– Перебрала хмеля, – неожиданно для себя вру я, оглядываюсь на дом Гавана и Ирая, но в окнах всё так же темнота.
– Злата сейчас с Мирой, они первые ушли обратно на постоялый двор. А я вернулась, чтобы найти тебя. Пойдём, – сестра берёт меня под руку, я не возражаю, хотя уже могу нормально идти.
– А Морок?
– Он ушёл, Вела.
– Он кого-нибудь тронул?
– Нет, поэтому, пожалуйста, забудь о нём.
Я делаю именно то, что Ясна и любая другая сестра хочет видеть от меня в этой ситуации. Я послушно киваю и даю себя увести подальше от этого праздника и от упоминания о встрече с Мороком.
Уверена, что Ясна предпочла бы притвориться, что слуга Тени не появлялся на празднике. Что никто его не видел и что Мороков вовсе не существует. Она не говорит о них, не упоминает и максимально избегает любых разговоров о слугах Тени после того, как я вспомнила о присутствии Морока при нападении на Валада и мой дом.
После возращения забытых воспоминаний в четырнадцать лет я вновь не говорила три дня. Я больше не была больна, я могла управлять языком, и голосовые связки были в порядке, но новые воспоминания будто окунули меня с головой в пережитую реальность, и тело сопротивлялось любым попыткам говорить. Я только открывала рот, но тут же закрывала, не в силах издать и звука. Я снова пила мак с вином чаще, чем стоило бы, но, к счастью, через три дня это прошло. Я успокоилась и вернулась к повседневной жизни Мары. Сёстры были рядом и поддерживали меня в тяжёлый период. С тех пор Ясна всеми силами игнорирует существование Мороков, переживая, что даже разговоры о слугах Тени могут вскрыть ещё что-то из моего прошлого.
Хоть я и люблю всех сестёр, но Ясна мне ближе всего. И я благодарна ей за заботу, хотя сама не думаю, что простые разговоры о Мороках могут открыть мне что-то новое. С тех пор я не вспомнила ни единой скрытой детали, поэтому у меня нет возможности узнать подробную правду о прошлом.
Однако стоило нам вернуться на постоялый двор, как Злата начала говорить о слугах Тени. Она никогда не видела их ранее и не могла перестать обсуждать произошедшее. Всё закончилось тем, что Ясна приказала ей успокоиться и лечь спать. Я сама провалилась в сон, даже не сняв одежды. Просто посмотрела в окно на приближающийся рассвет, завернулась в покрывало, как всегда пытаясь убежать от прошлого в новый день.
* * *
– Ты не хочешь попрощаться с косторезом? – спрашивает меня Ясна, пока я расчёсываю волосы.
Мы встали в полдень, решая не торопиться и отдохнуть после ночных приключений. Уже умылись, позавтракали в таверне и собрали вещи для возвращения в храм. Мира и Злата ещё готовятся.
– С чего ты решила, что мне стоит это делать? – отвечаю я, убирая гребень в сумку.
Я не рассказала ей про дурман-траву. А после сна я не злюсь на Ирая, отчасти понимая, что он мог так поступить из желания защитить меня. Даже сестёр я пугаю своим стремлением броситься на Морока. Я теряю над собой контроль и выгляжу едва ли не безумной в этот момент. Ирай мог просто сбежать, я сказала ему спрятаться, но он пошёл за мной. Однако идея использовать дурман-траву всё же кажется мне странной. Обычному человеку не придёт в голову эта мысль, да и подобные растения знает не каждый. Косторез должен не просто отлично разбираться в травах, но и знать, где они растут. Подозрение, что он носит подобное при себе постоянно, кажется мне совсем диким. Вероятно, он нашёл дурман-траву в роще.
– Он тебе нравится.
Ясна сбивает меня с мысли своим ответом. Я невольно морщусь.
– Он нравится не мне одной, а конкуренцию я не люблю.
– Что, если ты ему тоже нравишься? – почему-то не отстаёт Ясна.
– Даже если так, – спокойно отвечаю я, накидывая на плечи алую накидку и просовывая руки в широкие рукава. – Праздник закончился, Ясна. Мы больше не можем притворяться обычными людьми, нам недоступна такая жизнь. Магия растаяла с рассветом.
Я вожусь с накидкой, поправляю одежду, делая вид, что пуговицы интереснее этого разговора. Хотя не могу отрицать желание встретиться с Ираем ещё раз, извиниться за то, что напугала его и ударила в живот. Встретиться и попрощаться в этот раз навсегда.
Дважды мы встретились случайно. Третий раз хоть и специальный, но неудачный. Вряд ли судьба случайно сведёт нас вновь. Хоть я и знаю, где он живёт, но Гаван поделился, что сам Ирая не видит годами. Поэтому с косторезом у нас всё завершилось, не успев начаться.
– Тогда заедем к Гавану купить стрел. Может, новый топор себе присмотришь, – бросает Ясна, закидывает сумку себе через плечо и идёт к выходу.
Я не говорила ей, что Гаван и Ирай родственники. Но по самодовольной улыбке сестры в ответ на моё хмурое выражение лица понимаю, что она невероятно внимательная. Следит, даже когда кажется, что она не смотрит. С нарочито громким вздохом беру свою сумку и выхожу из комнаты вслед за Ясной.
Мы снова в красных одеждах, поэтому моментально притягиваем внимание жителей Долкора. Нас приветствуют, кланяются, некоторые опять предлагают еду, а кто-то шепчет, что Морок ушёл, потому что нас почуял.
Мы с сёстрами игнорируем разговоры, выводим лошадей и направляемся к кузнице рядом с домом Гавана. Судя по поту на лице и грязному переднику, кузнец работает уже не первый час. Он откладывает молот при виде нас и выходит через распахнутые двери кузницы. Широко улыбается ровно до того момента, как Ясна спешивается и идёт ему навстречу. Мира и Злата присоединяются к сестре, я же остаюсь с лошадьми.
Гаван готов вести переговоры о цене с кем угодно, но только не с Ясной, потому что сестре всегда удаётся его переспорить и сбить стоимость хоть немного. Нам прекрасно известно, что у Гавана нет проблем с заказами, а благодаря нам у него есть стабильный заработок.
В кузнице плавят металл и раскаляют заготовки мечей, из-за чего жар ощущается даже на расстоянии. У Гавана несколько помощников, и пока главный кузнец договаривается с Ясной и Мирой о цене, я наклоняюсь, чтобы разглядеть, кто находится внутри.
Один слишком низкий для Ирая, второго мне приходится рассматривать чуть дольше, но у него волосы короче и темнее. Я держу своего коня под уздцы, притворяюсь, что глажу шею животного, но всё равно осматриваюсь вокруг. Хотя что я скажу косторезу?
Прости, я бываю не в себе при воспоминаниях о прошлом.
Прости, я слетаю с катушек при упоминании Морока.
Морщусь от этих мыслей, потому что наверняка именно так и выглядела для него. Чем больше я думаю о произошедшем, тем более неловко себя чувствую. Смущаюсь и невольно закусываю губу, невидящим взглядом обводя дом Гавана. Вглядываюсь в окна второго этажа, догадываясь, что там спальни.
Впервые за годы я сожалею, действительно сожалею, что порчу своё собственное настоящее. Впервые я всей душой хочу отпустить прошлое. Сбросить эти камни воспоминаний с плеч и побыть немного… счастливой.
– Он уехал на охоту.
Я вздрагиваю и моментально опускаю взгляд на Гавана. Засмотрелась на окна и даже не заметила, как он подошёл.
– Я не…
– Я про Ирая, Мара. Ты ведь его ищешь.
Да.
– Нет.
Гаван слегка наклоняет голову, одаривая меня снисходительной улыбкой. Меня это не удивляет. Я бы себе тоже не поверила.
– Ирай уехал пару часов назад. Не знаю когда, но он вернётся. И племянник просил передать тебе это.
Я ожидаю увидеть что угодно, но только не тонкую чёрную ленту, украшенную костяными бусинами. Мары почти не вплетают ленты в волосы, разве что по праздникам или перед походом к князьям. Для борьбы с нечистью достаточно просто заплести косу. Для удобства, а не для красоты. Но я робко принимаю подарок, не зная, что сказать. Догадываюсь, что Ирай специально использовал чёрную, чтобы среди моих волос были видны лишь резные бусины.
– Ты извини, он впервые такое сделал, – неожиданно смущенно бормочет кузнец, глядя на остолбеневшую меня. Я продолжаю глядеть на ленту в руке, не имея ни малейшего представления, что мне с ней делать.
– За что ты извиняешься?
– Воспитал я его неправильно. Упустил что-то или неверно вбил мальчишке в голову. Говорил ему, что девушкам такое не дарят! Серебро, золото или жемчуг надо вплетать, а этот всё костями украшает. Какой же девушке это понравится?!
– Маре? – неожиданно отвечаю я, хотя сама не могу понять, утверждаю или спрашиваю.
Гаван хмыкает и что-то неразборчиво бубнит себе под нос. А я прячу ленту в карман и, рассеянно кивая, благодарю кузнеца. Ясна передаёт монеты мужчине и привязывает к седельной сумке колчан, полный стрел. Сёстры садятся в сёдла.
– Гаван, – неожиданно зову кузнеца, когда тот намеревается уйти. Он оборачивается, а я не могу решить, стоит ли передавать Ираю таким способом мои извинения. – Скажи племяннику, чтобы никогда не забывал брать меч. Он знает, он обещал.
Кузнец вопросительно приподнимает бровь, но потом обещает передать услышанное. Я сажусь в седло, на всякий случай ещё раз проверяю ленту в кармане. Незаметно для себя начинаю улыбаться, понимая, что это самый неромантичный подарок в моей жизни.
Действительно. Кто же, кроме костореза, может подарить чёрную ленту, украшенную костями?
16
Я родилась во второй зимний месяц, в самый холодный период года. Лето будто знает это и ненавидит меня, из раза в раз принося мне какие-то несчастья.
Именно так я думаю, когда в последний летний месяц стою в воротах храма и смотрю на гостя, что заявился к порогу нашего дома. В начале этого года мне исполнилось шестнадцать. Алёна умерла, Руслана стала старшей Марой, а среди нас появилась маленькая Айка. Сейчас девочка прячется за спиной Инги, но постоянно выглядывает, заинтересованная богатыми гостями.
Я ещё неполноценная Мара и, несмотря на то что знаю прибывшего, не выхожу вперёд. К гостям направляется только Руслана, дабы узнать цель визита.
Ясна кладёт руку мне на плечо, сжимает пальцы в знак немой поддержки. Я благодарна ей, но в действительности хочу просто уйти и не видеть прибывшую к нам княжну Алию.
Она приехала без моего отца, но со свитой из шести дружинников. Я никого из них не узнаю, но кафтаны чёрные с зелёным и золотым – любимые цвета Ашорского княжества.
Сёстры говорили мне, что это не первый её визит. Алия уже пыталась со мной встретиться этой зимой. Приехала в дорогих санях, запряжённых тройкой лошадей. Бубенцы звенели так, что, по словам Златы, «не только всю нечисть в округе распугали, но и весь храм с Марами на рассвете перебудили». Я улыбалась тогда, слушая рассказ, хотя больше была рада собственному отсутствию в храме. Мы с Русланой в то время были на юге в Ярате. Я не знаю, виноват ли кто-то один из южных князей в нападении на мой дом и убийстве брата, или же виновны они все. Но Руслана хотела, чтобы я чаще бывала на юге и смогла избавиться от своей ненависти, стереть границы, ведь для Мар их нет. Нас не должно волновать деление территории и кто где правит. У нас совсем другая задача.
И вот Алия вернулась.
У меня по спине, словно задевая каждый нерв и мышцу, проходит спазм. Я чувствую, как бледнею, осознавая, что прошло десять лет. Десять лет, как не стало моего брата. Этой весной Валаду уже исполнилось бы двадцать. Он уже был бы женат и, вероятно, даже стал бы князем, объединившим север.
Всё было бы другим.
В той реальности стала бы я Марой? Или, как и Алия, носила бы сейчас дорогие сарафаны с изысканной вышивкой и легчайшим кружевом? Украшал бы мою голову такой же кокошник с перламутровыми жемчужными ряснами[7]? Или даже в мире, где вся моя семья жива и здорова, я бы так же носила алое?
Я встряхиваю головой, избавляясь от паутины старых вопросов. Когда-то они мучили меня, повторяясь из раза в раз калейдоскопом возможных счастливых вариантов. Но они остаются мыслями.
Эфемерными.
Сладкими.
И ненастоящими.
Впервые спустя десять лет я вижу Алию. Девушка выросла восхитительной красавицей. Золотые локоны вьются до самой поясницы. Светлые медовые глаза, полные невинного очарования, широко распахнуты, как и в детстве. У неё бледная кожа и изящные длинные пальцы. Ей уже восемнадцать, но в её свободную косу всё ещё вплетена лента, а кокошник просто украшает, но не прикрывает голову, показывая, что она не в браке.
Воины князя Вереста с лошадьми остаются на почтительном расстоянии. Алия же идёт навстречу Руслане, и они сходятся посередине, на открытой поляне между храмом и полосой леса.
Мы с сёстрами ждём, наблюдая, как они разговаривают. Нам не слышен диалог, и Руслана стоит к нам спиной, не позволяя угадать её настроение от слов княжны. Проходит не больше пяти минут, как Руслана возвращается, а Алия смиренно остаётся стоять на месте. Взглядом она безошибочно находит меня и смотрит не отрываясь. Я догадываюсь о том, что старшая Мара собирается мне сказать, даже раньше, чем она подходит ко мне.
– Злата сейчас с Мирой, они первые ушли обратно на постоялый двор. А я вернулась, чтобы найти тебя. Пойдём, – сестра берёт меня под руку, я не возражаю, хотя уже могу нормально идти.
– А Морок?
– Он ушёл, Вела.
– Он кого-нибудь тронул?
– Нет, поэтому, пожалуйста, забудь о нём.
Я делаю именно то, что Ясна и любая другая сестра хочет видеть от меня в этой ситуации. Я послушно киваю и даю себя увести подальше от этого праздника и от упоминания о встрече с Мороком.
Уверена, что Ясна предпочла бы притвориться, что слуга Тени не появлялся на празднике. Что никто его не видел и что Мороков вовсе не существует. Она не говорит о них, не упоминает и максимально избегает любых разговоров о слугах Тени после того, как я вспомнила о присутствии Морока при нападении на Валада и мой дом.
После возращения забытых воспоминаний в четырнадцать лет я вновь не говорила три дня. Я больше не была больна, я могла управлять языком, и голосовые связки были в порядке, но новые воспоминания будто окунули меня с головой в пережитую реальность, и тело сопротивлялось любым попыткам говорить. Я только открывала рот, но тут же закрывала, не в силах издать и звука. Я снова пила мак с вином чаще, чем стоило бы, но, к счастью, через три дня это прошло. Я успокоилась и вернулась к повседневной жизни Мары. Сёстры были рядом и поддерживали меня в тяжёлый период. С тех пор Ясна всеми силами игнорирует существование Мороков, переживая, что даже разговоры о слугах Тени могут вскрыть ещё что-то из моего прошлого.
Хоть я и люблю всех сестёр, но Ясна мне ближе всего. И я благодарна ей за заботу, хотя сама не думаю, что простые разговоры о Мороках могут открыть мне что-то новое. С тех пор я не вспомнила ни единой скрытой детали, поэтому у меня нет возможности узнать подробную правду о прошлом.
Однако стоило нам вернуться на постоялый двор, как Злата начала говорить о слугах Тени. Она никогда не видела их ранее и не могла перестать обсуждать произошедшее. Всё закончилось тем, что Ясна приказала ей успокоиться и лечь спать. Я сама провалилась в сон, даже не сняв одежды. Просто посмотрела в окно на приближающийся рассвет, завернулась в покрывало, как всегда пытаясь убежать от прошлого в новый день.
* * *
– Ты не хочешь попрощаться с косторезом? – спрашивает меня Ясна, пока я расчёсываю волосы.
Мы встали в полдень, решая не торопиться и отдохнуть после ночных приключений. Уже умылись, позавтракали в таверне и собрали вещи для возвращения в храм. Мира и Злата ещё готовятся.
– С чего ты решила, что мне стоит это делать? – отвечаю я, убирая гребень в сумку.
Я не рассказала ей про дурман-траву. А после сна я не злюсь на Ирая, отчасти понимая, что он мог так поступить из желания защитить меня. Даже сестёр я пугаю своим стремлением броситься на Морока. Я теряю над собой контроль и выгляжу едва ли не безумной в этот момент. Ирай мог просто сбежать, я сказала ему спрятаться, но он пошёл за мной. Однако идея использовать дурман-траву всё же кажется мне странной. Обычному человеку не придёт в голову эта мысль, да и подобные растения знает не каждый. Косторез должен не просто отлично разбираться в травах, но и знать, где они растут. Подозрение, что он носит подобное при себе постоянно, кажется мне совсем диким. Вероятно, он нашёл дурман-траву в роще.
– Он тебе нравится.
Ясна сбивает меня с мысли своим ответом. Я невольно морщусь.
– Он нравится не мне одной, а конкуренцию я не люблю.
– Что, если ты ему тоже нравишься? – почему-то не отстаёт Ясна.
– Даже если так, – спокойно отвечаю я, накидывая на плечи алую накидку и просовывая руки в широкие рукава. – Праздник закончился, Ясна. Мы больше не можем притворяться обычными людьми, нам недоступна такая жизнь. Магия растаяла с рассветом.
Я вожусь с накидкой, поправляю одежду, делая вид, что пуговицы интереснее этого разговора. Хотя не могу отрицать желание встретиться с Ираем ещё раз, извиниться за то, что напугала его и ударила в живот. Встретиться и попрощаться в этот раз навсегда.
Дважды мы встретились случайно. Третий раз хоть и специальный, но неудачный. Вряд ли судьба случайно сведёт нас вновь. Хоть я и знаю, где он живёт, но Гаван поделился, что сам Ирая не видит годами. Поэтому с косторезом у нас всё завершилось, не успев начаться.
– Тогда заедем к Гавану купить стрел. Может, новый топор себе присмотришь, – бросает Ясна, закидывает сумку себе через плечо и идёт к выходу.
Я не говорила ей, что Гаван и Ирай родственники. Но по самодовольной улыбке сестры в ответ на моё хмурое выражение лица понимаю, что она невероятно внимательная. Следит, даже когда кажется, что она не смотрит. С нарочито громким вздохом беру свою сумку и выхожу из комнаты вслед за Ясной.
Мы снова в красных одеждах, поэтому моментально притягиваем внимание жителей Долкора. Нас приветствуют, кланяются, некоторые опять предлагают еду, а кто-то шепчет, что Морок ушёл, потому что нас почуял.
Мы с сёстрами игнорируем разговоры, выводим лошадей и направляемся к кузнице рядом с домом Гавана. Судя по поту на лице и грязному переднику, кузнец работает уже не первый час. Он откладывает молот при виде нас и выходит через распахнутые двери кузницы. Широко улыбается ровно до того момента, как Ясна спешивается и идёт ему навстречу. Мира и Злата присоединяются к сестре, я же остаюсь с лошадьми.
Гаван готов вести переговоры о цене с кем угодно, но только не с Ясной, потому что сестре всегда удаётся его переспорить и сбить стоимость хоть немного. Нам прекрасно известно, что у Гавана нет проблем с заказами, а благодаря нам у него есть стабильный заработок.
В кузнице плавят металл и раскаляют заготовки мечей, из-за чего жар ощущается даже на расстоянии. У Гавана несколько помощников, и пока главный кузнец договаривается с Ясной и Мирой о цене, я наклоняюсь, чтобы разглядеть, кто находится внутри.
Один слишком низкий для Ирая, второго мне приходится рассматривать чуть дольше, но у него волосы короче и темнее. Я держу своего коня под уздцы, притворяюсь, что глажу шею животного, но всё равно осматриваюсь вокруг. Хотя что я скажу косторезу?
Прости, я бываю не в себе при воспоминаниях о прошлом.
Прости, я слетаю с катушек при упоминании Морока.
Морщусь от этих мыслей, потому что наверняка именно так и выглядела для него. Чем больше я думаю о произошедшем, тем более неловко себя чувствую. Смущаюсь и невольно закусываю губу, невидящим взглядом обводя дом Гавана. Вглядываюсь в окна второго этажа, догадываясь, что там спальни.
Впервые за годы я сожалею, действительно сожалею, что порчу своё собственное настоящее. Впервые я всей душой хочу отпустить прошлое. Сбросить эти камни воспоминаний с плеч и побыть немного… счастливой.
– Он уехал на охоту.
Я вздрагиваю и моментально опускаю взгляд на Гавана. Засмотрелась на окна и даже не заметила, как он подошёл.
– Я не…
– Я про Ирая, Мара. Ты ведь его ищешь.
Да.
– Нет.
Гаван слегка наклоняет голову, одаривая меня снисходительной улыбкой. Меня это не удивляет. Я бы себе тоже не поверила.
– Ирай уехал пару часов назад. Не знаю когда, но он вернётся. И племянник просил передать тебе это.
Я ожидаю увидеть что угодно, но только не тонкую чёрную ленту, украшенную костяными бусинами. Мары почти не вплетают ленты в волосы, разве что по праздникам или перед походом к князьям. Для борьбы с нечистью достаточно просто заплести косу. Для удобства, а не для красоты. Но я робко принимаю подарок, не зная, что сказать. Догадываюсь, что Ирай специально использовал чёрную, чтобы среди моих волос были видны лишь резные бусины.
– Ты извини, он впервые такое сделал, – неожиданно смущенно бормочет кузнец, глядя на остолбеневшую меня. Я продолжаю глядеть на ленту в руке, не имея ни малейшего представления, что мне с ней делать.
– За что ты извиняешься?
– Воспитал я его неправильно. Упустил что-то или неверно вбил мальчишке в голову. Говорил ему, что девушкам такое не дарят! Серебро, золото или жемчуг надо вплетать, а этот всё костями украшает. Какой же девушке это понравится?!
– Маре? – неожиданно отвечаю я, хотя сама не могу понять, утверждаю или спрашиваю.
Гаван хмыкает и что-то неразборчиво бубнит себе под нос. А я прячу ленту в карман и, рассеянно кивая, благодарю кузнеца. Ясна передаёт монеты мужчине и привязывает к седельной сумке колчан, полный стрел. Сёстры садятся в сёдла.
– Гаван, – неожиданно зову кузнеца, когда тот намеревается уйти. Он оборачивается, а я не могу решить, стоит ли передавать Ираю таким способом мои извинения. – Скажи племяннику, чтобы никогда не забывал брать меч. Он знает, он обещал.
Кузнец вопросительно приподнимает бровь, но потом обещает передать услышанное. Я сажусь в седло, на всякий случай ещё раз проверяю ленту в кармане. Незаметно для себя начинаю улыбаться, понимая, что это самый неромантичный подарок в моей жизни.
Действительно. Кто же, кроме костореза, может подарить чёрную ленту, украшенную костями?
16
Я родилась во второй зимний месяц, в самый холодный период года. Лето будто знает это и ненавидит меня, из раза в раз принося мне какие-то несчастья.
Именно так я думаю, когда в последний летний месяц стою в воротах храма и смотрю на гостя, что заявился к порогу нашего дома. В начале этого года мне исполнилось шестнадцать. Алёна умерла, Руслана стала старшей Марой, а среди нас появилась маленькая Айка. Сейчас девочка прячется за спиной Инги, но постоянно выглядывает, заинтересованная богатыми гостями.
Я ещё неполноценная Мара и, несмотря на то что знаю прибывшего, не выхожу вперёд. К гостям направляется только Руслана, дабы узнать цель визита.
Ясна кладёт руку мне на плечо, сжимает пальцы в знак немой поддержки. Я благодарна ей, но в действительности хочу просто уйти и не видеть прибывшую к нам княжну Алию.
Она приехала без моего отца, но со свитой из шести дружинников. Я никого из них не узнаю, но кафтаны чёрные с зелёным и золотым – любимые цвета Ашорского княжества.
Сёстры говорили мне, что это не первый её визит. Алия уже пыталась со мной встретиться этой зимой. Приехала в дорогих санях, запряжённых тройкой лошадей. Бубенцы звенели так, что, по словам Златы, «не только всю нечисть в округе распугали, но и весь храм с Марами на рассвете перебудили». Я улыбалась тогда, слушая рассказ, хотя больше была рада собственному отсутствию в храме. Мы с Русланой в то время были на юге в Ярате. Я не знаю, виноват ли кто-то один из южных князей в нападении на мой дом и убийстве брата, или же виновны они все. Но Руслана хотела, чтобы я чаще бывала на юге и смогла избавиться от своей ненависти, стереть границы, ведь для Мар их нет. Нас не должно волновать деление территории и кто где правит. У нас совсем другая задача.
И вот Алия вернулась.
У меня по спине, словно задевая каждый нерв и мышцу, проходит спазм. Я чувствую, как бледнею, осознавая, что прошло десять лет. Десять лет, как не стало моего брата. Этой весной Валаду уже исполнилось бы двадцать. Он уже был бы женат и, вероятно, даже стал бы князем, объединившим север.
Всё было бы другим.
В той реальности стала бы я Марой? Или, как и Алия, носила бы сейчас дорогие сарафаны с изысканной вышивкой и легчайшим кружевом? Украшал бы мою голову такой же кокошник с перламутровыми жемчужными ряснами[7]? Или даже в мире, где вся моя семья жива и здорова, я бы так же носила алое?
Я встряхиваю головой, избавляясь от паутины старых вопросов. Когда-то они мучили меня, повторяясь из раза в раз калейдоскопом возможных счастливых вариантов. Но они остаются мыслями.
Эфемерными.
Сладкими.
И ненастоящими.
Впервые спустя десять лет я вижу Алию. Девушка выросла восхитительной красавицей. Золотые локоны вьются до самой поясницы. Светлые медовые глаза, полные невинного очарования, широко распахнуты, как и в детстве. У неё бледная кожа и изящные длинные пальцы. Ей уже восемнадцать, но в её свободную косу всё ещё вплетена лента, а кокошник просто украшает, но не прикрывает голову, показывая, что она не в браке.
Воины князя Вереста с лошадьми остаются на почтительном расстоянии. Алия же идёт навстречу Руслане, и они сходятся посередине, на открытой поляне между храмом и полосой леса.
Мы с сёстрами ждём, наблюдая, как они разговаривают. Нам не слышен диалог, и Руслана стоит к нам спиной, не позволяя угадать её настроение от слов княжны. Проходит не больше пяти минут, как Руслана возвращается, а Алия смиренно остаётся стоять на месте. Взглядом она безошибочно находит меня и смотрит не отрываясь. Я догадываюсь о том, что старшая Мара собирается мне сказать, даже раньше, чем она подходит ко мне.