В гостиной за длинным столом сидел Йоханнес, неестественно бледный, и выглядел так, словно все вокруг причиняло ему боль. Анетта поздоровалась и встала у стены, скрестив руки. Этакий Сэм Спейд[20] в разгар трудового дня.
Йеппе выдвинул стул, сел, опершись локтями на коленки, и попытался поймать взгляд Йоханнеса.
— Ты в порядке?
— Йеппе, что ты здесь делаешь? — Йоханнес ответил, не поднимая глаз.
— Я интересуюсь в первую очередь как друг.
— А зачем тогда ты ее взял с собой? — Йоханнес чуть заметно кивнул в сторону Анетты. Невозможно было не заметить в его интонации оттенка враждебности.
Родриго нервно пересек комнату и подвинул к Йоханнесу стакан с водой и парацетамол, к которому тот даже не притронулся. Родриго встал за спиной Йоханнеса, положив ладони на его плечи.
— Я прекрасно понимаю, что ты расстроен в связи с… ну, потому что Альфа…
— Понимаешь?! Да что ты вообще можешь понимать? — Едва приоткрытые глаза Йоханнеса блеснули глубоким презрением. — Что ты можешь знать о моем теперешнем состоянии?
Как будто они не были знакомы. Как будто не дружили больше двадцати лет.
— Йоханнес, произошло убийство. Ты замечен в обществе жертвы незадолго до совершения преступления, и ты вдруг исчезаешь. Естественно, нам необходимо поговорить с тобой.
— Меня в чем-то подозревают? — Он говорил резко и отрывисто, словно ронял слова. — В таком случае не мог бы ты сообщить мне о моих правах?
Йеппе покосился на Анетту. Она наблюдала за происходящим с нейтральным выражением лица, тем самым давая ему понять, насколько неотвратимо было ее намерение остаться.
— Ты можешь просто рассказать нам, где ты был, и мы оставим тебя в покое и предоставим возможность отоспаться.
— Я не обязан вам ничего объяснять, Йеппе.
— Запой, — вмешался Родриго. — Он всего-навсего ушел в запой. Пойдет? Такое иногда случается.
— Запой? Но почему ты не позвонил? Почему сам не отвечал на телефонные звонки?
— В телефоне села батарейка.
«Батар-рэйка». Родриго произносил слова с остервенением, Йоханнес уставился на собственную коленку и молчал.
— Что произошло между вами с Альфой на этой вечеринке? — Голос Анетты прорезал тишину.
— Какое вам до этого дела, Анетта? — Йоханнес выплюнул эту фразу. В комнате вновь повисла тишина. Напряженная тишина, как будто солдаты внимательно прислушиваются, чтобы определить местоположение противника. Нарушила ее снова Анетта:
— Кто такой Сёрен Вести? А Лулу Суй? Откуда вы знакомы с ними и с Альфой?
Прежде чем ответить, Йоханнес адресовал своей коленке улыбку.
— Неужели вы пришли сюда в качестве моих друзей? Слушайте внимательно, я ни черта не собираюсь рассказывать вам обоим. — Он резко вскочил. — Мне нужно отдохнуть. Благодарю за визит.
Йоханнес покинул гостиную в тягостном безмолвии. Родриго в отчаянии сел и спрятал лицо в ладони. Йеппе дал понять Анетте, что им лучше уйти.
— Родриго, пусть он хорошенько выспится. Я перезвоню позже.
Участливо похлопав Родриго по плечу, Йеппе направился к выходу.
* * *
Оказавшись на тротуаре перед домом, двое следователей продолжали молчать, подставляя щеки под укусы мороза. Снег кружился над улицами и тонким белым слоем усыпал носы ботинок и полы курток.
— Если он не желает говорить с нами добровольно, придется задержать его.
— Анетта, подожди! — Йеппе откашлялся и обрел самоконтроль. — Дай ему шанс. Он совсем не спал и пребывает в состоянии шока. Дай ему немного времени. Идем, глотнем свежего воздуха.
Йеппе устремился вперед. Анетта принялась так рьяно жестикулировать, что ей позавидовал бы любой шофер итальянского такси. А затем последовала за напарником.
Направляясь вдоль Сёнер Бульвар, они проходили футбольные поляны, детские площадки и забегаловки, которые изо всех сил старались отмежеваться от винных погребков, хотя и зарабатывали на том, что подавали молодой современной публике итальянский кофе и пошированные[21] яйца. Вестебро стал не тем Вестебро, который знал Йеппе, причем уже давно. Когда развелись родители, отец одно время жил в крохотной двухкомнатной квартирке на Вальдемарсгэде. Навесной душ там был установлен прямо в туалете, а свою одежду отец стирал в кухонной раковине, от чего вся квартира приобретала затхлый запах. Ужин, выложенный в пластиковый контейнер, они носили разогревать в микроволновке в столовую на Истедгэде. Йеппе чуть ли не с ностальгией вспомнил о гладкой, почти стеклянной на вид картошке. Почему даже то, что мы ненавидим в какой-то конкретный момент, становится дорого нам в качестве воспоминания по прошествии определенного количества времени? Как же называлось это заведение? «Микротерия»? «Васко» что-то там? Теперь тут был магазин одежды. И спросить теперь было не у кого. Чему быть, того не миновать.
У моста Дюббельсбро они остановились, устремив взгляды на железнодорожное полотно и насосную станцию, размалеванную граффити. Снег толстым слоем покрывал сероватый бункер с бледно-желтыми пятнами. Рабочее место — днем для сотрудников железной дороги, ночью для африканок.
— Кто у нас следующий по списку? — Йеппе сплюнул на рельсы. — Попробуем побеседовать с Лулу Суй?
— Да, давай… — Анетта задумчиво кивнула. — Какой симпатичный парень…
Судя по всему, она находилась под впечатлением от красоты Родриго.
— Не поспоришь.
— Вполне понятно, что Йоханнес его любит. У них свободные отношения?
Йеппе раздраженно посмотрел на коллегу.
— Почему ты так решила? Потому что они геи?
— Уф, Йеппе, заткнись! Если мы все будем такими деликатными, то никогда ничего не добьемся. Педики трахаются направо и налево, негры прекрасно играют в баскетбол, так уж повелось.
— У тебя есть какие-то основания так говорить или ты просто сотрясаешь воздух? — Йеппе негодовал.
Анетта ткнула в него пальцем в перчатке.
— Не мог ли Йоханнес изменить ему с Альфой?
— Лишь по той причине, что они приятели и оба гомосексуалисты? Мало кто впишется в твое жесткое определение нормальности. — Йеппе не удержался от улыбки. — Мы потихоньку превращаемся в шведов, которые никак не могут оставить в покое Пеппи Длинныйчулок[22] — ведь чувства чернокожих ущемляются тем фактом, что отец этой девочки был негритянским королем.
— Очень легко стоять на такой позиции, если ты белая гетеросексуалка. Давай оставим наш разговор на эту тему. Ибо мы никогда не придем к согласию.
Когда-нибудь Йеппе научится не впутываться в подобные дискуссии со своей напарницей.
— Ты знаешь, где она живет? Лулу Суй, в смысле?
— Разве у круга есть хоть одна сторона? — Анетта поводила ключом от машины вокруг пальца. Они отправились обратно на стоянку.
Через сто метров Анетта остановилась у магазинчика.
— Куплю себе шоколадный батончик, а то, похоже, обед мы сегодня пропускаем. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.
Йеппе сдался.
— Я понятия не имею, изменял ли Йоханнес. Насколько мне известно, они с Родриго живут моногамно, но никогда не поймешь, как устроены людские отношения.
Анетта вкрадчиво посмотрела на него, он лишь пожал плечами.
— Они производят впечатление вполне довольных друг другом людей. Ну, как ты и Свен, например. То есть счастливых. Но я не знаю, как обстоит дело в действительности…
Анетта на мгновение улыбнулась, как смущенный подросток. Затем кивнула и взялась за ручку магазинной двери.
— Тебе не купить «голову негра»?[23]
Глава 8
Рыболовецкий район в гавани Нордхавн зиял ветхой заплаткой из крашеного дерева и ржавого железа между пустынной промышленной территорией и проливом Эресун. Этот анахронизм, казалось, выжил исключительно благодаря своему невероятному упорству. Даже чайки кричали более пронзительно здесь, где их крики ничто не заглушало.
Йеппе с Анеттой остановились у небольшого рыбацкого сарая с более поздними пристройками и искусно вырезанной деревянной табличкой на фасаде, гласившей: «Хардис Плейс». Полусопревший полосатый навес колыхался от ветра в унисон с кованым флюгером и пивными банками, выдуваемыми из мусорного бака. Ветер был прямо-таки арктический.
Йеппе натянул капюшон и, жмурясь, посмотрел на молочно-белое небо.
— Думаешь, снега еще подвалит?
— Как бы то ни было, но я больше не собираюсь чистить дорогу в этом году. Не надо было покупать угловой участок. Вот тупицы!
— В каком номере дома она живет?
— Номер дома не указан. Только ее фамилия и улица — Эстерсёвай. Попробую позвонить.
Анетта стянула варежки и взяла телефон.
Йеппе отошел от машины и заглянул в ближайший переулок. Слингрерстиен. С лишней «р».
— Не берет. Придется у кого-то спрашивать.
Йеппе выдвинул стул, сел, опершись локтями на коленки, и попытался поймать взгляд Йоханнеса.
— Ты в порядке?
— Йеппе, что ты здесь делаешь? — Йоханнес ответил, не поднимая глаз.
— Я интересуюсь в первую очередь как друг.
— А зачем тогда ты ее взял с собой? — Йоханнес чуть заметно кивнул в сторону Анетты. Невозможно было не заметить в его интонации оттенка враждебности.
Родриго нервно пересек комнату и подвинул к Йоханнесу стакан с водой и парацетамол, к которому тот даже не притронулся. Родриго встал за спиной Йоханнеса, положив ладони на его плечи.
— Я прекрасно понимаю, что ты расстроен в связи с… ну, потому что Альфа…
— Понимаешь?! Да что ты вообще можешь понимать? — Едва приоткрытые глаза Йоханнеса блеснули глубоким презрением. — Что ты можешь знать о моем теперешнем состоянии?
Как будто они не были знакомы. Как будто не дружили больше двадцати лет.
— Йоханнес, произошло убийство. Ты замечен в обществе жертвы незадолго до совершения преступления, и ты вдруг исчезаешь. Естественно, нам необходимо поговорить с тобой.
— Меня в чем-то подозревают? — Он говорил резко и отрывисто, словно ронял слова. — В таком случае не мог бы ты сообщить мне о моих правах?
Йеппе покосился на Анетту. Она наблюдала за происходящим с нейтральным выражением лица, тем самым давая ему понять, насколько неотвратимо было ее намерение остаться.
— Ты можешь просто рассказать нам, где ты был, и мы оставим тебя в покое и предоставим возможность отоспаться.
— Я не обязан вам ничего объяснять, Йеппе.
— Запой, — вмешался Родриго. — Он всего-навсего ушел в запой. Пойдет? Такое иногда случается.
— Запой? Но почему ты не позвонил? Почему сам не отвечал на телефонные звонки?
— В телефоне села батарейка.
«Батар-рэйка». Родриго произносил слова с остервенением, Йоханнес уставился на собственную коленку и молчал.
— Что произошло между вами с Альфой на этой вечеринке? — Голос Анетты прорезал тишину.
— Какое вам до этого дела, Анетта? — Йоханнес выплюнул эту фразу. В комнате вновь повисла тишина. Напряженная тишина, как будто солдаты внимательно прислушиваются, чтобы определить местоположение противника. Нарушила ее снова Анетта:
— Кто такой Сёрен Вести? А Лулу Суй? Откуда вы знакомы с ними и с Альфой?
Прежде чем ответить, Йоханнес адресовал своей коленке улыбку.
— Неужели вы пришли сюда в качестве моих друзей? Слушайте внимательно, я ни черта не собираюсь рассказывать вам обоим. — Он резко вскочил. — Мне нужно отдохнуть. Благодарю за визит.
Йоханнес покинул гостиную в тягостном безмолвии. Родриго в отчаянии сел и спрятал лицо в ладони. Йеппе дал понять Анетте, что им лучше уйти.
— Родриго, пусть он хорошенько выспится. Я перезвоню позже.
Участливо похлопав Родриго по плечу, Йеппе направился к выходу.
* * *
Оказавшись на тротуаре перед домом, двое следователей продолжали молчать, подставляя щеки под укусы мороза. Снег кружился над улицами и тонким белым слоем усыпал носы ботинок и полы курток.
— Если он не желает говорить с нами добровольно, придется задержать его.
— Анетта, подожди! — Йеппе откашлялся и обрел самоконтроль. — Дай ему шанс. Он совсем не спал и пребывает в состоянии шока. Дай ему немного времени. Идем, глотнем свежего воздуха.
Йеппе устремился вперед. Анетта принялась так рьяно жестикулировать, что ей позавидовал бы любой шофер итальянского такси. А затем последовала за напарником.
Направляясь вдоль Сёнер Бульвар, они проходили футбольные поляны, детские площадки и забегаловки, которые изо всех сил старались отмежеваться от винных погребков, хотя и зарабатывали на том, что подавали молодой современной публике итальянский кофе и пошированные[21] яйца. Вестебро стал не тем Вестебро, который знал Йеппе, причем уже давно. Когда развелись родители, отец одно время жил в крохотной двухкомнатной квартирке на Вальдемарсгэде. Навесной душ там был установлен прямо в туалете, а свою одежду отец стирал в кухонной раковине, от чего вся квартира приобретала затхлый запах. Ужин, выложенный в пластиковый контейнер, они носили разогревать в микроволновке в столовую на Истедгэде. Йеппе чуть ли не с ностальгией вспомнил о гладкой, почти стеклянной на вид картошке. Почему даже то, что мы ненавидим в какой-то конкретный момент, становится дорого нам в качестве воспоминания по прошествии определенного количества времени? Как же называлось это заведение? «Микротерия»? «Васко» что-то там? Теперь тут был магазин одежды. И спросить теперь было не у кого. Чему быть, того не миновать.
У моста Дюббельсбро они остановились, устремив взгляды на железнодорожное полотно и насосную станцию, размалеванную граффити. Снег толстым слоем покрывал сероватый бункер с бледно-желтыми пятнами. Рабочее место — днем для сотрудников железной дороги, ночью для африканок.
— Кто у нас следующий по списку? — Йеппе сплюнул на рельсы. — Попробуем побеседовать с Лулу Суй?
— Да, давай… — Анетта задумчиво кивнула. — Какой симпатичный парень…
Судя по всему, она находилась под впечатлением от красоты Родриго.
— Не поспоришь.
— Вполне понятно, что Йоханнес его любит. У них свободные отношения?
Йеппе раздраженно посмотрел на коллегу.
— Почему ты так решила? Потому что они геи?
— Уф, Йеппе, заткнись! Если мы все будем такими деликатными, то никогда ничего не добьемся. Педики трахаются направо и налево, негры прекрасно играют в баскетбол, так уж повелось.
— У тебя есть какие-то основания так говорить или ты просто сотрясаешь воздух? — Йеппе негодовал.
Анетта ткнула в него пальцем в перчатке.
— Не мог ли Йоханнес изменить ему с Альфой?
— Лишь по той причине, что они приятели и оба гомосексуалисты? Мало кто впишется в твое жесткое определение нормальности. — Йеппе не удержался от улыбки. — Мы потихоньку превращаемся в шведов, которые никак не могут оставить в покое Пеппи Длинныйчулок[22] — ведь чувства чернокожих ущемляются тем фактом, что отец этой девочки был негритянским королем.
— Очень легко стоять на такой позиции, если ты белая гетеросексуалка. Давай оставим наш разговор на эту тему. Ибо мы никогда не придем к согласию.
Когда-нибудь Йеппе научится не впутываться в подобные дискуссии со своей напарницей.
— Ты знаешь, где она живет? Лулу Суй, в смысле?
— Разве у круга есть хоть одна сторона? — Анетта поводила ключом от машины вокруг пальца. Они отправились обратно на стоянку.
Через сто метров Анетта остановилась у магазинчика.
— Куплю себе шоколадный батончик, а то, похоже, обед мы сегодня пропускаем. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.
Йеппе сдался.
— Я понятия не имею, изменял ли Йоханнес. Насколько мне известно, они с Родриго живут моногамно, но никогда не поймешь, как устроены людские отношения.
Анетта вкрадчиво посмотрела на него, он лишь пожал плечами.
— Они производят впечатление вполне довольных друг другом людей. Ну, как ты и Свен, например. То есть счастливых. Но я не знаю, как обстоит дело в действительности…
Анетта на мгновение улыбнулась, как смущенный подросток. Затем кивнула и взялась за ручку магазинной двери.
— Тебе не купить «голову негра»?[23]
Глава 8
Рыболовецкий район в гавани Нордхавн зиял ветхой заплаткой из крашеного дерева и ржавого железа между пустынной промышленной территорией и проливом Эресун. Этот анахронизм, казалось, выжил исключительно благодаря своему невероятному упорству. Даже чайки кричали более пронзительно здесь, где их крики ничто не заглушало.
Йеппе с Анеттой остановились у небольшого рыбацкого сарая с более поздними пристройками и искусно вырезанной деревянной табличкой на фасаде, гласившей: «Хардис Плейс». Полусопревший полосатый навес колыхался от ветра в унисон с кованым флюгером и пивными банками, выдуваемыми из мусорного бака. Ветер был прямо-таки арктический.
Йеппе натянул капюшон и, жмурясь, посмотрел на молочно-белое небо.
— Думаешь, снега еще подвалит?
— Как бы то ни было, но я больше не собираюсь чистить дорогу в этом году. Не надо было покупать угловой участок. Вот тупицы!
— В каком номере дома она живет?
— Номер дома не указан. Только ее фамилия и улица — Эстерсёвай. Попробую позвонить.
Анетта стянула варежки и взяла телефон.
Йеппе отошел от машины и заглянул в ближайший переулок. Слингрерстиен. С лишней «р».
— Не берет. Придется у кого-то спрашивать.