Что останется сегодня впроголодь, Наташа поняла, как только Амали внесла поднос. Окинув его содержимое, отложила хлеб на широкое блюдо, принюхалась к жареной рыбе, отламывая и пробуя кусочек, укладывая рядом с хлебом. Всё. Вид остального не внушал не только доверия, но на это даже не хотелось смотреть. Серая вязкая каша с растаявшим кусочком масла в углублении по центру, смахивающая на бугрящуюся вспученную слизь из отхожего места, вызвала угрожающее сокращение желудка. Поспешно отодвинула поднос к краю столика, отворачиваясь:

— Принеси мне две булочки, горячей воды и фрукты.

— Яблоки и виноград? — уточнила служанка.

Вырвалось едко, иронично:

— Можешь добавить арбуз, дыню, персики, сливы, груши… — и в захлопнувшуюся дверь крикнула: — Хурму! — Отметила, что звучит, как ругательство. И что завелась? Раздражало абсолютно всё. И все.

Закрыв глаза, сосчитала до десяти и обратно… Сегодня у неё будет разгрузочный день. А остальные, как хотят. Её монолог слышал весь замок. Пусть делают выводы.

Эрмелинда немного оттаяла, поняв, что старшая сестра хочет наладить с ней отношения. Милостиво согласилась на этажерку. Уже хорошо. Потом соорудят ей вешалку с полочками, которые можно закрыть шторами. Смотришь, ненависть и поутихнет. Похоже, она не очень расстроилась о потере Вилли. А вдруг он возьмёт и вернётся? Нет, расчётливый торговец не может быть настолько глупым. Серьёзные мужчины во все времена очень ревностно следили за моральным обликом своих избранниц.

Пила кофе и глаз не сводила с букета. Последние цветы в этом году. Впереди осень и зима. После сбора подати она с управляющим подумает, как лучше использовать оставшиеся деньги. Ничего не останется, как вложить кровные золотые. А вот дубовую рощу, как ни прискорбно, придётся похоронить и попробовать отжать часть денег у Манфреда, если они не предназначены для ведения хозяйства или погашения долгов.

Раздался шум из коридора. Распахнула дверь, шагнув в проём, отпивая из кубка. Папенькин голос звучал надрывно и очень грозно. Долетали обрывки нелестных высказываний в адрес… Ну, понятно, кого… «Распустились!.. Гнать в шею!.. Рассчитать!.. Подать сюда!..» Насторожилась: «Вина, что ли?» Ах, как не хотелось отдавать заветный ключик от винного погреба!

Продвинулась ближе к лестнице, сжимая кубок. Взгляд упал на мелькнувшую тень на стене. Наташа подалась в сторону, высматривая, кто поднимается или спускается по лестнице. Вышла на площадку, слушая затихающие звуки брани. Пфальцграф выдыхался.

Поставив пустой кубок у стеночки, неспешно поднялась на третий этаж. Показалось, что тень метнулась туда. Если снова бродит Хельга, то поймает её на месте преступления. Прислушалась. Тихо. На выметенном полу ничьих следов не просматривалось. Машинально открывала комнаты, бегло осматривая обстановку. Убранные покои и гулкое эхо хлопающих дверей ничего кроме грусти не вызывали. А вот в первой же неубранной комнате взгляд зацепился за цепочку отпечатавшихся на полу следов. Они вели к сундуку. Передвигался мешающий подходу стул.

Девушка прошла к кофру, рассматривая отпечатки пальцев на его крышке. Свежие. Его открывали. Внутри оказалось пусто. Задумалась, осматриваясь. Помещение ничем не отличалось от других.

Вышла в коридор, проверяя очередную комнату. Та же история. Вот и разгадка ночным хождениям прачки. Она обходила все покои, открывая сундуки, где они имелись. Что-то искала? Ночью? На больную или полоумную Хельга не походила. Пахнет тайной.

Дойдя до конца коридора, уперлась в лестницу, ведущую вверх. На чердак?



А вот здесь снова виднеются следы. Пыль на ступенях выдавала маршрут «шпионки» — слово напросилось само. Наташа в нерешительности остановилась. Поток холодного воздуха, опускаясь сверху, окутывал, пронизывая, вызывая дрожь. Расставив руки, касаясь кончиками пальцев ледяных каменных стен, отважно и бесшумно продвигалась вперёд. Страх загнала подальше и глубже, вытаскивая панцербрехер и зажимая его в руке. Зашкаливающий адреналин подталкивал по ступеням вверх. Она не думала о том, с кем может столкнуться на узкой лестнице. В такие минуты думаешь только о конечной цели путешествия, желая положить конец мучительным догадкам, разгадать ребус онлайн. Что же там, куда так целенаправленно стремилась Хельга? Или кто?

Словно перед последним рывком, остановилась у поворота, переводя дух. Выдохнув, осторожно выглянула, готовясь в любую секунду рвануть вниз. Храбрость — это прекрасно, но всё же не совсем про неё.

Пять крутых ступенек упирались в дверь. Дверь, а не очередной коридор! Усмехнулась, оглядываясь, словно ожидала поддержки. А кого она хотела обнаружить за углом? Притом, что на весь этаж слышалось громкое хлопанье дверей. Если Хельга где-то и была, то давно прошмыгнула и спряталась, пока она обследовала комнаты.

Вход на чердак охранял обычный навесной проржавевший замок в лохмотьях нарушенной паутины. И было хорошо видно, что его дёргали и осматривали. У двери сильно натоптано. Прачка, нервничала, пытаясь сообразить, как его открыть. Наташа тоже подёргала «сторожа», поковыряв панцербрехером в отверстии для ключа и пробуя на прочность скобы в стенах. Вспомнив о ящичке с дубликатами, спустилась в кабинет, забирая его с собой.

Увы, ни одна из отмычек не подошла. Лишь потому, что чердачный амбарный замок был в разы больше виденных ею здесь. Ключи с короткими язычками смотрелись малоразмерными. Висящий страж надёжно защищал дубовую дверь и то, что находилось за ней. Так ли уж надёжно? Известная поговорка: «Против лома нет приёма» как нельзя лучше подходила в данном случае. Предстояло найти ломик или что-то заменяющее его и опередить шпионку.

Возможно, нужный ключик найдётся у фон Россена? Нет, к нему обращаться нельзя. Поделится информацией с любовницей. Спугнёт. Может быть, она действует не одна. Спешить нельзя.

Вернувшись в кабинет, чтобы немного собраться с мыслями, достала «календарь», отмечая прожитые дни на новом месте. Семнадцать… Стук в дверь отвлёк. Ввалившийся Гензель с котом на руках сообщил, что к ней пришёл сын кузнеца с цыбиком. Вид круглых щёчек пацана вызвал эстетическое наслаждение. Что за «цыбик»? Им оказался ящик с инструментом.

Замена замка не заняла и минуты. Пройдя к комнате с серебряной утварью, повторили действо. Предстояло вручить новый ключик от кабинета пфальцграфу. Она это сделает позже. Сейчас у Манфреда послеобеденный отдых в обществе диверсантки.

Замурлыкала под нос:

— После сытного обеда по закону Архимеда… вытрем руки о соседа, — склонила голову набок. — Да, в этом времени актуально.

Девушка с интересом заглядывала в ящик Рыжего и, остановив взор на длинной кованой штуке, похожей на гвоздодёр, решила, что тот очень бы ей подошёл. Ещё раз осмотрев внушительную фигуру парня и его ручищи, Наташа решилась:

— Господин кузнец, вы не могли бы мне помочь?

— Да, хозяйка, — с опаской глянул на неё. Когда она называла его «господином», он настораживался, ожидая подвоха.

— Мне нужно открыть дверь.

Руди повёл бровью.

Нет, она не станет рассказывать ему, что к чему. Он откроет замок, и они посмотрят, что за дверью. За его широкой спиной ей будет спокойнее. Да и замок он вскроет профессиональнее.

— Идёмте, — без лишних слов направилась к выходу. — Инструмент прихватите, пожалуйста.

Им никто не встретился. Послеобеденный отдых здесь чтили свято.

Пфальцграфиня шла уверенно, посматривая на подмастерья, шагавшего чуть позади неё и провожавшего взором каждую дверь. Не видел он общежитий.

Ничего не спросил, когда достигнув конца коридора, они поднимались по узкой лестнице.

— Вот, — шмыгнула носом хозяйка, указав пальчиком на «сторожа». — Нужно открыть. Ключа нет. — Пресекла возможные вопросы.

Отстранилась, пропуская Руди, спускаясь на несколько ступенек, заглядывая под его руку, с интересом наблюдая за действиями:


— Господин кузнец, а аккуратно можно открыть, не ломая? Чтоб потом назад закрыть, как было?

Он, молча, развернулся к ней и задумчиво посмотрел в глаза. Она прочла в них, что может. Но ему мешает признаться в этом его… Что? Честность? Или нежелание услышать обвинение в свой адрес, что, мол, какие же ты делаешь замки, умелец, если их можно открыть без ключа? Кинуть наживку?

— Вы изготавливаете замки, следовательно, знаете, где нужно нажать, чтобы открыть его без ключа. Иначе, какой же вы мастер? Так? — Сделав паузу, дала ему время сообразить. — Я бы сама попыталась вскрыть, если бы у меня был подходящий инструмент. — Натолкнулась на его ироничный взор и зачем-то добавила, понижая голос до шёпота: — Я не утверждаю, что открыла бы, но попыталась бы. Всё же, лучше меня это сделаете вы. Одним движением руки.

Его понимающее молчание бесило. В глазах светился укор, типа, вы такая вся благородная и правильная, а вот закрыта дверь, видимо для того, чтобы вы туда не совали нос.

— Не надо на меня так смотреть, господин кузнец, — Наташа тыкала в замок панцербрехером, косясь на гвоздодёр в его руке. Щёки горели, а глаза, по ощущениям, таращились. «Стража» ломать не хотелось. И ведь знает, как его открыть! Издевается. Вспомнилась басня «Лиса и виноград». Терпению подходил конец. И почему Рыжий молчит? — Вы меня понимаете? — Может, его немного треснуть для скорости принятия решения? Нетерпеливо зашипела: — Просто откройте. Я никому не скажу, что вы «медвежатник».

Ей надоело вести диалог с собой. Рука потянулась к ломику, когда услышала низкий шёпот тугодума:

— Я сниму замок и заменю его новым.

— Мне нужно, чтобы остался висеть этот… — Перевела дух. Упрямый, чёрт! — Ваша честность здесь не к месту. Ладно, скажу. Есть ещё один человек, который хочет туда попасть. Но не может, как и я. И он должен быть спокоен, что там до него никто не побывал. Мне нужно немного времени обдумать дальнейшие действия. Мы же не знаем, что там? — Заговорщицки кивнула на дверь.

— Будет видно, что открывали, — Руди мазнул ладонью по ржавому корпусу, смахивая паутину.

Девушка подняла глаза к нависающему потолку:

— Пфф… — Не дурак! — Здесь вокруг полно паутины. В любой неубранной комнате. — Прищурилась, нетерпеливо засопела: — Ночью не будет заметно. Просто не царапайте корпус.

— Другой человек ходит ночью? — подмастерье смотрел в упор на пфальцграфиню. — Вы от него велели поставить запор?

— Дошло… — Как до утки на третьи сутки. — Думаете, только вы одни с невестой шастаете по ночам?

В награду её окатили укоризненным настороженным взором.

Как она ни старалась прогнуться и заглянуть под его руку, подсмотреть, что он и как делает, Рыжий намеренно заслонялся так, чтобы она ничего не увидела. Только маячили огненным факелом перед глазами его волосы, собранные в высокий густой хвост на затылке.

Довольно быстро «медвежатник» выпрямился. Ничего не говоря, прижался к стене, давая ей возможность оценить его работу, демонстративно двумя пальцами дёргая «сторожа» за корпус, наблюдая, как тот с бряканьем повис на раскрывшейся дужке.

Хозяйка благодарно улыбнулась, облагодетельствовав:

— Вы идёте со мной.

Аккуратно сняла замок, кладя на ступеньку и оглядываясь. Если их здесь примкнут… Прихватила его. Оставит за дверью. Они быстро посмотрят, что там есть и уйдут.

Разбухшее дверное полотно поддалось не сразу. Всё же мысль пригласить Руди показалась разумной.

Наташа, шагнув во мрак, остановилась. Она хотела спрятаться за спиной стоящего позади парня. Но он в силу своего подчинённого положения вынужден был оставаться там. Сжав рукоять панцербрехера, замерла, принюхиваясь.

Вопреки ожиданию, помещение не оказалось затхлым. Лёгкий сквознячок тронул тонкую прядь волос на виске, щекоча лицо. Сквозь запертые расшатавшиеся и поскрипывающие ставни лился дневной свет. Глаза к полумраку привыкли быстро. Девушка чихнула. Пыль толстым слоем лежала повсюду. Куда же без неё. Густая столетняя паутина с неописуемым особым мрачным шиком свисала с почерневших мощных стропильных балок.

Подобрав подол платья, любопытная исследовательница шагнула вперёд:

— Руди, откройте, пожалуйста, окно.

Он беспрекословно подчинился.

Под потоком воздуха вихри едкой пыли взмыли вверх. Лохмотья паучьих пут величаво качнулись, вытягиваясь, плавно задвигались, гипнотизируя, создавая иллюзию присутствия в мрачном потустороннем мире. Во все стороны разбегались растревоженные сетники. Огромный чердак, однако, не был абсолютно пустым.

Пфальцграфиня осторожно продвигалась, переступая через черепки и осколки чего-то сотлевшего и хрупкого. Никакой рухляди, не считая у далёкой стены, составленных в ряд почерневших коротких и широких досок примерно одного размера, очень похожих на полки платяного шкафа, да два небольших криво стоящих сундука. Казалось странным нахождение на чердаке именно их. Не стулья или столы… Сундуки!

Она направилась к ближайшему, спотыкаясь о выступающие обломки дерева. В какой-то момент, зацепившись и теряя равновесие, падая на колени, выпустила подол платья и почувствовала на локте поддержку сильной руки.

— Спасибо, — благодарно шепнула, оглядываясь на сопровождающего, останавливаясь у покрытого толстым слоем кофра, наклоняясь к его петлям без замков. — Открывайте. — Зачем-то говорила тихо, отступая назад, закрывая нос, готовясь к пыльной атаке.

Воображение рисовало картинки переливающихся всеми цветами радуги несметных сокровищ, от которых лопается обивка сундука. Она выпрямилась, выравнивая дыхание и вытягивая шею.

Внутри ларь оказался на две трети наполнен свитками разных размеров. Посеревшими, но без признаков ветхости. Будто их укладывали только вчера. Откинув несколько десятков трубок в сторону, углубив руку до дна, убедилась, что под ними ничего иного нет.

То же было и во втором кофре, наполненном наполовину. Пошурудив по его дну, ничего интересного не нашла. А так хотела отыскать сокровища. Несметные! Горы которых рисовала буйная фантазия. Прачка что-то искала в сундуках. Документы? Какие и зачем? Задумалась, невидяще уставившись на чердачное окно, почёсывая чешущийся кончик носа, сдерживая чих. Значит, Хельга в замке не впервые. Жила здесь или послал кто-то из прежних владельцев? Схватить её и допросить с пристрастием? Нет, может не сработать. Откажется от всего. Не пойман — не вор. Здесь нужно всё хорошенько обдумать. Чьё это было владение? На вопрос мог ответить только один человек.

Руди отошёл к дощечкам, перебирая их и отставляя в сторону:

— Дубовые. — Донеслось до Наташи. — Ровные и совсем не подпорченные. На ваши полки подошли бы. И делать не нужно. Под их размер стойки поставить.

— Значит, заберём. Зачем добру пропадать… Для этажерки подойдут.

Папирусы тоже хотелось забрать. Все. Стянув шнурок с первого попавшегося, развернула. Неровные скачущие буквы разбегались в стороны. Сразу и не разберёшься. Письмо или деловая бумага? Подсунуть Эрмелинде для прочтения? Или предложить фон Россену ознакомиться? Выбрала наугад четыре, зажимая подмышкой. Из второго сундука, что меньше, прихватила парочку, ощущая разницу качества пергамента. Плотный, как ватман. Раскатав один из них, была настолько шокирована, что так и осталась стоять недвижимо, чувствуя, как по телу рывками пульсирует дрожь, ставя дыбом все волоски на теле.

Такое она не ожидала увидеть…

С пергаментного свитка прямо в её душу смотрел мальчишка лет десяти — двенадцати. Открытые в полуулыбке губы, ямочки на щеках, лукавый прищур светлых глаз. Чёрно-белый портрет выглядел реалистично, словно фотография, отпечатанная на тиснёной бумаге.