Эрек фыркнул. — Это нелепо. Вы выросли.
— Король назвал нас детьми, — сказал Джулиан. — Отрядом детей. Ты мог бы назвать своего господина лжецом?
Толпа вздохнула. Эрек побледнел. — Мой господин, — начал он, поворачиваясь к королю. — Отец…
— Молчи, Эрек, ты сказал достаточно, — сказал король. Его глаза были прикованы к Джулиану, блестящий глаз и темный, пустая глазница. — Интересный, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, — этот мальчик, который выглядит как охотник и говорит, как дворянин. — Он поднялся на ноги. — У вас будет бой. Рыцари, опустите мечи.
Переливающаяся стена яркого металла вокруг Эммы и ее друзей исчезла. Вместо этого их рассматривали каменные лица. Некоторые из них были принцами, в них отчетливо проявились тонкие угловатые черты лица Кирана. Некоторые из них были испещрены шрамами в результате прошлых сражений. У многих из них были лица, скрытые капюшонами или вуалью. За ними дворяне размахивали и восклицали, явно возбужденные.
Слова "суд в бою" блуждали по поляне.
— У вас будет ваш суд, — снова сказал король. — Только я выберу, кто из вас станет драться.
— Мы все хотим, — сказала Кристина.
— Конечно же. Это характер Сумеречных охотников. Глупое самопожертвование. — Король повернулся, чтобы взглянуть на Кирана, бросив резкую тень на костяную часть лица. — Теперь, как же выбрать? Я знаю.
Это загадка.
Эмма почувствовала, как Джулиан напрягся. Ему не понравилась идея с загадкой. Слишком случайная.
Джулиану не нравилось то, что он не мог контролировать.
— Подойди ближе, — сказал Король, поманив пальцем. Его руки были бледны, как белая кора. Крючок, как короткий коготь, был вытянут от каждого пальца чуть выше костяшки.
Толпа расступилась, чтобы позволить Эмме и другим подойти ближе к павильону. Когда они подошли, Эмма почувствовала странный запах, окружавший их. Густой и горько-сладкий, как древесный сок. Это усилилось, когда они приблизились к трону, пока они не поднялись на него, и Король навис над ними, как статуя. За ним стоял ряд рыцарей, лица которых были закрыты масками из золота, серебра и меди. Некоторые были в форме крыс, некоторых золотых львов или серебряных пантер.
— Истину можно найти во сне, — сказал король, глядя на них. Со своей точки зрения Эмма видела, что странное разделение его лица кончилось у него на горле, которое было покрыто обычной кожей. — Скажите мне, Сумеречные охотники: Вы входите в пещеру. Внутри пещеры находится яйцо, освещенное изнутри и светящееся. Вы знаете, что оно наполнено вашими снами, не теми, что бывают в течение дня, но теми, которые вы наполовину помните по утрам. Оно раскрывается. Что выясняется?
— Роза, — сказал Марк. — С шипами.
Кристина удивленно посмотрела на него, но осталась безэмоциональной. — Ангел, — сказала она. — С кровавыми руками.
— Нож, — сказала Эмма. — Безупречный и чистый.
— Решётка, — тихо сказал Джулиан. — Решётка тюремной камеры.
Выражение лица короля не изменилось. Шёпот дворян вокруг них казался смущенным, а не сердитым или заинтригованным. Король протянул длинную белую когтистую руку.
— Ты, девушка с яркими волосами, — сказал он. — Ты будешь представителем своего народа.
Облегчение пронеслось через Эмму. Это она. Другие не рискуют. Она почувствовала себя легче, словно могла снова дышать.
Кристина повернулась лицом к Эмме, выглядя пораженной; Марк, казалось, сдерживался из последних сил. Джулиан поймал руку Эммы, приближаясь к её уху, нетерпеливость сквозила в каждой линии его тела.
Она стояла неподвижно, ее взгляд сосредоточился на его лице, она позволила хаосу двора течь вокруг нее.
Холод битвы уже начинал опускаться на нее: холод, который притуплял эмоции, позволяя всему, кроме борьбы, отойти на второй план.
Джулиан был частью этого, началом битвы, холодом середины и яростью сражения. Ни на что больше она не хотела смотреть в моменты перед сражением, кроме его лица. Ничего из того, что заставляло ее чувствовать себя более полноценно в своем доме, более похожей на Сумеречного охотника.
— Помни, — прошептал Джулиан Эмме на ухо. — Ты проливала кровь фейри и раньше, в Идрисе. Они бы убили тебя, убили всех нас. Это тоже битва. Не проявляй милосердия, Эмма.
— Джулс. Она не знала, слышал ли он, как она произносит его имя. Рыцари внезапно окружили их, отделив от других. Ее рука ускользнула из хватки Джулиана. Она посмотрела в последний раз на троих, прежде чем её грубо подтолкнули вперёд. Пространство прямо перед павильоном расчистилось.
Резкий звук рожка разрезал ночь. Один из принцев выскочил из-за павильона рядом с рыцарем в маске.
Рыцарь носил толстые серые доспехи, похожие на шкуру животного. Его шлем закрывал лицо. Грубый рисунок был нарисован на передней части шлема: широкие глаза, рот растянулся в усмешке. Кто-то дотронулся до шлема руками мокрыми от краски, по бокам были красные полоски, которые, скорее, вызывали зловещую атмосферу вместо привычной шутовской.
Принц проводил рыцаря в маске к свободному пространству и оставил его там, лицом к Эмме. Он был вооружен длинным мечом из мастерской фейри, лезвие меча было из золота, и рукоять, украшенная драгоценными камнями. Края были острыми, как лезвия бритвы.
Сильный меч, но ничто не способно сломить Кортану. Оружие Эммы не подведет ее. Только она сама могла подвести себя.
— Вы знаете правила, — сказал Король скучающим тоном. — Как только начнется сражение, ни одному воину не поможет его друг. Борьба — это смерть. Побеждает тот, кто выжил.
Эмма вытащила Кортану. Она вспыхнула, как заходящее солнце, перед тем, как утонуть в море.
Рыцарь в раскрашенном шлеме никак не отреагировал. Эмма сосредоточилась на своей позиции. Он был выше ее, имел большую досягаемость. Его ноги были тщательно поставлены. Несмотря на смешной шлем, он был явно серьезным бойцом.
Она поставила свои ноги в положение: левая нога вперед, правая нога назад, небольшой наклон тела к ее противнику.
— Пусть начинают, — сказал король.
Как скаковая лошадь, вырвавшаяся из коробки, рыцарь бросился к Эмме, меч устремлён вперёд. Эмма на пределе своей скорости, отпрянула от лезвия. Но это был поздний старт. Она должна была раньше поднять Кортану. Она рассчитывала на быстроту, которую давала ей руна Скорости, но она больше не работала.
Острый ужас, который она давно не испытывала, поднялся в ней, когда она почувствовала, как свист кончика меча, скользящего в нескольких дюймах от неё.
Эмма вспомнила слова своего отца, когда только училась. Бей по своему врагу, а не по его оружию.
Большинство бойцов следуют за вашим клинком. Хороший боец будет следовать за вашим телом.
Этот был хорошим бойцом. Но ожидала ли она чего-нибудь другого? В конце концов, Король выбрал его.
Теперь ей оставалось только надеяться, что Король недооценивал ее.
Два быстрых оборота привели ее к приподнятому холмику травы. Может быть, она могла бы даже преодолеть их разницу в росте. Трава зашуршала. Эмме не нужно было знать, что рыцарь снова нападает на неё. Она резко развернулась, и Кортана описала дугу вокруг неё.
Он едва отодвинулся. Меч прорезал материал его толстой кожаной брони, образовав широкий разрез. Он даже не вздрогнул, или не выглядел раненым. Он, конечно, не замедлился. Он бросился к Эмме, и она скользнула к нему, его клинок свистел над ее головой. Он снова бросился к ней, и она отпрыгнула назад.
Она слышала звук собственного дыхания, разносившегося в прохладном воздухе леса. Рыцарь-фейри был хорош, и у нее не было преимущества рун, лезвий серафимов — любого вооружения Сумеречных охотников. А что, если она устанет раньше? Что, если эта темная земля высасывает даже силу в ее крови?
Она парировала удар, вскочила и вспомнила, как ни странно, насмешливый голос Зары, Фейри сражаются грязно. И Марк — Фейри, вообще-то, не дерутся грязно. Они сражаются честно. У них строгий кодекс чести.
Она уже нагибалась, ударяя по лодыжкам рыцаря, — он прыгнул вверх, почти левитируя, и уже почти опустил свой меч, в тот момент, когда она схватила горсть листьев и грязи, поднялась, бросив их в отверстии маски воина-фейри.
Он задохнулся и споткнулся. Всего на секунду, но этого было достаточно; Эмма порезала ему ноги, один-два раза, а потом и его туловище. Кровь пропитала его грудь в броне; ноги подвернулись, и он упал на спину с таким грохотом, словно упало срубленное дерево.
Эмма ударила ногой по его лезвию, когда толпа взревела. Она слышала, как Кристина зовёт её по имени, и Джулиан и Марк. Сердце колотилось, она стояла над неподвижным рыцарем. Даже теперь, растянувшись на траве, окружённый своей собственной кровью, он не издал ни звука.
— Сними шлем и покончи с ним, — сказал Король. — Такова наша традиция.
Эмма глубоко вздохнула. Все, что было в ней от Сумеречного охотника, восставало против того, чтобы отнять жизнь у лежащего без оружия у ее ног противника.
Она подумала, что Джулиан сказал ей прямо перед боем. Не проявлять милосердие.
Кончик Кортаны лязгнул об край шлема. Она подцепила его за край и толкнула.
Шлем упал. Мужчина, лежащий на траве в ногах у Эммы, был человеком, а не фейри. Глаза у него были голубыми, волосы светлыми, седыми. Его лицо было знакомо Эмме больше, чем ее собственное.
Ее рука безвольно повисла сбоку, Кортана болталась в обессилевших пальцах.
Это был ее отец.
11
На черном троне
Кит сидел на ступеньках Института, всматриваясь в воду.
Это был длинный и напряженный день. Отношения между Центурионами и обитателями института были более натянутыми, чем ранее. Но Центурионы хотя бы не знали почему.
Диана приложила героическое усилие, чтобы преподавать так, как будто все было нормально. Никто не мог сосредоточиться — даже Кит, полностью погруженный в сравнения различных алфавитов Серафимов, отличался большей собранностью нежели остальные. Но так как весь смысл уроков был в имитации бурной деятельности для Центурионов, они продолжали.
Во время ужина дела не сильно улучшились. После долгого и сырого дня, в течение которого они так ничего и не нашли, Центурионы были раздражены. Вдобавок к этому у Джона Картрайта случился приступ ярости, и он ушел. Его местоположение было неизвестно. Судя по плотно сжатым губам Зары, они долго спорили, но о причине их препираний Кит мог только догадываться. Он предполагал, что это из-за запрета магам выходить из лагерей или сопровождения фейри в пыточные камеры.
Диего и Райан пытались завязать непринужденный разговор, но не выходило. Ливви пялилась на Диего большую часть ужина, думая об их плане использовать его, чтобы остановить Зару. После того, как Диего дважды пытался разрезать стейк ложкой, стало очевидно, что взгляд Ливви заставлял его нервничать.
Усугубило ситуацию и то, что Дрю с Тавви, находившиеся на взводе, весь ужин донимали Диану расспросами о том, когда Джулиан и другие вернутся с их "миссии".
Когда все закончилось, Кит ускользнул из комнаты, избегая мытья посуды после ужина, и отправился в тихое место около дома. Воздух, дующий со стороны пустыни, был прохладным и пряным, а океан сиял под звездами, словно черная-черная простыня, устилающая берег белыми волнами.
В тысячный раз Кит спросил себя, что его здесь держит. Но просто исчезнуть казалось глупым. Сидя на этом неловком ужине, он напомнил себе, что проблемы Блэкторнов его никогда не касались и, вероятно, не должны и сейчас. Так бы подумал сын Джонни Рука.
Быть Эрондейлом — это совсем другое… Он дотронулся до серебряного кольца на пальце. В отличие от его кожи, оно было прохладным.
— Я не знал, что ты здесь, — это был голос Тая. Кит знал это еще до того, как повернулся. Мальчик с любопытством смотрел на него.
На шее Тая что-то было. Не привычные уже всем наушники. У этого что-то были глаза. Он прислонился к стене.
— Это хорек?
— Он дикий, — сказал Тай, прислонившись к перилам крыльца. — Хорьки домашние. Так что, технически, это ласка. Хотя, если бы она была приручена, то это был бы хорек.
— Король назвал нас детьми, — сказал Джулиан. — Отрядом детей. Ты мог бы назвать своего господина лжецом?
Толпа вздохнула. Эрек побледнел. — Мой господин, — начал он, поворачиваясь к королю. — Отец…
— Молчи, Эрек, ты сказал достаточно, — сказал король. Его глаза были прикованы к Джулиану, блестящий глаз и темный, пустая глазница. — Интересный, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, — этот мальчик, который выглядит как охотник и говорит, как дворянин. — Он поднялся на ноги. — У вас будет бой. Рыцари, опустите мечи.
Переливающаяся стена яркого металла вокруг Эммы и ее друзей исчезла. Вместо этого их рассматривали каменные лица. Некоторые из них были принцами, в них отчетливо проявились тонкие угловатые черты лица Кирана. Некоторые из них были испещрены шрамами в результате прошлых сражений. У многих из них были лица, скрытые капюшонами или вуалью. За ними дворяне размахивали и восклицали, явно возбужденные.
Слова "суд в бою" блуждали по поляне.
— У вас будет ваш суд, — снова сказал король. — Только я выберу, кто из вас станет драться.
— Мы все хотим, — сказала Кристина.
— Конечно же. Это характер Сумеречных охотников. Глупое самопожертвование. — Король повернулся, чтобы взглянуть на Кирана, бросив резкую тень на костяную часть лица. — Теперь, как же выбрать? Я знаю.
Это загадка.
Эмма почувствовала, как Джулиан напрягся. Ему не понравилась идея с загадкой. Слишком случайная.
Джулиану не нравилось то, что он не мог контролировать.
— Подойди ближе, — сказал Король, поманив пальцем. Его руки были бледны, как белая кора. Крючок, как короткий коготь, был вытянут от каждого пальца чуть выше костяшки.
Толпа расступилась, чтобы позволить Эмме и другим подойти ближе к павильону. Когда они подошли, Эмма почувствовала странный запах, окружавший их. Густой и горько-сладкий, как древесный сок. Это усилилось, когда они приблизились к трону, пока они не поднялись на него, и Король навис над ними, как статуя. За ним стоял ряд рыцарей, лица которых были закрыты масками из золота, серебра и меди. Некоторые были в форме крыс, некоторых золотых львов или серебряных пантер.
— Истину можно найти во сне, — сказал король, глядя на них. Со своей точки зрения Эмма видела, что странное разделение его лица кончилось у него на горле, которое было покрыто обычной кожей. — Скажите мне, Сумеречные охотники: Вы входите в пещеру. Внутри пещеры находится яйцо, освещенное изнутри и светящееся. Вы знаете, что оно наполнено вашими снами, не теми, что бывают в течение дня, но теми, которые вы наполовину помните по утрам. Оно раскрывается. Что выясняется?
— Роза, — сказал Марк. — С шипами.
Кристина удивленно посмотрела на него, но осталась безэмоциональной. — Ангел, — сказала она. — С кровавыми руками.
— Нож, — сказала Эмма. — Безупречный и чистый.
— Решётка, — тихо сказал Джулиан. — Решётка тюремной камеры.
Выражение лица короля не изменилось. Шёпот дворян вокруг них казался смущенным, а не сердитым или заинтригованным. Король протянул длинную белую когтистую руку.
— Ты, девушка с яркими волосами, — сказал он. — Ты будешь представителем своего народа.
Облегчение пронеслось через Эмму. Это она. Другие не рискуют. Она почувствовала себя легче, словно могла снова дышать.
Кристина повернулась лицом к Эмме, выглядя пораженной; Марк, казалось, сдерживался из последних сил. Джулиан поймал руку Эммы, приближаясь к её уху, нетерпеливость сквозила в каждой линии его тела.
Она стояла неподвижно, ее взгляд сосредоточился на его лице, она позволила хаосу двора течь вокруг нее.
Холод битвы уже начинал опускаться на нее: холод, который притуплял эмоции, позволяя всему, кроме борьбы, отойти на второй план.
Джулиан был частью этого, началом битвы, холодом середины и яростью сражения. Ни на что больше она не хотела смотреть в моменты перед сражением, кроме его лица. Ничего из того, что заставляло ее чувствовать себя более полноценно в своем доме, более похожей на Сумеречного охотника.
— Помни, — прошептал Джулиан Эмме на ухо. — Ты проливала кровь фейри и раньше, в Идрисе. Они бы убили тебя, убили всех нас. Это тоже битва. Не проявляй милосердия, Эмма.
— Джулс. Она не знала, слышал ли он, как она произносит его имя. Рыцари внезапно окружили их, отделив от других. Ее рука ускользнула из хватки Джулиана. Она посмотрела в последний раз на троих, прежде чем её грубо подтолкнули вперёд. Пространство прямо перед павильоном расчистилось.
Резкий звук рожка разрезал ночь. Один из принцев выскочил из-за павильона рядом с рыцарем в маске.
Рыцарь носил толстые серые доспехи, похожие на шкуру животного. Его шлем закрывал лицо. Грубый рисунок был нарисован на передней части шлема: широкие глаза, рот растянулся в усмешке. Кто-то дотронулся до шлема руками мокрыми от краски, по бокам были красные полоски, которые, скорее, вызывали зловещую атмосферу вместо привычной шутовской.
Принц проводил рыцаря в маске к свободному пространству и оставил его там, лицом к Эмме. Он был вооружен длинным мечом из мастерской фейри, лезвие меча было из золота, и рукоять, украшенная драгоценными камнями. Края были острыми, как лезвия бритвы.
Сильный меч, но ничто не способно сломить Кортану. Оружие Эммы не подведет ее. Только она сама могла подвести себя.
— Вы знаете правила, — сказал Король скучающим тоном. — Как только начнется сражение, ни одному воину не поможет его друг. Борьба — это смерть. Побеждает тот, кто выжил.
Эмма вытащила Кортану. Она вспыхнула, как заходящее солнце, перед тем, как утонуть в море.
Рыцарь в раскрашенном шлеме никак не отреагировал. Эмма сосредоточилась на своей позиции. Он был выше ее, имел большую досягаемость. Его ноги были тщательно поставлены. Несмотря на смешной шлем, он был явно серьезным бойцом.
Она поставила свои ноги в положение: левая нога вперед, правая нога назад, небольшой наклон тела к ее противнику.
— Пусть начинают, — сказал король.
Как скаковая лошадь, вырвавшаяся из коробки, рыцарь бросился к Эмме, меч устремлён вперёд. Эмма на пределе своей скорости, отпрянула от лезвия. Но это был поздний старт. Она должна была раньше поднять Кортану. Она рассчитывала на быстроту, которую давала ей руна Скорости, но она больше не работала.
Острый ужас, который она давно не испытывала, поднялся в ней, когда она почувствовала, как свист кончика меча, скользящего в нескольких дюймах от неё.
Эмма вспомнила слова своего отца, когда только училась. Бей по своему врагу, а не по его оружию.
Большинство бойцов следуют за вашим клинком. Хороший боец будет следовать за вашим телом.
Этот был хорошим бойцом. Но ожидала ли она чего-нибудь другого? В конце концов, Король выбрал его.
Теперь ей оставалось только надеяться, что Король недооценивал ее.
Два быстрых оборота привели ее к приподнятому холмику травы. Может быть, она могла бы даже преодолеть их разницу в росте. Трава зашуршала. Эмме не нужно было знать, что рыцарь снова нападает на неё. Она резко развернулась, и Кортана описала дугу вокруг неё.
Он едва отодвинулся. Меч прорезал материал его толстой кожаной брони, образовав широкий разрез. Он даже не вздрогнул, или не выглядел раненым. Он, конечно, не замедлился. Он бросился к Эмме, и она скользнула к нему, его клинок свистел над ее головой. Он снова бросился к ней, и она отпрыгнула назад.
Она слышала звук собственного дыхания, разносившегося в прохладном воздухе леса. Рыцарь-фейри был хорош, и у нее не было преимущества рун, лезвий серафимов — любого вооружения Сумеречных охотников. А что, если она устанет раньше? Что, если эта темная земля высасывает даже силу в ее крови?
Она парировала удар, вскочила и вспомнила, как ни странно, насмешливый голос Зары, Фейри сражаются грязно. И Марк — Фейри, вообще-то, не дерутся грязно. Они сражаются честно. У них строгий кодекс чести.
Она уже нагибалась, ударяя по лодыжкам рыцаря, — он прыгнул вверх, почти левитируя, и уже почти опустил свой меч, в тот момент, когда она схватила горсть листьев и грязи, поднялась, бросив их в отверстии маски воина-фейри.
Он задохнулся и споткнулся. Всего на секунду, но этого было достаточно; Эмма порезала ему ноги, один-два раза, а потом и его туловище. Кровь пропитала его грудь в броне; ноги подвернулись, и он упал на спину с таким грохотом, словно упало срубленное дерево.
Эмма ударила ногой по его лезвию, когда толпа взревела. Она слышала, как Кристина зовёт её по имени, и Джулиан и Марк. Сердце колотилось, она стояла над неподвижным рыцарем. Даже теперь, растянувшись на траве, окружённый своей собственной кровью, он не издал ни звука.
— Сними шлем и покончи с ним, — сказал Король. — Такова наша традиция.
Эмма глубоко вздохнула. Все, что было в ней от Сумеречного охотника, восставало против того, чтобы отнять жизнь у лежащего без оружия у ее ног противника.
Она подумала, что Джулиан сказал ей прямо перед боем. Не проявлять милосердие.
Кончик Кортаны лязгнул об край шлема. Она подцепила его за край и толкнула.
Шлем упал. Мужчина, лежащий на траве в ногах у Эммы, был человеком, а не фейри. Глаза у него были голубыми, волосы светлыми, седыми. Его лицо было знакомо Эмме больше, чем ее собственное.
Ее рука безвольно повисла сбоку, Кортана болталась в обессилевших пальцах.
Это был ее отец.
11
На черном троне
Кит сидел на ступеньках Института, всматриваясь в воду.
Это был длинный и напряженный день. Отношения между Центурионами и обитателями института были более натянутыми, чем ранее. Но Центурионы хотя бы не знали почему.
Диана приложила героическое усилие, чтобы преподавать так, как будто все было нормально. Никто не мог сосредоточиться — даже Кит, полностью погруженный в сравнения различных алфавитов Серафимов, отличался большей собранностью нежели остальные. Но так как весь смысл уроков был в имитации бурной деятельности для Центурионов, они продолжали.
Во время ужина дела не сильно улучшились. После долгого и сырого дня, в течение которого они так ничего и не нашли, Центурионы были раздражены. Вдобавок к этому у Джона Картрайта случился приступ ярости, и он ушел. Его местоположение было неизвестно. Судя по плотно сжатым губам Зары, они долго спорили, но о причине их препираний Кит мог только догадываться. Он предполагал, что это из-за запрета магам выходить из лагерей или сопровождения фейри в пыточные камеры.
Диего и Райан пытались завязать непринужденный разговор, но не выходило. Ливви пялилась на Диего большую часть ужина, думая об их плане использовать его, чтобы остановить Зару. После того, как Диего дважды пытался разрезать стейк ложкой, стало очевидно, что взгляд Ливви заставлял его нервничать.
Усугубило ситуацию и то, что Дрю с Тавви, находившиеся на взводе, весь ужин донимали Диану расспросами о том, когда Джулиан и другие вернутся с их "миссии".
Когда все закончилось, Кит ускользнул из комнаты, избегая мытья посуды после ужина, и отправился в тихое место около дома. Воздух, дующий со стороны пустыни, был прохладным и пряным, а океан сиял под звездами, словно черная-черная простыня, устилающая берег белыми волнами.
В тысячный раз Кит спросил себя, что его здесь держит. Но просто исчезнуть казалось глупым. Сидя на этом неловком ужине, он напомнил себе, что проблемы Блэкторнов его никогда не касались и, вероятно, не должны и сейчас. Так бы подумал сын Джонни Рука.
Быть Эрондейлом — это совсем другое… Он дотронулся до серебряного кольца на пальце. В отличие от его кожи, оно было прохладным.
— Я не знал, что ты здесь, — это был голос Тая. Кит знал это еще до того, как повернулся. Мальчик с любопытством смотрел на него.
На шее Тая что-то было. Не привычные уже всем наушники. У этого что-то были глаза. Он прислонился к стене.
— Это хорек?
— Он дикий, — сказал Тай, прислонившись к перилам крыльца. — Хорьки домашние. Так что, технически, это ласка. Хотя, если бы она была приручена, то это был бы хорек.