И, словно испугавшись сказанного, быстро шагнул в темноту и в ней растаял. А на смену ему из тени вывалилась растрепанная, растерянная Аантэ, которая тут же подхватила меня под руки и потащила наверх, в спальню, приводить в порядок, готовить к моей первой ночи с мужчиной.





* * *


— Вы уж простите, исси, что я вас одну оставила, — щебетала она без тени раскаяния в голосе, — я побежала хозяина звать. Исси Релия все границы перешла. Ну надо же, что придумала!

Я в ночной сорочке сидела перед трюмо, а она расчесывала мне волосы. Аккуратно, прядь за прядью, наслаждаясь процессом. Перед этим она обработала мне шею какой-то прозрачной и приятно пахнущей цветами мазью. Царапины немного пощипало, а потом я их попросту перестала чувствовать. Отражение в зеркале говорило о том, что они очень быстро затянулись и почти не были видны.

— Какая вы все-таки красавица, — она довольно цокнула языком, — то-то Релия и взбесилась!

— Если правда то, что она кричала, ей есть, отчего беситься, — заметила я.

— Она — тень, — возразила Аантэ, — если бы она хотела, то могла бы покинуть город, разыскать хозяина и его вернуть. Но она этого не сделала. Так что сама виновата. Ну, вот и все, исси. Вы — просто куколка.

Я печально посмотрела в зеркало. По обе стороны от трюмо, прямо на стене, были закреплены кованые корзиночки, внутри которых ровно светились коконы магии, часть спальни оставалась в тени. Казалось, что я сижу как раз на границе света, дальше сгущались сумерки, плавно перетекая в ночь — и вот так, с тьмой, что застыла за моими плечами, я сама себе показалась не человеком: замершей фарфоровой куклой, с копной волос, отливающих алым, с испуганно распахнутыми глазищами на пол-лица… Я невольно дернулась, и морок пропал. Теперь перед трюмо сидела просто перепуганная девушка, которая барахтается, чтобы выбраться из передряги, но уходит в трясину все глубже и глубже.

Я никогда не считала себя красавицей. Дурнушкой, правда, тоже не была — самая обычная, рыжая, с бледной кожей, которая почти не загорает, а только розовеет. А вот Аантэ постоянно напоминала мне о том, какая я исключительная. Впрочем, наверняка это было связано с тем, что среди теней я действительно выделялась: пока что я не встретила ни одной тени, у которой бы были светлые, каштановые или рыжие волосы. Все сплошь брюнеты…

— Доброй ночи, исси, — Аантэ поклонилась с улыбкой.

— Спасибо, и тебе, — пробормотала я, все еще глядя на собственное отражение.

Оно было бледным, жалким и испуганным.

Я боялась.

На страх этот, словно по команде, слетелись воспоминания: о том, как матушка все твердила о терпении как о главной добродетели женщины, и о том, что даже если муж старый и безобразный на вид, то все это можно потерпеть, крепко зажмурившись. А еще ненароком вспомнились рассказы воспитанниц, которые передавались между девушками не иначе как шепотом: бывали среди нас и такие, кто, в стремлении поскорее покинуть пансион, становились любовницами знатных людей. Иногда они потом навещали пансион и тихо-тихо — чтобы, упаси Матильда — матушка ничего не заподозрила — пересказывали раз за разом, как это бывает, то самое, после чего иногда на свет рождаются дети.

В рассказах тех воспитанниц не было ровным счетом ничего привлекательного. Поначалу я даже не верила — ну как же так, не может же эта сторона отношений быть настолько ужасной? Но они упорно утверждали, что первый раз — это все равно, что в камере пыток побывать. Ну и все остальное так себе. Мужчинам нравится, да. А вот для женщины — прекрасно жить и без этого.

И тут же я вспоминала фантома Аш-исси. Невольно, совершенно того не желая. Вспоминала его сильные, но такие нежные руки, созданные магией. То, какими невыразимо сладкими были его поцелуи. А заодно и то, что в один миг я была готова сдаться ему, да вовремя спохватилась.

Интересно, с точки зрения магии, фантом мог бы сделать меня женщиной?

Я невольно усмехнулась. Чтобы создать такого качественного фантома, человеку нужно полное сосредоточение и просто невероятно большой резерв. А для тени, выходит, фантом — это все равно что свойство. Тень без сознания — в работу включается фантом. Вот уж, действительно, мастера обмана, дети полутьмы. И, конечно же, они гораздо могущественнее людей. Удивительно, как вообще у наших магов получается совладать с тенью. Наверное, именно так первые люди ловили зверобыков: хитростью и числом. Подстроить ловушку там, где тень не заподозрит, например, в теле умершей женщины…

Вспомнив об этом, я одновременно вспомнила и герцога ле Ферн. Передернулась. Замок Ферн был подобен кошмарному сну, который, похоже, будет преследовать меня ещё долго время. Я подняла взгляд на зеркало и как-то очень медленно сообразила, что за моей спиной в нем отражается высокий силуэт моего мужа. Вот ведь паршивец! Он не удосужился постучать в дверь. Просто шагнул из теней, как это делают все представители этого народа.

Руки внезапно задрожали. Я вскочила, торопливо разгладила подол сорочки.

— Эрис… я… я не видела.

Я рассматривала его. Все одеяние тени составлял длинный шелковый халат, темно-синий, такого глубокого цвета, что в полумраке казался черным, лишь с легким проблеском синевы. Я нервно сглотнула: похоже, что под халатом ничего больше не было. По крайней мере, в разрезе ворота была видна гладкая бледная кожа.

— Ты задумалась, — констатировал он.

Это было сказано настолько равнодушным тоном, что внутри все затрепетало. Разве так должен говорить мужчина в спальне своей жены? Ну, хоть бы капельку тепла и участия…

Молчание повисло в комнате. Эрис Аш-исси стоял и без особого интереса меня рассматривал, как мог бы рассматривать ручную надоедливую собачонку. Я нервно кашлянула и, стремясь хоть как-то разбить неловкую тишину, спросила:

— Мне… пойти лечь?

— Еще нет.

Он вдруг шагнул ко мне, развернул меня к себе спиной и положил ладонь мне на низ живота.

— Что ты делаешь? — шепнула я.

Ощущение горячей руки сквозь тоненькую ткань… Легкий запах свежести, как в лесу после дождя. И снова непрошенные воспоминания, о том, каким был фантом. Наверное, более опытная женщина подобрала бы верное определение, но у меня в уме складывался лишь общий образ: фантом был… Одновременно и страстным, и настойчивым, и нежным. Если фантом — часть Эриса Аш-исси, надо полагать, что мой муж — умелый любовник и понимает, что и как нужно делать.

Я невольно закрыла глаза. Почему он молчит? Если бы хоть слово… Мне было бы легче.

Но мой муж так и не сказал больше ни слова. Убрал руку с моего живота, подтолкнул меня к постели, заставляя стать на четвереньки.

— Эрис? — испуганно шепнула я.

Горячие ладони скользнули по бедрам, задирая сорочку, погладили ягодицы. Затем пальцы сместились чуть ниже, к тому самому месту. Я вздрогнула.

— Не дергайся, — кажется, от одного только голоса можно покрыться инеем.


А в голове — бьется, пульсирует — почему? Почему все так? Разве я настолько виновата? Да и в чем я виновата, в том, что отпустила его, в том, что просто человек?!!

Дальше… Я честно ждала, что будет больно, даже зубы стиснула, поклялась себе, что не буду кричать или плакать, но… я не почувствовала ничего.

Там, где Эрис Аш-исси что-то делал, все как будто онемело. Остались лишь какие-то странные телодвижения, заставляющие меня напрягать руки, чтобы не ткнуться лицом в одеяло, и напряженное дыхание моего мужа. Длилось это… не знаю, сколько. Наверное, не слишком долго. По крайней мере, я не успела утомиться от неудобной позы. И оттого, что там было все заморожено, я даже не сообразила, когда все закончилось. Так и продолжала стоять, опираясь на локти — пока почувствовала, что Эрис попросту вытирает меня простыней. И это — все?!Вот это, о чем было столько разговоров, столько страшилок, рассказанных украдкой?

Когда он отстранился, я перевернулась и села на кровати. Муж стоял посреди спальни, в халате, и держал скомканную простыню. Он хмуро посмотрел на меня, затем усмехнулся — нехорошо, недобро — так, что я невольно поежилась.

— Я же говорил, что-нибудь придумаю.

— Ты… — не знаю, что сказать, но из горла почему-то рвутся рыдания.

Почему мне так больно? Ведь на самом деле, я даже ничего и не почувствовала.

Эрис помахал простыней и с ухмылкой сказал:

— Отправлю своему братцу. Пусть… порадуется.

И, не говоря больше ни слова, попятился и исчез в тенях. А я всхлипнула. Раз, другой. И слезы покатились по щекам. Что это было-то? Все, теперь я точно замужем за тенью? И почему у меня такое ощущение, словно мне воткнули нож под ребра и проворачивают? Так обидно, словно… словно он только что дал мне прочувствовать, что между нами — пропасть, что он — выше по происхождению, он — лорд из города Теней… а я… так себе. Человеческий мусор. Пыль.

— Ненавижу, — вырвалось неожиданно, — какая же ты сволочь, Эрис Аш-исси!

Поднявшись с кровати, я прошлась по комнате. Пережитое напряжение схлынуло, коленки дрожали и подгибались. Надо было… что-то делать. Но что? Проклятье, в этом доме у меня совершенно не было никаких дел. Да и какие дела? Счастливая жена должна спать сном младенца. В объятиях любимого мужа.

Я вытерла слезы. Повздыхала, думая о том, что как-то надо пережить этот месяц. Потом пошла в ванную, повернула латунный кран. Забралась в теплую воду. Интересно, когда «там» наконец разморозится, будет ли мне больно?

Жаль, что рядом не было Рут. Да ее нигде больше не было, разве что во сне проведает. Но, откинувшись на бортик белоснежной ванны, я закрыла глаза и начала проговаривать письмо про себя, как будто я его писала.

«Знаешь, я вышла замуж. Нет, он меня не любит, совершенно, хоть и не груб. А я…»

Не знаю, что я. Какая-то теплая искорка еще тлеет в душе. Не могу забыть фантома Аш-исси. Ну не может же быть, чтобы хозяин отличался от фантома настолько? Ведь они — одно целое. Фантом — внутреннее выражение хозяина. Хотя, он ведь просто должен был меня очаровать. Наверное, встреть я фантома сейчас, он отнесся ко мне столь же холодно и безразлично, как и сам Эрис.

И, я задремала прямо в теплой воде, потому что проснулась оттого, что замерзла, вода остыла, меня колотил озноб. Ругаясь сквозь зубы, я выбралась из ванны и принялась вытираться толстым махровым полотенцем. А снилось мне… Снился мне фантом моего мужа, и там, во сне, он был нежным и внимательным.





Глава 8. Жена лорда теней




Я проворочалась в постели до рассвета. Передумала множество разных мыслей, начиная от мести дорогому мужу и заканчивая планом побега из города Теней. Если уж моя семейная жизнь началась вот так, то чего ожидать в дальнейшем? Вряд ли что-то изменится. А проводить все ночи вот так я не хотела. В конце концов, даже в пансионе я совершенно искренне была уверена в том, что уж лучше всю жизнь прожить одной, чем быть чьей-то забавой.

«Я дождусь окончания месяца, когда моя магия вернется ко мне, — мысли суетливо прыгали, толкаясь, перемешиваясь, словно кипящий суп в кастрюле, — и я все-таки попытаюсь договорить с ним… Чтобы мы разошлись. В конце концов, какой резон ему меня здесь удерживать, когда я перестану быть его уязвимым местом? Даже если меня где-то и убьют, Аш-исси будет все равно. Да, точно, нет ни одной причины, по которой он будет меня здесь удерживать».

И тут же я задала себе вопрос: а что, если он не захочет меня отпустить? Ну, просто из вредности?

Тогда… тогда я устрою побег. Правда, я совершенно не знаю, как вообще выбраться из этого мешка реальности, но…

«У тебя в распоряжении целый месяц, дорогая, чтоб все это продумать».

Так я ворочалась среди смятых простыней. Сон не шел, мне все мешало: светильники у зеркала, слишком большие и слишком мягкие подушки, слишком… Перед глазами снова и снова возникала Рут, повторяя слова, которые она мне сказала в мое сне: фантомы на диво своевольные сущности и порой болтают то, что и не надо бы. Я не совсем понимала, как толковать слова Рут. Что такого сболтнул фантом из того, чего никогда бы не сказал его хозяин? То, что я вкусная? Или то, что не нужно было мне ходить в подземелья?

Вот так, промучившись, я встретила рассвет — прекрасный, чистый, он залил розоватым светом витраж, разбросал по стенам несколько тоненьких, но ярких радуг. После бессонной ночи разболелась голова, и я растерянно щурилась на медленно всходящее солнце, не понимая — что меня сегодня ждет? Очередные унижения? Еще один визит бывшей невесты Аш-исси?

Зато к рассвету в одном решении я точно утвердилась: из города Теней надо было уходить. Даже если не брать во внимание наши, мягко говоря, прохладные отношения с мужем, было понятно, что человеку никогда не прижиться среди шедов.

К тому моменту, как в мою дверь тихонько постучалась Аантэ, я успела умыться, заплести волосы в тугую косу, и облачиться в свое зеленое платье. Сидела перед трюмо и уныло себя разглядывала.

— О, вы уже оделись! — удивленно охнула девушка, — простите, исси, если бы я знала, что вы такая ранняя пташка, то пришла бы, когда надо. Хозяин на рассвете уехал во дворец, приказал вас не беспокоить…

Я оглянулась в попытке разглядеть усмешку или злорадство на красивом личике Аантэ — ну как же, муж пораньше сбежал от жены! — но ничего, кроме растерянности, не увидела.

Зато в руках Аантэ держала плетеный из лозы ларчик, в котором, как мне показалось, что-то шевелилось.

Она же, заметив мой взгляд, протянула его мне.

— Возьмите, это хозяин утром велел вам передать.

— Что это? — я механически приняла сундучок.

Уже ничего приятного и не ждешь от такого-то мужа.