— Понятно. — Улыбка на ее лице появилась вновь и исчезла так же внезапно.

— Опишите мне ваше плавание. Что в нем было плохого? — Йеппе подался вперед, постаравшись принять позу, располагающую к доверительной беседе.

— Просто нам пришлось слишком туго. Мы такого совсем не ожидали. — Анна вытерла каплю кока-колы с подбородка и засунула обе руки себе под ляжки.

— Что вы имеете в виду? — Она пожала плечами и закусила губу. Йеппе ждал ответа, но ответа не было. — Он как-то неправильно вел себя? Стив.

— Да. По крайней мере, на мой взгляд. Часто.

— Вам оказалось сложно пережить сложившуюся ситуацию?

— Я до сих пор на больничном. Если бы это было ПТСР[37], страховка все покрыла бы.

— А что вы теперь думаете о совете, который дали вам эксперты «Мэдс и Монополии», единогласно высказавшись за путешествие?

Заставляя Анну Расмуссен копаться в собственном прошлом, Йеппе никак не мог избавиться от ощущения собственной подлости. Девушка явно не получила помощи, достаточной для того, чтобы снова встать на ноги.

— Хм, даже не знаю… Наверное, мы бы согласились поплыть с ним, независимо от их совета? — Она произнесла эту фразу с вопросительной интонацией. Словно сомневаясь, что ответ был таким, какой Йеппе хотелось услышать.

— То есть вам не кажется, что ситуация… в которой вы теперь очутились, связана с советом, полученным в программе?

— Ну, они ведь не виноваты в том, что Стив таков, каков есть. — Анна принялась напевать какой-то мотив, но резко замолчала, наткнувшись на проницательный взгляд Йеппе.

— Где вы были в среду вечером?

Анна отпила кока-колу из стакана, прежде чем ответить.

— В Ворк Баккер. Я только вчера вернулась после недельного пребывания в лагере — я волонтер Добровольной детской ассоциации. Можете позвонить им и спросить. Или посмотрите на Фейсбуке — туда выложили фотографии с нашего мероприятия.

— Скауты? — Йеппе испытал огромное облегчение, узнав, что она вовлечена в социальную жизнь. Так что он даже не успел осознать, что Анна никак не может быть замешана в криминальном деле, и расстроиться. Честно говоря, он не рассчитывал на подобный исход.

Она осторожно улыбнулась.

— Было холодно! Тем больше поводов разжечь костер.

— Как вы думаете, есть ли в вашем окружении человек, в котором совет «Монополии» мог пробудить злость и желание призвать экспертов к ответу? Ваши родители, друзья?

Она посмотрела на Йеппе так, что он почувствовал неловкость за свой вопрос. На какую-то миллисекунду отяжелевший взгляд сообщил ему, насколько утопично предположение о том, что кто-то из ее окружения станет за нее заступаться.

Йеппе попрощался с девушкой и с раздражением окончательно решил больше не тратить время на фантастические теории Эстер ди Лауренти. У него было полно других дел, кроме как выступать в роли духовника для людей, решивших доверить право жизненно важного выбора экспертам «Мэдс и Монополии». Надо было сосредоточить все внимание на Вести, вернуться на протоптанную тропинку.

Йеппе сел в машину, посмотрел на циферблат на панели приборов и ощутил укол сожаления в связи с утонувшими часами. Было пять часов, и он уже устал. Вконец измотан и исчерпан на предмет свежих идей. Он нацелил навигатор на Вальбю и с тяжелым сердцем отправился домой.





Глава 18




Анетта вылила остатки из третьей чашки кофе из автомата. Она ощущала дискомфорт. Она вроде не замерзла и не устала, обычно дискомфорт у нее был связан с этими двумя факторами; это был какой-то иной тип дискомфорта, она даже затруднялась выразить его словами. Всегда свеженькая, как огурчик, ровно с того момента, как открывала с утра глаза, теперь она ощущала себя изможденной большую часть дня. Такое состояние напомнило ей о том, как однажды они со Свеном три дня подряд счищали обои из опилок со стен в доме 14 по улице Хольмеос. Тогда у нее кружилась голова и она чувствовала себя совершенно измочаленной, вынужденная стоять в облаке клеевой пыли и взирать на нескончаемые полосы обоев. Надо бы сократить потребление кофе.

Анетта пожалела, что вытащила свой новый тонометр из машины и переложила в нижний ящик комода под летнюю одежду. В данный момент она хотела бы знать, в каких цифрах выражается ее дурное самочувствие.

— Он пришел. Один! Без всякого адвоката. Я направил его в шестой кабинет. — Ларсен стоял в дверях и бодро улыбался. — Пойду приготовлюсь к предстоящему действу.

Допрос Йоханнеса Ледмарка не будет приятным. Она была немного знакома с ним и не собиралась устраивать ему перекрестный допрос. Однако тот факт, что он подозревался в предумышленном убийстве, брал верх над всяким сочувствием. Анетта встала и направилась к комнате номер шесть со стопкой материалов, необходимых для допроса.

Йоханнес Ледмарк выглядел плохо. Он осунулся, от прежнего очарования не осталось и следа. Ларсен авторитарным тоном приступил к изложению сути обвинения, когда Анетта обошла стол и села рядом с ним. Йоханнес следил за ней, не спуская глаз.

— Здравствуйте, Йоханнес. Как вы?

— Лучше не бывало, — сказал он, не дрогнув. — Ровно с того момента, когда я получил «Серебряного медведя».

Анетта предпочла проявить снисходительность в отношении его сарказма. Негоже бить лежачего, даже если он плюет тебе в лицо.

— Йоханнес, для начала позвольте мне попросить вас рассказать, что вы делали в пятницу во второй половине дня. Позавчера, в пятницу двадцать девятого января. Где вы были, когда и с кем?

— Вы имеете в виду после вашего с Йеппе визита? — Он настороженно посмотрел на Анетту. — Я несколько часов подряд проспал. Затем беседовал со своим партнером, принял ванну, немного перекусил. Позже я встретился с Йеппе в «МакКлууде». В пять вечера.

— Будьте добры, подтвердите, что речь идет именно о руководителе следственной группы Йеппе Кернере. — Пульс стучал у Анетты на шее так громко, что она слышала его удары в паузах между словами.


— Да, я встречался с Йеппе Кернером. — Йоханнес посмотрел на нее с недоверием, словно она пыталась подсунуть ему подержанную машину вместо новой. — Но это была частная встреча.

Анетта заметила, что Ларсен беспокойно заерзал на стуле, и послала ему предостерегающий взгляд. Сейчас они не должны ничего обсуждать. И вообще, Ларсену лучше ни во что не вмешиваться.

— Как долго вы там пробыли?

— Максимум час. Я вернулся домой к шести. Можно мне стакан воды? — Йоханнес закашлялся.

Ларсен налил воды из кувшина и поставил пластмассовую чашку на стол.

Отпив, Йоханнес поморщился. Вода в Управлении полиции имела привкус железных труб, по которым бежала к крану.

— А дальше? К вам домой кто-нибудь заходил?

Йоханнес, казалось, удивился вопросу, но лишь на мгновение.

— Да, как вам, вероятно, уже известно, ко мне забежала Кристель Тофт, принесла мне пиджак, который позаимствовала во вторник вечером. Около восемнадцати часов, как мы и договаривались. Я предпочел, чтобы вещица от Феррагамо все-таки вернулась ко мне.

Ларсен что-то одобрительно пробурчал себе под нос, щеголь щеголя всегда поймет.

Анетта улыбнулась. Ох уж эти мужчины!

— Как долго она у вас пробыла?

— Буквально две минуты. Отдала пиджак, поинтересовалась, в порядке ли я, бросила какую-то слезливо-сопливую фразу насчет Альфы и ушла. Мы постояли в дверях, она даже не стала заходить, сразу отправилась на модный показ.

Анетта кивнула.

— Она ничего не успела выпить у вас? Стакан воды…

— Нет. Я же сказал — она только отдала пиджак и убежала. Возможно, она и не прочь была посидеть немного, но у меня не было настроения для общения.

— Родриго был дома? Он может подтвердить ваши слова?

— Нет. — Он обреченно вздохнул. — Родриго ушел, когда я вернулся из «МакКлуудса». Сказал, что надолго. Когда приходила Кристель, его не было дома.

Анетта сменила курс.

— Расскажите немного об Альфе. Какие отношения вас с ним связывали?

Йоханнес Ледмарк покраснел. У него не просто слегка зардели щеки от смущения, нет-нет, все лицо залило нездоровым темно-пунцовым цветом, который быстро распространился по шее и голове. Глубокий стыд — это словосочетание показалось Анетте наиболее уместным для обозначения его реакции.

— Мы с Альфой были любовниками, причем на протяжении довольно длительного периода. И вам прекрасно это известно, так что не вижу никаких причин скрывать это или вдаваться в дальнейшие подробности. Это было просто развлечением, между нами не было глубоких чувств. Буду признателен, если вы не станете распространяться на этот счет. Делиться информацией с прессой, например.

— В среду вечером вы пришли на вечеринку вместе? — Анетта решила, что умнее всего будет продолжить допрос. — А свидетели утверждают, что около 22:30 вы поругались. В чем заключалась суть вашей ссоры?

— Свидетели! — Упиваясь этим словом, Йоханнес печально улыбнулся. — Вообще-то мне не хочется посвящать вас в предмет ссоры. Это слишком личное. И Альфы больше нет, так что я… нельзя ли назвать это просто ссорой между друзьями? Ну или между врагами. Это не имеет никакого отношения к его смерти.

В помещении повисла тишина. Скрип автобусных тормозов доносился с улицы сквозь рассохшиеся оконные рамы. Ларсен открыл картонную папку, покосился на Анетту и начал зачитывать вслух.

«Черт возьми, Йоханнес, я всего лишь прошу взаймы. Ты ведь знаешь, я верну деньги. Они НУЖНЫ мне позарез прямо сейчас! Не вынуждай меня открыть всю правду о нас с тобой. Я не хочу так низко пасть. Но я сделаю это, если будет надо. Всего лишь сто тысяч крон. Ты получишь их обратно. А.»

Ларсен закрыл папку.

— Это распечатка переписки между вами и Альфой Бартольди. От двадцать третьего января сего года. Узнаете?

— Что вы хотите чтобы я вам ответил? — Зрачки Йоханнеса уменьшились и заблестели. — Что я убил Альфу, потому что он шантажировал меня? Да, он действительно оказывал на меня давление. Но только я никогда не тронул и волоса на его голове, хотя мне очень хотелось врезать ему как следует. Понятно вам? — Он наклонился к следователям и повторил медленно и четко: — Врезать — ему — как — следует.

Йоханнес Ледмарк вновь откинулся на спинку стула и потер подбородок. Затем уронил голову на грудь с таким же звуком, как собака ловит собственный хвост. Когда он вновь поднял взгляд, самообладание вернулось к нему.

— Но я этого не сделал. Напротив. И вы, несомненно, знаете о том, что я дал ему то, что он требовал.

— Каким образом мобильный телефон Альфы Бартольди очутился в кармане вашей куртки? — Ларсен отодвинул папку и сцепил руки на столе перед собой.

— Понятия не имею. Тот вечер для меня был как в тумане. Мы были пьяны, и… после перепалки я отправился вместе с Лулу к ней на лодку и провел там какое-то время. Ну да, об этом вы ведь тоже знаете. Не знаю, зачем мне мог понадобиться его телефон.

— Чтобы убедиться, что он не сможет позвонить и попросить о помощи?..

Последняя фраза повисла в воздухе. Взгляд Йоханнеса Ледмарка вновь стал беспокойным.

— Я не знаю, что мне сказать, кроме того, что я не брал у него телефон. Можете поспрашивать у кого-нибудь еще. Как насчет Родриго? Это ведь он нашел его, как нельзя кстати. — Последние слова он буквально выплюнул изо рта. Йоханнес не давал покоя своим рукам, потел и, казалось, пытался найти какое-то отверстие, чтобы забраться туда и больше не вылезать. Анетта спокойно наблюдала за ним. Он утверждает, что Родриго пытается дискредитировать его? Неужели всего лишь за пару дней реально разрушить этот чудесный брак?

— Вы на вечеринке в среду подсунули Альфе напиток с добавленным средством для прочистки стоков? После вашей ссоры? — Анетта удивилась, услышав свой собственный голос, столь твердо и убедительно он звучал. Кровь внутри ее организма перекачивалась сейчас со скоростью нескольких сотен километров в час, и странно, что по ее голосу этого нельзя было заподозрить.