спотыкаюсь о собственные ноги.
– Вела!
– Что с ней происходит?! – обеспокоенно спрашивает косторез, поддерживая меня под другую руку.
Вначале я хватаюсь за его предплечье и опираюсь на него, но лёгкие снова сдавливает, и я пытаюсь оттолкнуть их обоих, зная, что они здесь бессильны. С хрипом хватаюсь за горло, нащупываю лунницу. Я почти готова расцарапать себе горло, лишь бы вдохнуть.
– Отойдите! – рявкает Валад, отталкивая от меня Ясну и Ирая. Он хватает меня за плечи, блокируя любые мои попытки случайно себе навредить. – Я знаю, что делать. У неё такое бывало.
Брат встряхивает всё моё тело с такой лёгкостью, что зубы клацают, и я на мгновение отвлекаюсь на неожиданную боль.
– Всё хорошо, Вела! Гляди, на водопаде всё ещё радуга! – Он говорит громко и властно, заглушая остальные звуки, и указывает в сторону шумящей воды. Я прослеживаю за этим движением, продолжаю плакать и задыхаться, но повинуюсь каждому сказанному слову.
Валад сбрасывает перчатки и быстро снимает с моей шеи лунницу. Трясёт ей перед моим носом, привлекая внимание, как в детстве, и я с трудом, но концентрирую взгляд на украшении.
– Ты всё ещё носишь эту безделушку, Вела? Неужели тебе никто не подарил что-то лучше? – теперь насмешливо интересуется он, намеренно вызывая у меня разные эмоции, отвлекая от слёз и паники. – Она же серебряная, да и работа грубая. Зачем тебе такое носить?!
Накидываю алый плащ, просовываю руки в рукава. Расчесывая спутанные волосы гребнем, какое-то время наблюдаю за Ираем, следя за тем, как он ориентируется по солнцу и оглядывает территорию, задерживая взгляд на определённых местах. Тянусь рукой за лентой, намереваясь убрать волосы в косу, но кроме подарка Ирая другой я не взяла. Нехотя разжимаю пальцы, возвращая подарок в карман. Не хочу, чтобы косторез решил, что между нами всё наладилось. Хоть былой напряжённости уже нет, но и хорошими наши отношения тоже не назовёшь.
Через пятнадцать минут езды нам встречается последнее маленькое поселение, а в следующие часы исчезает любой намёк на присутствие человека. Вначале мы двигаемся хоть и по заброшенной, поросшей травой, но дороге. Однако чуть позже косторез сворачивает на открытые холмы, которые переходят в рощи. Один раз мы пробираемся через сосновый лес. К счастью, за всё время нам не встречается ни единого мертвеца, но я прекрасно понимаю, почему на этой территории не живут люди.
Не скажу, в чём именно дело, но всё внутри вибрирует, подсказывая, что для жизни стоит выбрать место получше. В лесу щебечут птицы, белки скачут по стволам, и нам даже встречается молодой олень, но никто из нас не произносит и слова, внимательно следя за происходящим вокруг.
Бо́льшую часть пути мы действительно преодолеваем галопом. К середине дня спина и бедра болят, желудок отзывается голодными спазмами, но я не жалуюсь и не прошу остановиться. По словам Ирая, Мороки знают эту территорию лучше нас, и если он не предлагает передохнуть, значит, мы ещё не добрались до безопасного места. Пару раз он оборачивается, чтобы спросить о моём самочувствии и могу ли я продолжить путь. Каждый раз я отвечаю, что ему не стоит беспокоиться, но в ответ получаю непонятное мычание и демонстративно натянутую улыбку.
– Мы приехали. Здесь поедим и передохнём, – говорит Ирай, но явно наслаждается нашими удивлёнными лицами, когда перед нами открывается вид на небольшой водопад.
Часть воды течёт по отвесным камням, а часть потока обрушивается с утёса, падая в чистое озеро, образовавшееся внизу. Вода восхитительного лазурного оттенка и настолько прозрачная, что видно неглубокое дно. Солнце ещё высоко, яркие лучи скользят над соснами и падают на потоки воды. Вместе они рождают радугу. Я с восхищением рассматриваю красочное преломление света.
– Это непохоже на Смородину-реку, – аккуратно замечает Ясна, спешиваясь.
Ирай, уже будучи на земле, гладит свою лошадь по шее и усмехается нашей догадливости.
– Смородина-река и нужный нам проход чуть севернее, но здесь безопаснее для отдыха. Привязывайте лошадей вон там, – он указывает на ближайшие клёны и сам ведёт своего коня в ту сторону.
Косторез предлагает распрячь животных, намекая, что им необходим продолжительный отдых, да и нам самим не мешает сытно поесть. Свой меч я оставляю с седлом, устав носить оружие, но не расстаюсь с топориком и длинным кинжалом. Морок просит нас далеко не уходить, а сам отправляется на охоту, Ясна остаётся готовить место для костра, а я брожу вокруг в поисках сухой древесины. Первой связки хвороста оказывается недостаточно, и сестра отправляется со мной, чтобы принести нужное количество за раз.
– Что ты о нём думаешь, Вела? – тихо интересуется Ясна, когда мы скрываемся в чаще.
Прежде чем произнести моё имя, она внимательно оглядывается вокруг. Косторез уже скоро должен вернуться.
– Я не знаю, что мне о нём думать, – отвечаю я и ногой разламываю сук пополам, а потом передаю сестре.
– Тебя не тревожит то, что он Морок?
– Даже ты, похоже, смирилась с этим, но остальным сёстрам я бы рассказывать не стала. По крайней мере, пока. Мне кажется, Руслана и Инга не смогут это принять.
– Я тоже так считаю, – соглашается Ясна, подбородком указывая на другую ветку, которую я не заметила. – Не уверена, что делать с новостью о том, кто такие Мороки. И если рассказ костореза не враньё и Мары раньше были тесно связаны с ними, то сейчас всё по-другому. Возможно, их уже вполне устраивает дистанция между нами.
– Может быть. По возвращении надо будет и с Гаваном поговорить, – соглашаюсь я, разламывая новую ветку.
– Вот же старый засранец! – ворчит Ясна. – Я столько с ним общалась, а он ведь и словом не обмолвился и не намекнул! Надо было раньше обратить внимание, что годы идут, а у него ни седины, ни морщин. Бороду отрастил, решив всех ею одурачить, – раздражённо фыркает она.
Я улыбаюсь, слушая её недовольный монолог. Если нужно было что-то купить у Гавана, то она всегда вызывалась поехать. Ей нравилось с ним общаться, они легко находили общие темы, хотя постоянно спорили из-за цен. Теперь же Ясна определённо, как и я, чувствует себя дурой, которую с лёгкостью обвели вокруг пальца.
– Он тебе всё ещё нравится?
– Гаван? Несмотря на всё, да, – отвечаю, отбрасывая влажный сук в сторону.
– Я спросила не про кузнеца, а про костореза. Тебе всё ещё нравится Ирай?
Я замираю, в голове вертится «да» и «нет», но меня приводит в замешательство мысль, что я не знаю, который из двух этих ответов ложь. Моя заминка растягивается, только я открываю рот, чтобы поделиться сомнениями, как до нас доносится обрывок чьей-то фразы.
Разговор доносится с нашей поляны, я делаю шаг в том направлении, решая, что Ирай вернулся, но неожиданно ему кто-то отвечает. Чужой голос слишком низкий, непохожий на человеческий, и из-за эха совсем неразобчивый.
Этот голос мне что-то напоминает.
Ясна аккуратно складывает набранный хворост на землю. Мы переглядываемся, и сестра сжимает пальцы на рукояти своего меча. Я пока не хватаюсь за оружие, но медленно двигаюсь вперёд, готовая к неприятностям.
– Я сказал, чтобы… – Ирай отворачивается, и часть фразы, несмотря на недовольный тон, становится невнятной.
– Я не мог больше ждать.
Мы подходим ближе, а у меня спина покрывается мурашками от осознания, что этот жуткий голос принадлежит другому Мороку. Ирай звучал схоже, пока на косторезе была маска. Мысль, что к нам присоединится ещё один слуга Тени, не радует ни меня, ни Ясну.
– Я же предупредил и просил дать мне ещё один вечер! Ты хоть представляешь, сколько ненависти они испытывают к Морокам? Одну Мару мне пришлось держать связанной несколько дней, чтобы она меня во сне не убила, – раздражённо отвечает Ирай. – Нам нужна их помощь, насильно мы их не заставим! Как я должен был их убедить, если даже плана твоего точно не знаю?!
– Прости, просто… я боюсь, что мы не успеем. Я недооценил Алию, она планировала это не один год.
Слово «прости» из-за эха, созданного маской, звучит скорее угрожающе, но Ирай отвечает вымученным вздохом. Мы с сестрой переглядываемся. Косторез не в одиночку ищет княжну.
– Дай мне ещё хотя бы час, я должен с ними поговорить. Подготовить к тому, что в их компании будет ещё один Морок, – решительно просит Ирай.
– «Их»? Ты привёл не одну Мару?
– Да, вторая пошла по нашему следу, и они тоже ищут Алию. Князь Верест их нанял.
Мы всё ближе к поляне, но не стремимся раньше времени показываться из лесного навеса, желая услышать больше. Ирай явно не всё нам рассказал.
– Как их зовут? – неожиданно интересуется Морок в маске.
Я ненадолго выглядываю из укрытия, чтобы посмотреть на собеседника костореза, но незнакомец стоит спиной к нам. Вновь прячусь за ствол, боясь, что Ирай, стоящий лицом к лесу, может заметить слежку.
– Ясна и Мара, – отвечает косторез, не меньше нас удивлённый вопросом.
– Мара? Серьёзно?
Ясна издаёт глупый смешок, а я закатываю глаза. Мне с самого начала стоило придумать другое фальшивое имя. Подобную реакцию приходится встречать буквально через раз при новых знакомствах. Вначале было забавно, а теперь стало утомительно и временами раздражает. Когда-то Ясна предупреждала меня об этом, но я отмахнулась, и теперь она любит напоминать о моей недальновидности.
Сестра хочет выглянуть, но случайно ломает сухую ветку ближайшего куста. Собеседники замолкают, а я выхожу из укрытия, делая вид, что только что здесь оказалась и вовсе не подслушивала чужой разговор. За мной выходит Ясна.
Ирай морщится, осознавая, что его план подготовить нас к присутствию ещё одного Морока провалился. Второй слуга Тени наконец поворачивается в нашу сторону, и я забываю, что нужно дышать. Сердце болезненно сжимается, а после ускоряется до бешеного ритма. Всё моё тело покрывается холодным потом, несмотря на тёплые солнечные лучи. Человек в маске наклоняет голову набок, и в этом движении есть странная растерянность.
– Я знаю, что мы на такое не договаривались… – начинает Ирай, но его перебивает Ясна, выдыхая одно-единственное «нет».
Моё тело реагирует раньше сознания: одновременно с широкими шагами я выхватываю кинжал. Боль простреливает руку до самого плеча, когда Морок отражает мой прямой выпад. Острый конец моего лезвия врезается в чёрную сталь его меча. Сейчас мне нет дела до красоты его оружия, даже тянущую боль в раненом боку я почти не чувствую, хотя знаю, что мне ещё не стоит делать таких резких движений.
– Мара, прекрати! Он тебя не тронет! – повышает голос косторез за моей спиной.
– Ты должен был сказать раньше, – с трудом выдавливает Ясна, обнажая свой меч, но не вмешивается в происходящее.
Я до боли стискиваю зубы от напряжения, не помню, когда в последний раз я так сражалась, но каждый мой выпад и движение тела молниеносные, быстрые и точно выверенные. Я нападаю на противника в маске ворона с таким остервенением, словно от этого зависит моя жизнь. Морок стремительно отступает: он тяжело дышит, отбивая мои атаки. Если он хоть на секунду подпустит меня ближе, то моё лезвие точно окажется в его теле. Я не сразу осознаю, что разъярённый вопль принадлежит именно мне.
– Нет, – неожиданно просит противник, а я поднимаю на его маску мимолётный взгляд. За всё время я ни разу не моргнула, наоборот, глаза расширены от шока и сохнут, а все мышцы лица сводит от напряжения. – Остановись! Я тебе не враг.
Морок выше меня на голову, он едва ли уступает Ираю по силе и мастерству, но мне известно, что под маской настоящий человек, и меня не пугает его жуткий голос.
Ирай ещё что-то кричит мне сзади, но все посторонние звуки глохнут из-за беспрерывного звона стали о сталь. Я загнанно дышу, но не отступаю, а слуга Тени, к моему удивлению, продолжает разве что защищаться. Я просто убью его, и наступит конец моим кошмарам.
– Хватит! – приказным тоном рявкает на меня противник, понимая, что уговоры не действуют.
В ответ я делаю ещё более резкий выпад, и кинжал едва не выскальзывает из моих пальцев от встречи с его мечом.
– Веледара, хватит! – вновь рявкает Морок и замирает, намеренно открываясь.
Всё моё тело ноет от боли, когда я неимоверным усилием воли останавливаю лезвие кинжала недалеко от его ключицы.
– Остановись, Веледара! – приказывает слуга Тени.
По моим пальцам проходит судорога, онемение распространяется по всей руке, и кинжал падает на траву. Меня начинает трясти, как только напряжение уступает место страху и смятению.
– Веледара? – тихо повторяет Ирай за моей спиной. – Это же имя…
– Кто ты такой? – громко спрашивает Ясна, пока я не могу выдавить и звука.
Стоящий передо мной Морок без резких движений убирает меч в ножны за спиной. Недолго мешкает, но в итоге его рука, затянутая в чёрную перчатку, касается краёв чёрно-золотой маски. Я несколько раз нервно моргаю, наблюдая, как он медленно снимает её. Вначале его голова опущена, но как только маска оказывается у него в руках, а плащ из теней распадается и исчезает под светом солнца, Валад поднимает на меня свои зелёные глаза.
22
По моему лицу начинают литься слёзы. Его глаза стали ярче, зеленее, а чёрные волосы отросли до самых плеч. В последний раз я видела брата десятилетним ребёнком. У него не было такого волевого подбородка с тёмной щетиной, не было складок между бровями и короткого шрама на левой щеке. Но я ни секунды не сомневаюсь, что это лицо моего старшего брата, ведь он так похож на отца. В глазах Валада перемешиваются страх, тоска, сожаление и вина. Его губы дрожат, а взгляд бегает по моему лицу, пока брат силится что-то сказать.
Я беззвучно рыдаю и задыхаюсь, отрывисто хватаю ртом воздух, с жутким свистом пытаюсь втянуть хоть немного кислорода. Перед глазами всё плывёт, моё собственное тело отказывается мне подчиняться. Отступаю на пару шагов, Ясна подхватывает сзади, когда я спотыкаюсь о собственные ноги.
– Вела!
– Что с ней происходит?! – обеспокоенно спрашивает косторез, поддерживая меня под другую руку.
Вначале я хватаюсь за его предплечье и опираюсь на него, но лёгкие снова сдавливает, и я пытаюсь оттолкнуть их обоих, зная, что они здесь бессильны. С хрипом хватаюсь за горло, нащупываю лунницу. Я почти готова расцарапать себе горло, лишь бы вдохнуть.
– Отойдите! – рявкает Валад, отталкивая от меня Ясну и Ирая. Он хватает меня за плечи, блокируя любые мои попытки случайно себе навредить. – Я знаю, что делать. У неё такое бывало.
Брат встряхивает всё моё тело с такой лёгкостью, что зубы клацают, и я на мгновение отвлекаюсь на неожиданную боль.
– Всё хорошо, Вела! Гляди, на водопаде всё ещё радуга! – Он говорит громко и властно, заглушая остальные звуки, и указывает в сторону шумящей воды. Я прослеживаю за этим движением, продолжаю плакать и задыхаться, но повинуюсь каждому сказанному слову.
Валад сбрасывает перчатки и быстро снимает с моей шеи лунницу. Трясёт ей перед моим носом, привлекая внимание, как в детстве, и я с трудом, но концентрирую взгляд на украшении.
– Ты всё ещё носишь эту безделушку, Вела? Неужели тебе никто не подарил что-то лучше? – теперь насмешливо интересуется он, намеренно вызывая у меня разные эмоции, отвлекая от слёз и паники. – Она же серебряная, да и работа грубая. Зачем тебе такое носить?!