Хатия видела, как этот мужчина смотрел на ее дочь. Казалось, его взгляд никогда не покидает ее фигуру. Стоило Амии попасть в поле его зрения, как весь остальной мир терял для Борга значение.

Это было хорошо.

Сама она когда-то давно была очарована Мого. В юности мечтала о своей семье. Часто представляла, как будет любить своих детей, как станет подавать мужу еду, как будет встречать его с охоты и гордиться силой, смелостью, удачливостью. Все девушки в племени думали об этом. Любой разговор рано или поздно переходил на обсуждение мужчин и семейной жизни.

О детях говорили редко. Чаще всего роды воспринимались женщинами как обязательное и страшное событие. Неудивительно, ведь многие во время рождения новой жизни умирали. Именно по этой причине каждая беременность воспринималась как длительная болезнь, в конце которой ждет либо выздоровление, либо смерть.

Наверное, поэтому некоторые женщины не любили своих детей. Они воспринимали их как прошедшую мимо угрозу. Да, им повезло, они выжили, но каждая помнила, насколько страшно им тогда было, и этот страх переносился на ребенка, превращаясь в злость и нелюбовь.

Хатия и в этом отличалась. Когда она поняла, что носит в своем теле ребенка, то безумно обрадовалась. Стоило ей подумать о нем, как что-то внутри счастливо замирало. Конечно, она знала, что может умереть – такое случалось очень часто, – но это ее мало волновало. Ее восхищало, что она может подарить жизнь человеку. Это казалось ей чем-то невероятным. Своя жизнь по сравнению с этим выглядела чем-то незначительным.

Когда Амия подросла, Хатия вдруг поняла, что больше не испытывает по отношению к Мого никаких особых чувств. А ведь в самом начале ее сердце замирало рядом с ним. Мого казался тогда таким взрослым, серьезным и притягательным. Но потом она стала замечать в нем то, что ей не нравилось.

Несмотря на все это, она не собиралась что-то менять, покорно продолжая выполнять обязанности жены. Кроме того, Хатия не была глупа и понимала, что ей повезло. Мого был вождем. Он пользовался уважением в племени, и это уважение распространялось на нее и на ее ребенка, что было более важно. Они с Амией могли есть сколько угодно. Им не нужно было работать больше остальных. В общем, такая жизнь полностью устраивала Хатию. Хотя она и понимала, что в ней есть что-то неправильное.

Когда Амия заболела, это был настоящий удар. Хатия знала, что за этим последует. Если человек не приходит в себя некоторое время, то его уносят за пределы племени. Таков обычай. Тот, кто серьезно заболел, считается почти мертвым. Никто не хочет кормить мертвеца или тратить свое время, ухаживая за ним.

Хатия не могла поверить, что подобное случилось с ее ребенком. А еще она не могла позволить, чтобы ее девочку съел какой-нибудь хищник. Каждый раз, думая об этом, Хатия едва не задыхалась от паники и ужаса.

Она пыталась убедить Мого оставить их ребенка. В конце концов, ей казалось, что вождю нравилась Амия. Девочка родилась умной и смышленой, сильной телом и невероятно красивой. Однако всего этого все равно оказалось недостаточно.

Четыре года им пришлось жить в ужасных условиях. Хатия не собиралась оставлять своего ребенка, пусть тот и болел.

Какое же счастье обрушилось на нее, когда Амия пошла на поправку. Это было чем-то невероятным и вызывало столь сильные эмоции, что Хатия снова часто плакала, только теперь от охватывающего и душащего ее счастья.

Она думала, что после этого они вернутся в семью и снова будут жить как раньше – хорошо. Да, ее муж отказался от них, но Хатия его понимала – он не мог поступить иначе. Отказа от него требовал обычай племени. Конечно, он мог поступить подобно ей и сделать не так, как принято. Но Хатия понимала, что Мого нормальный человек, не такой, как она, не странный. Ему, как и всем остальным, чужды столь сильные эмоции. И поэтому она не может винить его в том, что он поступил так, как поступил бы на его месте любой другой человек из их племени.

Амия изменилась, стала еще сильнее и умнее. Предки даровали ей силу. Хатия видела, что ее дочь теперь тоже отличается от остальных. С одной стороны, она радовалась, ведь это означало, что им не придется делать то, чего Хатии на самом деле не хотелось. С другой стороны, это слегка огорчало – другим, не таким, как все, всегда сложнее. Она знала это на собственном опыте.

После пробуждения Амии были моменты, когда Хатия сходила с ума от беспокойства. Но выдавались и благостные дни. В такие минуты она понимала, что все не зря. Но счастье не могло длиться вечно. Пришла настоящая беда, больше похожая на безумие. Привычный мир рухнул, погрузившись в хаос.

Их уносило от горы все дальше и дальше. Скорость была очень большой, и Хатия понимала, что Амия не сможет их догнать. При этих мыслях ее сердце сжималось. Что их ждет впереди? Есть ли конец у этой реки? И где он? Как далеко?

Спустя некоторое время Хатия немного привыкла к тому, что происходит. Страх тенью притаился за сердцем, но больше не дурманил разум. Она осторожно огляделась, стараясь не выпускать из рук сучок, за который держалась.

Плот был забит людьми. Они жались друг к другу, стараясь унять дрожь. Дети цеплялись за матерей, а те, в свою очередь, всеми силами пытались удержаться на плоту.

Ей повезло больше, чем многим. Плащ защищал от льющейся сверху воды. Одной рукой она прижимала к себе сверток. В нем должна была быть еда.

Ночью плыть было еще страшнее. Держась за качающийся плот, Хатия едва дышала, до боли в глазах всматриваясь в темноту. Она понимала, что не должна засыпать. Стоит ей это сделать, как ее смоет с плота.

Спустя время к неудобствам прибавился сильный голод. Есть хотелось так, что сводило судорогой живот. Хатия осторожно достала немного мяса и принялась сосать его, медленно пережевывая. Едой она поделилась. Не многие взяли с собой приготовленные наборы, но такие люди все-таки были.

На следующий день паника почти прошла. Женщины, убедившись, что прямо сейчас плот под ними разваливаться не собирается, устроились удобнее. Имеющаяся еда была разделена. Плащи натянуты над головами так, чтобы захватывать краями еще несколько человек.

Из-за стены дождя они не видели, что случилось с другими. Лишь пару раз Хатия выхватывала взглядом несущийся впереди плот.

Еду приходилось экономить. Спали по очереди, придерживая друг друга и оберегая от падения. Сколько все это длилось, Хатия не следила. Из-за всех этих событий она очень устала и сильно волновалась за дочь.

Постепенно поток становился медленнее. Даже странно, ведь дождь слабее не стал. Возможно, причиной было нечто другое, но Хатия не знала, что именно.

А потом они причалили. Река в одном месте имела изгиб, и поэтому их вынесло к берегу. Вернее, буквально впечатало. Хатия не могла поверить, что им так повезло. В последнее время ей стало казаться, что они несутся на этих плотах вечность и будут плыть еще одну вечность.

Столь резкая остановка имела последствия. Люди закричали, едва не падая в воду. Хатию придавили, она зажмурилась, изо всех сил цепляясь за плот. Ощутив небольшое движение, Хатия распахнула глаза и дернулась вперед. Она не собиралась плыть дальше, поэтому стремилась на берег.

Наверное, все это могло закончиться для нее и других плохо, но мужчины, которые поплыли с ними, среагировали быстро. Спрыгнув на землю, они торопливо принялись привязывать веревки ко всему, до чего могли достать, – к валунам, деревьям. Поток медленно тянул плоты к себе, будто голодный зверь, не желающий отдавать свою добычу, но возле берега течение оказалось слабее.

Кое-как выбравшись, Хатия рухнула в воду, с облегчением ощущая под ногами и руками твердую землю. Понимая, что лучше встать, она медленно поднялась. Ее повело вбок – она снова упала. Подождав пару минут, Хатия все-таки осторожно встала и выбралась с мелководья.

Стоять было сложно. От долгого сидения ноги совершенно не слушались. Намокший плащ был тяжелым и пригибал к земле. От голода тело налилось слабостью.

Хатия огляделась. Казалось, все позабыли об усталости. Никому не хотелось плыть дальше, поэтому все стремились как можно скорее добраться до суши. Люди толкались, кричали и падали, проклиная тех, кто их толкнул. Мужчины пытались криками добиться порядка, но на них мало кто обращал внимание.

Хатия не знала, как они будут жить дальше и что делать. В данный момент ей хотелось отдохнуть и как следует поесть. А еще направиться прямо сейчас вверх по течению, навстречу дочери.

– Добрались, – послышался рядом сухой голос.

Хатия повернулась, сразу замечая стоящего рядом шамана. Выглядел он слегка потрепанно, но вполне нормально. Тяжелый плащ закрывал его от дождя, оставляя видимым только лицо. В руках Корги держал сверток.

– Но не все, – добавил он хмуро, поджимая губы.

***


Поняв, что те, кого они так долго преследовали, где-то поблизости, мужчины сначала притормозили. Казалось, они на мгновение растерялись, но вскоре взяли себя в руки и разбрелись по сторонам, пытаясь найти хоть какой-нибудь след.

К их облегчению, искать долго не пришлось. Шаман, взявший на себя руководство над женщинами, детьми и небольшой группой мужчин, понимал, что им не следует отходить далеко от реки. Он надеялся, что с мужчинами их племени все в порядке и им удалось уйти из леса. Он знал, что они обязательно будут идти по берегу реки. А раз так, значит, уходить от нее нельзя.

Кроме того, Корги понимал, что им придется ждать долго. Поток нес их с огромной скоростью. Ни один человек не способен угнаться за таким стремительным течением. А раз так, то как-то придется выживать неопределенный срок. А ведь у них не было толком ни еды, ни укрытия.

Он и так уже заметил, что многие слегка покашливают. Это было тревожным признаком подступающей лихорадки. Если дело так и дальше пойдет, то племя потеряет слишком много людей. Он не мог этого допустить. Хватит уже и того, что до берега не добрались два плота.

Что с ними стало, Корги понятия не имел. Возможно, плоты изначально были плохо сделаны и по дороге развалились прямо под людьми, утопив их. Существовала вероятность, что люди все-таки живы, просто проплыли дальше, чем они. Если направиться вниз по течению, то, возможно, их удастся встретить. Но Корги не желал тешить себя бесполезными иллюзиями, решив, что следует сохранить большую часть племени.

Когда отряд мужчин нашел своих женщин и детей, Саша сразу начала высматривать того единственного человека, за сохранность которого она неимоверно волновалась. Конечно, эгоистично, но в глубине души она надеялась, что Хатии не было на пропавших плотах.

Когда на нее налетел мокрый и плачущий комок, Александра рефлекторно обняла человека. Все внутри дрогнуло от узнавания. Уткнувшись носом в волосы матери, Саша сама не поняла, как заплакала. Облегчение обрушилось на нее. Оно было настолько сильно, что эмоции буквально переливались через край. Ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать, и ругаться. Желательно все вместе и громко, так, чтобы все слышали и разделили охватившее ее счастье.

– Ты в порядке, в порядке, – пробормотала она. – Я тоже в порядке. Все хорошо.

Хатия слегка отстранилась и взглянула на дочь. Саша машинально отметила, что у матери изможденный вид, о котором буквально кричали темные круги под глазами, впалые щеки и необычная бледность. А ведь кожа Хатии всегда была очень загорелой.

Ближайшие пару часов Хатия, словно не веря в то, что с дочерью все в порядке, не отходила от нее, изредка прикасаясь к рукам, волосам или плечам. Иной раз ей хватало самого простого контакта, но иногда Хатия будто пугалась чего-то и обнимала Сашу. Такие объятия не длились долго. Кажется, таким способом Хатия убеждала сама себя, что с ее ребенком действительно все нормально. Выглядело это так, будто она не верила своему зрению. Саша все понимала, поэтому не противилась.

Когда все нарадовались, то стали выяснять, что случилось с остальными. Естественно, никто не знал, куда делись еще два плота.

– Два? – Саша нахмурилась. – Мне казалось, что не хватает больше.

Сначала воцарилась тишина, а после Рвай подтвердил слова Александры. Он тоже помнил, что плотов было гораздо больше. Люди начали выяснять, и вскоре оказалось, что еще несколько пустых плотов просто унесло водой. Либо веревки окончательно размокли, после чего плоты развалились, а бревна уплыли вниз по течению, либо мужчины плохо привязали плавательные средства. Нельзя было исключать ни одного, ни другого.

Спустя время стало известно, что племя потеряло несколько десятков человек. Часть из них пропала еще в самом начале, когда объятые страхом люди бросились в разные стороны, другая часть исчезла уже на реке.

Несмотря на потерю, племя довольно быстро пришло в себя. Ситуация не позволяла размякать из-за утраты. Люди начали думать, что делать дальше. Они не могли оставаться на этом месте, по крайней мере в том укрытии, которое сделали для женщин сопровождающие их воины.

Никто не собирался ставить им в вину то, какое плохое убежище они собрали. Все понимали, что это лучшее, что у них могло получиться. В итоге они просто связали ветки рядом стоящих деревьев, образуя что-то вроде купола. После этого набросали сверху еще веток с листьями. Это сдерживало дождь, и женщины с детьми могли хоть немного обсохнуть.

Питались они кореньями и травами, на которые указывал шаман. Корги, понимая, что при такой погоде люди вскоре начнут заболевать, кормил всех лекарственными травами, которые мог отыскать. Правда, говорить о том, что это за травы и для чего, не спешил. Когда мужчины их нагнали, то он оказался искренне изумлен тем, как скоро это им удалось. Конечно, он немедленно заподозрил подвох, но спрашивать не торопился, решив понаблюдать.

– До конца сезона мы останемся здесь, – решил Рвай. – В такую погоду мы не можем больше идти. Потом, как только дождь закончится, отправимся вниз по течению.

Саша понимала, почему Рвай хочет продолжать путь. Он стремился оказаться от кочевников как можно дальше. Им необходимо было отыскать место, которое они могли бы превратить в свою крепость. Здесь же, буквально на голой земле, они для любого врага могли быть открытой и легкой добычей.

Для начала они увеличили укрытие. Кроны всех ближайших деревьев связали, сформировав один большой шалаш. Сверху все это было закидано ветвями. При этом люди не стали игнорировать стены. Их тоже построили. В итоге получилось что-то вроде своеобразного шатра.

Ни о каком уединении речи не шло – все ютились рядом друг с другом. Земля была мокрой, спать на такой – верная дорога к простуде. Саша предложила все застелить стеблями травы, похожей на камыш. Работали все вместе, никто не отнекивался и не пытался улизнуть. Даже Корги целыми днями бродил по берегу, выискивая целебные травы. Саша хотела присоединиться к нему, но решила, что сперва стоит помочь с обустройством убежища.

После того как пол был застелен камышом, каждый сам для себя сложил из травы кровать. Немного места оставили под костры. Дрова все еще были сырыми, не горели, но люди все-таки сложили небольшую горку под навесом, надеясь чуть позже разжечь огонь.

С едой мужчины решили просто. В то время как большая часть занималась временным домом, остальные рыбачили. Женщины с радостью и едва ли не со слезами на глазах набросились на сырую рыбу. Никого не волновало, что еду нельзя ни поджарить, ни сварить.

Через пару дней быт немного поредевшего племени вошел в более привычную колею. Мужчины, как всегда, занимались добычей пропитания, женщины по мере сил пытались улучшить жилищные условия.

Зажечь огонь все-таки удалось, но ни у кого с собой не было чаш. Люди не сильно расстроились – рыбу теперь просто жарили, нанизав на тонкий прут.

Усилия шамана дали плоды. Казалось, столь экстремальные условия никак не повлияли на здоровье людей. Даже те, кто слегка покашливал в самом начале, полностью поправились.

Иногда в убежище можно было услышать осторожный, будто пугливый смех. Саша смотрела на соплеменников и понимала, что они приходят в себя. Это время не давало им шанса на долгую рефлексию. Все они понимали, что должны двигаться вперед, несмотря на потери.

– В полудне от реки стоит стадо, – произнес однажды на собрании Борг. Он действительно в этот день надолго отлучался. И сейчас, когда Борг поделился новостью, стало понятно, куда именно он ходил.

В том, что обнаружилось стадо, не было ничего удивительного. Дождь шел на большой территории, и животным просто некуда было деваться. Впрочем, шерсть вполне защищала их даже от сильного дождя. Саша уже успела убедиться, как удобно в такую погоду иметь плащ из шкуры.

После его слов все переглянулись. Это была хорошая новость. Стадо – это еда и так необходимые им шкуры.

После короткого совещания было принято решение идти. Собрались быстро и покинули убежище. Стадо нашлось именно там, где указал Борг. Это оказались массивные, медлительные, но имеющие громадные рога животные, напомнившие Саше диких яков.

– Я видел уже таких зверей, – произнес Борг. – У них на время сезона дождей отрастает длинная шерсть.

– Только на время сезона? – полюбопытствовал Рвай.

– Да, – Борг кивнул. – Потом она вылезает. Когда жарко, их шерсть густая, но короткая.

Сашу все это немедленно заинтересовало. Шерсть – это очень хорошо. Из шерсти можно связать себе одежду, сделать более прочные нити, тетиву для лука, более крепкие и долговечные веревки.

– Их шкура прочная. Да и шерсть мешает копью, – продолжил рассказ Борг. – Хищникам тоже сложно с ними, – при этих словах он похлопал себя по загривку. – Здесь у них все защищено. Хищники обычно пытаются наброситься сверху и вцепиться клыками в шею, но с этими животными так не получится.

– И как же их убить? – спросил Рвай, нахмурившись.

– Шея спереди – уязвимое место. Но они всегда ходят, низко опустив голову. А еще глаза.