— Ну, пойдем, коли хозяйка велит, — позвал старик нового охранника и повел его к черному ходу, а я развернулась и поехала к флигелю.

Хольм, смерив удаляющегося с дворецким пса странно задумчивым взглядом, быстро пошел за мной. А вскоре я почувствовала, как его руки легли на спинку кресла, и передвигаться по заснеженной дорожке стало гораздо легче. Да и на сердце потеплело.

— Занятный тип, — тихо сказал Хольм, воспользовавшись тем, что Тернгоф с Германом замешкались и слегка отстали. — Уверены, что он действительно ваш родственник?

— Главное, что в этом уверен лорд Давенпорт, — так же тихо ответила я.

— Да, уж Рэн про этого картографа узнает все, и даже больше, — хмыкнул Хольм и добавил: — Жаль, не успели осмотреть флигель до его прихода.

В голосе оборотня прозвучало разочарование. Видимо, Хольм возлагал на обыск определенные надежды.

— Не думаю, что там есть что-то стоящее, — попыталась утешить я Лукаса и неожиданно поймала себя на мысли, что мы впервые общаемся как нормальные люди. Без скрытых намеков, неприязни и ехидства.

Тем временем дорожка привела нас к веранде. Кресло, подчиняясь моей команде, миновало ступеньки, и я въехала в дом. Хольм незаметно скользнул следом и быстро огляделся по сторонам. Он словно к чему-то принюхивался, незаметно поводя носом из стороны в сторону. В какой-то момент мне показалось, что в его глазах вспыхнул острый огонек, но ввалившиеся в дом Моня и Герман заставили меня отвлечься. А когда я снова посмотрела на оборотня, тот со скучающим видом рассматривал собственное отражение в небольшом старинном зеркале, и выглядел так, словно не знает, чем себя занять.

— Ну вот, Герман, как видишь, работы тут не так уж и много.

Моня с деловым видом прошел в центр холла и притопнул ногой по выступающим доскам пола. — Всего-то и нужно заменить несколько половиц, и плотнее подогнать оконные рамы.

— Сделаем, тер Тернгоф, — пробубнил Остер, но его голос заглушил металлический грохот, и по лестнице покатилось ведро. Оно свалилось прямо под ноги Лукасу, и тот быстро наступил на него носком туфли. Шум разом стих.

— Ох, миледи, простите! — раздался сверху голос Розы. — Вот же окаянное, само из рук выскочило!

— Роза, возвращайтесь в особняк, — велела я показавшейся на лестнице служанке.

— Так мы ж только начали, миледи, — удивилась та, вытирая фартуком мокрые руки.

— Тер Тернгоф собирается заняться здесь ремонтом, так что уборку отложим на потом.

— Вон оно как, — посмотрев на Моню, задумчиво кивнула Роза. — Что ж, пойду Вилме скажу.

Служанка скрылась наверху, Тернгоф повел Германа в гостиную, показывать фронт работ, и мы с Лукасом остались одни.

— Можете их ненадолго отвлечь? — тихо спросил меня оборотень. — Хочу кое-что проверить.

— Попробую.

Я направила кресло в гостиную, а Лукас неслышно скользнул к шкафу и бесшумно открыл дверцу. Странно. Неужели что-то почувствовал? Но ведь я проверяла, там не было ничего интересного.

— Вот тут еще неплохо бы пару досок заменить, — послышался рядом с проемом голос Мони, и я поторопилась переехать порог и закрыть выход из комнаты. — Да и здесь не помешает, — расхаживая по гостиной, командовал Эммануил, а Герман с подобострастным видом ходил за ним и кивал на каждое Монино распоряжение.

— Сделаем, значится, — повторял Остер, и его длинный нос печально гнулся книзу, а пальцы правой руки проходились по борту сюртука так, словно Герман играл на фортепиано. — Не извольте беспокоиться.

— О, милая кузина, — заметив меня, просиял Моня. — Если бы вы знали, как я благодарен дорогой тетушке за столь щедрый подарок. Поистине, доброта леди Бернстоф была безграничной!

— Тер Тернгоф, а вы хорошо знали леди Летицию?

Я внимательно посмотрела на Эммануила.

— Моя матушка в молодости была очень дружна с леди Летицией, даже жила какое-то время в ее особняке в качестве компаньонки, — с готовностью ответил тот.

— А вы сами виделись с тетей?

— Всего пару раз, — вздохнул Моня, но тут же привычно улыбнулся и взъерошил волосы. — Первый раз в детстве, когда мне было семь, а второй — незадолго до кончины дорогой тетушки. Она была проездом в Тарксе и вызвала меня к себе в гостиницу. Расспрашивала, как я живу, вспомнила матушку и посетовала, что та так рано ушла из жизни, а потом напоила меня чаем с меренгами, и мы расстались. А вскоре я узнал о безвременной кончине дорогой леди Бернстоф.

Лицо Мони вытянулось, глаза заволокло печалью, уголки губ скорбно опустились вниз.

— Надо же, два месяца прошло, а до сих пор не верится. Она ведь такой крепкой была, полной сил.

— И тетушка не сказала, что упомянула вас в завещании?

Я тянула время, как могла, давая Лукасу возможность порыться в шкафу.

— Нет. Не сказала. И представьте себе мое удивление, когда я узнал о том, что она оставила мне этот флигель. Я ведь даже и мечтать о таком не мог! Жить в столице, работать в лучшей академии, познакомиться с вами, дорогая кузина Изабелла.

Моня задохнулся от избытка чувств и замолчал.

— Так это, тут, стало быть, пару прогнивших досок заменить надо, — повернувшись к нему, пробубнил Герман. — Да в холле три половицы. Ну и по мелочи чего подправить. Тер Тернгоф, думаю, за несколько дней управлюсь.

Остер потер кончик носа и добавил:

— Сейчас за материалами схожу, и сразу начну.


Он с намеком посмотрел на Моню.

— Ах да, конечно, — засуетился тот, шаря по карманам. — Вот, тут у меня два рона, надеюсь, этого хватит.

Тернгоф протянул Герману деньги, но отдавать их не спешил, зажав монеты в кулаке.

— Так ты говоришь, быстро управишься?

В ржавых глазах мелькнуло сомнение, а я задумалась, обладает ли Моня магией? Странный цвет радужки заставлял гадать, какой уровень силы может быть у Тернгофа.

— Как не управиться? — буркнул Герман. — Особливо, ежели под ногами никто путаться не будет.

Он неприветливо зыркнул на меня, и тут же отвел взгляд.

— Что ж, тер Тернгоф, — громко произнесла я, надеясь, что Лукас услышит и успеет завершить спонтанный обыск. — Если понадобится какая-либо помощь — обращайтесь. А пока я вас оставлю. Лорд Хольм, вы поможете мне доехать до дома? — выезжая из гостиной, обратилась к Лукасу.

— Разумеется, миледи, — откликнулся тот, усмехнувшись краешками губ. — Всегда рад услужить прекрасной тере, — галантно добавил он, и, наверное, никто, кроме меня, не расслышал в его голосе тщательно скрытую насмешку. — Темного, Тернгоф, — крикнул он задержавшемуся в гостиной Моне, и решительно взялся за спинку моего кресла.

— Ну что? Нашли что-нибудь? — спросила я оборотня, когда мы спустились с крыльца и оказались на заснеженной дорожке.

— А с каких пор вы так пристально интересуетесь моими делами, леди Бернстоф?

— Возможно, с тех самых, как вы попросили меня вас прикрыть? Не считаете, что я имею право знать, ради чего торчала лишние полчаса в старом флигеле?

— Ладно, — хмыкнул Хольм. — Убедили. Только, боюсь, ваша жертва была напрасной. В шкафу не оказалось ничего интересного.

Голос Лукаса звучал небрежно, но мне показалось, что оборотень притворяется, стараясь что-то скрыть. Вот же хитрый волчара! Я, значит, ему помогаю, а он только и знает, что хамит или врет. Эх, если бы я могла быть собой! Я бы с этим оборотнем по-другому поговорила. Я бы ему все высказала! На хорошем таком русском языке, просто и доходчиво.

— Что ж, в таком случае, постараюсь больше не совершать ненужных жертв, — холодно ответила оборотню и добавила: — Если вас не затруднит, не могли бы вы убрать свои руки с моего кресла?

— Да, пожалуйста, — протянул Лукас и отступил на шаг назад, а я почему-то почувствовала внутри странную пустоту. Словно из души вдруг разом пропали тепло и радость жизни.

Не сдержав разочарования, слишком сильно нажала на рычажок, кресло резко дернулось, запнулось за выступающий корень и завалилось вправо. Правда, упасть я не успела. Хольм молниеносно метнулся вперед, успев подхватить меня, и еле слышно выругался, крепко прижимая к себе.

— Испугались? — тихо прошептал он, поднимаясь и продолжая удерживать меня на руках.

А я ощущала знакомый запах полыни и степных трав, и мне вдруг захотелось уткнуться в крепкую шею, закрыть глаза и как можно глубже вдохнуть этот будоражащий аромат. Вспомнилось лето, в которое мы с тетей Фимой ездили к ее подруге в Ставропольский край, нагретая солнцем степь, горячий ветер, треплющий волосы…

— Ох, миледи, да как же вы? — послышался из-за спины Лукаса визгливый голос Розы, и я очнулась. — Ведь едва не убились! Если бы не лорд Хольм…

Она не договорила.

— Уж сколько раз Ульриху говорили выкорчевать проклятущий корень, а все никак. Вот пока кто-нибудь не покалечится, этот увалень не пошевелится, — в сердцах сказала служанка. — А я еще леди Летицию предупреждала…

— Подними кресло, милая, — прервал разглагольствования Розы Хольм. — И отвези его в дом.

— А миледи? — слегка задыхаясь, спросила служанка.

— Я донесу, — коротко ответил Лукас и, по-прежнему крепко прижимая меня к себе, направился к особняку.

***

Оставшийся день прошел скомкано. Хольм, под испуганными взглядами прислуги, отнес меня в спальню леди Летиции, и уложил на постель. Поясницу опоясывало болью, но я старалась не морщиться, чтобы не сеять панику среди переполошившихся слуг. Те и так бегали по дому с грелками, подушками и пледами с таким видом, словно я вот-вот отойду в мир иной.

Хольм, понаблюдав пару минут за поднявшейся суетой, тихо сбежал из комнаты, а Эльза вызвала Штерна, и тот, после осмотра, заставил меня выпить какую-то микстуру и уверил, что ничего страшного не произошло.

Надо отдать должное доктору, после его лекарства мне действительно стало легче. Боль утихла, а в правой ступне даже небольшая чувствительность появилась. Правда, я пока не могла понять, настоящая она, или мне только кажется.

Моня, узнав о произошедшем, рвался меня увидеть и убедиться, что я жива и невредима, и только заверения доктора, что беспокоиться не о чем и что больной, то есть мне, нужен покой, заставили его уйти.

В поднявшейся суете не хватало только Давенпорта, но в департаменте, куда позвонила Эльза, сказали, что лорд отбыл по важному делу. Если честно, я была рада отсутствию опекуна. Мне сейчас лишь его нотаций не хватало. Боль в спине хоть и стала тише, но до конца не ушла, в душе царил настоящий сумбур, а в голове теснились мысли о будущем и о собственной уязвимости. Неожиданное падение заставило меня задуматься. Если бы не Хольм, мне пришлось бы долго лежать на снегу и ждать помощи. И еще неизвестно, чем бы все закончилось — то ли ушибами, то ли простудой. А может, даже и пневмонией, учитывая хрупкое здоровье Беллы.

До сегодняшнего дня я все никак не могла принять тело предшественницы как свое собственное, и каждый раз мысленно разделяла себя и ее, но сейчас впервые поняла, что именно это самое тело дает мне возможность жить, дышать, чувствовать. И что оно — мое. Это не Белла упала сегодня с коляски, а я. И не Беллу держал на руках Лукас, а меня. И чувствовала его тоже я. Так может, пора перестать сопротивляться и все-таки принять свою новую жизнь целиком и полностью, без оглядок на прошлое?

Левое бедро прострелило болью, и я поморщилась, а потом опомнилась и посмотрела на Штерна.

— Доктор, мне кажется, я что-то чувствую. Вот здесь.

Я указала на то место, где еще секунду назад ощущала боль.

— Да? Так это же замечательно.

Штерн взглянул на меня поверх очков.

— Ну-ка, посмотрим.