Помощница по хозяйству вошла свежая и бодрая, нисколько не смущаясь и не волнуясь по поводу позднего появления. Поставив на стол завязанный лоскутом кубок, поздоровавшись с хозяйкой, вежливо отчиталась:

— Как вы просили — пчёлы.

— Благодарю. — Пфальцграфиня, прихватив чашу с насекомыми, поднесла её к уху. Тихо сидят. — Готовы показать мне кладовые?

— Вы позволите дать указания по уборке покоев? Мне нужна вот эта девка, — указала на дочь стражника.

В дворике слышался гомон нанятых женщин.

Как ни показалось странным, но экономка велела новой работнице присматривать за наёмницами. Наташа осматривала деву. Одного роста с ней, молоденькая, лет семнадцати-восемнадцати, светлые глаза, то ли серые, то ли голубые, обрамлённые длинными чёрными ресницами, отливали сталью. Волосы, небрежно уложенные венцом вокруг головы, придавали намеренно неряшливый вид, подчёркивая их густоту и красивый цвет. Ей очень шло. С какой стати со стороны Хенрике такое лояльное доверительное отношение к незнакомой девке? Такой ли уж незнакомой? Не связано ли это с её отцом, приставленным к охране входа у первых ворот? Родственные связи? Скоро выяснится. Стражника на воротах девушка не помнила. Да и меняются они там.



Наташа отметила, что становится подозрительной. Во всём ищет скрытый умысел, и заранее готова противостоять неприятностям. Недели, проведённые в замке Бригах, не прошли даром.





Глава 10




Осмотр начался с кухни.

Запертая кладовка изобиловала полками. Преимущественно пустыми. Дотянуться до последней могла разве что Маргарет. Кувшины с оливковым маслом, топлёным сливочным, миски с яйцами, знакомый ларь с белой мукой, крынки с молоком, низкие ёмкости с мёдом, творогом, сметаной, сыром, деревянный коробочек с солью.

В соседней не запертой каморе, предназначенной для хранения копчёностей, в данный момент пустовало. Не выветрившийся запах съеденных мясных изысков дразнил воображение. На скобе болтался защёлкнутый навесной замок.

Следующая кладовая предназначалась для продуктов длительного хранения. Лари с различными крупами, мукой, изюмом, орехами. Удивилась белому рису. Как особая драгоценность, отдельно стояли ящички с солью и специями, свешивались связки лаврового листа. В маленьких деревянных шкатулках пфальцграфиня вынюхала перец горошком, гвоздику, кориандр, тмин. Сердито чихнула в носовой платок.

Хенрике вела себя спокойно, уверенно отвечая на вопросы хозяйки.

— Как вы ведёте учёт всего этого?

— Выдаю, когда требуется. Перед отъездом управляющего на ярмарку, говорю, что нужно пополнить. Хозяин сам решает, что докупать, а без чего можно обойтись. Здесь остатки пряностей, хозяйка. Они несколько лет не пополнялись.

— Здесь что? — Наташа подтащила к краю небольшой мешок на нижней полке, наполовину наполненный сыпучим продуктом. Развязав завязку, опустила в него руку…

— А, это… — женщина небрежно махнула. — Хозяин несколько лет назад привёз, когда ещё сам ездил. Грити. Очень дорого купил… Плохой оказался.

— Гречка? — Девушка не верила глазам, катая на ладони пирамидальные зёрна: мелкие, с зелёным отливом. — Почему плохая?

— Пробовали варить кашу. Горькая. Так и остался. Выбросить птице жалко, а есть нельзя.

— Понятно. — Не умеете её готовить, вот и плохая. — Хорошо, что не выбросили. — Семена? Не прожаренные. Они живые и их можно посадить? Надо проверить.

Хенрике пожала плечами: «Что ж тут хорошего? Деньги на ветер».

Следующая кладовая оказалась самой интересной. Небольшие, навскидку двадцатилитровые, винные и пивные бочонки разных цветов выстроились в два ряда.

— Понимаю так, что это не всё. Большие бочки хранятся в подвале?

— Да.

— Понятно. От этой кладовой ключ будет у меня. — Выйдя и подождав, пока экономка закроет замок, протянула руку, мысленно ставя две галочки — два ключа. Пора обзаводиться брелоком. За клетью с крупами и пряностями она понаблюдает, будут ли хищения продуктов. Пока не доверять помощнице повода не было.

Выйдя из кухни, направились в правое крыло первого этажа.

Закрытые двери вызывали подозрение. Если в хозяйстве Герарда замков практически не было, включая его кабинет со свободным доступом к мешочку с золотыми монетами, то здесь, не означает ли изобилие «сторожей» недоверие к прислуге? Не продиктовано ли это необходимостью оградиться от хищений? Кто признается?

— Воруют? — Наташа, не церемонясь, задала интересующий вопрос.

— Воруют, — вздохнула экономка.

— Как ловите? — Действительно, как?

— Трудно поймать. Хитрые и ловкие. Только под замки не могут залезть.

— Значит, во время готовки не докладывают продукты.

— Похоже. Над всеми стоять не будешь.


— Те, кто живут в деревне, должны выносить через ворота, нести в семьи. — Завершила мысль: «А те, кто живёт в замке, съедают сразу?» — Проверять на выходе у ворот пробовали?

— Нет, не буду этим заниматься. Я женщина одинокая, заступиться за меня некому.

— Боитесь мести?

— Боюсь. — Даже глазом не моргнула. — Много не воруют.

— Но регулярно. Убытки подсчитываете?

— А толку? Я не настолько грамотная, чтобы заниматься подсчётами.

— Насколько вы грамотны?

— Считаю, пишу и читаю… немного.

Наташа перевела её слова, как умение считать деньги. Всё. В остальных знаниях ей нет необходимости. Или прикидывается.

За закрытыми дверями находились склады постельного белья, матрасов, подушек, одеял, шерстяных пледов. Отдельно содержались меховые накидки, ковры, шкуры на пол. Здесь остро пахло полынью. За низ платья цеплялись еловые лапки. Плоды каштана, пучки сухого донника, душицы встречались во всех кладовых. Чих не заставил себя долго ждать.

Выбрав в качестве прикроватного коврика мех с длинным серым ворсом и короткошерстный прямоугольный ковёр бордового цвета к креслу у камина, распорядилась:

— Пусть выбьют и проветрят.

Комната с тканями не удивила скудностью. Мысленно махнув на неё рукой, ключ у экономки забрала, передав старшей швее. Она понравилась девушке несуетливостью и покладистостью. Ни о каких шелках или парче речи не шло. Грубые полотна, серый холст, четыре рулона постельной ткани. Позже она забежит перемерять и учесть имеющееся. Что там у пфальцграфа с бумагой? Лучше всё записать.

На втором этаже у обеденного зала находилась комнатушка с серебряной посудой и выбеленными скатертями. Ключ от неё безоговорочно перекочевал в сумочку новой хозяйки. Три галочки. «Надо сделать перепись серебра, — довольно подумала Наташа. — Хоть его здесь и немного, но учёт не помешает».

В подвал спустились в последнюю очередь. По кислому запаху огурцов догадалась, что овощехранилище уже заполняется. Позже добавятся бочки с квашеной капустой, мочёными яблоками.

— Грибы солите на зиму?

— Нет.

И она знала, почему. Дело в соли.

— Рыбу, сельдь солите?

— Немного. Зимой ловцы с реки свежую доставляют.

Свежая — хорошо, а вот селёдочка домашнего посола, как солила её мама, да с картошечкой… О чём она? Какая картошка? Ещё Америка не открыта… Ни помидорчиков, ни тыквы, ни кабачков, ни кукурузы, ни баклажан, ни душистого и стручкового перца… А горчица? Она должна быть и всегда была популярна во Франции.

Начиная с IX века производство горчицы было одной из важных статей дохода французских монастырей. Город Дижон стал родиной изысканной дижонской горчицы, которую даже короли Франции требовали к столу.

Винный погреб… В противоположной стороне от овощехранилища. Сюда не доходил огуречный запах. По всей вероятности при прежнем владельце подвальчик заполнялся полностью. Огромный. Сейчас Наташа насчитала четырнадцать больших бочек с вином на деревянных чурбаках. Каменный пол усыпан песком. Влажно. Холодно. Воздух не затхлый, без запаха — свежий. Ключ от двери сам прыгнул в руку.

Пивное хранилище не стала рассматривать. Оно мало чем отличалось от винного погреба. Разве что бочек на порядок больше.

Хенрике не выглядела расстроенной или недовольной. Скорее всего, безразличной. Хорошее самообладание или облегчение?

— Кто наливает вино и пиво в малые бочонки? — Пфальцграфиня присматривалась к плотно заткнутым отверстиям. Это не так просто, как может показаться на первый взгляд.

— Виночерпий у нас Рэйнер. Он прислуживает хозяину.

Не тот ли, что бегал за кипячёной водой? Ай, какая разница? Плюс ещё один ключик, особенный, с аккуратной округлой кованой головкой в виде листика клевера.



Творожное печенье остывало на широкой выскобленной до белого цвета дощечке. Наташа вспомнила, что ещё не завтракала.

На её частое появление в кухне прислуга реагировала настороженно. Экономка, судя по всему, здесь показывалась редко.

Большой короб с грибами стоял у стола. Опустившись на корточки, пфальцграфиня перебирала лесных красавцев с хвоинками и травинками на шляпках. От них исходил запах леса, свежести раннего утра. Подосиновики девушка знала. А вот остальные грибы казались незнакомыми.

Маргарет стояла за её спиной в ожидании указаний.

— Перебирайте, отваривайте. Будем мелко нарезать и жарить с луком. — Оглядывалась в поисках корзин с кочанами капусты. — Мне нужно приготовить тесто для пирога. Что вы используете в качестве дрожжей? — Конечно, повариха её не поняла. Приподняв рыжеватые брови, она старательно уставилась на рот хозяйки. — Закваска для выпечки хлеба. — Наташа с ожиданием смотрела на Гретель.

— А, поняла, — закивала головой. — Да-да, есть. А какая вам нужна? Белая или чёрная?

— Пшеничная.

Стряпуха кинулась в кладовку и вынесла низкий с широким горлом жбан:

— Я её использую каждый день для белой выпечки. Подкармливаю.