– Ну-ну, на жену-то не наговаривай! Она у тебя умница, – добродушно пожурила меня хозяйка квартиры, после чего налила мне солидную, не менее чем четырехсотграммовую чашку и подвинула блюдце с нарезанным лимоном и вазочку с вареньем. Серафима Исааковна же все это время сверлила меня напряженным взглядом. Ну а я демонстрировал полную безмятежность. Нет, не потому, что мне было все равно. Внутри я вполне себе не хило мандражировал. Просто чем большую заинтересованность я покажу, тем более сложными будут переговоры. Впрочем, совсем уж сильно я не нервничал. Квартира заместителя наркома авиапромышленности, конечно, интересный вариант, но вокруг Москва и интересных вариантов в ней много. А «сеть» раскинута. Так что не выгорит сейчас – выгорит позже.
– Так вот, я ей рассказала твою идею, и она ее заинтересовала.
– Вот как? Очень рад, – благожелательно кивнул я и перевел заинтересованный взгляд на Серафиму Исааковну. Она же продолжала молча сверлить меня взглядом. За столом повисла напряженная тишина, которая явно не понравилась Маргарите Львовне.
– Рома, ты можешь сам рассказать Симочке о твоем предложении?
– С удовольствием, – я улыбнулся. – Но только после того, как я услышу, что она может предложить мне. Извините, Маргарита Львовна, но ваша подруга хотя бы в общих чертах уже в курсе моих предложений – вы же ей о них рассказали. И они ей интересны. Иначе бы вы меня не позвали. А вот я пока ничего не знаю…
Серафима Исааковна нахмурилась и брюзгливо поджала губы. И Маргарита Львовна слегка взволновалась. Судя по всему, она искренне хотела помочь и нам, и подруге, а тут мы, непонятно почему, друг другу не понравились…
– Симочка, ты не против, если я расскажу Роме о твоей квартире?
– Будь любезна, Марго, – я впервые услышал голос Серафимы Исааковны. Голосок был еще тот – скрипучий и раздраженный.
– Рома, должна тебе сказать откровенно – у Симочки лучшая квартира в Москве. Уж можешь мне поверить – я в этом просто убеждена! Она расположена в нашем же доме, но в главной башне. Ах, какие у нее виды из окон – Кремль, Москва-река… просто сказка! Квартира пятикомнатная, еще из нее есть выход на балюстраду… ну то есть я точно не знаю, как это правильно называется – такой большой балкон, или, может, огромную лоджию, потому что она под крышей – мы с Симочкой раньше там пили чай. Там стоял столик. Прямо у перил! Правда, сейчас этот выход закрыт, но, я думаю, можно как-то договориться, чтобы его опять открыли. Потому что, по техническому плану, этот балкон относится к квартире. Мы с Симочкой смотрели в ЖЭКе… И комнат, на самом деле, больше. Потому что есть еще большая семнадцатиметровая кладовка с окном. Она не учитывается в жилой площади, но на самом деле вполне может использоваться как комната. И даже использовалась. У Симочки там жила мама. Ну, когда она уже перестала вставать с постели. А еще…
Судя по рассказу – вариант действительно был шикарный. Но я постарался не показать своей заинтересованности. Наоборот, слегка разочарованно покачал головой.
– Да уж – квартира огромная. Не для нас троих. Убирать замучаешься. Да и квартплата там, наверное – ух… А в каком она состоянии?
– Очень неплохом. Наш дом вообще построен очень качественно! – воодушевленно воскликнула Маргарита Львовна, но потом замешкалась, бросила на подругу виноватый взгляд и добавила: – Нет, какой-то ремонт, конечно, требуется, но небольшой. Можно сказать косметический.
– То есть она серьезно не ремонтировалась с момента заселения, – понимающе хмыкнул я. На что Серафима Исааковна снова поджала губы. Похоже, это у нее рефлекторное… Я же развернулся к престарелой дочке заместителя наркома авиационной промышленности и уточнил: – И когда можно будет ее посмотреть?
Та в ответ сморщилась и с апломбом заявила:
– Я еще не услышала вашего предложения.
– Предложение будет только после того, как я ее посмотрю, – парировал я. – Нельзя же назначать цену за кота в мешке.
– И все же я настаиваю, молодой человек…
Я сделал удивленное лицо и повернулся к Маргарите Львовне. Та просяще улыбнулась.
– Рома, ну хотя бы предварительные цифры!
Я вздохнул:
– Ну только ради вас, Маргарита Львовна… Сначала замечу, что окончательная сумма будет зависеть от того, сколько придется вкладывать в ремонт. Но предварительно я готов заплатить… скажем, тридцать тысяч рублей и-и-и… тысячу восемьсот долларов.
На последних словах глаза Серафимы Исааковны возбужденно блеснули. Ну еще бы – несмотря на то, что официально курс доллара к рублю составлял чуть больше шестидесяти копеек, на доллары эмигрантам разрешалось поменять всего по девяносто рублей на человека. То есть на круг выходило меньше, чем по сто пятьдесят долларов на нос. Так что, если ее семья состояла из пяти-шести человек, а это, скорее всего, так и было – на обустройство на новом месте у них получалось всего лишь от семисот пятидесяти до девятисот долларов. Я же предлагал в два раза больше… Да и рубли тоже лишними не будут. Справки, зубы (в среде потенциальных эмигрантов ходили дикие слухи о стоимости стоматологических услуг за рубежом, так что все старались перед отъездом привести зубы в максимальный порядок), такси, доплата за перевес… Да и, несмотря на то что валютные статьи все еще действовали, правоприменительная практика уже слегка смягчилась. Так что прикупить за рубли еще какую-то сумму в долларах теоретически было вполне вероятно. Правда, пришлось бы побегать, поискать выходы, но не думаю, что они уже этого не сделали. «Интердевочка»-то еще в прошлом году вышла. А в этом уже была экранизирована. Так что весь советский народ к настоящему моменту был в курсе того, что есть люди, у которых можно прикупить доллары по цене бакс – за три рубля. То есть в пять раз дороже официального курса… Правда, оставалась проблема: как протащить все это через таможню и погранконтроль. Но тут бывшие наши люди, рвущиеся на Землю обетованную, проявляли невиданную изобретательность. Что там банальные – зашить в подкладку, спрятать в каблуках или вшить в пояс брюк… Баксы упаковывали в презерватив и, сделав предварительно клизму, ну чтобы организм не подвел в самый неподходящий момент, засовывали далеко в… м-м-м… задний проход. Ну, или привязывали презерватив к нитке и глотали, затем привязав другой конец этой нитки к коренному зубу! И это еще были не самые экзотические способы…
– Но это, повторюсь, по максимуму. Если не придется много вкладываться в ремонт. Для него ведь тоже нужны деньги.
Серафима Исааковна снова недовольно поджала губы и скрипуче произнесла:
– Хорошо. Во сколько завтра можете подойти?
Все – она моя! Озвученные суммы ее точно устраивают, и теперь она будет торговаться только о том, чтобы не снизить сумму, а не требовать ее увеличить.
– Во сколько вам будет удобно. Я могу подстроиться под ваше время, – идти на осмотр я собирался в одиночку, без жены. Во-первых, это было чревато. Она у меня была человеком абсолютно искренним. Все, что она думает, было буквально написано у нее на лице. С нее станется вообще прям при всех начать уговаривать меня сделать все, чтобы мы сюда переехали… было у нас в прошлой жизни подобное, когда мы покупали свою первую иномарку, на которую пересели с сорок первого «Москвича». Это была переходная «Ауди-100». Ну та, которая начала продаваться как «Ауди-100», а когда ее уже снимали с производства, она уже именовалась «Ауди А6». Аленка тогда села за руль – и пропала. Даже поторговаться не удалось… Ну и, во-вторых, я хотел сделать ей сюрприз. Она умела радоваться. Причем так, что хотелось радовать ее еще и еще!
– Давайте тогда завтра в одиннадцать…
Квартира действительно оказалась высший класс. Огромная кухня в четырнадцать квадратных метров, пять комнат, самая большая из которых была больше тридцати квадратов, три туалета и четыре кладовки, одна из которых была той самой в семнадцать метров и с окном… Но общее состояние квартиры было не очень. И даже очень не очень… Однако снизить цену мне почти не удалось. За свои деньги Серафима Исааковна и ее зять с дочерью сражались будто львы! Ну то есть за те, которые они уже считали своими… В конце концов мы сошлись на уже озвученной сумме. Но зато договорились, что ко мне, кроме квартиры, перейдут еще и два машино-места в подземном гараже, расположенном во дворе дома.
Дело в том, что, как рассказал мне зять, эту квартиру сделали из двух, объединив трехкомнатную и двухкомнатную. И каждой из них полагалось по одному машино-месту. Ну или что тут у них было… Такая здесь, как оказалось, была престижная секция.
Сразу мне о гараже не рассказали. Судя по всему, потому что эти места уже были обещаны кому-то другому. Потому как машино-мест в гараже было в разы меньше, чем квартир в доме. Но после того, как я уперся, зять решил переиграть, пообещав их уже мне. Причем он, похоже, собирался меня развести, решив ограничиться просто обещаниями и подставив меня под разборки с теми, кому они их пообещали раньше. Мол, улетим, а там уж сами разбирайтесь. Но не на того нарвался…
– Хорошо, – хлопнул я по столу, – согласен. Тридцать тысяч рублей и остальное… – я старался не произносить вслух «доллары». Вряд ли их «слушают» – насколько я понял из разговора, «глава семьи» был из числа «людей искусства» – играл на вторых ролях в каком-то симфоническом оркестре, вследствие чего не обладал ни доступом к государственным секретам, ни особо ярким талантом. Так что он вряд ли был интересен «органам». Но, как говорится, береженого бог бережет, а не береженого – конвой стережет, и начнем мы наши товарно-денежные операции с того, что вы освободите машино-места, на которые я поставлю свои машины.
После этих слов Серафима Исааковна с зятем переглянулись крайне недовольно. А затем подруга Маргариты Львовны привычно поджала губы и отвернулась. Мол, сам рассказал про места – сам и выкручивайся… Зять вздохнул и вкрадчиво произнес:
– А скажите, Роман, у вас что, есть две машины?
– Да – моя и жены, – твердо заявил я. Хотя на самом деле это было не так. Машина у нас была одна – та самая «Шкода», но я решил, что завтра же метнусь на авторынок в Южном порту и куплю любую тачку. Хотя бы и убитый вусмерть горбатый «Запорожец». Деньги есть… После чего как можно быстрее оформлю на жену и сразу же поставлю на второе машино-место. Застолблю, так сказать. Чтобы разборки «претендентов» на машино-места прошли еще с зятем, а не со мной.
– М-м-м… а кем вы работаете? – этак уже с нотками уважения поинтересовался он. Нет, я по-прежнему оставался в его глазах быдлом, поскольку, в отличие от него, не уезжал никуда из проклятого совка, но уже перешел из категории, так сказать, «отстойного» в более высокую – «умеет устроиться».
– Писателем, – брюзгливо пробурчала Серафима Исааковна. – Фантастику пишет.
И на лице всей семьи тут же нарисовалось такое же брезгливое выражение. Типа – и с кем нам тут приходится общаться…
Короче – сошлись на том, что после того, как я поставлю свои машины – они получат первый транш в пятнадцать тысяч рублей. Затем прописывают в свою квартиру меня, жену и дочку и получают оставшуюся сумму в рублях. А вот насчет передачи долларов вышел спор. Серафима Исааковна настаивала на том, чтобы я передал деньги еще до их выписки из квартиры, а я не соглашался… Вот, хоть убей – не нравилась мне эта мутная семейка.
Наконец после долгих споров пришли к такому решению – деньги я передам сразу, как они отдадут паспорта на выписку, но еще до того, как они их получат из паспортного стола. Это, конечно, не гарантировало отсутствие попыток махинаций, но заметно их осложняло. Им пришлось бы втягивать в это паспортисток, начальника паспортного стола, а может, и кого-то повыше… Короче – геморроя бы сильно добавилось. Ну и еще сыграло роль то, что они уперлись и буквально встали насмерть. Так что я махнул рукой.
– Хорошо – согласен, – а затем добавил: – Но предупреждаю: если будет что-то не так – я позвоню в Шереметьево и сообщу, что вас стоит обыскать как можно более тщательно. И обосную почему. Мои деньги это, конечно, не вернет, но и вам они в таком случае не достанутся, А вот проблем заимеете выше крыши, – после чего безмятежно улыбнулся. На этом наши переговоры и закончились…
Глава 13
– Оу! Какая кухня огромная! И даже стол с буфетом есть! И-и-и-и… Ромка-а-а – я тебя люблю! – моя жена, визжа от радости, повисла у меня на шее. А я стоял и глупо улыбался, бережно поддерживая любимую. С таким животом надо быть осторожнее…
Последние полгода высосали из меня все соки. Если честно – я откусил слишком большой кусок, но дошло это до меня, лишь когда ситуация перешла в фазу – «свобода или смерть»… Поняв, что квартира бывшего замнаркома уплыла из их лапок, работники КЭС минавиапрома закусили удила и атаковали меня по всем фронтам, решив не только, так сказать, «вернуть украденное», но и примерно наказать «вора». Люди же уже все распланировали, кому достанется квартира, чем и как этот человек будет расплачиваться – и тут на тебе… Так что на меня подали в суд. Причем кроме гражданского производства против меня завели еще и уголовное, выдвинув обвинение в мошенничестве. Вследствие чего мне оставалось либо выиграть это противостояние, либо сесть в тюрьму… И обманули сами себя. Потому что не прижми они меня уголовным процессом к стенке, я бы, вполне возможно, плюнул на деньги и отступился. Несмотря на то, что долларов у меня больше не было. Все, что я успел скопить за время работы в Таллине, ушло подчистую. Ну так квартирка-то была – ух! Вот я и решил не жадничать… Но уж больно эти процессы меня выматывали. Ну и хотя доллары кончились, с рублями у меня ситуация наконец наладилась – вторая книжка продалась полностью, причем снова пришлось делать допечатку, а сейчас готовилась к изданию и третья книга цикла. Ну а под ее выход планировалось выпустить еще тысяч по пятьдесят допечаток первой и второй. Кроме того, мы заметно расширили ассортимент – нам удалось заключить договора еще с десятком наиболее тиражных писателей-фантастов на издание их книг, причем как старых, уже когда-то выходивших, так и только написанных. И тиражи мы заложили очень хорошие. Вследствие чего наше крошечное издательство с десятком сотрудников по общему объему тиражей имело все шансы войти в топ-5 издательств страны. А то и в топ-3. И это обещало очень нехилые дивиденды… По первым прикидкам, я имел нехилые шансы по итогам года стать вполне себе официальным миллионером. И хотя подоходный налог на «кооператоров» составлял шестьдесят пять процентов, на фоне моего общего заработка отданные за квартиру тридцать тысяч рублей, не смотрелись такой уж значимой потерей. Вот с долларами было сложнее. Взять их мне было просто неоткуда. Потому как после ухода из минморфлота никаких заграничных командировок у меня более не предвиделось. А иным способом за границу в СССР по-прежнему было не попасть. Ходили слухи, что выездные визы вот-вот отменят, но даже если и так – ехать все равно было не на что. Валюту госбанк менял только организованным туристам – то есть ехавшим по путевкам «Спутника» и из расчета по полтора доллара в день. Путевки же распространялись строго через профсоюзные организации – то есть получить их могли исключительно работники предприятий и учреждений. Я же, уйдя из министерства, стал «вольным стрелком», то есть никому не нужным одиночкой. Покупать же с рук… Ну я ж не «интердевочка», у которых была сплошь кагэбэшная «крыша». Вследствие чего им прощалось многое. Ну типа прощалось. Так-то прижать могли в любой момент и по полной… Поэтому мне пока лучше не рисковать. И так на кооператоров направлены взгляды всех, без исключения, контролирующих органов. Вследствие чего малейший шанс «зацепить и прижать» будет реализован мгновенно… Но и эту потерю можно было пережить. В конце концов, с такими деньгами можно было подумать и о покупке кооперативной квартиры. Нет, настолько шикарную и просторную, как бывшая замнаркомовская, я купить бы не смог, но заиметь свое жилье получилось бы… Однако граждане из КЭС минавиапрома сами поставили меня в условия, когда выбора у меня не было – или пан, или пропал.
В общем, эта пара процессов – административный и уголовный, давались мне нелегко. Слава богу, я вовремя ушел «на вольные хлеба», вследствие чего у меня получалось оградить мою любимую от этих проблем. Потому что, вследствие того, что свою «рабочую нагрузку» я формировал и выстраивал самостоятельно, у меня получалось ходить на все эти суды тайком от жены. Не хватало еще ей волноваться в ее-то положении… Кроме того, помогло то, что деньги лежали именно на моей сберкнижке. Аленка даже не знала, что сумма наших сбережений уменьшилась ажно в четыре раза. Сразу после получения того огромного гонорара мы сразу сняли где-то десять тысяч – на жизнь и подарки. Потому что я тут же подкинул финансов всем родственникам – бабусе с дедусей, тестю с тещей, семье шурина, родителям и любимой сестренке. Ну и себя тоже не забыли. Например, съездили в речной круиз от Москвы до Астрахани… Почти сорок ушло на квартиру, потому что, кроме оговоренных выплат, пришлось изрядно доплатить не только за ускорение всех бюрократических процедур, но и за то, чтобы проследили насчет отсутствия разных «закладок» и подводных камней. С квартирой, кстати, никаких неожиданностей не случилось. Ну до того момента, как в меня вцепились граждане из мин-авиапрома… Проблемы выявились с машино-местами. Но, благодаря «щедрому финансированию», их также удалось разрешить еще до начала всех судов… Ну а еще десять ушли уже за время судов. На адвоката. Слава богу, мне подсказали весьма ушлого и беспринципного типа, специализировавшегося именно на имущественных спорах и-и-и… соответственно, на «звездных» разводах.
Кстати, в связи с этим произошел забавный казус. Мужик, похоже, имел привычку, прежде чем встречаться с клиентом, собирать о нем сведения (что меня, кстати, впечатлило). Так что на встречу он пришел в твердой уверенности, что ему предстоит именно бракоразводный процесс, связанный с изменой жены и моими претензиями к Муслиму Салгомаеву. Но, слава богу, к тому моменту «звезда» уже исчезла у нас с горизонта…
Дело в том, что в какой-то момент певец, устав ждать, пока осчастливленная его вниманием «пастушка» упадет в его объятия, решил форсировать события и лично прибыл к школе при полном параде и с огромным букетом. Зрелище было еще то – впечатлительные ученицы старших классов едва из окон не выпадали… впрочем, учительницы от них тоже не слишком-то и отставали. А у Аленки как раз в это время начался жуткий токсикоз. Ну и она, поняв, что проблему надо решать кардинально, собралась с духом и, выбрав момент, от души блеванула «галантному кавалеру» на лакированные туфли… после чего виновато потупилась и извинилась, попутно сообщив о причинах недомогания. Она у меня временами могла быть той еще хитрюгой… Вот после оного афронта «золотой голос СССР» и исчез с горизонта. То ли расстроился из-за испорченных итальянских туфель, то ли оскорбился на то, что предмет его воздыханий после того, как такая «мегазвезда», как он, столь явно обозначила свой интерес, решила не только не отказывать в близости собственному мужу, но еще и умудрилась забеременеть от него.
Как бы там ни было, адвокат реально оказался ушлым, сумев каким-то чудом раздобыть бумаги о родстве между мной и Серафимой Исааковной, которое вполне допускало возможность прописки. Чем вроде как отвел от меня угрозу сесть за мошенничество… А потом произошло еще одно событие, благодаря которому все эти судебные перипетии окончательно разрешились к полному моему удовлетворению.
Все началось со звонка, прозвучавшего в квартире в тот момент, когда я собирался на очередное судебное заседание.
– Слушаю.
– Роман?
– Мм-м-м… да. Извините, не узнал.
– Ну значит богатым буду! Это Пастухов.
– Борис Николаевич? – удивился я. Вот уж неожиданный звонок… – Рад слышать.
– Взаимно, Роман, взаимно. Сильно занят? Можешь говорить?
– М-м-м… ну если только коротко. Вы меня в прихожей застали. Убегаю по делам.
– Ну раз коротко – то ты как, сильно занят в четверг?
Я задумался, вспоминая свой график. Так, очередное судебное заседание у меня в пятницу, а в издательстве я должен появиться в среду. Там накопились кое-какие бумаги, которые я, как зиц-председатель Фунт, должен был подписать. Так-то основная нагрузка лежала на Вагифове, я лишь, так сказать, торговал лицом да работал мальчиком на побегушках во все официальные конторы… потому как он пока пребывал в статусе госслужащего и опасался лезть на первые роли в коммерческой структуре. Но и уходить со своего поста ему также было неразумно. Ибо наш коммерческий успех во многом был обусловлен именно тем, что Айхан Алиевич обеспечивал нас поддержкой со стороны Госкомитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Иначе бы нас уже давно сожрали. Советское чиновничество испытывало дикую классовую ненависть к «зажравшимся буржуям», стараясь если не уничтожить любые ростки частной инициативы, то хотя бы поиметь с них по полной. Для чего сначала требовалось создать кооператорам максимальные проблемы, чтобы потом за их разрешение выдоить «этих буржуев» по полной. Впрочем, и сказать, что кооператоры были исключительно невинными овечками, также было нельзя…
– Вроде бы нет. А что?
– Да тут намечается прием в посольстве Афганистана. А ты, насколько я помню, не только там отслужил, но и успел за время службы очень заметно отметиться.
– Афганистана? – изумился я. – М-м-м… я извиняюсь, но вы-то там каким боком?! Вас же вроде в Данию откомандировали, если я не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – усмехнулся мой собеседник. – Но это дело прошлое. Я с прошлого года – посол СССР в Афганистане.
– О как! – не удержался я от удивленного возгласа. Потом задумался. – Борис Николаевич, давайте честно. Я вам зачем-то нужен или я там просто для массовости? Если последнее – то я пас. Своих дел много.
– Если честно – есть некоторые вопросы, которые хотелось бы с тобой обсудить.
– Со мной?
Из трубки послышался вздох.
– Рома, это не телефонный разговор. Но если вкратце – я знаю тебя как неравнодушного человека. Да и Николай Николаевич Огарков до сих пор вспоминает одного старшину, прямо на награждении резанувшего ему правду-матку. Напомнить, кто это был? Поэтому я не думаю, что тебе нравится то, что творится вокруг…
Я полупридушенно хмыкнул. Опаньки! Ни хрена себе заявочки… Пастухов между тем продолжил:
– Так что, если ты можешь, подходи в четверг к шестнадцати часам на Поварскую, сорок два. Там и поговорим, – после чего положил трубку.
Я сел и вытер выступивший пот. Это что, меня в ГКЧП, что ли, собираются вербовать?! На хрен, на хрен такие перспективы. Эти игры – строго без меня…
Но, поразмышляв, я решил не пороть горячку и сходить пообщаться. Пастухов вроде как к ГКЧП отношения не имел. Да и Огарков тоже. Не просто же так Пастухов упомянул его в разговоре… Да и вообще, насколько я помнил, Огаркова в моем, так сказать, прошлом будущем оценивали очень высоко, считая среди позднесоветской военной элиты едва ли не самым умным и образованным. Да и не того полета я птица, чтобы меня в ГКЧП тянуть. Даже и не птица вовсе, а так – червячок. Если вообще не микроб. И чем я мог их заинтересовать? Так что сходим, посмотрим…