Эмма почувствовала горечь в словах Джулиана, словно шипы под кожей, и снова услышала страдальческие слова Марка: Ты насильно будешь держать меня, брат?

― Мы не собираемся останавливать тебя. Мы пойдем с тобой.

Даже в лунном свете она могла видеть, как лицо Марка бледнело.

― Нет. Сразу станет ясно, что вы нефилимы. Вы одеты в снаряжение. Ваши руны не скрыты.

Сумеречным охотникам не рады в Землях под Холмом.

― Видимо, только Киран рад нам, ― сказал Джулиан. ― Ему повезло, что у него есть твоя верность, Марк, так как нашей у него нет.

После этих слов Марк покраснел и повернулся к брату, его глаза блестели от злости.

― Ладно, стоп — стоп, ― сказала Эмма, делая шаг навстречу. Мерцающая от лунного света вода повиновалась и изменила форму под ее ногами. ― Вы оба.

― Кто идет по дорожке лунного света?

Фигура приблизилась, голос разнесся глубоким рокотом над волнами. Рука Джулиана потянулась за рукоятью кинжала на поясе, Эмма достала клинок серафимов, а Кристина держала в руке нож-бабочку.

Пальцы Марка коснулись впадинки у горла, где раньше покоился кремниевый наконечник стрелы, который однажды дал ему Киран. Его уже там не было. Сначала на его лице промелькнуло недоверие, а затем смягчилось, когда он узнал кто это был.

― Это пука, ― сказал он себе под нос. ― В основном, они безвредны.

Фигура, стоящая на дороге перед ними, подошла ближе. Это был высокий фейри, облаченный в драные штаны, которые держались на поясе-веревке. Тонкие нити золота, вплетенные в длинные темные волосы, блестели на фоне темной кожи. Он был босой.

Он заговорил, и его голос звучал, как морской прилив на закате.

― Ищешь меня, чтобы войти чрез Врата Лира?

― Да, ― ответил Марк.

Металлические золотые глаза без радужки и зрачков прошлись по Марку, Кристине, Джулиану и Эмме.

― Только один из вас фейри, ― сказал пука. — Остальные люди. Нет — нефилимы. — тонкие губы скривились в улыбке. ― Это сюрприз. Как много из вас хотят пройти в Земли Теней?

― Все мы, ― ответила Эмма. ― Четверо.

― Если Король или Королева найдут вас, они убьют вас, ― молвил пука. ― Дивный народец не дружелюбен к тем, в ком течет кровь ангелов, особенно после Холодного мира.

― Я наполовину фейри, ― сказал Марк. ― Моя мать была Леди Нерисса из Благого двора.

Пука поднял брови.

― Ее смерть очень огорчила нас всех.

― А это мои братья и сестры, ― продолжил Марк, настаивая на своем преимуществе. ― Они будут сопровождать меня, я буду защищать их.

Пука пожал плечами.

― Это не моя забота, что случиться с вами в Землях, ― ответил он. ― Только для начала вы должны дать плату за услуги.

― Никакой платы, ― сказал Джулиан, сжимая рукоять кинжала. ― Никаких пошлин.

Пука улыбнулся.

― Подойди сюда, и мы лично поговорим минутку, а затем решишь, будешь ли платить мою цену. Я не буду заставлять вас.

Выражение лица Джулиана омрачилось, но он шагнул вперед. Эмма напряглась, чтобы услышать, что говорил пука, но шум ветра и волн заглушал их разговор. Позади них воздух кружился и стал похож на туман: Эмма подумала, что сквозь него она видит очертания двери. Джулиан стоял неподвижно, пока пука говорил, но Эмма видела, как дернулся уголок его рта. Мгновение спустя, он расщелкнул часы своего отца с запястья и опустил их в руку пука.

― Одна плата, ― сказал пука громко, когда Джулиан отвернулся. ― Кто подойдет следующим?

― Я, ― сказала Кристина, и осторожно двинула прямо к Пуке. Джулиан вернулся к Марку и Эмме.

― Он угрожал тебе? ― прошептала Эмма. ― Джулс, если он угрожал тебе…

― Он этого не делал, ― сказал Джулиан. ― Я бы не позволил Кристине подойти к нему, если бы это было так.

Эмма повернулась, и увидела, как Тина протянула руку и вытащила драгоценную заколку из волос.

Волосы заструились вниз по ее спине и плечам, чернее, чем ночное море. Она протянула заколку и зашагала обратно к ним, выглядя растерянно.

― Марк Блэкторн пойдет последним, ― сказал пука. ― Пусть златовласая девушка подойдет ко мне следующей.

Эмма чувствовала, как другие наблюдали, когда она направилась к пуке, а Джулиан выглядел напряжённее всех. Она думала, о картине, на которой он нарисовал её, где она подымалась над океаном, с телом, состоящим из звезд. Ей было интересно, что он сделал с теми картинами. А если он выкинул их все. Их больше нет, сожжены? Ее сердце болело при мысли об этом. Такие прекрасные работы Джулса, каждый мазок как шепот, обещание.


Она подошла к фейри, который хитровато улыбался, так же, как обычно делал его народ, когда потешался. Вокруг них раскинулось море, черное и серебристое. Пука наклонил голову, чтобы поговорить с ней; ветер носился вокруг них. Она стояла с ним в густом тумане. Эмма больше не видела остальных.

― Если ты собираешься мне угрожать, ― сказала она, прежде чем он начал говорить, ― пойми, что я буду охотиться на тебя, если не сейчас, то позже. И я заставлю тебя умирать долго.

Пука рассмеялся. Его зубы также были золотые, но кайма на них была серебряная.

― Эмма Карстаирс, ― сказал он. ― Я вижу, ты мало знаешь о пука. Мы искусители, а не бандиты.

Когда я скажу тебе то, что ты должно услышать, ты захочешь пойти в земли фейри. Ты сама пожелаешь дать мне то, о чем я попрошу.

― И чего же ты просишь?

― Вот это стило, ― сказал он, указывая на одно на ее поясе.

Все в Эмме взбунтовалось. Стило ей дал Джейс, много лет назад в Идрисе, после Темной войны. Это был символ всего, что оставило след в ее жизни после войны. Клэри попросила дать ей обещание, и она берегла его: Джейс дал ей стило, а вместе с этим и цель для убитой горем и запуганной девочки. Когда она прикоснулась к стило, оно прошептало эту цель: Будущее в твоих руках. Сделай его таким, каким хочешь.

― Какая польза может быть от стило для фейри? ― спросила она. ― Вы не рисуете руны, и они сработают только на Сумеречных охотниках.

― Стило бесполезно, ― ответил он. ― Но драгоценная кость демона, из которой сделана ручка, очень даже полезна.

Она покачала головой.

― Выбери что-то другое.

Пука наклонился. От него пахло солью и водорослями, запекшимися на солнце.

― Послушай, ― сказал он. ― Если ты придешь в земли фейри, ты снова увидишь лицо того, кого любила и кто умер.

― Что? ― Шок пронзил Эмму. ― Ты лжешь.

― Ты знаешь, я не могу лгать.

У Эммы во рту пересохло.

― Ты не должна говорить другим, что я тебе сказал, или этого не случится, ― молвил пука. ― И я не могу сказать тебе, что это значит. Я всего лишь посланник, но послание правдиво. Если ты хочешь вновь увидеть того, кого ты любила и потеряла, если ты хочешь услышать его голос, ты должна пройти через Врата Лира.

Эмма сняла стило с пояса. Боль прошла сквозь нее, когда она передала его. Она бездумно развернулась от пуки, его слова звенели в ушах. Девушка едва осознавала, что Марк проскользнул мимо нее, последний кому надо было поговорить с водным фейри. Ее сердце колотилось слишком сильно.

Кого ты любила и потеряла. Но их было много, так много, кого они потеряли в Темной войне. Ее родители, но она даже не смела думать о них, она утратит способность мыслить, чтобы идти дальше. Отец Блэкторнов, Эндрю. Ее старый наставник, Катерина. Возможно…

Звук ветра и волн поутих. Марк стоял перед пукой молча, его лицо было бледным: все трое выглядели пораженными, и Эмма очень хотела знать, что фейри сказал им. Что может заставить Джулса, Марка или Кристину сотрудничать?

Пука протянул свою руку.

― Врата Лира открываются, — сказал он. ― Идите сейчас или бегите обратно к берегу, лунная дорога уже начала растворяться.

Раздался такой звук, как будто осколки льда тают под весенним солнечным светом. Эмма посмотрела вниз: сияющая дорога внизу была рассечена черным, там, где вода вытекала через трещины.

Джулиан схватил ее за руку.

― Мы должны идти, ― сказал он.

Позади Марка, который стоял впереди них на тропе, образовалась арка из воды. Она светилась ярко-серебристым, внутри нее бурлил поток воды.

Со смехом пука сиганул с тропинки, и с элегантностью нырнул и проскользнул между волнами. Эмма поняла, что она понятия не имела, что Марк дал ему. Не то чтобы, это казалось сейчас важным. Путь между ними быстро разрушался: теперь он был похож на осколки льдин в Арктике.

Кристина была по другую сторону от Эммы. Втроем они двинулись вперед, прыгая от одного цельного куска тропы к другому. Марк жестикулировал им, кричал, арка позади него затвердевала. Эмма могла видеть сквозь нее зеленую траву, луну и деревья. Она толкнула Тину вперед, Марк поймал ее, и они исчезли в воротах.

Она двинулась, чтобы сделать шаг вперед, но тропа рушилась под ногами. Казалось, что прошло больше, чем пара секунд как Эмма упала навстречу черной воде. И Джулиан поймал ее. Его руки все ещё держали её, и они упали сквозь арку.





* * *


Тени на чердаке стали больше. Артур сидел неподвижно со своей рваной бумагой, глядя в окно на луну над морем. Он мог догадаться, где Джулиан и остальные сейчас были: он знал о лунной дороге и знал другие пути в земли фейри. Он ездил по ним под улюлюканье стай фей и гоблинов, скачущих впереди своих хозяев, неземной красоты принцев и принцесс их двора. Однажды в зимнем лесу у пруда он упал, и лед пронзил его тело. Он вспоминал, как смотрел на брызги своей крови, которая растекалась по серебряной поверхности пруда.

― Как мило, ― рассуждала дама фейри, когда кровь Артура впитывалась в корку льда.

Он думал также о своем разуме: разрушенная поверхность, отражающая сломанную и несовершенную картину. Он знал, что его безумие не похоже человеческого. Оно появлялось и исчезало, едва нанося ему вред, поэтому он надеялся, что оно больше не вернется. Потом оно вернется, сокрушив его, подобно шествию толпы, прошедших по нему, которых никто не увидит и хором голосов, которые никто не услышит.

Лекарство помогало, но его не осталось. Джулиан всегда приносил лекарство, с того самого времени, когда он был маленьким мальчиком. Артур не был уверен, сколько лет ему сейчас было. Достаточно взрослый. Иногда Артур задавался вопросом, любит ли он мальчика. Любит ли он кого-нибудь из детей его брата. Были случаи, когда он просыпался от снов, в которых с детьми случались страшные вещи, с мокрым от слез лицом.