— Что ж, я слушаю.
Я вскинула голову, изо всех сил стараясь держаться невозмутимо, и пристально посмотрела на Хольма. И чем дольше смотрела, тем быстрее билось сердце, и внутри все сильнее вскипало знакомое уже хмельное ощущение. А перед глазами мелькнуло отчетливое видение — он, я, горячая темнота спальни, скрип кровати, ритмичные движения. Да я даже аромат полыни и раскаленной солнцем степи уловила. Черт! Может, это магия оборотней? Что такого в этом Хольме, что я так на него реагирую?
— Леди Бернстоф, я знаю, вас осматривали лучшие доктора Бреголя, но я хотел бы предложить вам свою помощь.
Помощь? В первый момент я даже растерялась.
— Вы что, тоже доктор? — не удержалась от иронии, пытаясь хоть как-то сбить тот жар, что поднимался в крови.
— Нет. Но я знаю одного из лучших врачей столицы. Пожалуй, самого лучшего. Она могла бы вас осмотреть. Если вы не против, конечно.
— Она? Так ваш доктор — женщина?
Я удивленно уставилась на Хольма. Внутри все еще бесновалась непонятная, почти болезненная тяга, и мне с трудом удавалось ее сдерживать. На одной только гордости и выезжала. Не хватало еще навязываться тому, кто тебя всего лишь жалеет.
— Именно, — ответил Лукас и слегка коснулся мочки уха, а я почти помимо воли задумалась о том, откуда у него этот жест. — И она очень хороша в своем деле.
— А сколько ей лет?
— Разве это так важно? Леди Горн достаточно молода, но пусть это вас не смущает.
Лукас говорил просто, без привычной насмешки или желания поддеть, и меня это удивило. Что это с оборотнем? Неужели он решил последовать совету Давенпорта и сделать вид, что забыл о прошлом? Интересно, с чего он вдруг вызвался мне помочь? Ах, ну да. Жалость. Проклятая жалость.
В душе что-то дрогнуло, но я пересилила себя и спокойно ответила Хольму:
— Буду рада пообщаться с вашей знакомой.
А в голове уже бродили мысли о том, кем приходится Лукасу эта женщина-врач. Наверняка Хольма с ней связывают близкие отношения. Может, они с этой леди Горн любовники. Вон с какой теплотой он о ней говорит. Даже выражение глаз меняется.
«Динка, ты что, ревнуешь?» — проснулся внутренний голос.
Вот еще! С чего бы мне ревновать? Лукас Хольм — ловелас и бабник, я таких на дух не переношу. Папочка мой, по словам тети Фимы, похожим был — кобелем, кутилой, любителем красивой жизни и легких денег. Нет, не сдался мне этот Хольм ни под каким соусом. Просто знакомство, просто взаимовыгодное сотрудничество. Если эта врач так хороша, как он говорит, то, возможно, она сумеет помочь мне встать на ноги. А большего мне и не нужно.
— Давенпорта я предупредил, он не против, — видимо, приняв мои раздумья за сомнение, сказал Хольм.
Да, и как это я про опекуна забыла? Конечно, без его разрешения тут и муха не пролетит.
— Когда вы сможете ее привести? — отложив на потом размышления о нелегкой судьбе несовершеннолетних дартских девиц, спросила оборотня.
— Завтра вечером. Днем она работает.
— Что ж, хорошо, буду ждать. Спасибо вам, лорд Хольм.
— Пока не за что, — ответил Лукас и пошел к двери, но на пороге остановился и обернулся.
— Леди Бернстоф, а этот артенид… Кто его сделал?
Взгляд оборотня замер на фигурке девушки.
— Артенид? Вы имеете в виду вот эту скульптурку?
— Именно ее.
— Не знаю, нашла на днях в секретере.
— И вы уверены, что вам не знакомо имя мастера, который ее вырезал?
В глазах оборотня блеснул огонек, а лицо заострилось, разом приобретая хищные черты. Мне даже показалось, что я вижу удлинившиеся клыки и пробившуюся на шее темную шерсть.
— Я чувствую в ней живую силу, — задумчиво добавил Хольм и снова коснулся мочки уха, а я только сейчас заметила, что у него там крошечный шрам, похожий на заросшее отверстие для серьги.
— Простите, я в этом ничего не понимаю.
Я нарочито растерянно улыбнулась, в то время как внутри все подобралось от напряжения. Выходит, я сумела создать артенид? Или он уже обладал необходимыми свойствами, а я всего лишь добавила несколько штрихов? Но ведь поначалу фигурка была обычной болванкой. А то облачко, что впиталось внутрь?
Я понимала, что мне не хватает необходимых знаний, но признаваться кому-либо в произошедшем пока не хотела. Нет, нужно сначала самой разобраться.
— Да, я забыл, вам ведь не передался семейный дар. Простите, леди Бернстоф. Я пойду, — бросив последний взгляд на артенид, сказал Хольм, и поспешно покинул комнату.
А я проводила его глазами и задумалась. Как выяснить хоть что-нибудь об артенидах и их создании? Эх, как же не хватает интернета! Избаловала меня современность. Привыкла за секунды находить ответы на любые вопросы, а тут, чтобы даже самую простейшую задачку решить, приходится предпринять кучу усилий.
Я посмотрела в окно, подумала немного, а потом спрятала фигурку в секретер и решительно выехала из комнаты. Если где и искать ответы, то в фамильной библиотеке. Не может быть, чтобы в семи забитых книгами шкафах не нашлось нужных мне сведений.
***
Сведения нашлись. Правда, для этого мне пришлось провести в библиотеке остаток дня и какую-то часть ночи, но своего я добилась. И теперь на столе в моей комнате высилась стопка книг об артефактах, магах-артефакторах, и пособия резьбы по дереву. И почти весь следующий день я посвятила их изучению. Появление Лукаса, приход Давенпорта, мельтешение Присси — все это прошло мимо меня. Я читала найденные книги и пыталась понять, что представляет из себя артенид, и как его сделать. Авторы книг описывали процесс изготовления болванки, приводили примеры заклинаний, объясняли основные принципы резьбы, но тут же признавались, что главный секрет, превращающий обычную фигурку в артенид, простым магам не известен. Артефакторы свято хранили свои тайны, не посвящая в них никого, кроме ученика-астаи. Того, кто долгие годы постигал у мастера науку создания артенидов.
Сказать, что я расстроилась — это ничего не сказать. Старик Бернстоф мертв, родители Беллы — тоже, мастеров, способных создать артенид, в Дартштейне мало, да и вряд ли кто-то из них возьмет меня в ученики, учитывая мой уровень магии. И что делать? Как узнать, есть ли у меня дар или Лукас ошибся, и фигурка девушки-кошки не артенид, а обычная скульптура?
Я так глубоко задумалась, что даже не заметила очередного появления Присси.
— Миледи, к вам пришли, — комариным писком пробился в сознание знакомый голос, и я подняла глаза на горничную. — Какая-то леди, — без слов понимая мой вопрос, пояснила Присси. — Она сейчас в гостиной, вместе с лордом Хольмом. Красивая, глаз не оторвать, — сыпала подробностями служанка, а я только головой покачала, удивляясь необычной разговорчивости Присси.
— Сейчас спущусь.
Я бросила взгляд в зеркало и поправила выбившуюся из прически прядь. Удивительно, но за последнее время я потихоньку привыкла к новой внешности, и даже получала удовольствие, разглядывая лицо Беллы. Мое лицо. Благодаря регулярным прогулкам на свежем воздухе и упражнениям, которые стали частью моего распорядка, болезненная бледность постепенно исчезла, уступив место нежному румянцу, в глазах появился блеск, губы алели сочной вишней, и даже волосы немного изменились. Вместо безжизненной платины они теперь отливали живым золотом. И мне нравились эти перемены. А если еще и ходить смогу…
Я придирчиво оглядела голубое платье и поправила кружевной воротничок. Как сказала бы тетя Фима — скромненько и со вкусом. Сюда бы еще какое-нибудь украшение добавить, но в комнате Беллы я не нашла ничего подходящего. Похоже, леди Летиция не баловала племянницу подарками.
— Что ж, Присси, идем посмотрим, что там за красивая леди.
Я нажала на рычажок, и кресло выехало из комнаты.
***
Из распахнутых дверей гостиной доносился тихий разговор. Нежный женский голос и низкий мужской звучали удивительно красивым дуэтом. И эта слаженность и какая-то особая интимность беседы наводили на мысль о том, что Хольм и моя гостья давно и близко знакомы. А когда я въехала внутрь и увидела беседующую с Лукасом женщину, эта мысль только окрепла.
Взгляд пробежался по сдержанному жемчужно-серому платью, тонкой цепочке с подвеской на высокой груди, и остановился на лице незнакомки. Красивая. Действительно красивая. Такую, если увидишь, то точно не забудешь. Особенно хороши глаза — большие, лучистые, удивительно синие, похожие на весеннее небо. А взгляд внимательный и доброжелательный. И такой… Мудрый, что ли. По виду этой женщине не дашь и тридцати, но глаза выдают опыт. Похоже, леди Горн успела многое повидать в своей жизни.
— А вот и вы, — Лукас, заметив меня, поднялся и сделал пару шагов навстречу, а потом обернулся к гостье. — Кейт, это та самая леди Изабелла Бернстоф, о которой я тебе говорил. Леди Бернстоф — леди Кейт Горн, — быстро представил он нас друг другу, и я заверила гостью, что рада знакомству.
— Ну что, я вас оставлю?
Хольм взглянул на Кейт так, словно за его словами скрывался двойной смысл.
— Иди, Лукас, — просто ответила леди Горн. — А мы с леди Бернстоф немного пообщаемся.
Она улыбнулась, и я вдруг поймала себя на мысли, что в обществе этой женщины мне комфортно. Казалось бы, знаю ее всего пару минут, а ощущение, что мы с ней чуть ли не всю жизнь знакомы. Чудеса…
— Расскажете немного о себе? — дождавшись, пока за Лукасом закроются двери, спросила Кейт.
Спокойная доброжелательность, с которой она на меня смотрела, действовала удивительно успокаивающе. Такому врачу хотелось рассказать если не все, то многое. Жаль, что я не могла себе этого позволить. Какой бы доброй и приятной ни была леди Горн, вряд ли она будет так же душевно улыбаться, когда поймет, что я вовсе не Изабелла Бернстоф, а самозванка, занявшая ее тело.
— Что вы хотите знать?
Я сложила руки на коленях и посмотрела на Кейт.
— Вы ведь живете здесь одна?
— Да, тетя умерла два месяца назад.
— И вам не страшно в таком большом доме?
Голос Кейт звучал ровно, но я уловила в нем сочувствие. Оно не было обидным, вот только мне не хотелось, чтобы леди Горн воспринимала меня беспомощной калекой.
— Тут полно слуг, так что я редко остаюсь в одиночестве, — немного жестче, чем хотелось бы, ответила собеседнице.
— Лукас сказал, ваша травма связана с падением с лестницы.
Кейт, словно не заметив моего тона, глядела спокойно и внимательно, а я пыталась понять, что она думает. Какие мысли скрываются за яркой внешностью сидящей напротив блондинки? И кто она такая на самом деле? Сомневаюсь, что местные врачи могут позволить себе столь дорогие украшения. Бриллиантовый кулон, поблескивающий на груди у Кейт, один стоил целое состояние, а к нему в пару шли еще и сережки. Да и колечко на среднем пальце левой руки, хоть и скромное на вид, но бриллиант в нем удивительно чистый. И огранка тонкая. Моя бывшая начальница любила бриллианты и носила их «и в пир, и в мир», поэтому я хорошо знала, как они блестят.
Мысли о работе заставили поморщиться. Никак не привыкну, что та жизнь осталась позади, и думать нужно не о прошлом, а о новом будущем. Мне вдруг вспомнилась фраза Давенпорта о винных пробках и блондинках, которых коллекционирует Лукас, и в душе шевельнулось неприятное чувство. Интересно, Кейт тоже побывала в его коллекции?
«Что ты зациклилась на всякой ерунде? — проснулся внутренний голос. — Лучше соображай, что ответить на вопрос».
Я молчала, обдумывая, что сказать. Кейт меня не торопила.
— К сожалению, сам момент падения я не помню, — решив придерживаться прежней версии, объяснила собеседнице. — Как и все, что было до него.
— А людей? Родителей, тетю, опекуна?
— Нет. Ничего. Чистый лист.
— А помните, что было за Гранью?
— Смутно. Какой-то тоннель. Я долго шла по нему, а потом появился свет, и я очнулась.
— Свет в конце тоннеля, — тихо повторила Кейт, и посмотрела на меня чуть внимательнее. — Значит, вы очнулись и… Что было дальше?