По самому Армянску должны были наноситься два удара с восточной стороны. 442-й СП должен был атаковать юго-восточную окраину города, а 42-я кавдивизия, обойдя справа, должна была атаковать его северо-восточную окраину. 172-я стрелковая дивизия, имевшая танки, должна была наступать слева от города, заняв Волошино и Суворово.

Сил для контрудара опять было недостаточно, причем положение усугублялось недостатком боеприпасов. В этой ситуации командир 42-й кавдивизии Глаголев предложил «извлечь преимущества из отсутствия преимуществ» и наступать без артподготовки.

Подобная тактика действительно неоднократно приводила к успеху 26 сентября. Противник не ожидал ни удара на Щемиловку, ни того, что советские части смогут отбить Армянск. Но достигнутые за счет внезапности успехи оказывались кратковременными. Уточнив обстановку, противник перебрасывал на угрожаемые участки подкрепления и сосредотачивал на них огонь артиллерии, в которой имел подавляющее преимущество.

Длительный же бой, ведущийся в тяжелых условиях, части оперативной группы выиграть не могли. У них для этого не хватало ни боевого опыта, ни подготовки.

Бойцы 42-й кавдивизии одни из немногих в оперативной группе имели довольно хорошую подготовку. Несмотря на то что сама дивизия была сформирована всего полтора месяца назад на Северном Кавказе, командир дивизии полковник Глаголев после прибытия в Крым постоянно проводил интенсивные тренировки. Бойцы дивизии уже были способны вести бой в довольно сложных условиях, но только в пешем порядке. Времени на конную подготовку не хватило. Как говорил об этом сам Глаголев, «несчастье в том, что большинство в коннице никогда не служили… это же пехота, посаженная на коня». Но тем не менее это уже была настоящая пехота, способная эффективно воевать, не неся при этом лишних потерь. Численность дивизии была небольшой, она насчитывала около 2000 сабель. Однако при этом люди в дивизию отбирались тщательно. В ней было 369 коммунистов, 573 комсомольца, боевой дух и дисциплина в дивизии были очень высокими.

271-я СД также имела неполную численность, в ней насчитывалось около 5000 человек, слабо обученных военному делу.

Один полк дивизии был оставлен для противодесантной обороны Симферополя, поэтому командир дивизии полковник Титов мог ввести в бой лишь пять батальонов неполного состава. Сформированная после начала войны в Орловском военном округе дивизия прошла сокращенный курс подготовки, имея ограниченное время для обучения.

Еще хуже с подготовкой обстояли дела в 172-й СД, которая, по сути, являлась ополченческой. Сформированная месяц назад в Симферополе, дивизия ранее называлась 3-й Крымской и лишь 19 сентября получила общевойсковой номер. Части дивизии не успели пройти даже минимальной подготовки, а большинство командиров были призваны из запаса. Уровень боеспособности дивизии наглядно продемонстрировали события 26 сентября, когда 747-й СП дивизии был полностью разгромлен за 6–8 часов боя.

Однако дивизия располагала танковым полком, в котором имелось 10 средних танков Т-34 и 56 легких плавающих танков Т-37 и Т-38. При наличии такого бронированного кулака оставалась надежда, что полки дивизии все же смогут выполнить поставленную задачу.

Контрудар решено было начать ударом 42-й кавалерийской дивизии, как наиболее подвижной и боеспособной. Ее полки в темноте скрытно обошли Армянск и до рассвета без единого выстрела внезапно ворвались в город. Несмотря на небольшие размеры города, в нем имелось немало строений, которые можно было с успехом использовать в качестве опорных пунктов. Таковыми являлись железнодорожный вокзал, здание депо и мастерских, кладбище, кирпичный завод на северной окраине и единственная в городе улица, застроенная каменными домами.

Слабо вооруженным кавалеристам было сложно выбивать противника из этих строений, хотя 42-я кавдивизия пустила в ход все имевшиеся минометы и даже 45-мм противотанковые пушки. С рассветом город атаковали батальоны 442-го СП 106-й СД. В ожесточенном бою на улицах города погиб комиссар полка Штоде.

Совместными усилиями стрелки и кавалеристы смогли отбросить противника на северо-запад. Занимавшие Армянск части 50-й и 73-й пехотных дивизий в девятом часу утра начали отходить из города.

Части 172-й СД смогли сосредоточиться на исходном рубеже от Чулга до Перекопского залива только перед рассветом. Части измученной маршем дивизии сменили занимавшие эти позиции остатки 156-й СД и вынуждены были без какого-либо отдыха перейти в наступление — действия 172-й и 271-й СД начались с восходом солнца.

Отложить наступление хотя бы на час было невозможно, так как кавдивизия и полк Фёдорова уже завязали бой в Армянске. Однако первоначально продвижение 172-й дивизии оказалось довольно быстрым, так как дорогу ей прокладывали танки 5-го танкового полка.

5-й танковый полк при поддержке пехоты атаковал Кулу (Волошино). Так как противник после атаки разведбата 156-й СД уже знал, что на этом участке действуют советские танки, Баранов решил применить не регламентированный уставами тактический прием. В первой волне атакующих пошли 10 плавающих танков, за которыми, построившись уступом назад, двигались 10 Т-34. Целью такого построения было любой ценой постараться сохранить Т-34. В Крыму больше не было таких машин, а только они могли успешно бороться со штурмовыми орудиями противника.

Низкие силуэты плавающих танков прикрывали корпуса и ходовую часть средних танков от огня противника, при этом «тридцатьчетверки» могли с ходу вести огонь из орудий поверх приземистых Т-37 и Т-38. Ввиду важности этой атаки и необходимости уберечь «тридцатьчетверки» от огня противника, за боем наблюдал начальник автобронетанкового управления 51-й армии генерал-майор Борзилов.

Понимая, что подобная атака гибельна для плавающих танков, танкисты всех машин рванулись к деревне на максимальной скорости, стремясь как можно быстрее сблизиться с противником, не останавливаясь. Немецкие орудия и минометы открыли интенсивный огонь, ведя его не только по танкам, но и позади их боевых порядков — стараясь отсечь от них пехоту.

И пехота действительно залегла. Это заметил наблюдавший за ходом боя Борзилов. Он подъехал к боевым порядкам залегшей пехоты и, выскочив из автомобиля как был — в парадной шинели и парадной фуражке, стал поднимать залегших бойцов. Но огонь противника был слишком интенсивным. Борзилов был убит осколком снаряда, и даже бросившиеся выносить его из боя бойцы могли передвигаться только ползком.

5-й танковый полк не мог ожидать стрелков на простреливаемом участке, и его машины вошли в Волошино без пехоты. Танки не двигались по улицам, а врывались во дворы, давя укрывшихся за плетнями и сараями немцев. Средние танки один за другим давили гусеницами и таранили корпусами хрупкие глинобитные домишки, из которых в основном и состояла эта небольшая деревня. Плавающие танки, один за другим выходившие из строя от снарядов и гранат противника, вели беглый огонь по укрытиям немецких пехотинцев. Всю деревню заволокло густыми облаками желтой пыли от разрушенных домов, смешанной с дымом от горящих танков. В этой полумгле, ревя моторами и непрерывно стреляя из пулеметов, носились во все стороны советские машины.

Танк командира полка майора Баранова один за другим раздавил два глинобитных домика, но таран третьего закончился неудачно. Крыша мазанки, осев, обвалилась на машину. Механик — водитель решил сдать назад, но при движении задним ходом снарядом или гранатой противника был разбит ленивец правой гусеницы, от которого уцелела только половина. Машина потеряла подвижность. Опасаясь, что остановившийся танк будет легко уничтожен противником, Баранов дал команду покинуть его через нижний люк.

Однако немецкие пехотинцы уже бежали к танку. Они окружили машину и стали барабанить по броне прикладами, требуя открыть люки и сдаться. Танкисты не отвечали. Тогда немецкие пехотинцы подвели к танку пленного красноармейца, захваченного на подступах к деревне, надеясь, что он уговорит танкистов сдаться. Но пленный, как вспоминали впоследствии водитель танка Топоридзе и сам Баранов, крикнул: «Меня не жалейте, я теперь без пользы, давите их».

Баранов отдал водителю приказ: «Давай вторую скорость, крути влево!» Танк, взревев мотором, повернулся на месте, давя всех, кто находился у брони. Провернув танк почти на 360 градусов, механик машинально дал полный ход, стараясь избежать бросаемых противником гранат. К удивлению всего экипажа, машина тронулась с места и пошла вперед, несмотря на разбитый ленивец и громкий стук гусеницы, готовой сорваться в любую минуту. Но чиниться было некогда и негде. Командирский танк догнал остальные машины и снова принял участие в бою.

После того как танки ворвались в деревню, огонь противника ослаб и к Волошино подтянулись советские стрелки. Бойцы без труда разбили в деревне остатки немецкой пехоты, а танки выдвинулись дальше, в сторону следующей деревни, Суворово, от которой уже двигалось на автомашинах и мотоциклах немецкое подкрепление.

Удар танков опрокинул мотопехоту противника, хотя немцы яростно отстреливались, ведя огонь по смотровым щелям. После боя выяснилось, что на многих машинах все триплексы потрескались от попаданий пуль. Поддерживаемые танками бойцы дивизии на плечах бегущего противника заняли Суворово. К вечеру части дивизии закрепились на северных окраинах Армянска, в районе кладбища и кирпичного завода.

Части 271-й СД сумели за день продвинуться на 2 километра севернее Армянска и к половине шестого вечера вели бои за южные окраины деревни Демиловка.

Однако немцы быстро сориентировались в сложившейся ситуации. Они сосредоточили в боевых порядках лучших стрелков. Их пулеметы начали охоту за советскими командирами, находившимися в первых рядах атакующих частей. Командиры стрелковых подразделений были выбиты в первые же часы боя. Их пришлось заменять командирами из вспомогательных и тыловых подразделений, но они тоже быстро выходили из строя.

За день боев дивизия потеряла половину всех своих командиров. При этом общие потери личного состава оказались совсем небольшими для интенсивно ведущегося наступления и составили всего 15 %.

Подобная тактика произвела сильное впечатление на советское командование. Командир оперативной группы генерал-лейтенант Батов, командовавший в финскую войну корпусом, доложил командующему армией, что «в Армянске „кукушки“, их уничтожают и днем и ночью». По приказу Батова бойцы прочесывали чердаки всех домов в поисках оставленных противником снайперов.

42-я кавдивизия, действуя в пешем строю, сумела к 16 часам дня продвинуться на такое же расстояние, как и 271-я. Почувствовав в действиях дивизии потенциальную угрозу, немцы сосредоточили против нее значительные количества минометов и артиллерии. При поддержке артогня немецкая пехота начала настойчивые контратаки, и через час дивизия вынуждена была начать отход к окраинам Армянска. Это позволило ей избежать больших потерь. За весь день дивизия потеряла не более 20 % личного состава.

После 17 часов противник успел провести перегруппировку, подвез достаточно снарядов и смог подтянуть к месту боев столько дополнительных сил, что начал при активной поддержке артиллерии атаки на всем протяжении линии фронта. Впрочем, особого успеха немцы добиться в этот день так и не смогли. Несмотря на поддержку танков, части 172-й СД к вечеру снова оставили Суворово и Волошино, но тоже смогли избежать значительных потерь. Части 42-й кавдивизии удерживали северную окраину Армянска. 271-й дивизии тоже удалось не допустить значительного отхода на своем участке; правда, у кирпичного завода она удержаться не смогла и отошла к Щемиловке, но также избежала больших потерь.

В целом особых успехов за первый день советского контрнаступления не удалось добиться ни той, ни другой стороне. Советские части не смогли выйти к турецкому валу, на котором, используя его 20-метровую высоту и опираясь на многочисленные полевые укрепления, можно было бы занять прочную оборону по всей линии фронта. Но при этом они не понесли больших потерь и были в состоянии продолжать как оборонительные, так и наступательные действия. Однако оперативная группа не имела каких-либо резервов. Сложившееся равновесие оказалось шатким и могло нарушиться в любую минуту.

В течение ночи семь ДБ-3 и двадцать четыре МБР-2 бомбили войска противника на Перекопе. Чтобы уменьшить активность вражеской авиации, наносились удары и по аэродромам противника. Были произведены налеты на аэродромы Берислав, Шевченко и Чаплинка. Но эффективность этих ударов, наносившихся в ночное время, оказалась невысокой. На аэродроме Берислав было замечено прямое попадание в самолет, на аэродроме Чаплинка выведено из строя шесть прожекторов.

Днем двенадцать Пе-2 в сопровождении двадцати двух ЛаГГ-3, поддерживая контрудар группы Батова, нанесли удар по немецким частям на Перекопском перешейке. В районе турецкого вала было выведено из строя четыре орудия, три автомашины, подавлена батарея, уничтожены три орудия полевой артиллерии и до двух взводов пехоты.

Фрайдорфская группа истребительной авиации бомбила и штурмовала войска противника на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска в районе Армянска, сделав 53 самолетовылета. При этом, по докладам летчиков, были уничтожены десять автомашин, батарея полевой артиллерии, две роты пехоты и сбит один Ю-87 противника. Собственные потери составили четыре машины.

Озабоченные возросшей активностью советской авиации, немцы также решили принять контрмеры. С 13 часов 30 минут до 15 часов 00 минут авиация противника, пользуясь своим превосходством в воздухе в дневное время, бомбила аэродромы Сарабуз, Кача и Евпатория. При этом эффективность ее действий оказалась немногим выше советской.

На аэродроме Сарабуз было убито три и ранено двадцать человек, незначительно повреждены два ангара, выведены из строя три автомобиля обеспечения, водомасляный заправщик, повреждены один самолет У-2 и один трактор. На аэродроме Кача был поврежден один МиГ-3.

Канонерские лодки Азовской военной флотилии «Рион» и КЛ-4 поддерживали наши сухопутные части в районе Арабатской стрелки; КЛ-4, ТЩ «Войков» и КАТЩ «Тайфун» — в районе озера Молочное и острова Бирючий (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 150).


Чтобы усилить зенитное прикрытие 51-й армии, Военный совет ЧФ приказал командиру Керченской ВМБ немедленно погрузить на железнодорожные платформы 54-й зенитный дивизион и направить его на Перекоп, в распоряжение генерал-лейтенанта Батова.

Заместитель народного комиссара ВМФ вице-адмирал Левченко доложил народному комиссару о тяжелом положении на Перекопе и о необходимости оказания немедленной помощи войскам 51-й армии. Левченко также обратил внимание на недостаточную обеспеченность 51-й армии зенитной артиллерией. По его мнению, от флота необходимо было дать армии хотя бы три зенитных батареи и дополнительно полк морской пехоты. В это же время заместитель начальника ГМШ сообщил начальнику штаба ЧФ, что, по данным разведывательного управления Генерального штаба РККА, немцы готовили воздушный десант в Крым. В Болгарии были сосредоточены три немецких авиадивизии и парашютные войска, в Варне и Бургасе — тяжелые бомбардировщики и транспортные самолеты. Эта информация, доведенная до командующего 51-й армией, опять повлияла на планы ввода в бой частей армии, по-прежнему вынуждая Кузнецова держать значительные силы на случай высадки крупных десантов противника.

Учитывая «недостаточную стойкость частей 51-й армии» и опасность прорыва противника в Крым, Военный совет ЧФ попросил народного комиссара ВМФ через Генеральный штаб РККА принять меры по строительству оборонительной линии на полуострове Тамань, «где к этому времени не было даже наших войск».

По мнению Военного совета, «противник, ворвавшись в Крым, на плечах нашей армии мог проскочить и на Тамань». Заодно Военный совет ЧФ просил наркома воздействовать и на командование Северо-Кавказского военного округа, «чтобы оно поняло эту опасность и приняло необходимые меры» (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 149).





Бои за Армянск (28 сентября)




28 сентября было суждено стать последним днем боев за Перекопский перешеек. В 8 часов 30 минут оперативная группа генерал-лейтенанта Батова снова начала контрнаступление на всем фронте.

Наибольший успех снова был достигнут в районе Армянска, где действовали танки 5-го полка. Танкисты Баранова смогли выйти к турецкому валу, перевалили за него и перерезали дорогу Армянск — Чаплинка. Танкисты погнали противника вспять, к первой линии обороны, имея задачу выйти в предполье и снова захватить «Червоный чабан». При пересечении противотанкового рва одна из «тридцатьчетверок» намертво застряла в собственном противотанковом препятствии, и ее пришлось уничтожить.

Выйти к первой линии танковый полк не смог, однако он занял оборону в районе противотанкового рва и при поддержке частей 172-й СД не допускал на своем участке продвижения противника к турецкому валу. Западнее его позиций части кавдивизии и 271-й дивизии вышли к турецкому валу, но дальше продвинуться не смогли. Особенно большие потери понесли при этом части 217-й СД.

В 17 часов 30 минут немецкая авиация произвела массовый налет на наступающие части 172-й стрелковой дивизии и сумела нанести им большой урон, несмотря на то, что в воздушном бою с истребителями прикрытия несколько немецких пикировщиков были сбиты.

В 18 часов в направлении Деде противник контратаковал не успевшие оправиться после налета советские части своими свежими батальонами из состава 22-й пехотной дивизии, действовавшими при поддержке штурмовых орудий. Части оперативной группы начали отход.

Командующий армией генерал Кузнецов продолжал надеяться на то, что возобновление немецкого наступления окажется временным, силы противника быстро иссякнут и частям армии удастся каким-то образом снова перейти к контратакам. Его доклад в Генштаб, сделанный через полчаса после начала немецкого наступления генералу Вечному, был необычайно противоречив и непоследователен: «Сегодня шли упорные бои. Наши части овладели Армянском… На ночь мы готовим развитие атаки. Сейчас доложил Батов, что противник силами пяти-шести свежих батальонов перешел в контратаку. Наши части отходят на Деде. Резервов на этом участке нет… Буду продолжать борьбу на Ишуньских позициях. Туда направляю все, что возможно направить».

Вечный так и не разобрался в том, что же собирается предпринять командующий армией — развивать атаки или отходить вследствие атак противника. Никакой реакции на доклад командующего не последовало. В 19 часов 15 минут Кузнецов снова связался с Вечным и высказался еще более замысловато, чем в прошлый раз: «Прошу доложить Ставке, что я буду выполнять данную мне директиву до последнего бойца. Но если противник прорвется через Ишуньские позиции, то следующий рубеж до северного предгорья на территории Крыма подготовить ни временем, ни средствами не располагаю, так как с 20 августа и до начала боев было все сосредоточено на севере».

Снова начались ожесточенные бои на окраинах Армянска — в районе кирпичного завода и кладбища, превращенных в импровизированные опорные пункты. Эти удобные для обороны позиции снова по нескольку раз переходили из рук в руки. В этих жестоких боях 42–я кавалерийская дивизия потеряла почти все свои орудия, уцелели только два. В городских условиях обе стороны активно применяли обходы и охваты, и после быстрого изменения обстановки орудия часто не успевали вывозить. Еще накануне, 27 сентября, бойцы дивизии оставили в городе 3 орудия, которые потом сумели вернуть. Отступать приходилось так быстро, что даже более легкие станковые пулеметы было некогда катить. Их снимали со станков и бегом выносили на себе.

В 9 часов вечера Армянск окончательно перешел в руки противника.

В этот день советская авиация проявила наибольшую активность за все дни боев. Ночью пятнадцать МБР-2 бомбили войска противника на Перекопском перешейке и аэродром в Чаплинке.

Днем четырнадцать Пе-2 в сопровождении тринадцати ЛаГГ-3 и двух У-2 бомбили вражеские войска на Перекопском перешейке; в районе Кантемировки было уничтожено восемь автомашин и до роты пехоты, а в районе Кула — десять автомашин и до батальона пехоты противника.

Во второй половине дня четырнадцать Пе-2 повторили налет и в сопровождении девяти ЛаГГ-3 бомбили немецкие войска на Перекопском перешейке.

По докладам летчиков, было уничтожено четырнадцать автомашин, три орудия и рота вражеской пехоты.

Фрайдорфская группа истребительной авиации днем бомбила и штурмовала войска противника на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска. Однако сорвать массированный вечерний налет немецкой авиации истребители не смогли. Всего было сделано 102 самолетовылета. Во время них были уничтожены и выведены из строя пять бронемашин, восемь автомашин и рота вражеской пехоты. В воздушных боях были сбиты три Ю-87, один Ме-109 и подбит один Ме-109. При этом было потеряно два истребителя.

Ночью Кузнецов наконец получил из Ставки долгожданное разрешение на отход в Пятиозёрье, после чего командующий оперативной группой приказал отвести 271-ю и 172-ю стрелковые и 42-ю кавалерийскую дивизии в район Пятиозёрья и перейти там к обороне.

В изданном в этот день приказе по армии не было ни слова о том, что придется оставить Перекоп. В нем вообще ничего не говорилось о реальном положении дел. Вводя в заблуждение Ставку и Генеральный штаб, Кузнецов вводил в заблуждение и собственные войска, скрывая от бойцов истинное положение дел.

Кратко упомянув о том, что «войска армии пятый день ведут упорные бои», командующий приказал «объявить всем, что 27.09 наши части оружейным огнем сбили четыре бомбардировщика противника… что противник на Перекопе понес потери убитыми 8 тысяч человек и ранеными более 20 тысяч. Нашими соседями севернее Сиваша также нанесено тяжелое поражение противнику».

Одновременно генерал-полковник требовал расстреливать за оставление поля боя и уход в тыл, так как «есть отдельные факты, когда отдельные красноармейцы и даже командиры уходят в тыл». Через несколько часов после выхода этого приказа, просто дышавшего оптимизмом, части армии получили распоряжение об отходе с занимаемых позиций.

Если бы 156-я дивизия, имевшая слишком протяженный для всего двух ее полков фронт обороны, не оказалась наедине с двумя полнокровными немецкими дивизиями, вовремя получавшими подкрепление, и если бы оперативная группа не вводилась в бой по частям, исход боев за Перекопский перешеек мог бы быть иным.

Прорыв глубокоэшелонированной обороны двух-трех советских дивизий, имеющих в качестве резерва группу из двух дивизий, потребовал бы от противника значительно больших усилий, длительного времени и повлек бы за собой более тяжелые потери.

Но и пятидневное сражение за Перекоп не было напрасным. Пять немецких дивизий, веденных в бой командующим 11-й армией Манштейном, понесли тяжелые потери и потеряли пробивную способность. Противник сумел ворваться в Крым, но захватить его с ходу не смог.

Для Военного совета ЧФ отход с Перекопских позиций не явился неожиданностью — еще 27 сентября «ввиду создавшейся обстановки» командующий ЧФ приказал батареям береговой обороны Ак-Мечетского сектора сражаться с врагом до последней возможности и принять меры к обороне с суши. Командирам этих батарей разрешалось в исключительных случаях, по особому приказанию, а при отсутствии связи — по своему усмотрению, принимать решения об уничтожении батарей.

Вопрос с подкреплениями для Крыма по-прежнему решен не был. И пока он рассматривался Ставкой, в Крым поступало только то, что мог дать для защиты полуострова флот.

Заместитель начальника ГМШ сообщил Военному совету ЧФ, что 28 сентября в 51-ю армию направлялись вооруженные маршевые роты «с сильной партийно-комсомольской прослойкой»: две — из Абинской, четыре — из Армавира, одна — из Майкопа и шесть — из Белой Калитвы. Все роты направлялись в Новороссийск, откуда ЧФ должен был перевезти их в Севастополь.

В связи с тем, что через два дня в Новороссийск и Ейск должны были прибыть части стрелковых дивизий для Крыма, заместитель начальника ГМШ предложил Военному совету ЧФ подготовить их погрузку в Ейске и выгрузку в Керчи, то же самое сделать в Новороссийске и Севастополе. В Ейск и Новороссийск ежедневно должны были прибывать по пять железнодорожных эшелонов (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 150).





Отход