– Княжна хочет поговорить с тобой, Вела. Только с тобой.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Говорит, у неё есть просьба.

Я проглатываю резкий ответ. Так как он адресован не Руслане, а княжне. Алия же не услышит, стоя слишком далеко.

– Я не хочу с ней говорить.

– Я знаю, – на выдохе соглашается Руслана. – Но это наша задача – выслушивать просьбы смертных. Если же она никак не будет связана с нечистью, то ты вправе отказать.

Молча перевожу взгляд с Русланы на княжну и обратно.

– Считай это своим собственным испытанием, Вела, – с мягкой улыбкой говорит старшая, вставая передо мной и загораживая Алию. – Чем больше своих страхов ты встретишь лицом к лицу, тем меньше они будут тебя тревожить. А однажды ты освободишься от них вовсе.

Я задумываюсь над её словами. Первые шаги к княжне я делаю нехотя и неуверенно, но потом вспоминаю, что я не та шестилетняя девочка и младшая дочь князя. Я одна из Мар. И нас всего семь.

– Здравствуй, Веледара, – тихо приветствует меня Алия, когда я уверенно встаю напротив девушки.

Я оставляю между нами два метра, не желая подходить ближе. Её голос изменился, стал даже приятнее, мелодичнее, а тон тёплый и ласковый. Хотя взгляд немного пугливый. Я хоть и младше, но мы почти одинакового роста.

– Здравствуй, княжна.

Алия неуверенно закусывает губу, оглядывается назад, проверяя, не могут ли нас подслушать. Я хмурюсь, оценивая её нервозность.

– Мне нужна твоя помощь, Вела.

Я задумчиво наклоняю голову, не отрывая взгляд от Алии, и пытаюсь понять смысл услышанных слов. Я стою перед княжной и словно смотрюсь в зеркало той жизни, что у меня могла быть. Если бы они с отцом не приехали к нам, то нападения могло бы и не быть.

– Обратись за помощью к моему отцу, – отрезаю я, надеясь, что мой холодный тон лишит её желания продолжать разговор.

И худшее даже не то, что она осталась жива, в то время, как мой брат мёртв.

И не то, что она носит платья и украшения, которые должны принадлежать мне.

Самое болезненное то, что она живёт в моём доме, спит наверняка в моей спальне. Жители княжеского двора зовут её «наша княжна», а мой отец признаёт её дочерью.

Меня не просто выставили из дома.

Меня заменили.

И не кем-нибудь, а Алией сератской.

Пусть это был бы любой другой ребёнок. Пусть это было бы родное дитя от новой жены князя Вереста. Но только не Алия, что отобрала не просто сердце брата, но и его жизнь.

Не уверена, как именно ощущается лезвие в теле, но сейчас мне кажется, будто мне вогнали тупой нож между лопаток.

– Я уже пыталась, – без стеснения признаётся она. – Но помочь мне можешь только ты.

Меня всю трясёт от поднимающегося беззвучного смеха, но, к счастью, нервный хохот удаётся подавить.

– Что ещё мне тебе отдать, княжна? – с неприкрытой горькой усмешкой интересуюсь я.

Алия понимает намёк. Сжимает губы, и её брови болезненно изгибаются.

– Я не хотела этого, Вела. Я полюбила Валада с первой встречи, а теперь твой отец склоняет меня выйти за другого.

– Это разумно. Тебе уже восемнадцать. Ты всё ещё носишь титул сератской княжны, и князь Верест изначально взял тебя к себе, чтобы укрепить влияние при помощи брака, – сдержанно соглашаюсь я с причинами отца. Наверняка их больше, чем тот список, что я перечислила, но мне они неизвестны.

– У него так и не родилось ни одного ребёнка! Ни дочери, ни сына. Его новая жена потеряла дитя и с тех пор более не забеременела.

На мгновение я теряюсь, застигнутая врасплох этой новостью. Неужели новой княгине не удалось родить наследника?

– Князь хочет выдать меня за одного из сыновей ближайшего друга, богатейшего боярина. У того многочисленные земельные наделы и хорошая дружина. Его сын младше меня, но уже в начале следующего года мы сможем… вступить в брак.

Вначале я киваю уверенно, но прекращаю, слыша непонятное недовольство и тревогу в голосе Алии. Если бы не мой отец, от княжны вообще могли избавиться после смерти Радовида. Князь Верест же дал ей дом, защиту, богатство и власть. А после брака с самым влиятельным боярином она сможет продолжать жить припеваючи и под защитой до конца своих дней.

– Я не могу выйти за него! – повышает голос Алия, замечая, что мне неясны её метания. Девушка преодолевает расстояние между нами и железной хваткой впивается в моё запястье. – Я не хочу.

Я раздражённо фыркаю. При столь шатком положении княжне дали немыслимо много, а она не хочет.

– Я люблю Валада и не откажусь от него, – властным тоном говорит она мне, встряхивая за руку, показывая, что ей неприятно моё пренебрежение.

Усмешка сползает с моего лица, мышцы каменеют, а челюсти сжимаются от её наглости. От того, что она смеет говорить мне про брата.


Алия что-то находит в моих глазах, что-то такое, что заставляет её моментально отпустить мою руку и отступить на полшага назад. Мой взгляд медленно опускается ей на грудь, где под нижней рубахой я замечаю блеск золота. Мне не нужно видеть подаренную братом лунницу, чтобы угадать, что это именно она. Ведь у меня на шее точно такая же, только серебряная.

– Я люблю Валада, – с дрожью в голосе повторяет Алия.

Мне ненавистна эта княжна.

Мне неприятно слушать о её любви и то, с каким упрямством она смеет произносить имя моего брата. Я скриплю зубами.

– Валад мёртв, – грубо отрезаю я и ненавижу её вдвойне. Из-за Алии мне вновь приходится говорить это вслух.

– Нет! – моментально парирует Алия.

– Да! – рявкаю я, и девушка отступает ещё на полшага. – Мой брат мёртв! Из-за тебя и твоего отца! Княгиня ашорская, княжич и княжна мертвы из-за тебя и вашей свадьбы!

Я намеренно добавляю себя в список, потому что Веледара – княжна ашорская – мертва точно так же, как и её мать, и брат.

– К бесам это объединение! – огрызаюсь я, не задумываясь, кто может слышать. – Я видела мёртвое тело Валада! Я видела, как убивают знакомых мне с детства людей, когда ты с отцом бежала в сумерках! И не смей мне говорить о брате, ты даже имени его произносить не смеешь!

– Вела…

– Хватит! Убирайся, – последнее слово я произношу тихо, на него моей злости уже не хватает. Я выгорела.

Я не успеваю развернуться, как Алия снова хватает меня за руку, до боли впивается пальцами, явно готовая удержать меня всеми силами.

– Нет, Вела. Валада можно вернуть, поверь мне. Ты можешь помочь, только ты можешь нам помочь. Ты ведь служишь Моране, выбрана её рукой, а значит, можешь её просить. Умоляю, Вела. Это не ради меня, а ради Валада! Попроси её отпустить его! Помнишь истории из детства? Сказки? Ты ведь знаешь, что правда, а что ложь, и знаешь, как встретиться с Мораной! Прошу тебя, Морана точно может…

Я вырываю руку, и её беспрерывно льющийся поток слов прекращается.

Я не кричу на княжну и не отвечаю, слушая её болезненную и торопливую речь. Слыша, как она захлёбывается словами, я вижу, как дрожат её тонкие пальцы и её всю словно бьет озноб. Замечаю то, на что не обратила внимания сразу: лихорадочный блеск во взгляде, не сильно, но расширенные зрачки, бегающий, пугливый взгляд.

Я видела такое.

Безумие и тоску.

Так смотрела матушка после смерти Валада.

– Вела… – неуверенно обращается Алия, пугаясь моего молчания и безэмоционального выражения лица даже больше, чем крика. Её нижняя губа начинает трястись, она на грани того, чтобы расплакаться.

– Уходи, княжна. Выходи замуж за сына боярина. Живи тихо и в тепле. Только этим советом я могу тебе помочь, – ровным тоном говорю я.

Я пячусь от неё, будто эта болезнь рассудка может быть заразна. Я не хочу в ту тьму назад. Я только выбралась из неё, полностью освободившись от кошмаров и отвара из мака.

– Вела, умоляю, помоги.

– Нет, – бесцветным голосом отвечаю я.

Потому что с Мораной я сама встречусь лишь после своей смерти. А мой брат, скорее всего, уже давно получил перерождение. И я молюсь, чтобы в новой жизни он был счастлив.

– Ты ведь и сама можешь с ним встретиться! Пойдём к Моране со мной, Вела! – порывисто предлагает она, а широкая улыбка сперва может показаться очаровательной, если бы не нервно подрагивающие уголки губ и немигающий, почти неживой взгляд.

Я содрогаюсь всем телом, страшась, что она может иметь под этим в виду. Не собирается же княжна перерезать горло мне и себе, чтобы встретиться с Валадом у Мораны? Или же она заколет только меня, уверенная, что я, как приспешница богини Зимы и Смерти, вернусь обратно как ни в чём не бывало?

– Ты поможешь, Вела? – с детской надеждой вопрошает Алия, а в её глазах нет и капли сомнения. Она даже не слышит, насколько дико звучит её предложение.

– Нет, – как заведённая повторяю я, разворачиваюсь и ухожу.





17




При встрече с Алией в шестнадцать лет я решила, что лето меня ненавидит и приносит одни несчастья. Но в мои девятнадцать эти сладкие тёплые месяцы стали поистине одними из худших. Всё началось с лунницы и русалки, а продолжилось кошмарами и воспоминаниями, отваром мака и появлением Морока. Все мои страхи неожиданно вылезают один за другим, как растревоженные утопленники из застоявшегося водоёма. Словно им стало ясно, что поодиночке меня не одолеть, и они решили прийти все разом.

Я прокручиваю эти мысли в голове, глядя через окно во внутренний двор нашего храма. Сложив руки на груди, я опираюсь плечом о стену и с удивительным для себя спокойствием слушаю, как мимо пробегают служительницы храма, перешёптываясь о прибытии самого могущественного человека на севере.

Князь Верест приехал лично.

Я не видела отца с того дня, как сёстры пришли меня забрать.

Я догадываюсь, что не переживаю лишь потому, что не вижу его. Окна выходят во внутренний двор, а Верест со своей свитой ждёт за стенами. Даже князей в храм мы не приглашаем, если это необязательно. На моей памяти на территорию храма приходят либо остро нуждающиеся, либо те, с кем мы часто ведём дела. Так пару раз Гаван заходил к нам, чтобы занести заказанные мечи. Мы его давно знаем, поэтому он без стеснения остался передохнуть, поесть и только после отправился дальше. Некоторые знакомые нам торговцы или волхвы тоже иногда заглядывают.