7

Моря без берегов




Прежде, чем Джулиан или Эмма смогли снова заговорить, входная дверь Института распахнулась настежь. На пороге появилась Диана, за спиной которой был Марк, все еще в тренировочной одежде. Диана в белом костюме выглядела такой же прекрасной и грозной, как и всегда.

Огромная полосатая лошадь Гвина попятилась, когда Марк приблизился к самой верхней ступени.

Увидев устремившихся к нему Эмму и Джулиана, Марк был более чем просто удивлен. Эмма чувствовала, как ее щеки полыхают румянцем, хотя, когда она посмотрела на Джулиана, он казался невозмутимым и спокойным, как всегда.

Эмма и Джулиан присоединились к Марку, когда Диана оказалась на самой верхней ступени. Четверо Сумеречных охотников уставились на Лидера Дикой охоты внизу — глаза его лошади были кроваво красными, так же как и его доспехи: жесткая малиновая кожа была рассечена в нескольких местах когтями и оружием.

— Из-за Холодного мира я не могу сказать тебе добро пожаловать. — Заговорила Диана. — Почему ты здесь, Гвин охотник?

Причудливый взгляд Гвина скользил по Диане от макушки до пят; в нем не было ни ехидства, ни высокомерия, только лишь эльфийское восхищение красотой. — Прекрасная леди, — сказал он, — не думаю, что мы встречались ранее.

Диана мгновенно смутилась.

— Диана Рэйберн. Я наставница здесь.

— Те, кто обучают, почитаемы в Земле под Холмом, — сказал Гвин. В руке он держал массивный шлем, украшенный рогами оленя. Его охотничий рог лежал поперек луки его седла.

Эмма была поражена. Неужели Гвин решил приударить за Дианой? Она не знала точно, как фейри это делают. Она услышала, как Марк раздраженно вздохнул.

— Гвин, — сказал он, — Искренне приветствую тебя. Сердце мое возрадовалось при виде тебя.

Эмма не могла не полюбопытствовать, было ли хоть что-то из сказанного им правдой. Она знала, что Марк испытывал сложные чувства к Гвину. Он говорил о них иногда, положив голову на руку, во время бессонных ночей в ее комнате. Теперь она лучше представляла Дикую Охоту, восторги и ужасы той странной тропы, по которой Марка заставили идти, самому прокладывая путь среди звезд.

— Хотел бы и я сказать то же, — ответил Гвин. — Я принес дурные вести из Неблагого двора. Киран, сердце твое…

— Киран больше не сердце мое, — холодно прервал его Марк. Это было выражение фейри, «мое сердце», самое близкое, что они могли сказать вместо «подружка» или «дружок».

— Киран охотник был признан виновным в убийстве Иарлата, — сказал Гвин. — Он предстал перед судом в Неблагом дворе, только суд не длился долго.

Марк покраснел и весь напрягся. — И приговор?

— Смерть, — сказал Гвин. — Он умрет во время восхода Луны, завтра ночью, если никто не помешает казни.

Марк не двигался. Эмма не знала, следует ли ей сделать что-нибудь — придвинуться ближе к Марку, успокоить, положить руку на плечо? Она не могла понять выражение его лица — если это и было горе, то она не узнала его. Если же это был гнев, то такое проявление не был привычным.

— Печальные новости, — сказал Марк, наконец.

Джулиан подошел к своему брату, и Эмма почувствовала облегчение.

— И это все?! — спросил Гвин. — Тебе больше нечего сказать?

Марк покачал головой. Он выглядел хрупким, беспокойно подумала Эмма. Так, словно можешь увидеть его кости сквозь тонкую кожу. — Киран предал меня, — сказал он. — И теперь он никто для меня.

Не в силах поверить тому, что только что услышал, Гвин пристально посмотрел на Марка. — Он любил тебя и потерял и он пытался тебя вернуть, — сказал он. — Он хотел, чтобы ты снова скакал в Охоте. И я желал того же. Ведь ты был одним из лучших. Это так ужасно?

— Ты видел, что случилось. — В голосе Марка теперь звучала злоба, и Эмма не могла не вспомнить: искривленное дерево из быстро растущего семени, к которому она прижалась, когда Иарлат сек Джулиана, а затем ее, а Киран, Марк и Гвин смотрели на это. Боль и кровь, удары хлыста, словно огонь на коже, хотя ничто не могло сравниться с болью, которую она испытала, когда увидела, как высекают Джулиана. — Иарлат высек моих родных, друг мой. Из-за Кирана. Он высек Эмму и Джулиана.

— И теперь, ради них ты бросил охоту, — сказал Гвин, его двухцветные глаза на мгновение посмотрели на Эмму, — и это твоя месть, коль пожелаешь. Но где же твое сострадание?

— Что ты хочешь от моего брата? — требовательно спросил Джулиан, его рука все еще оставалась на плече Марка. — Хочешь, чтобы он повеселил тебя своим горем? За этим ты здесь?

— Смертные, — сказал Гвин. — Думаете, вы так много знаете, и все же, вы знаете так мало. — Его огромная рука сжала шлем. — Я не хочу, чтобы ты горевал о Киране. Я хочу, чтобы ты спас его, Марк охотник.





* * *


Вдалеке был слышен раскат грома, но вокруг Института, была лишь тишина, кричащая тишина.

Даже Диана оставалась безмолвной. В тишине, Эмма могла слышать шум из тренировочной комнаты, Ливви и остальных, их голоса и смех.

Лицо Джулиана оставалось бесстрастным. Он размышлял, взвешивая все за и против. Его рука на плече Марка сжалась. Я хочу, чтобы ты спас его, Марк Охотник.


В отличие от Джулиана, Эмма не смогла сдержать гнев.

— Марк теперь не принадлежит Дикой охоте, — сказала она со злобой, — А потому, не зови его охотником, ибо он больше не один из них.

— Он ведь Сумеречный охотник, разве нет? — спросил Гвин. Теперь, когда он озвучил свою странную просьбу, он казался более расслабленным. — Однажды охотник, в некотором смысле, охотник навсегда.

— И теперь ты желаешь, чтобы я охотился за Кирана, — заговорил Марк странно, запинаясь, словно гнев мешал ему произносить слова. — Почему я, Гвин? Почему не ты? Почему не кто-нибудь из вас?

— Ты слышал меня? — сказал Гвин. — Его держит в плену собственный отец, сам Неблагой Король, в глубинах своего Двора.

— И, по-твоему, Марк неуязвим? Ты думаешь, он может один бороться против Неблагого двора, там, где даже вся Дикая охота бессильна? — теперь заговорила Диана, она спустилась на одну ступень вниз и ее черные волосы развивались на ветру. — Твое имя знаменито, Гвин ап Надд. Ты скакал вместе с Дикой охотой сотни смертных лет. Много историй рассказано о тебе. И все же, никогда не слышала я, чтобы Лидера Дикой охоты поразило безумие.

— Дикая охота не подчиняется власти Дворов, — сказал Гвин. — Но мы боимся их. И было бы безумием не бояться. Когда они пришли забрать Кирана, я и все мои Охотники, были вынуждены поклясться жизнью, что не будем оспаривать приговор суда. Попытка спасти Кирана теперь будет значить для нас смерть.

— И вот почему ты пришел ко мне. Потому что я не клялся. И даже, если бы поклялся, я ведь могу врать. Вор и лгун — вот кто тебе нужен, — сказал Марк.

— Я хотел найти здесь того, кому могу доверять, — сказал Гвин. — Того, кто не клялся и того, кто рискнет бросить вызов Двору.

— Нам не нужны неприятности от тебя. — Ровным голосом сказал Джулиан, и только Эмма знала, каких усилий стоило ему говорить спокойно. — Но ты должен понять, что Марк не может сделать того, о чем ты его просишь — это слишком опасно.

— Мы, Воздушный народ, не боимся ни опасностей, ни смерти, — сказал Гвин.

— Если вы не боитесь смерти, — сказал Джулиан, — Так позволь Кирану встретить ее.

Холодность в голосе Джулиана задела Гвина.

— Кирану еще нет двадцати.

— Так же, как и Марку, — сказал Джулиан. — И если ты думаешь, что мы боимся тебя, то ты прав. Мы были бы дураками, если б не боялись. Я знаю, что ты победил Херна при битве за горой Кадаир Идрис и стал Лидером Охоты вместо него. Ты убил его и заставил его сына съесть его сердце. Ты бы удивился, если бы узнал, как много мне известно. Но я брат Марка. И я не позволю ему снова рисковать собой ради фейри.

— Дикая охота — это так же и Братство, — сказал Гвин. — Если не можешь помочь Кирану ради любви, помоги ради вашей дружбы.

— Достаточно, — огрызнулась Диана. — Мы уважаем тебя, Гвин охотник, но разговор окончен. Мы не позволим снова забрать Марка.

Низкий голос Гвина прозвучал грозно.

— Что, если он сам захочет уйти?

Они все посмотрели на Марка. Даже Джулиан обернулся, убрав свою руку с плеча Марка. Эмма увидела страх в его глазах, страх, эхом вторивший ее собственному. Хоть и не так сильно, как прежде, но Марк все еще любил Кирана…

— Я не хочу этого, — сказал Марк. — Я не хочу этого, Гвин.

На лице Гвина стало непреклонным.

— У тебя нет чести.

Свет пробился в зазоры между облаками, он отразился в ничего не выражающих глазах Марка.

— Я думал, ты был моим другом, — сказал он и вернулся назад в Институт, дверь с шумом захлопнулась за его спиной.

Гвин начал спешиваться, но Диана подняла руку, ладонью вверх.

— Ты не можешь войти в Институт, — сказала она.

Гвин промолчал. На мгновение он посмотрел на Диану и лицо его выглядело старым и покрытым морщинами, хотя Эмма знала, что он не может стареть. — Кирану еще нет двадцати, — повторил он. — Просто мальчишка.

Лицо Дианы смягчилось, но прежде, чем она успела что-то сказать, лошадь Гвина встала на дыбы.

Что-то упало из руки Гвина на ступеньку, под ноги Дианы. Гвин нагнулся вперед и его лошадь пришла в движение, ее грива и хвост вспыхнули единым белым пламенем, мгновенно объявшим ее всю и всадника.

Пламя короткой яркой вспышкой метнулось в небо и исчезло бесследно среди ночных облаков.





* * *


Джулиан уперся плечом в дверь Института и распахнул ее настежь.

— Марк? Марк!

Он быстро осмотрелся в пустом фойе. Страх за брата давил на кожу, сдавливал вены, замедлял кровь.