Она шмыгнула носом, показывая не только глубину своего горя, но и то, что она старается его не показывать, держит глубоко в себе, как положено воспитанной девушке. Но София не прониклась:

- Да будет вам, инорита! Разве ваш батюшка подсунет вам кого плохого? Богиня не допустит, - убежденно сказала она. - Недаром же в городе говорят, что она вас любит.

Слезы Джулии высохли, так и не пролившись. Она вдруг поняла, что так и не использовала еще один шанс. Молитва Богине в храме. Может, та сжалится над ней и причинит жениху какие-нибудь повреждения, несовместимые с женитьбой? Или нет, это слишком жестоко. Пусть лучше внушит ему мысль, что положение семьи можно поправить службой в армии?

Но молиться под надзором? Джулия пристально посмотрела на Софию. Та даже стушевалась немного под ее взглядом.

- Инорита, что это вы задумали?

- Мне нужно в храм, - уверенно сказала Джулия. - Но одной. Не хочу, чтобы кто-то дышал в затылок, когда я обращаюсь к Богине.

- Я в сторонке постою, - неуверенно сказала София. - В затылок дышать не буду. Даже смотреть на вас не буду, пока вы к Богине обращаетесь.

- Нет.

- Тогда вы никуда не пойдете. Да и поздно уже, ходить инорите в одиночку по темным улицам нельзя.

Джулия задумалась. Софию она знала хорошо, и то, что та не уступит, было понятно. Да и боязно ей было идти в одиночку. Но в храме ей горничная не нужна.

- А если ты проводишь меня до храма и останешься снаружи? - просительно сказала Джулия. - У меня же завтра свадьба, я хочу попросить благословения Богини.

"На то, чтобы этой свадьбы не было," - благоразумно она закончила про себя. Выскажи она такое пожелание вслух, София точно откажется. Она и сейчас не горела желанием исполнить прихоть хозяйки.

- Если ваш папенька разрешит, - наконец сказала София.

- Непременно разрешит.

Так и получилось. Инор Берарди поворчал немного, но все же согласился, чтобы дочь сходила в храм в сопровождении Софии. Благословение Богини перед намечающейся свадьбой - дело не лишнее, пренебрегать не стоит. Только потребовал от Джулии одеться попроще, чтобы не привлекать внимания. Она радостно согласилась, чмокнула нахмурившегося отца в щеку и убежала переодеваться. Не получилось уговорить отца - уговорит Богиню. Женщина женщину всегда лучше поймет.

До храма они дошли не сказать, чтобы очень быстро - денег на пролетку Джулия не взяла, а идти в ближайший храм не захотела - если уж Богиня куда заглядывает, то лишь туда, где к ней обращаются чаще всего, - в Главный Храм Коргеллы. София, как и договаривались, осталась перед входом, правда немного поворчав при этом для приличия. Но что страшного могло случиться в храме с ее подопечной? Горничная прислонилась к колонне и приготовилась ждать. Она бросила пару монеток в ящик монаха, собиравшего на нужды сиротского приюта, и повела с ним неспешную беседу о несчастных детях, оставшихся без попечения родных.

В храме Джулия молилась со всем пылом юной души, благо ее ничто не отвлекало, но Богиня словно ее не слышала. Ничто не говорило о том, что молитва дошла до адресата - ни дуновение ветерка, ни колыхание пламени свечи, стоявшей перед статуей. Нет, Богиня осталась глуха к ее просьбе так же, как и отец. Девушка тяжело вздохнула и, уже готовясь уходить, бросила взгляд в сторону. Бросила и уже не смогла его отвести. На первый взгляд, в стоявшем рядом с ней молодом человеке не было ничего особенного, но Джулии даже не потребовалось второго, чтобы понять - вот тот, кто ей предназначен. У нее перехватило дыхание, а сердце забилось в груди так часто, словно ему уже не хватало места. Юноша же смотрел на нее так, словно в жизни своей не видел никого прекраснее.

- Почему я не встретил вас раньше, инорита? - выдохнул он.

Джулию такие мысли не мучали. Главное, что встретил, все остальное - неважно.

- Но ведь встретили же, - зачарованно сказала она и сделала шаг вперед.

Ею все больше овладевала мысль, что этот инор послан ей Богиней, и упустить его - значит пойти против воли высших сил. Джулия твердо решила, что против воли отца она пойти может, а против воли Богини - нет. Это слишком неблагоразумно, боги намного мстительней родителей. Вот уйдет этот молодой инор в никуда, а ей завтра придется выходить замуж за страшного герцогского наследника. Да хуже наказания не придумать!

- Я собираюсь нарушить свой сыновний долг, - с горечью сказал юноша, - и записаться в нашу армию.

Джулия невольно почувствовала злость на своего жениха. Почему тому не приходят в голову такие замечательные мысли? То есть замечательными они были бы для ее жениха, а не для этого молодого инора с такими завораживающими черными глазами, что в них легче было утонуть, чем выбраться. Девушка прерывисто вздохнула.


- А если бы вы встретили меня раньше, то не стали бы записываться?

- Я бы сразу на вас женился, - твердо ответил он. - А сейчас я не могу допустить, чтобы вы страдали со мной в тяжелых армейских условиях.

Джулия поразилась. Что он такое говорит? Разве возможно, что они будут страдать вместе? Вот если поодиночке, то страдания им обеспечены - вон как хмуро глядит Богиня на этого инора, который пытается отказаться от ее милости. Но она, Джулия, такого не позволит. У нее очень развита женская интуиция, которая просто вопит, что нельзя упускать свое счастье. Она храбро сделала шаг вперед и взялась за рукав того, кого ей послала сама судьба.

- Нарушать сыновий долг лучше вместе с дочерним, - сказала она. - Я поеду с вами туда, куда Богине будет угодно.

- Но я ничего не могу вам предложить.

- Это пока, - уверенно сказала Джулия. - А вот когда станете генералом, наши родители поймут, что мы сделали правильный выбор. Святой отец, - окликнула она проходящего мимо священника, - мы хотим сочетаться узами брака. Прямо сейчас.

Она покосилась в сторону двери - не принесет ли Софию не вовремя какое-нибудь злое божество и не помешает ли это избавлению от нежеланного жениха путем получения желанного мужа.

- Дети мои, вы уверены в своем решении?

- Да, - хором ответили они.

Джулии уже не приходилось держать за рукав своего только что обретенного жениха, пальцы их были переплетены так крепко, что никаким родителям не развести их в стороны. Глаза горели то ли от счастья, то ли от того, что нарушать вдвоем - намного интереснее. Священник посмотрел на них с доброй отеческой улыбкой, понял, что отговаривать бесполезно, и начал обряд. Джулии показалось, что статуя на миг окуталась золотистым сиянием, будто сама Богиня лично решила засвидетельствовать их брак. Возможно, так оно и было - божественный свет, окруживший пару, заставил восторженно охнуть находящихся в храме.

- Истинный брак, - радостно сказал священник. - Вижу, дети мои, что ваше решение было правильным. Благословение Богини получает лишь одна пара из множества. В нашем Храме такого давно не было.

Джулия и без этого была уверена, что их решение - единственно верное. И то, что благословение Богини сделало их брак нерасторжимым, позволяло ей привести домой мужа и гордо сказать: "Я теперь не в вашей воле, папа, я теперь инора..." И тут Джулия поняла, что ничегошеньки не знает о своем муже, даже имя его осталось для нее тайной.

- Кстати, - небрежно сказала она, - меня зовут Джулия.

- Маттео, - улыбнулся он. - Забавно, что мы познакомились только после того, как поженились.

- Главное, что мы все сделали правильно, - уверенно сказала Джулия и счастливо вздохнула, беря мужа под руку. - Маттео, какое замечательное имя. Уверена, что наша фамилия будет ничуть не хуже.

- За фамилию тебе точно не придется краснеть, - ответил он. - Монтанари - древний род.

- Монтанари? - переспросила Джулия, почувствовавшая, что что-то пошло неправильно. - Герцоги Монтанари?

- Да, - просто ответил ее муж.

Перед глазами Джулии встало замечательное свадебное платье, которое ей так и не довелось одеть, а в ушах зазвучал заливистый серебристый смех, исходивший, казалось, от самой статуи Богини. Джулия укоризненно посмотрела на нее - такие шутки не слишком хороши, когда касаются лично тебя.

- С другой стороны, - философски заметила она, - не поженись мы сейчас, завтра ты был бы в армии, и свадьба не состоялась. Так что все правильно.

Маттео недоумевающе на нее посмотрел. Ему еще предстоит узнать, что он никакой не бунтарь, а вполне послушный родительской воле сын. Но иной раз ей так приятно повиноваться!