— А в целом?

— Мне кажется, он в отчаянии. Что такого сказал ему Ян?

— Напомнил про сестру. От нее уже отказался жених, не желает быть связанным с семьей, где вырастили революционера.

— Ясно.

Наверное, мне было его жалко. Наверное, он хотел добра для своей страны: ведь хотел же, правда? Только его добро было с кулаками. Он не пошел кормить нищих или работать волонтером в больнице, нет — он организовал заговор, подготовил катализаторы, уговорил двенадцать юношей и девушек наложить «зеркало» на своих отцов или дедов.

— Почему они решились убить родных? — спросила я Йозефа. — Софью я хоть немного, но понимаю. У нее и отец не родной, да к тому же Королевский Палач. А остальные?

— Офицер — очень сильный менталист, — вздохнул Гродный. — И умный. Он нашел слабое место каждого. Только знаешь… Откуда у него сведения, к примеру, о сестрах Моховых? Или о том, что Кристиан Розов не так давно проигрался в карты?

— И откуда у него список членов тайного совета магов? — раздался знакомый голос из дверей.

— Саша! — я едва удержалась, чтобы не бросится Лисовскому на шею, так я была ему рада. — Ты приехал!

— Отвез Софью в поместье, раз уж ее муж, — он выделил это слово особо презрительно, — не соблаговолил позаботиться о беременной супруге, и сразу сюда.

— Софья в положении?

— Уже точно.

Он встал рядом со мной, оттеснив Гродного, и положил ладони мне на плечи.

— Так много вопросов… Видишь ли, наряду с официальным Советом Магов есть еще совет тайный. Полностью его созывают крайне редко, но все члены — обладатели каких-то уникальных особенностей. Я, как ты уже знаешь, сильнейший в Орассе менталист. Серафим Розов — лучший из целителей, его смерть — колоссальная потеря для этого мира. Сергий Моховой — портальщик. К счастью, девочки не смогли наложить заклятье. Магии в них немного, к тому же они действовали так неуклюже…

— Нарочно?

— Скорее всего. Узнаем. Где ты остановилась? Я заезжал в дом к Субарову, он пуст.

— У Яна.

— Собирай вещи. Я против.

В другое время я бы посмеялась над его категоричностью, но сейчас прильнула к стеклу:

— Булавка! Булавка заработала! Она словно поглощает магию Яна!

Что Ян давил на Офицера ментально, я поняла еще в начале допроса: от него словно шли волны в сторону юноши. Но тогда булавка с алым камнем «молчала». Сейчас же эти «волны» скрутились в спираль вокруг странного артефакта.

Йозеф кивнул и выбежал. Через пару мгновений он ворвался в кабинет и сорвал с шейного платка допрашиваемого серебряный зажим. Тот вскочил, замахал руками, страшно побледнел и вдруг осел на пол. Изо рта у парня пошла пена.

— Разрыв кровной привязки с артефактом, — прокомментировал Алекс, больно стиснув мои плечи. — Очень скверно. Почему не сняли сразу? Впрочем, возможно, это бы его не спасло.

— Он… умер?

— Да. Что можешь сказать об артефакте? Конечно, его изучат наши люди, но ты мыслишь совсем по-другому.

— Эта штука похожа на микрофон, — сглотнув, предположила я, поймав его ладонь и крепко ее сжав. Пальцы у меня дрожали. — Мне кажется, где-то должен быть и приемник.

— Что такое «микрофон»?

— Это штука, позволяющая передавать звук на расстоянии.

— Хм, артефакт связи. Они существуют, но очень ограниченного действия. Еще есть предположения?

— Да. Офицер — лишь посредник. За ним стоит кто-то более могущественный.

— Я тоже так думаю. Вся эта ситуация… мне это, к сожалению, знакомо. Такое ощущение, что камень, тридцать лет назад запущенный в небо, возвращается.

— Ты о чем?

— Ты веришь в Бога, Оль?

— Да.

— А я нет. Но сейчас мне кажется, что там, на небе, кто-то подбивает старые долги.






Глава 35

Синица в руках




Ян бесновался. Ян рвал и метал. Ян крыл «тупоголовых артефакторов» самыми гадкими словами. Из-за их невнимательности он только что потерял главного подозреваемого, да-да, именно из-за них. Сам он в артефактах не разбирался совершенно, доверился профессионалам, и вот что вышло! Ему робко напомнили о том, что он сам не велел арестантов обыскивать, чтобы они не чувствовали себя униженными раньше времени, но Ферзь только заявил надменно, что обыск — это одно, а потенциально убийственные штуки — совсем другое.

Признаться, я была в нем разочарована. При знакомстве он показался мне таким галантным, таким вежливым, просто очаровательным, но теперь из всех щелей у него перло самолюбование и непомерная гордость. Больше всего мне в этой ситуации было жалко Софью. Муж у нее был гад и засранец.

Мне позволили уйти домой, и я, теперь не возражая, собрала вещи и перевезла их в дом деда. Лисовский настаивал, чтобы к нему, но я указала ему, что это будет крайне неприлично.

— Если бы ты согласилась стать моей женой, было бы вполне прилично, — спокойно ответил он, обжигая меня взглядом.

Я растеряно посмотрела на него, не понимая, шутит он или снова… делает предложение.

— Мне казалось, что мы закрыли эту тему, — неуверенно сказала я.

— Не, не закрыли, — возразил Александр. — Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой.

Я молчала, не зная, что на это ответить, но он и не требовал ответа.

— Остаться на ночь хотя бы позволишь?

— Оставайся.

Он расположился в гостиной, а я отправилась осматривать свои новые владения. Дом был гораздо больше, чем у Рудова, но весь заброшенный, запущенный. Мебель вся закрыта белыми чехлами, обои местами отваливались, на втором этаже на богатой когда-то лепнине — плесень. В спальнях голые остовы кроватей, белье, найденное в шкафу, отсырело и пахнет затхлостью. К проживанию пригодны только три комнаты на первом этаже. В огромной кухне работает одна лишь дровяная плита, и та совсем дряхлая.

За домом следит пожилая семейная пара. Я спрашиваю у них, сколько выделяется денег на содержание дома: всего дюжина златников в год. По их словам, некогда это была огромная сумма, а теперь — слезы. Отсчитываю им десять золотых монет из выданного Отделом маг учета жалования — пусть хоть продукты купят. Понятно, что жизнь в столице дорогая.

Пока я исследовала дом, льер Лисовский благополучно уснул на диване в гостиной, я укрыла его одеялом и сама приготовила ужин.

А Лиска уже навела порядок в моей новой спальне, любовно расставила всякие нужные скляночки на старом туалетном столике, освежила белье на большой постели, почистила от пыли портьеры. И наотрез отказалась ночевать со мной в одной спальне, заявив, что она будет спать в кухне.

— Не думаю, что вы скучать будете, — лукаво улыбаясь, заверила она меня. — А если чего-то испугаетесь — так льер Александр вас защитит.

— Ах ты, маленькая нахалка, — засмеялась я беспомощно. — Будь по-твоему. Спи, где хочешь.

Она ушла, а я села за столик и принялась внимательно разглядывать себя в зеркале. Глаза сияют, кожа нежная, мягкая, как никогда, брови… брови надо приводить в порядок, но странным образом они делают меня моложе и беззаботнее. Надо же, в Коборе зеркала безумно дороги, а здесь — целый трельяж. Эх, волосы пора красить, и подзавить бы немного, хотя бы кончики. Покрутила в пальцах пузырек, открыла. Что-то черное, с маленькой щеточкой внутри. Неужели косметика? Откуда? Открыла духи, понюхала — всё ясно. Запах знакомый. Софья позаботилась. Какая… предусмотрительная. Привычным жестом капнула на палец, провела по шее, по ключице. Закрыла флакон и поставила на столик. Я прямо настоящая льера теперь, да?

— Прости, я уснул, — льер Лисовский осторожно заглянул в спальню. — Приглашение в силе?

— Я тебе всегда рада, — улыбнулась я, шагая ему навстречу.

— Да неужели? — он больно сжал мою талию, а потом рывком усадил меня на край столика и склонился к моему лицу близко-близко. — Неужели всегда?

— Всегда, — выдохнула я ему в губы.

— Тогда почему ты мне отказываешь? Почему говоришь «нет»?

— Саша…

— Ольга, я знаю всё, что ты мне можешь сказать. Но все равно верю в чудо. Будь моей женой. Роди мне наследника. Не отвечай, Оля, не сейчас.

Его губы были так близко к моим, что голова кружилась, а ловкие пальцы уже осторожно нащупывали пуговки на моей спине.

— Черт тебя побери, недоступная, — бормотал Александр. — Как мне еще тебя добиться? Чего ты хочешь?

Мужские руки комкали юбку, губы скользили по шее, обжигая и возбуждая, я запрокинула голову, желая, чтобы он не останавливался. Был ли в моей жизни мужчина, так настойчиво меня добивавшийся? Причём не просто — постели, а замуж!

Стоп, Оль, ты совсем дура, да? Приличный мужчина, в которого ты влюблена по уши, третий раз делает тебе предложение. Он хочет от тебя детей. А ты по какой-то непонятной причине выделываешься. Чего ты хочешь — чтобы он ушёл? Оставил тебя в покое? Больше не появлялся в твоей жизни? Льер Лисовский — человек порядочный. Его такая связь все равно тяготит. Сколько он ещё выдержит? Ты отказываешь — он вправе подумать, что на самом деле не нужен мне, что я с ним ради забавы.

В самом деле, синица в руках или журавль в небе? Глупые мечты о кондитерской лавке или муж и ребёнок? Лавка — это, знаешь ли, не столь и важно в глобальном плане. Она ведь и нужна для того, чтобы с голоду не умереть. А выйдя замуж за Алекса, я получу не только любимого мужчину рядом, но и финансовую стабильность. Со всех сторон выгодное предложение, почему отказываюсь?

Неужели — гордыня? Неужели переношу на него обиды на всех своих мужчин? Или это злость на себя — нельзя мне быть счастливой, такой-то дурехе? На глаза навернулись слезы, дыхание перехватило. Что же я чуть было не наделала?

Встрепенулась, выпрямилась, обхватила его лицо руками, заглянула в серые глаза с расширенными зрачками, потянулась к губам — наверное, впервые за все время наших отношений. Я ведь только принимала, а сама ни разу не проявляла инициативы.

— Да, — шептала я, слепо целуя его лицо. — Саша, я буду твоей женой.

Он замер, окаменел под моими пальцами.

— Повтори.