– И не только про него. Как я уже сказал, я не самый дурной чтец. – Арон устало скрестил руки на груди. – Знаете, лучше уступите место брату. Мне кажется, с ним разговор выйдет толковее.

В лице мальчишки проступил почти испуг; Таша, решительно не понимавшая, о чём они говорят весь последний момент, лишь сощурилась недоумённо.

– Брату? Но вы… вы не можете знать, никто не может знать!

– Я знаю, как видите.

– Это невозможно! Двоедушие нельзя чтением… и учитель с Найджем ставили ментальные барьеры… будь вы хоть Мастером Школы, я бы почувствовал столь глубокое…

Мальчишка осёкся. Взглянул на Арона так, будто дэй исчез, и на его месте материализовался дух Ликбера собственной персоной.

– Если только, – сказал он, чеканя каждый недоверчивый слог, – вы не…

– Джеми, дайте слово Алексасу. Я могу вас заставить, но вам это не понравится.

Всё ещё пытаясь понять, что происходит, Таша следила, как потрясённый паренёк закрывает бледно-васильковые глаза…

…и открывает их – синевы пронзительной и ясной, как зимнее небо.

– Стало быть, – сдержанный бархат голоса почти ничем не походил на прежний нервный тенорок, – я должен просто на слово поверить, что нам с братом повстречалась живая и здравствующая легенда, и вы не имеете никакого отношения ни к предателю Венца, ни к псам узурпатора.

Казалось, за секунду найдёныш повзрослел лет на пять.

– Сейчас вы думаете, что я лжец хотя бы потому, что кто-то вроде меня мог бы одеться презентабельнее, – буднично проговорил Арон. – После фокуса с огненной птицей вы подозревали в предательстве названую сестру, но даже Джеми об этом не рассказали. Когда вы ещё были в своём теле, вы тоже читали Джорданесса, но бросили после смерти учителя Рикона, над которой вы плакали, потому что это слишком напомнило вам гибель собственного отца. Об этом вы тоже никому не рассказали, потому что Алексасу Сэмперу не пристало плакать над глупыми книжками.

Юноша расправил плечи. Выпрямился из сутулой полусогнутости, став на голову выше.

– Неплохой трюк, – сказал он, небрежно опершись ладонями на стол.

– Бросьте, Алексас. Будь я слугой короля, вы бы уже отправились в застенки Альденвейтса. Хотя не знаю точно, где Его Величество сейчас предпочитает разбираться с заговорщиками.

– Если верить тому, что я слышал о Его Величестве, он вполне может…

– Вести более тонкую игру? Приставить к вам ложных спасителей, чтобы вы привели их к другим сообщникам? Не спорю, это было бы в его стиле. Но раз уж вы поняли, кто я, могли понять и то, что я едва ли буду служить кому-либо. Особенно Шейлиреару. Если бы и служил – всё, что ему хочется узнать от вас, увидел бы и выдал королю ещё ночью. После чего избавился от вас самым ироничным способом из всех, что вы можете представить. К примеру, заставив забыть о Венце и считать себя сумасшедшим, который слышит в своей голове несуществующего дамнара. – В голосе Арона трещал тонкий ледок сарказма. – Если сомневаетесь в нас, можете выйти отсюда прямо сейчас, и клянусь, больше вы меня не увидите. Если останетесь – обретёте защитника, которого не найдёте больше нигде. Это я могу обещать.

Юноша задумчиво перебирал пальцами по столу.

Лишь сейчас Таша заметила, что рука его успела как-то незаметно оказаться подле пустого подноса с едой, где на грязной тарелке остались её вилка и нож.

– Почему? – скепсис его тона мог бы разъесть ржавчину. – С чего бы вам помогать нам?

– Вы с братом – хорошие люди. В общем и целом. Мой долг – помогать людям, особенно хорошим. Милая лэн, которую едва не придушил Джеми, может подтвердить.

– Милая лэн, к слову, не отказалась бы понять, что здесь вообще творится, – сказала Таша, чей запас терпения и готовности ничегошеньки не понимать стремительно иссякал. – Потому что в отличие от некоторых она, увы, не чтец. И ждёт банальных объяснений банальными словами через рот.

Юноша посмотрел на неё. На Арона. Снова на неё.

Отразив жест Арона, скрестил руки на груди, оставив на подносе нетронутый нож.

– Мудрое решение, – сказал дэй, которому не требовалось слышать вердикт, чтобы узнать его. – А теперь будьте добры объяснить моей спутнице, кто вы и о чём речь. Я мог бы и сам, но вашу историю лучше рассказывать вам.

Юноша рассеянно взлохматил волосы. Неторопливо качнулся с мысков на пятки – двигался он с такой эффектной отточенностью каждого жеста, что любой танцор позавидовал бы.

– Ваше имя, – сказал он, глядя Арону прямо в глаза, не спеша повернуться к Таше. – Чтобы я знал, как к вам обращаться.

– Кармайкл. Арон Кармайкл.

– Отец Кармайкл… – юноша слегка склонил голову. – Подобное знакомство и ваше покровительство – честь для нас. – Наконец повернулся к Таше, чтобы поприветствовать её другим поклоном: куда ниже, приложив ладонь к сердцу, по пути обрисовав пальцами в воздухе витиеватый церемонный вензель. – Прошу прощения за непристойное поведение моего брата, милая лэн. Он… не очень любит оборотней, и тому есть причины. Хотя сколько раз ему говорили не питать необоснованного предубеждения против нелюдей – по крайней мере, пока они не изъявят желания пустить тебя на обед… Позвольте представиться: Алексас Сэмпер.

Ободки вокруг его зрачков золотились солнечными коронками. Непослушные вихры легли с изяществом, секрет которого мечтал бы познать любой франт. Общего же впечатления от внешности, манер и голоса Алексаса Сэмпера с лихвой хватило бы на то, чтобы не просто разбить чувствительное девичье сердце – стереть его в порошок.

К сожалению, Таша убедилась в том, что уже подозревала по книжкам: смазливые молодые люди со склонностью к жестам, рассчитанным на битьё девичьих сердец, были решительно не в её вкусе.

– Тариша. Можно просто Таша, – сказала она, плотнее закутавшись в одеяло. – За брата тоже представитесь?

– А. – Юноша опустился на краешек кровати, элегантно закинув ногу на ногу. – Видимо, вы уже поняли, что у меня… у нас… в общем, две головы в одной.

– Поняла. Не понимаю только, как это возможно.

– Это довольно занятная история. И, боюсь, как бы я ни старался быть кратким, монолог мой выйдет пространным. Отец Кармайкл, не хотите ли присесть?

– Благодарю, не беспокойтесь. – Дэй стоял, прислонившись к шкафу. – Рассказывайте. Начать можете с вашего происхождения, чудесного спасения и нынешнего рода занятий.


Алексас самым внимательным образом разглядывал свои ногти, коротко остриженные, но явно знакомые с пилкой.

– Мы с братом… моим младшим братом, Джеми… родились в специфичной семье. Семье королевских рыцарей. – Начало повести, которая едва ли могла оказаться весёлой, приправила горьковатая улыбка. – Наши отец и мать были кеарами его покойного величества Ралендона Бьорка Девятого.

– Кеары?..

– Личный боевой отряд Его Величества. Рыцари, которые охраняют непосредственно монарха и его семью, а также выполняют особые поручения короля.

– Но если ваши родители были приближёнными последнего из Бьорков…

– Они погибли Кровеснежной ночью. Исполнили свой долг – защищать господина ценою собственных жизней. Мне было пять. Джеми едва исполнился месяц.

Таша смотрела на юношу, чьи родители умерли за её дедушку. Он казался спокойным, лишь призрак печали печатью лежал на лице.

Очередная насмешка Богини. Не иначе.

– Я… сочувствую вам.

– В ту ночь многие потеряли родных. Или собственные жизни. Нам ещё повезло. – Алексас покосился на дверь, будто надеялся сквозь неё увидеть крадущихся шпионов. – Нас с Джеми спас друг родителей. Единственный уцелевший кеар из семерых. Он увёз нас подальше от ищеек узурпатора, в Подгорное королевство. Туда позже прибыли другие выжившие сторонники Бьорков… и там же они создали «Тёмный венец».

Последние слова прозвучали почти шёпотом, но с торжественностью герольда.

– Наверное, я должна была слышать это название, – осторожно произнесла Таша, не дождавшись пояснений, – но оно мне ни о чём не говорит.

– Скверными мы были бы заговорщиками, если б говорило.

Намёк на улыбку, притаившуюся в уголках его губ, подтвердил: театральную паузу Алексас сделал намеренно, рассчитывая услышать вопрос, на который сможет дать предельно эффектный ответ.

Впрочем, едва ли самая помпезная обёртка могла поразить Ташу больше голого безыскусного смысла его слов.

– Заговорщики? Хотите сказать, вы… заговорщики… против Шейлиреара Дарфулла?

– Таша-лэн, если вы думали, что король, пришедший к власти подобным образом, не наживёт себе заговорщиков – вы ещё наивнее, чем кажетесь.

В другой ситуации эта снисходительность могла бы её задеть.

Сейчас Таша лишь подумала, что определённо недооценивала божественное чувство юмора.

– Да, шестнадцать лет назад был создан «Тёмный венец», – продолжил Алексас, удовлетворившись ошеломлением в её лице. – Мы хотели свергнуть узурпатора и восстановить на престоле династию Бьорков. Правда, сперва надо было отыскать того из Бьорков, кто годился для этой высокой цели. Непосредственную наследницу трона убили, ближайших родственников тоже, и за шестнадцать лет мы так и не нашли подходящей кандидатуры, но мы не оставляем надежды… Что такое?

– Кха-кха… нет, ничего. – Таша очень естественно закашлялась: отвернувшись, чтобы юноша не видел её лица, закрыв ладонью дурацкую улыбку, саму растянувшую губы. – Наверное, простыла. Кха. Вымокла под вчерашним дождём.

– Столь хрупкой и прелестной деве нужно беречь себя с двойным старанием, – серьёзно и очень заботливо заметил Алексас. – Так вот… мы не оставляем надежды… вернее, не оставляли, – очень мрачно добавил он, – но об этом чуть позже. Со временем Венец раскололся. Не из-за вражды, просто так удобнее было действовать. «Тёмный венец» остался у цвергов, но образовали второе общество, «Багряный венец», и оно обосновалось в Адаманте.

– В столице? Прямо под носом у короля? – Арон качнул головой. – Смело.

– В том-то и дело. Лучшее место для пряток – то, что у всех на виду. Друг наших родителей остался в Подгорном и возглавил «Тёмный венец». Он взял нас с Джеми на воспитание. Меня лично обучил фехтованию, Джеми определил в ученики к знакомому магистру – у брата обнаружился магический дар… Правда, если я отдавал предпочтение владению мечом, Джеми всё свободное время проводил в библиотеке. И ладно бы только в библиотеке, но этот его Джорданесс…

– «Правила паладина»?

Очередной сюрприз заставил Ташу начисто забыть о притворном кашле.

– Они самые. Джеми, видите ли, после них решил однажды сам стать паладином. Избавлять мир от нечистой силы вроде оборотней и эйрдалей, попутно спасая попавших в беду дев, принести обет целомудрия…

– Воистину благородные намерения.

Голос Арона остался не менее невозмутимым, чем лицо – однако Алексас намёк понял.

– Впрочем, я не о том. – Рассказ продолжился уже без саркастических ноток. – На задания я стал выходить, едва мне исполнилось семнадцать. До поры до времени мне везло, но очередную вылазку мы провалили. Должны были вызволить кое-кого из тюрьмы и попали в западню. Когда меня доставили в штаб-квартиру, я умирал. Наши целители только руками развели, но едва горестная весть достигла ушей Джеми, мой непутёвый брат разразился рыданиями у моего смертного одра и… а что? Говорю чистую правду и ничего кроме правды.

– Я ничего и не…

– Я не вам, Таша-лэн. Я ему. – Алексас постучал пальцем по виску. – Так и норовит перебить… Итак, когда выяснилось, что я вот-вот умру, Джеми потребовал сделать что-нибудь, дабы я, светоч и путеводная звезда его жизни, не покидал этот мир. Ему ответили, что сию бренную плоть спасти, увы, невозможно. Но есть один любопытный обряд, прозванный Двоедушием, суть которого сводится к следующему: мы будем занимать одно тело. Его. Вот это. – Дирижёрский взмах руки, на которой сверкнул рубином крупный перстень, указал куда-то на вихрастую макушку. – Один сможет управлять им, пока другой займёт место стороннего наблюдателя. Потом по обоюдному согласию будем меняться местами. Я не могу перехватывать контроль больше чем на треть суток, даже в совокупности маленьких отрезков. В остальном никаких ограничений.

– И ваш брат согласился.

– Без раздумий. Правда, мнится мне, он не раз раздумывал после – и не раз жалел. Правда, Джеми?.. Да знаю, знаю. Я тоже тебя люблю. – Вздох был легче шелеста погребальных одежд. – Таким образом мы теперь вместе. Навсегда, что бы там Джеми ни думал.

Последнее прозвучало довольно мрачно.

Таша обняла руками колени: словно это могло растопить неуютные колкие иголочки, зашевелившиеся в сердце. Смешливая обыденность, с которой Алексас Сэмпер поведал историю своей почти-смерти, пробирала дрожью сильнее, чем если бы он трагически заламывал руки и утирал скупые слёзы.

– Жить в чужом теле… не представляю, каково это.

– Лучше, чем вы думаете. За год я вполне с ним свыкся. Навыков я не утратил, тело Джеми оказалось даже более гибким, чем моё. Мышечную память, правда, пришлось заново вырабатывать, да и сами мышцы оставляли желать лучшего, но я тренировался, и… хватит ныть! Нет бы «спасибо» сказать, таким телом да не пользовался. Что-что?.. Не смеши меня, ты даже ходишь, как… У меня всё болело не меньше, чем у тебя, если ты забыл. Всё, поговорим позже. Если тебя это действительно так волнует.