— И загляни к наследнику. Ты же лечил его. Скажи, что мы разберемся… — Сивен дернул плечом. — И передай… мои сожаления.
Тумма наконец вышел из опочивальни и смог разогнуться. В коридоре было темно, поэтому никто не мог увидеть его нахмуренное лицо. Тумма знал о недавнем нападении на мальчика в лавке колесника, а сегодня от Алиаса услышал и еще об одном. А теперь в госпитале нападают на слуг Олтера. Это уже походило на охоту. Тумма развернулся и направился в сторону выхода. Вскоре он услышал торопливые шаги и узнал походку Алиаса Фугга.
— Подожди! — услышал он его голос. — Пойдем вдвоем.
Олтер
Все-таки со мной не все в порядке. Пугающе яркие, острые, взрывные эмоции заставляли меня куда-то бежать, что-то делать, прыгать, смеяться. Моменты двигательной активности сменялись подавленностью, вялостью и отстраненностью. Видимо, я просчитался, решив, что безобидно поглотил и вобрал в себя маленького мальчика. Только сейчас, истощенный пикировкой с наместником на пиру, я вдруг понял, что совершенно не рефлексирую по поводу утраченной прошлой жизни. Она воспринималась краем сознания как просмотренный некогда фильм. Семья, родители, дети — лишь лица на экране. Тайны сознания и подсознания вели меня своими нехожеными тропами. Куда еще заведет эта тропинка? Мало мне проблем!
Когда в наш дом вошел Тумма, а за ним следом — Алиас Фугг, я пребывал в философско-отстраненном мрачном состоянии. Кинув взгляд на озабоченное, немного виноватое лицо Алиаса Фугга и напряженную фигуру Туммы в дверном проеме, я скаламбурил про себя, обозвав целителя «черным вестником». И не ошибся.
— Олтер! — обратился великан. Алиас Фугг вскинул брови, удивленно посмотрев на раба.
— Не удивляйся, Алиас Фугг. Я разрешил Тумме так обращаться, — пояснил я Голосу Империи. — В награду за лечение. Что случилось?
— На слуг напали, Олтер. Говорят, избили. Сиятельнейший Сивен Грис высказывает сожаление. — Тумма развернулся, чтоб уйти.
— Мы сейчас идем в госпиталь и узнаем, что произошло… — добавил Алиас.
— Идем вместе! — вскочил я с каталки, в которой сидел за столом.
— Но, Олтер, — принялся уговаривать меня Алиас, — на улице темно, и не стоит наследнику…
— Там мой друг! — закричал я. — Кайхур!
— Кайхур? Это кто? — спросил Алиас.
— Это моя собака! — крикнул я. — И мой друг! Я не брошу его!
— Наследник, — обратился ко мне Остах. Выглядел он встревоженным не на шутку. — Не стоит тебе идти. Я сам схожу с Туммой и все разузнаю.
— Нет! — хлопнул я по столу. Тарелки подпрыгнули и обиженно звякнули. — Барат, Йолташ — хватайте кресло. Тумма, найди факелы. — Тон не предполагал возражений, но братья, вскочив со своих мест, смотрели на Остаха. От этого я взбесился еще больше. — Вам что, моего приказа недостаточно? Отправлю обратно домой с позором! — заорал я. Перед глазами стоял верный Кайхур, грызущий палец гворча. Он меня спас, а я не уберег!
Братья метнулись, выхватывая кресло. Я услышал, как Барат испуганно шепчет Йолташу: «Данова кровь…» — и очнулся. Я стоял у стола, держа в руке нож. Видимо, рукоятью ножа я молотил по каменной столешнице. Очередной приступ гнева и потеря контроля? С этим нужно что-то делать — такие ситуации чреваты самыми тяжелыми последствиями. Остах стоял рядом, внимательно разглядывая юного подопечного.
— Я в порядке, Остах, — шепнул я. — Просто Кайхур спас меня недавно, а я, получается, недоглядел… — Против воли слезы выступили на глазах.
Остах на секунду прижал наследника к себе.
— Идем вместе, — согласился он. — Там еще и ларец с цацками… За него Гимтар мне башку открутит. — Наставник невесело хмыкнул. Отпустив меня, он громко — чтобы все слышали — подытожил: — Идем вместе!
Парни уже выкатили каталку, ожидая во дворе. Рядом стоял Тумма с зажженным факелом. Выглядел в своей зеленой повязке на глазах монументально. Выйдя из дома, я увидел, как Алиас ухватил Остаха за рукав.
— Подожди, Остах. Я дальше не пойду… — Я вышел на крыльцо и прислушался к шепоту имперца. — Там Сивен меня вызывал, спрашивал про Олтера.
— Этого не хватало!.. — зашипел Остах. Я вкратце успел рассказать ему о произошедшем на пиру.
— Они спрашивали и про тебя, Остах. Я помню наш уговор, Остах. Молчание за молчание. Но смолчать не вышло. Наместник так насел, что… Я сказал Сивену, что ты из даипа Столхед. И что ты служил Эндиру. Больше они от меня ничего не услышали. И не услышат — завтра поутру я уезжаю.
— Обратно? — задумчиво спросил Остах. — Письмо возьмешь для Рокона?
— Хочешь, чтобы Голос Империи вновь поработал курьером? — развеселился Алиас. А потом посерьезнел и добавил: — Письмо не запечатывай — тогда возьму. И мы квиты?
— Квиты, — согласился Остах и пошутил: — Неужели чужие письма читать будешь?
— Буду, — покладисто согласился Алиас. — Непременно.
Дверь начала медленно открываться, но шепот Алиаса продолжился, и дверь замерла. И я застыл с занесенной над ступенькой ногой. Барат с Йолташем отводили глаза, стараясь не замечать подслушивающего наследника.
— Подожди, Остах! Заметил, как наследник на Эндира похож? — внезапно спросил Алиас. В комнате установилась тишина.
— Меж нами нет приязни, Остах. И ты волен мне не верить, — Алиас перешел на дорча. — Но я клянусь памятью отца — я не причастен к смерти Эндира.
Дверь распахнулась, и мимо деревянной походкой прошагал Остах. Меня он не заметил. Следом вышел Алиас. Глянул, поджал губы. Он спустился с крыльца и подошел к калитке.
— Уеду на рассвете. Письмо занесете в гостевое крыло. Прощайте! — И он двинулся прочь по садовой дорожке, освещаемой скудным светом масляных ламп.
Мы отправились следом. Впереди шел Тумма, раздвигая ночную темень огнем факела. За ним братья катили мое кресло. Мы с Остахом шли следом. Наставник по-прежнему ничего не замечал, углубившись в свои мысли. Я вспомнил про Кайхура и прибавил шаг.
Без Туммы так просто передвигаться по ночному городу у нас бы не получилось. Стража на воротах, увидев темнокожего великана, без разговоров распахнула створки. Ночная стража на площади так же безропотно отодвинула рогатки, выпуская нас на улицу. К тому времени я уже сидел в своем кресле. Барат привычно шагал сзади, катя его, а Йолташ и Остах шли слева и справа, настороженно зыркая в темноту переулков. Если уж злоумышленники умудряются нападать на охраняемую гостиницу, то и на нас не побоятся! Другое дело, что взять с нас нечего. Кроме оружия. Но попытаться отобрать оружие у горца — не самая дельная мысль.
Госпитальная стража, проворонившая нападение, обжегшись на молоке, теперь дула на воду. Стражники заладили: «Приходите засветло, сейчас никак…» — и не хотели открывать ворота. Тумма истуканом застыл перед решеткой. Он велел послать за Вликом — начальником госпиталя и теперь просто ждал. Я не был уверен, что стражники его послушали: они с затаенным весельем смотрели на нашу компанию, сгрудившуюся перед оградой, и переглядывались друг с другом. Рассерженный Остах махнул рукой. Йолташ схватился за прутья, мигом взлетел наверх и прыжком опустился во внутренний двор. Не трогая оружия, он залепил в ухо ближайшему стражнику и откинул засов.
— Дорогу наследнику Дорчариан! — прорычал Остах.
Сторожа схватились за копья — и замерли, не зная, что делать. Мы дружно ввалились во двор, но пройти мимо стражников, которые загородили дальнейший путь, не смогли. Я встал с кресла, собираясь двинуться прямо на воинов — пусть попробуют дотронуться до меня или не пропустить, — но тут наконец появился глава госпиталя. Влик, обычно вальяжный и неторопливый, был на себя не похож. Мокрый от пота, взъерошенный, глаза навыкате — он быстрым шагом приблизился к нам и за шиворот оттащил ближайшего стражника.
— Запорю, ироды!.. — прошипел он побледневшим стражникам — бедняги поняли, что опять оплошали. — Простите, сиятельнейший наследник… — слегка поклонился он мне.
— Олтер, — подсказал ему Остах.
С недавнего времени наставник прекратил притворяться, что не знает имперского. Лицедейство это было рассчитано в основном на Алиаса. А раз тот признал Остаха, и с ним удалось договориться, то дальнейшее притворство теряло смысл.
— …сиятельнейший наследник Олтер, — послушно повторил госпитальный начальник и еще раз поклонился.
— Что с моей собакой? — нетерпеливо спросил я его.
— С собакой? — переспросил Влик, переводя взгляд с меня на Остаха и обратно.
— Кайхур, мой друг. Это редкая порода, из-за моря, — объяснил я ему. И приврал: — С нее по весу золотом берут, такая дорогая порода.
Влик вспотел еще больше и вытер испарину со лба.
— Э-э-э, я не видел никакой собаки… — пролепетал он.
— Веди, — коротко велел ему Остах.
И важный, сановитый Влик, запросто общающийся со многими отцами города, послушно развернулся и двинулся к гостинице.
Едва войдя в сдвоенную тесную комнатку с небольшим оконцем, через которое и проникли злоумышленники, Остах бросился к высокому сундуку. Старый Ллуг сидел посреди комнатки на полу, заляпанном кровью, и держался за голову. Увидев меня, старик залился слезами и попытался подняться. Я махнул ему рукой, чтоб не вставал. Двое слуг, избитых до синевы, сидели на кровати.
Сундук был распахнут, а крышка, выломанная с куском обшивки, валялась рядом. Остах, не заглядывая внутрь, отодвинул его и поднял половицу. Послышалась густая брань на дорча.
— Где Кайхур? — спросил я Ллуга, присаживаясь рядом с ним и убирая руки от головы. Череп цел, только кожа рассечена.
— И сюда залезли, чтоб клиббы им потроха живьем жрали! — заорал Остах, пиная сундук. — Всю кубышку утащили!
— Эти, в черном, залезли в окно. Кайхур их сразу услышал, затявкал. Я, дурень старый, думал, балует щенок. Отругал его. Так он первого, того, что влез, цапнул за ногу. А тот так его о стену шваркнул, — старик указал на угол, — я думал — конец псу. А тот, в черном, мне по голове двинул…
— И что с ним? — нетерпеливо перебил я.
— С Кайхуром-то? Не знаю, мне как по голове шарахнули — так сомлел я, — виновато ответил старик.
— Тот, что Ллуга отоварил, к щенку подошел, — сказал один из избитых. — Так он ему в палец вцепился — втроем еле оттащили.
— В окно они его выкинули, — добавил второй. Я повернулся, намереваясь выскочить из комнаты на поиски, но слуга крикнул мне вслед: — Они его с собой забрали, я слышал! Шкуру грозились с него стащить!
— Суки! Суки! Уроды! — закричал я по-русски, пиная злополучный сундук. Выпустив пар (и изрядно ушибив ногу), я уставился на Влика. Тот под моим взглядом съежился и постарался казаться как можно меньше.
Я подошел к Остаху, схватил его за рукав и оттащил в угол. Мы немного пошептались, после чего Остах приблизился к Влику, стоящему в дверном проеме. Тот с испугу сделал шаг назад.
— Наследник Олтер очень гневается, — проникновенно начал Остах. Я сдвинул брови. — Мы понадеялись на вашу защиту. И наместник тоже недоволен.
Влик громко сглотнул и схватился за косяк.
— У моего господина похитили друга, который спас ему жизнь. Такое не прощается. Также похитили драгоценности, которые собирали многие поколения горцев… — Остах приблизил свое лицо к Влику. Глаза начальника госпиталя забегали. — Мой господин недоумевает, почему врачеватели еще не оказали должной помощи его людям, которые пострадали в твоем госпитале?
— Э-э. Но уже вечер, и все… — Остах наклонился еще глубже, и Влик прыжком отскочил назад, выставив вперед пухлые ладошки. — Я немедленно распоряжусь! Немедленно! — он развернулся, собираясь улизнуть.
— И они будут жить здесь безоплатно все то время, пока их лечат! — рявкнул Остах, и колобок Влик подпрыгнул.
— Непременно! Конечно, господин! — поклонился глава госпиталя и убежал.
— Мы завтра еще придем, поговорить! — крикнул я ему вслед.
Он вжал голову в плечи и припустил еще сильнее.
— Сейчас придут лекари, — сказал я Ллугу. — Потом поспите хорошенько.
Подойдя к слугам, я спросил:
— Уродов разглядели?
— Нет, господин, — синхронно мотнули головой они.
Тумма наконец вышел из опочивальни и смог разогнуться. В коридоре было темно, поэтому никто не мог увидеть его нахмуренное лицо. Тумма знал о недавнем нападении на мальчика в лавке колесника, а сегодня от Алиаса услышал и еще об одном. А теперь в госпитале нападают на слуг Олтера. Это уже походило на охоту. Тумма развернулся и направился в сторону выхода. Вскоре он услышал торопливые шаги и узнал походку Алиаса Фугга.
— Подожди! — услышал он его голос. — Пойдем вдвоем.
Олтер
Все-таки со мной не все в порядке. Пугающе яркие, острые, взрывные эмоции заставляли меня куда-то бежать, что-то делать, прыгать, смеяться. Моменты двигательной активности сменялись подавленностью, вялостью и отстраненностью. Видимо, я просчитался, решив, что безобидно поглотил и вобрал в себя маленького мальчика. Только сейчас, истощенный пикировкой с наместником на пиру, я вдруг понял, что совершенно не рефлексирую по поводу утраченной прошлой жизни. Она воспринималась краем сознания как просмотренный некогда фильм. Семья, родители, дети — лишь лица на экране. Тайны сознания и подсознания вели меня своими нехожеными тропами. Куда еще заведет эта тропинка? Мало мне проблем!
Когда в наш дом вошел Тумма, а за ним следом — Алиас Фугг, я пребывал в философско-отстраненном мрачном состоянии. Кинув взгляд на озабоченное, немного виноватое лицо Алиаса Фугга и напряженную фигуру Туммы в дверном проеме, я скаламбурил про себя, обозвав целителя «черным вестником». И не ошибся.
— Олтер! — обратился великан. Алиас Фугг вскинул брови, удивленно посмотрев на раба.
— Не удивляйся, Алиас Фугг. Я разрешил Тумме так обращаться, — пояснил я Голосу Империи. — В награду за лечение. Что случилось?
— На слуг напали, Олтер. Говорят, избили. Сиятельнейший Сивен Грис высказывает сожаление. — Тумма развернулся, чтоб уйти.
— Мы сейчас идем в госпиталь и узнаем, что произошло… — добавил Алиас.
— Идем вместе! — вскочил я с каталки, в которой сидел за столом.
— Но, Олтер, — принялся уговаривать меня Алиас, — на улице темно, и не стоит наследнику…
— Там мой друг! — закричал я. — Кайхур!
— Кайхур? Это кто? — спросил Алиас.
— Это моя собака! — крикнул я. — И мой друг! Я не брошу его!
— Наследник, — обратился ко мне Остах. Выглядел он встревоженным не на шутку. — Не стоит тебе идти. Я сам схожу с Туммой и все разузнаю.
— Нет! — хлопнул я по столу. Тарелки подпрыгнули и обиженно звякнули. — Барат, Йолташ — хватайте кресло. Тумма, найди факелы. — Тон не предполагал возражений, но братья, вскочив со своих мест, смотрели на Остаха. От этого я взбесился еще больше. — Вам что, моего приказа недостаточно? Отправлю обратно домой с позором! — заорал я. Перед глазами стоял верный Кайхур, грызущий палец гворча. Он меня спас, а я не уберег!
Братья метнулись, выхватывая кресло. Я услышал, как Барат испуганно шепчет Йолташу: «Данова кровь…» — и очнулся. Я стоял у стола, держа в руке нож. Видимо, рукоятью ножа я молотил по каменной столешнице. Очередной приступ гнева и потеря контроля? С этим нужно что-то делать — такие ситуации чреваты самыми тяжелыми последствиями. Остах стоял рядом, внимательно разглядывая юного подопечного.
— Я в порядке, Остах, — шепнул я. — Просто Кайхур спас меня недавно, а я, получается, недоглядел… — Против воли слезы выступили на глазах.
Остах на секунду прижал наследника к себе.
— Идем вместе, — согласился он. — Там еще и ларец с цацками… За него Гимтар мне башку открутит. — Наставник невесело хмыкнул. Отпустив меня, он громко — чтобы все слышали — подытожил: — Идем вместе!
Парни уже выкатили каталку, ожидая во дворе. Рядом стоял Тумма с зажженным факелом. Выглядел в своей зеленой повязке на глазах монументально. Выйдя из дома, я увидел, как Алиас ухватил Остаха за рукав.
— Подожди, Остах. Я дальше не пойду… — Я вышел на крыльцо и прислушался к шепоту имперца. — Там Сивен меня вызывал, спрашивал про Олтера.
— Этого не хватало!.. — зашипел Остах. Я вкратце успел рассказать ему о произошедшем на пиру.
— Они спрашивали и про тебя, Остах. Я помню наш уговор, Остах. Молчание за молчание. Но смолчать не вышло. Наместник так насел, что… Я сказал Сивену, что ты из даипа Столхед. И что ты служил Эндиру. Больше они от меня ничего не услышали. И не услышат — завтра поутру я уезжаю.
— Обратно? — задумчиво спросил Остах. — Письмо возьмешь для Рокона?
— Хочешь, чтобы Голос Империи вновь поработал курьером? — развеселился Алиас. А потом посерьезнел и добавил: — Письмо не запечатывай — тогда возьму. И мы квиты?
— Квиты, — согласился Остах и пошутил: — Неужели чужие письма читать будешь?
— Буду, — покладисто согласился Алиас. — Непременно.
Дверь начала медленно открываться, но шепот Алиаса продолжился, и дверь замерла. И я застыл с занесенной над ступенькой ногой. Барат с Йолташем отводили глаза, стараясь не замечать подслушивающего наследника.
— Подожди, Остах! Заметил, как наследник на Эндира похож? — внезапно спросил Алиас. В комнате установилась тишина.
— Меж нами нет приязни, Остах. И ты волен мне не верить, — Алиас перешел на дорча. — Но я клянусь памятью отца — я не причастен к смерти Эндира.
Дверь распахнулась, и мимо деревянной походкой прошагал Остах. Меня он не заметил. Следом вышел Алиас. Глянул, поджал губы. Он спустился с крыльца и подошел к калитке.
— Уеду на рассвете. Письмо занесете в гостевое крыло. Прощайте! — И он двинулся прочь по садовой дорожке, освещаемой скудным светом масляных ламп.
Мы отправились следом. Впереди шел Тумма, раздвигая ночную темень огнем факела. За ним братья катили мое кресло. Мы с Остахом шли следом. Наставник по-прежнему ничего не замечал, углубившись в свои мысли. Я вспомнил про Кайхура и прибавил шаг.
Без Туммы так просто передвигаться по ночному городу у нас бы не получилось. Стража на воротах, увидев темнокожего великана, без разговоров распахнула створки. Ночная стража на площади так же безропотно отодвинула рогатки, выпуская нас на улицу. К тому времени я уже сидел в своем кресле. Барат привычно шагал сзади, катя его, а Йолташ и Остах шли слева и справа, настороженно зыркая в темноту переулков. Если уж злоумышленники умудряются нападать на охраняемую гостиницу, то и на нас не побоятся! Другое дело, что взять с нас нечего. Кроме оружия. Но попытаться отобрать оружие у горца — не самая дельная мысль.
Госпитальная стража, проворонившая нападение, обжегшись на молоке, теперь дула на воду. Стражники заладили: «Приходите засветло, сейчас никак…» — и не хотели открывать ворота. Тумма истуканом застыл перед решеткой. Он велел послать за Вликом — начальником госпиталя и теперь просто ждал. Я не был уверен, что стражники его послушали: они с затаенным весельем смотрели на нашу компанию, сгрудившуюся перед оградой, и переглядывались друг с другом. Рассерженный Остах махнул рукой. Йолташ схватился за прутья, мигом взлетел наверх и прыжком опустился во внутренний двор. Не трогая оружия, он залепил в ухо ближайшему стражнику и откинул засов.
— Дорогу наследнику Дорчариан! — прорычал Остах.
Сторожа схватились за копья — и замерли, не зная, что делать. Мы дружно ввалились во двор, но пройти мимо стражников, которые загородили дальнейший путь, не смогли. Я встал с кресла, собираясь двинуться прямо на воинов — пусть попробуют дотронуться до меня или не пропустить, — но тут наконец появился глава госпиталя. Влик, обычно вальяжный и неторопливый, был на себя не похож. Мокрый от пота, взъерошенный, глаза навыкате — он быстрым шагом приблизился к нам и за шиворот оттащил ближайшего стражника.
— Запорю, ироды!.. — прошипел он побледневшим стражникам — бедняги поняли, что опять оплошали. — Простите, сиятельнейший наследник… — слегка поклонился он мне.
— Олтер, — подсказал ему Остах.
С недавнего времени наставник прекратил притворяться, что не знает имперского. Лицедейство это было рассчитано в основном на Алиаса. А раз тот признал Остаха, и с ним удалось договориться, то дальнейшее притворство теряло смысл.
— …сиятельнейший наследник Олтер, — послушно повторил госпитальный начальник и еще раз поклонился.
— Что с моей собакой? — нетерпеливо спросил я его.
— С собакой? — переспросил Влик, переводя взгляд с меня на Остаха и обратно.
— Кайхур, мой друг. Это редкая порода, из-за моря, — объяснил я ему. И приврал: — С нее по весу золотом берут, такая дорогая порода.
Влик вспотел еще больше и вытер испарину со лба.
— Э-э-э, я не видел никакой собаки… — пролепетал он.
— Веди, — коротко велел ему Остах.
И важный, сановитый Влик, запросто общающийся со многими отцами города, послушно развернулся и двинулся к гостинице.
Едва войдя в сдвоенную тесную комнатку с небольшим оконцем, через которое и проникли злоумышленники, Остах бросился к высокому сундуку. Старый Ллуг сидел посреди комнатки на полу, заляпанном кровью, и держался за голову. Увидев меня, старик залился слезами и попытался подняться. Я махнул ему рукой, чтоб не вставал. Двое слуг, избитых до синевы, сидели на кровати.
Сундук был распахнут, а крышка, выломанная с куском обшивки, валялась рядом. Остах, не заглядывая внутрь, отодвинул его и поднял половицу. Послышалась густая брань на дорча.
— Где Кайхур? — спросил я Ллуга, присаживаясь рядом с ним и убирая руки от головы. Череп цел, только кожа рассечена.
— И сюда залезли, чтоб клиббы им потроха живьем жрали! — заорал Остах, пиная сундук. — Всю кубышку утащили!
— Эти, в черном, залезли в окно. Кайхур их сразу услышал, затявкал. Я, дурень старый, думал, балует щенок. Отругал его. Так он первого, того, что влез, цапнул за ногу. А тот так его о стену шваркнул, — старик указал на угол, — я думал — конец псу. А тот, в черном, мне по голове двинул…
— И что с ним? — нетерпеливо перебил я.
— С Кайхуром-то? Не знаю, мне как по голове шарахнули — так сомлел я, — виновато ответил старик.
— Тот, что Ллуга отоварил, к щенку подошел, — сказал один из избитых. — Так он ему в палец вцепился — втроем еле оттащили.
— В окно они его выкинули, — добавил второй. Я повернулся, намереваясь выскочить из комнаты на поиски, но слуга крикнул мне вслед: — Они его с собой забрали, я слышал! Шкуру грозились с него стащить!
— Суки! Суки! Уроды! — закричал я по-русски, пиная злополучный сундук. Выпустив пар (и изрядно ушибив ногу), я уставился на Влика. Тот под моим взглядом съежился и постарался казаться как можно меньше.
Я подошел к Остаху, схватил его за рукав и оттащил в угол. Мы немного пошептались, после чего Остах приблизился к Влику, стоящему в дверном проеме. Тот с испугу сделал шаг назад.
— Наследник Олтер очень гневается, — проникновенно начал Остах. Я сдвинул брови. — Мы понадеялись на вашу защиту. И наместник тоже недоволен.
Влик громко сглотнул и схватился за косяк.
— У моего господина похитили друга, который спас ему жизнь. Такое не прощается. Также похитили драгоценности, которые собирали многие поколения горцев… — Остах приблизил свое лицо к Влику. Глаза начальника госпиталя забегали. — Мой господин недоумевает, почему врачеватели еще не оказали должной помощи его людям, которые пострадали в твоем госпитале?
— Э-э. Но уже вечер, и все… — Остах наклонился еще глубже, и Влик прыжком отскочил назад, выставив вперед пухлые ладошки. — Я немедленно распоряжусь! Немедленно! — он развернулся, собираясь улизнуть.
— И они будут жить здесь безоплатно все то время, пока их лечат! — рявкнул Остах, и колобок Влик подпрыгнул.
— Непременно! Конечно, господин! — поклонился глава госпиталя и убежал.
— Мы завтра еще придем, поговорить! — крикнул я ему вслед.
Он вжал голову в плечи и припустил еще сильнее.
— Сейчас придут лекари, — сказал я Ллугу. — Потом поспите хорошенько.
Подойдя к слугам, я спросил:
— Уродов разглядели?
— Нет, господин, — синхронно мотнули головой они.