Фальгахен, перехватив торжествующий взгляд пленницы, притронулся подушечками пальцев к носу и мрачно процедил:

— Руки вырву. — Ладонь опустилась на больное колено, поглаживая.

— Сво… — засипела девушка, смолкая, закашливаясь.

— Вот оно что! — довольно ухмыльнулся мужчина. — Ведьма не говорила, что голос пропадёт. Или я тебя придушил сильнее, чем требовалось? Поэтому и молчала, только ногами дрыгала, дверь пиная? Внимание привлекала? Кому ты нужна? — Подался к ней, отворачивая накидку, всматриваясь в синяки от пальцев на её шее.

Пфальцграфиня не протестовала, обдумывая дальнейшие действия, краем глаза отмечая на его боку кинжал в ножнах, вспоминая, что Карл прибыл в поместье с шестью всадниками, которые сейчас следуют за колымагой.

— Пить, — требовательно прохрипела, глядя на его руки. Вид ладоней размером со штыковую сапёрную лопату охлаждал пыл. Она уже имела удовольствие ознакомиться с их силой.

Злодей молча втолкнул флягу в её руку, с готовностью выдернув затычку.

Наташа не колебалась, отлично зная, что её содержимое далеко от воды. Жадно глотала крепкое вино, утоляя жажду, чувствуя, как оно обжигает гортань, растекаясь зудящим жгучим теплом в желудке, пока лапища «жениха» не вырвала сосуд из рук:

— Хватит, — тоже отхлебнул, со злостью уставившись на деву. — Хотела обмануть меня?

Пленница повела бровью, щуря глаз. Это он о чём? Смоченное горло смягчилось. Дышать стало легче. Прокашлялась. Появилась слюна. Но говорить не хотелось. Лениво кивнула, ощущая, как снова хочется спать и ей показалось или, в самом деле, качка кареты усилилась? Они стали двигаться быстрее? Торопится, сволочь, за высокие стены своего замка? Уцепилась в ошейник, дёргая. Услышала:

— Не старайся… — граф поглаживал ушибленное колено. — Ты же у нас бегать любишь, правда? Вот и пришлось тебя усмирить. А за то, что хотела обмануть, я с тобой ещё разберусь. И кинжалом отучу махать.

Девушка вздохнула. Если она не сбежит от него по дороге, то из его замка это будет сделать невозможно. Вон они какие, замки, в ворота не проскочишь, через стену не сиганёшь. Значит, нужно сейчас усыплять бдительность и выжидать подходящего момента.

— Зачем я тебе? — Голос звучал тихо. Язык ворочался с трудом. Сонное зелье не отпускало свою жертву. От выпитого вина согрелась.

— Мне такие, как ты, не по нраву, — ушёл от прямого ответа Карл, отпивая из фляги. Поморщился, окидывая её взором. — Шея тонкая. — Резво нагнулся, всовывая палец в окружность удавки, дёргая её, откидываясь на спинку сиденья, наблюдая, как пфальцграфиня от неожиданности отпрянула, едва не упав в проход. — Ростом невелика. А вот… — Опустил глаза на грудь, скрытую мехом белодушки.

Наташа сжалась, поджимая колени, готовясь отразить его выпад:

— Тогда что тебе от меня нужно? Титул?

Отрицательно дёрнул головой:

— Что? — Казалось, мужчина раздумывал, стоит говорить или нет, щурясь и кривя губы. — Не могу понять, откуда ты взялась? В Гутцахе тебя не видели. В Либенхау тоже. Нигде. А? — Девушка озадаченно молчала, не понимая, что он имеет в виду. — Как они тебя пропустили? — Продолжал разглагольствовать граф: — Мне докладывали, что графиня венгерская с одной старой монашкой едет. С ней других женщин не было. Мои люди вели обоз от самой Швабской границы.

Кое-что прояснялось. Это была версия Бригахбурга, согласно которой она прибыла с Юфрозиной в качестве её компаньонки:

— Поняла, — кивнула в ответ, — тебе нужно было, чтобы их всех перебили на земле Бригахбурга. Под самым его носом. Твой человек заманил обоз графини в засаду. — Сбивала дознавателя со следа. — Ты намеревался убить невесту Ирмгарда и подсунуть ему свою сестру.

— Верно, — согласился душегуб. — Или Герарду. Без разницы.

— А когда узнал об итальянской невесте графа, организовал нападение и на их карету. Всё из-за золота.

— Да, — расплылся Фальгахен в улыбке, — я собирался покончить со всеми Бригахбургами. — Хлопнул ладонью по здоровому колену. — Я и не предполагал, что к Бригаху-старшему едет невеста. Не всё вышло, как задумал. Но я доволен. Людей там знатно полегло. И твой Бруно.

— Svolochʼ! — глаза Наташи наполнились слезами.

Проигнорировал непонятное слово:

— Ты превзошла все мои ожидания, быстро переметнувшись к этому выскочке. Чёртова блудница! Если б не ты, то Ева была бы уже, — снова присосался к фляге, — где надо.

— Но ты не знал, что Агна со своей стороны желает смерти всем Бригахбургам и их будущим жёнам, несмотря на то, что экономка была твоей стукачкой. Поделом ей. Лопухнулся ты, Карл. — Погладила мех куницы. — Ловко я помогла разоблачить баронессу, правда? Получается, спасла жизнь твоей сестре.

— Клару погубила жадность. — Снова пил. — Агна… Я знал. Если бы она доверилась мне, мы бы вдвоём всё сладили лучшим образом. Я говорил ей, но она хотела всем владеть одна. Поспешила. За что и поплатилась.

— Ты бы всё равно её убил. Верно?

— Зачем? Она бы родила мне сына. Мы бы с ней поладили.

Пфальцграфиня качала головой: «Да, всего-то — убрать Дитриха. И такое развитие событий могло иметь место. А потом баронесса избавилась бы и от арийца:

— А гонец? За что ты убил своего человека?

— Он мне стал не нужен. Да и болтлив оказался. Здесь вышла ошибка. Его убили не возле стен замка Бригах. Спугнули коня и он понёс.

— Меня будут искать. — Больше вопросов у неё не было. Если бы Агна объединилась с соседом, у них бы всё получилось. Запутанный клубок схемы «Сигурд — Агна — Карл» наконец-то распутался, не считая побочных линий.

— Не будут. Брачное соглашение подписано, половина договорного золота отдана. Я забрал то, что принадлежит мне.

Наташа поёжилась:

— Разве Манфред подписал свитки?


Вместо ответа Фальгахен дотянулся до шкатулки в углу сиденья, откидывая крышку, сдвигая в сторону сеточку звенящего украшения-подношения, извлекая пергамент и раскручивая его. Тыкал толстым пальцем в загогулину пфальцграфа:

— Видишь? Его подпись.

Девушка ничего не могла разобрать. Карета качалась, и буквы плавали перед взором, то приближаясь, то удаляясь, как поплавок на водной глади, тронутой ветром. Она видела свитки на столе отца в кабинете, когда её позвали к нему во время потери сознания. Похоже, они к тому времени были подписаны. Раскаяние пришло позже. Меховая накидка лежала на стуле, а украшение свешивалось со стенки шкатулки. Карл забрал всё это позднее. Почему ей тогда не пришло в голову прихватить «бумаги» с собой?

— Подделка, — хмыкнула уверенно, морща нос.

— Нет, — качнул головой, — успел подписать.

— Он потом передумал. А не ты ли, Фальгахен, его пристукнул, спровоцировав приступ? Отец вернёт меня. Погоня уже близко.

Тот ухмыльнулся, взбалтывая остатки питья, прислушиваясь:

— Пфальцграф умрёт. Сестру твою я пристрою. Думаешь, почему на шум в твоих покоях никто не вышел? — Устало отёр ладонью бледное лицо. — Она уже довольна и не станет за тебя беспокоиться, получив свою долю. Всё. Больше никто о тебе и не вспомнит.

Обидно прозвучало. Страшно. Он прав. Она здесь никому не нужна. Рассчитывать не на кого. Только на саму себя. Эрмелинда? Куплена, маленькая тварь. Она присутствовала, когда отец просил прощения у старшей дочери, и сразу смекнула, чем обернётся для неё несостоявшаяся свадьба сестры. Нужно будет вернуть жемчуг, обещанное приданое накроется медным тазиком. А без титула, недвижимости и золота она никому не нужна. Если для Наташи в отсутствии мужчины рядом не видится трагедии, то для молоденькой девчонки этого времени, без мужской поддержки нет спокойной жизни. Злость зарождалась медленно, пуская ядовитые ростки, уверенно пробиваясь сквозь обиду, сжимая кулаки, придавая силы.

— Мне нужен наследник, дерзкий и решительный, — продолжал Фальгахен, облизывая сохнущие губы. — Он будет сильным и смелым, как я и хитрым, как ты. Ты мне родишь сына, а потом я избавлюсь от тебя, если ты не изменишься и не станешь послушной.

— Как избавился от своих жён, — голос крепчал. Девушка не боялась Карла. Она ему нужна, а значит, он не причинит ей вреда. Во всяком случае, не убьёт в ближайшее время.

— Они умерли, потому что не смогли родить мне дитя.

— Карл, а ты не подумал, что можешь быть бездетным? Ты загубил неповинных женщин, — взывала к его совести.

— Нет, они были немочны.

Понятно. Граф возомнил себя карающей десницей Господа. С таким любые разговоры бессмысленны. К тому же он уже пьян.

— Господин Фальгахен, мне нужно в кустики.

Он усмехнулся, подаваясь в сторону и заворачивая край шкуры, на которой сидел:

— Давай, — поднял овальную крышку, указывая: — сюда.

Пленница вытянула шею, рассматривая сквозное отверстие. Цепь натянулась, ограничив движение, напомнив о себе:

— Пфф… — Лишилась дара речи не только от средневекового «удобства» для счастливых обладателей тарантаса, но и чтобы скрыть разочарование маленьким размером «оконца». Через него проскользнёт разве что ребёнок.

Звук поскрипывающей кареты и шум колёс ворвались внутрь. Через узкое отверстие просматривалась лесная неспешно бегущая утоптанная дорога.

— Не ожидала, вижу. — Злодей самодовольно скалился. — В паланкинах такого нет.

— А как же… — подёргала за привязь. Гладкие звенья мелодично зашуршали. — Боишься меня… С такой-то охраной. — Заговаривала зубы. — Меня, такой маленькой, с тонкой шеей.

Фальгахен привстал, дотягиваясь до кольца на стене. Ковырнув кинжалом, снял цепь, садясь на место, кладя повреждённую ногу на сиденье, поглаживая:

— Вот же сука неугомонная, — тихо цедил сквозь зубы. — Голова от тебя трещит. Нет, чтобы спать…

— Это не от меня трещит, господин граф. С лестницы нужно было аккуратнее наворачиваться. Думаю, специально сиганул.

— Не рассчитал немного, — приложился к горлышку фляги, отбрасывая её, пустую, соловым взором окидывая строптивицу.

А она укоризненно качала головой:

— Alkogolik. Точно, не рассчитал… А то бы лежал сейчас молчаливой неподвижной мумией, а я бы дабл-джигу танцевала.

Заметила, как недобро сверкнули глаза «жениха». От такого сочувствия ждать не стоит. Прибьёт и закапывать не станет. «А что? — Наташа ощущала прилив смелости, подогретой винными парами. — Может быть, в данном случае её величество Смерть — самый лучший выход из создавшейся ситуации?» Что её ждёт? Насилие, унижение, привязь… Побои, увечье. Вспомнился рассказ Хельги о её житье-бытье. Косилась на увесистые кулаки Фальгахена. Что за жизнь? За короткий срок испытала и любовь, и предательство, весь спектр человеческих эмоций и чувств от радости до ненависти. Но умереть хотелось только после Карла. И Бригахбурга, желательно. Да и будет ли смерть? Снова переселение? Эх, хорошо бы вернуться домой, туда, откуда она выпала в это гадкое время.

— Скажи своим, — кивнула на дверь, — чтобы ехали тише. Меня мутит. — И, правда, почему-то подташнивало. Выпитое на голодный желудок вино оставило неприятное послевкусие. Давало о себе знать волнение. Душно. Запах кожи раздражал. Всё раздражало. Скинула меховую накидку.

— Потерпишь.

— Облюю твою новую колымагу. Уж я постараюсь. — Воодушевившись, засопела, изображая рвотный рефлекс.

Граф брезгливо сплюнул. Поверил! Откинув с окошка кожаную шторку, гаркнул людям, чтобы осадили лошадей. Карета чуть замедлила ход.

Наташа, пользуясь паузой, перевернула ошейник, закидывая тяжеленную цепь за спину, пряча от мужчины. Он пьян и может забыть о том, что снял повод со стены. Вернула край шкуры на «туалет». Теперь нужно как-то выбраться на улицу. Только как?

— Я есть хочу.

— Есть нечего. Ты же не позаботилась собрать в дорогу. — Ёрничал, щуря хмельной глаз. Похоже, перебранка доставляла ему удовольствие.

— Ничего и не осталось. Ты всё сожрал. — Обнажила в натянутой улыбке зубы. — Зря на тебя продукты перевели. Знала бы… — Да, знала бы, что так выйдет, опоила бы его сонным зельем. Чтоб пару суток не просыпался. А потом с почестями за ворота выпроводили бы.