Бася как сказала, так и сделала. Мы вымыли псину в раковине в прачечной. Она оказалась белой с черными пятнами, у нее была мягкая, гладенькая шерстка и большие выпученные глаза. После ванны она начала бегать по дому и тереться о ковры. Морда у нее была ужасно довольная. Как она меня бесила! Ночь псина провела в кладовке.

На следующее утро я развесила по всему селу объявления, что найдена бело-черная сучка, и указала свой телефон. Собака таскалась за мной как привязанная. Не отходила ни на шаг. Прошло несколько дней, а никто так и не позвонил. Я пошла к Басе.

– Слушай, может, ты ее заберешь? Мне она не нужна.

– Аня, ты только посмотри, как она к тебе привязалась.

– Но я не хочу заводить собаку.

– Ладно, оставь у нас. Пусть будет еще одна собака.

На следующий день я вновь обнаружила псину у себя под забором. Отвела ее к Басе. Однако каждый раз, когда они открывали калитку, доходяга выскакивала и прибегала под мой забор. Ложилась у ворот и ждала меня.

– Аня, ты же видишь, она хочет у тебя жить. Возьми ее себе! – попросила Бася.

– Но…

– Что тебе стоит? Будет тебе компания. У твоих родителей собаки были?

Я хорошо помнила, что мама очень любила собак. В доме всегда жила какая-нибудь маленькая псинка, которая по вечерам сидела у нее на коленях. Мама звала их всех Мушками.

– Мушка, – сказала я тихо.

– Что?

– Я назову ее Мушкой.

И пошли мы с Мушкой домой. Утром я усадила ее в машину и мы поехали к ветеринару. Он осмотрел собачку, сделал прививки и снабдил меня запасом собачьего корма. Вот так я стала владелицей собаки.





Глава 26




– Тетя? Это Игорь! – завопила трубка.

– Игорь? Что случилось?

Племянничек мне еще ни разу не звонил. Я взглянула на календарь. Может, у меня именины или день тети? С Рождеством поздравлять вроде рановато.

– Тетя, это ужасно. Ты должна знать.

– Что случилось? С мамой что-то?

– С Олей. Родители с ней не справляются.

– Игорь, я тоже не справлялась. Это не новость.

– Тетя, наверное, теперь все еще хуже. Я о детях ничего не знаю, но она прудит где попало, подгузник носить не хочет, вообще перестала разговаривать, а теперь еще и волосы у себя повырывала.

– Как это повырывала? Ты о чем?

– Правда. У нее волосы клочьями выдраны и раны на голове. Наверное, сама себе ночью вырвала.

– Сама? – Я не верила. Я девчонку немного изучила. Истерики это одно, но вот причинять себе боль она бы не стала.

– На нее это не похоже, – громко сказала я в трубку.

– Не знаю, похоже или нет, но у них там сейчас ад кромешный. Отец ходит подавленный, слова из него не вытащишь, мать все время кричит, и у нее постоянные приступы, а Олька орет и плачет. Я с ними и полчаса выдержать не могу.

– Хорошо, Игорь, вот только что я могу сделать? Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Чтобы ты знала, что они хотят ее в дом ребенка сдать.

– В дом ребенка? – Я оцепенела.

– Да, уже обо всем договорились. На следующей неделе отвезут.

– Игорь, это их дело. Они ее дед и бабушка, самые близкие родственники. Если решили, значит, так и будет.


– Я думал, может, ты с ними поговоришь… попробуешь их убедить, чтобы не отдавали Ольку…

– Игорь, это не мое дело.

– Тетя, пожалуйста, поговори с ними, – взмолился Игорь.

– Попробую, но не знаю, что из этого выйдет, – ответила я неуверенно, только чтобы он отстал. Я даже пробовать не хотела.

– Да, а еще Олька все время о тебе спрашивает.

– Обо мне?

– Да! Все время «Де тетя?», «Де тетя?» и больше ничего не говорит. Будто пластинку заело. Наверное, скучает о тебе.

Я положила трубку и, ошеломленная, уселась на тумбочку. Две ночи после этого разговора я не спала.





Глава 27




– Игорь, бери ноги в руки, садись в автобус и дуй сюда.

– О, привет, тетя. Ты чего? – ответил заспанный голос в трубке. Я прямо представила себе, как он, лохматый и сонный, стоит у кровати и чешет яйца.

– Бери ноги в руки и дуй сюда! Отвезешь меня в Варшаву. Я еду за Олей, но сама машину вести не могу.

– За Олей? Как за Олей?

– Да, за Олей. Заберу ее к себе.

– Но почему я должен… – спросил он растерянно.

– Потому что я сейчас пью много лекарств и не спала две ночи. Собирайся. Если успеешь на автобус в десять тридцать, то здесь будешь около трех. Я собираю вещи и подожду тебя на остановке. Поедем в Варшаву. Вечером будем у твоих родителей.

– Супер, тетя! Вот мама с папой обрадуются! – Игорь пришел в восторг, когда наконец понял, что я хочу сделать.

Автобус из Варшавы приехал немного раньше, но я уже сидела в своем «ниссане» и терпеливо ждала.

– Привет, тетя! – радостно завопил Игорь, выглядывая из «Икаруса».

Когда автобус остановился, он подбежал ко мне и полез обниматься. Я машинально отступила на пару шагов и вытянула вперед руку, согнув ее в локте так, чтобы он не смог ко мне подойти.

– Ого, – отреагировал он, заметив шрам у меня на лбу.

– Ну что? Поехали? Садись! – Я кивнула на водительское место. – Я не смогу так далеко сама ехать.

– Знаешь, тетя, а машина у тебя классная! – сказал он, устраиваясь на водительском месте и поправляя сиденье и зеркало.

– Ей уже столько лет. Может, когда-нибудь себе такую купишь, только новую.

– Я бы у тебя и эту купил.

– Ну, если она мне будет не нужна, я охотно продам.

Наконец он поудобнее устроил тщедушную задницу на водительском сиденье, завел машину, улыбнулся мне, как ребенок, довольный новой игрушкой, и мы поехали.

По дороге Игорь пытался завести со мной разговор. Вот только меня не интересовали его молодая жизнь, его приятели и учеба, его девушки и то, как он проводит каникулы. Я не хотела говорить о политике, ценах на бензин или о погоде. Наконец, он просто оставил меня в покое. Молча вел машину, а я смотрела на дорогу. Мимо проплывали городки, села и пустые перепаханные поля, похожие на куски грязного полотна. Проплывали леса в остатках осеннего убранства. Кое-где еще блестело золото и мелькали оттенки бронзы, но золотая осень умирала на наших глазах, уступая место бурой и ветреной. Понемногу начало темнеть и цвета тускнели, становясь более мрачными. Я с грустью смотрела на то, как менялся пейзаж. Природа умирала.

К моему удивлению, Игорь вел машину уверенно, не превышая скорость и не выпендриваясь, как подросток, которому родители дали покататься.

– Хорошо водишь, сопляк. Отец часто порулить дает?

– Тетя, – ответил он вопросом на вопрос, – а почему вы меня не любите? Что я вам сделал?

Он спросил об этом так спокойно, будто хотел узнать, что я ела на завтрак. Совсем без эмоций. Меня это задело. Я долго сидела и думала, что бы ему ответить. После такого вопроса я уже не могла относиться к нему, как к прыщавому малолетке.

– Завидую.

– Завидуете? – недоверчиво повторил он.