Константин ласково улыбнулся девушке и, приблизившись к ней вплотную и чуть наклонившись, тихо сказал:
— Ничего не говорите. Я все понимаю…
Он очень долго пристально посмотрел ей в глаза, и уже через миг Груша отметила, как серебристый взор князя переместился на ее губы. Она смутилась и опустила взгляд. Видя ее трогательное смущение, Урусов нахмурился и спросил:
— Вы позволите мне прогуляться с вами, Грушенька?
Чувствуя в голосе князя властные нотки, Груша, как и обычно наедине с Урусовым, не осмелилась сказать нет и вымолвила:
— Как вам будет угодно…
Он подставил руку, и Груша, как будто не решаясь, лишь после его внимательного давящего взора очень осторожно взялась кончиками пальцев за его локоть. Они медленно направились по липовой аллее в обратную сторону от реки. Князь начал что-то говорить о погоде, потом как-то умело перешел на рассказы о Петербурге и его жителях и их нравах. Он говорил много, с чувством, красочно описывая подробности. Груша шла рядом и односложно отвечала.
В обществе князя она всегда чувствовала себя скованно и неуютно. Он был вдвое старше и казался девушке очень зрелым и взрослым. Урусову еще не было сорока, но ей мнилось, что он многое повидал в жизни и знает все об этом мире, что он — богатый, искушенный человек — презирает людей и считает себя господином, которому все позволено. Потому она, сирота, выросшая из милости в доме Урусовых, по сравнению с ним ощущала себя слишком простой и обычной. И Груша никак не могла понять, что именно привлекало в ней князя, и отчего он постоянно искал ее внимания.
Груша отчетливо видела, что Урусов невозможно красив. Но эта красота казалась девушке холодной отстраненной и безжизненной, словно у древнегреческой статуи. Его мужественное лицо с рельефно высеченными высокими скулами, прямым носом, высоким лбом и соблазнительно очерченными губами невольно притягивало взгляд. Большие, выразительные глаза с ястребиным прищуром светились серебром, переходящим в темную окантовку радужной оболочки. В сочетании с темными ресницами и бровями глаза Урусова производили возбуждающий эффект на большинство женщин. Однако взор князя — цепкий, властный, пронзительный и надменный — не нравился Груше. Девушке казалось, что, когда он смотрит на нее, взгляд князя проникает в самую душу и как будто читает человека насквозь. Его густые светлые чуть вьющиеся волосы, которые он собирал в короткий хвост, подчеркивали совершенной формы череп и гордую посадку головы. Его фигура — поджарая, широкоплечая, с узкими бедрами и длинными сильными ногами — не имела и намека на обрюзглость, была подтянута и осаниста. Груша понимала, что князь очень высоко ценит себя и в любом обществе преподносит по-королевски, предлагая собою восхищаться. Но вся эта внешняя привлекательность Урусова и его вызывающая красота совсем не трогали сердца Груши, так как для нее эталоном красоты являлся суровый и молчаливый темноволосый молодой Елагин, с широкоскулым приятным мужественным лицом и добрыми ласковыми глазами.
За последние несколько недель Урусов стал для Груши настоящей проблемой. Где бы она ни появлялась, князь сразу же оказывался рядом. Стоило ей зайти в гостиную и сесть за вышивку, как он заходил туда же и, как-то чересчур призывно улыбаясь, заводил с ней задушевные беседы или демонстративно начинал читать газету, и Груше отчего-то казалось, что он специально делал это, чтобы иметь повод остаться с ней наедине. Если она читала в библиотеке, он также появлялся там и даже однажды вызвался искать вместе с ней книгу, выразив искреннее желание помочь. В музыкальную гостиную, где она обычно занималась одна, он приходил под предлогом того, что ему тоже захотелось помузицировать. А вчера вечером, когда княжна заставила ее разучивать романсы, битый час сидел рядом у рояля, услужливо переворачивал страницы и подсказывал ей верные аккорды.
Через пару недель это настойчивое преследование Урусова девушку стало беспокоить и искренне удручать. Но она даже взором не смела выказать недовольства, поскольку знала свое положение в доме. Груша совсем не мечтала об обществе князя и уже тем более не горела желанием вести с ним задушевные беседы, на которые он все время пытался вывести ее. Да Урусов никогда не переходил грань, но в его взоре Грушенька отчетливо видела заинтересованность и некий темный огонек, когда он смотрел на нее прямо и поглощающее. Она ощущала себя рядом с ним как неопытная гимназистка с преподавателем, который не просто учит ее жизни, а указывает, как смотреть на те или иные вещи.
И сейчас, блуждая с ним по липовой аллее, Груша напряженно думала о том, как бы поскорее уйти от Урусова и хотя бы до вечера не видеть его надменного красивого лица и цепкого властного взора.
— Отчего вы так и не приходите трапезничать с нами в гостиной, Груша? Я же уже просил вас об этом, — заметил настойчиво князь.
— Мне там не место.
— Почему вы так решили? — воскликнул Урусов и внимательно посмотрел на девушку. — Прошу, не отказывайте нам с Татьяной в своем обществе за трапезой.
— Я не знаю, — замялась Груша.
Уже ближе к обеду Елагин проворно вошел в кухню, где в тот момент находилось около дюжины дворовых. Все с аппетитом ели и что-то дружно обсуждали. Кухарка Матрена, баба средних лет, едва увидев высокую фигуру управляющего на пороге, услужливо спросила:
— Андрей Прохорович, потрапезничаете с нами? Щи горячие, только сварила.
— Нет, Матрена, благодарствую, — произнес хмуро Елагин и, вновь оглядев кухню, помрачнел. На его языке так и вертелся вопрос о Груше, но он не посмел спросить о ней, боясь показать перед дворовыми свой интерес. Всю ночь так и не сомкнув глаз от гнетущих будоражащих его сердце дум, Андрей, уже с утра вознамерился немедленно поговорить с Грушей. Еще около восьми проверив все в усадьбе, он битый час шатался около дома, делая вид, что интересуется тем или иным делом, которое исполняли дворовые. Затем прошелся по саду, липовой алее, вновь поднялся к парадному крыльцу и даже побывал в оранжерее, то и дело оглядываясь по сторонам и надеясь увидеть изящную фигурку светловолосой девушки. Но ему не повезло, и он так и не встретил Грушу. Ближе к обеду молодой человек зашел в кухню, надеясь найти девушку здесь, ибо знал, что последнее время она обедает вместе с Агафьей.
— Вы же не завтракали еще, — опешила Матрена. — И самовар горячий…
Елагин ничего не ответил, ощущая, что еда не пойдет ему в горло. Он стремительно развернулся и вышел.
— Что-то уж больно хмурый он сегодня, может, случилось чего? — заметила Агафья, обращаясь к Матрене.
Тяжко вздыхая, молодой человек направился к конюшням через главную липовую аллею, решив поехать с ревизией в соседнее Папино. Он миновал густой кустарник и вышел на узкую дорожку, которая вела к аллее. И тут краем глаза увидел, как среди деревьев мелькнуло голубое платье. Девушка вмиг скрылось за деревьями, но цепким взором молодой человек сразу же узнал стройную фигурку Груши. Андрей устремился вслед за ней, думая только о том, что, наконец-то, застанет ее одну. Он преодолел короткое расстояние и, вылетев из-за кустов, резко остановился.
Груша была не одна. Она медленно шла по дорожке спиной к нему, а рядом с ней возвышалась эффектная фигура князя Константина в темно-шоколадном дорогом сюртуке и светлых брюках. Молодые люди не замечали Андрея и шли под ручку, гуляя среди цветников. Елагин сразу же отметил, как оживленно князь говорил и явно пытался удержать внимание девушки, а она, лишь иногда бросая взор на Урусова, молча шла рядом. Побледнев и отмечая, что князь уж больно близко склоняется к девушке, а Груша вполне довольна его компанией, Андрей ощутил, что ему не хватает воздуха. Он все утро, как глупец, искал ее повсюду, а она, оказывается, прекрасно проводила время в обществе Урусова.
— Неужели и впрямь правда то, что сказала Прошка, — пролепетал Елагин и как-то весь скис, опустив плечи. Не в силах более смотреть на гуляющую парочку, которая, увлеченная беседой друг с другом, не замечала его, молодой человек резко отвернулся и скрылся за кустами. Андрей ощутил, как правая щека задергалась в нервном тике. Такое с ним бывало еще с того ранения, когда он едва не погиб, доктора говорили, от сильного нервного возбуждения.
В один момент в сердце Елагина влезло какое-то черное гнетущее чувство, окрасившее мысли молодого человека в мрачные тона. Сомнения в том, что Груша жаждет его общества, теперь когда рядом появился Урусов, вызвали в сердце Андрея болезненную тоску. Нахмурив брови, Елагин стремительно направился к конюшням, намереваясь объехать все угодья, вверенные ему в управление, и хоть немного отвлечься от мучительных терзаний, которые, словно темный омут, накрыли его душу.
Почти до обеда Груша была вынуждена гулять с Урусовым по тенистой аллее. Константин никак не желал возвращаться во дворец и придумывал все новые темы для разговора. Они достигли самого крайнего уголка аллеи и вышли к реке, когда на небо неожиданно набежала черная грозовая туча. Наконец князь решил, что пора возвращаться, и они уже направились ко дворцу, как начался ливень. Понимая, что идти еще не менее четверти часа пешком, молодые люди невольно прибавили шаг, но все равно мгновенно промокли до нитки. Быстро сориентировавшись, Урусов схватил Грушу за руку и потянул к небольшому искусственному гроту, выделанному в выступе скалы около реки, на окраине парка.
— Сюда! — выпалил князь и втянул Грушу внутрь темного пространства. Грот был выполнен в виде модных романтических руин и имел узкий вход. Обвитый сверху зелеными листьями дикого винограда, он практически не пропускал дневной свет. Груша непроизвольно откинула с лица мокрые пряди светлых волос и оправила промокшую юбку. Урусов быстрыми движениями стряхнул большие капли воды со своего сюртука и, повернувшись к девушке, игриво улыбнулся.
— Ну и ливень, — заметил он как-то довольно и добавил: — Вы сильно промокли, Грушенька?
— Да, насквозь, — ответила она, чувствуя себя неуютно в этом замкнутом пространстве вместе с князем. Ощущение приближающейся опасности закралось в сердце девушки.
Урусов посмотрел на стекающие потоками струи воды с крыши грота и невзначай заметил:
— И когда же он кончится?
Он вновь обернулся, и Груша напряглась. Его мягкий тон и коварно-сладкая улыбка, которая вдруг появилась на красивом лице, смутили ее. Только чуть детская наивность мешала Груше под всеми уловками и соблазняющими улыбками Урусова разглядеть откровенное вожделение и явные попытки намекнуть на свою страсть.
Константин отметил, как влажные волосы девушки спускались мокрыми прядями на голубое, чуть открытое платье, прилипшее к ее телу. И Константин отчетливо отметил совершенную форму ее округлых грудей, которые облепила мокрая тонкая ткань. Он весь затрепетал и почувствовал, как страстное желание постепенно завладевает им.
— Дождь сильный. Наверное, скоро кончится, — пролепетала Груша, пытаясь разрядить обстановку и невольно замечая, как темный горящий взор князя с нескрываемым интересом пробегает по ее груди, плечам и шее. Она понимала, что мокрое платье непристойно обрисовывает ее прелести. Девушка немедленно обхватила себя руками, пытаясь закрыться от неприятного раздевающего взгляда.
Однако уже через секунду Урусов придвинулся к ней и загородил свет своим мощным телом.
— Вы дрожите? — спросил он, внимательно посмотрев на девушку.
— Немного замерзла, — ответила она, запаниковав от его близости. Князь быстро снял свой сюртук и, подойдя вплотную к Груше, накинул ей на плечи.
— Что вы, не надо! — воскликнула она.
— Вы же замерзли, а у меня давняя солдатская закалка.
Груша утонула в его сюртуке шоколадного цвета. Отстранившись от Урусова, она вздохнула, чувствуя, что в горле пересохло. Она неистово молилась о том, чтобы дождь поскорее закончился, и она могла вырваться из того капкана, в который ливень неожиданно загнал их.
— Вам весьма идет мой сюртук, Грушенька, — проворковал Константин, вплотную приблизившись к девушке. Груша неуклюже попятилась, нащупала стену грота и впилась пальчиками в выступающие камни. Она испуганно сжалась, подняв на Урусова огромные глаза. Взгляд князя уже обжигал. В следующий момент Константин сделал шаг к Груше и наклонился над ней. Осторожно сжав плечи девушки своими ладонями, он нежно и стремительно завладел ее влажными губами. Груша замерла, почти не осознавая, что происходит. Этот поцелуй застал ее врасплох, и девушка, совершенно растерявшись, замерла, как пойманная птичка. Губы Урусова были теплыми, упругими и властными. Груша уловила чуть заметный запах сигары, исходивший от князя. Уже через минуту Константин чуть отстранился от нее и страстно прошептал:
— Какие у вас сладкие губы…
Его ладони мгновенно перемесились с ее плеч, и Урусов, притиснувшись к девушке всем телом, обхватил ее голову ладонями и снова стиснул губами ее рот — уже более алчно, настойчиво и умело. Неожиданно Груша забилась в сильных руках князя, пытаясь отстраниться и ощущая, что поцелуй Урусова ей совершенно не нравится. Ощущение его власти над ней нервировало девушку. В его объятьях она чувствовала себя неуютно и гадко, словно он принуждал ее.
— Нет, нет, пустите! — Груша начала вырываться сильнее, убирая руками его сильные ладони со своего лица и отворачиваясь в сторону. Урусов напрягся и побледнел от досады. Константину показалась, что ему дали звонкую пощечину. Еще никогда не бывало такого, чтобы женщина не хотела его поцелуя. Всегда в таком случае сердце женщин таяло, и далее даже делать ничего не надо было, так как красавицы сами падали в его объятия и простили его о милостях и ласках. Но с этой девицей все было по-другому. Она как одержимая вырывалась из его объятий, и Константин на мгновение опешил от ее недовольства и нехотя убрал руки.
— Я вас и не держу, — холодно произнес Урусов, чувствуя себя до крайности глупо.
Видя, что Груша смотрит на него затравленным несчастным взором, он окончательно опешил. Отвернувшись от девушки, князь поджал губы и отошел к выходу из грота. Константин мрачно смотрел на струи воды, бьющие в землю. Ливень стал чуть тише. С досадой что-то бурча себе под нос, Урусов принялся нервно пинать большой камень, которой лежал рядом с его ногой. Он не понимал, отчего она остановила его и почему атака осталась без ответа. Он снова чуть обернулся к Груше и бросил на нее нервный взгляд. Девушка сжалась в углу грота и боязливо смотрела на него. Константин зло прищурился, вмиг рассердившись, и с досадой выпалил:
— Вы смотрите на меня так, сударыня, словно я вас обидел.
— Зачем вы это сделали? — спросила Груша тихо, испепеляя его недовольным осуждающим взором.
— Хотел и сделал, — ответил Урусов, окончательно разозлившись. Не в силах выносить ее недовольство и немой укор, который отчетливо читался в прекрасных фиолетовых очах, Константин выскочил наружу, под дождь. Груша посмотрела на его удаляющуюся высокую фигуру в одной рубашке и поняла, что он забыл сюртук. Она тоже выбежала из грота и бросилась за князем.
— Константин Николаевич, вы забыли! — окликнула его Груша, протягивая сюртук. Урусов сердито взглянул на нее и, сжав кулак, снова зашагал по дорожке. Через плечо бросив ей:
— Оставьте себе, а то еще заболеете.
— Но как же? — удрученно пролепетала Груша, оставшись стоять под дождем.
Константин шел, даже не замечая, как по его лицу стекают капли воды. Он был раздосадован и раздавлен, ничего не понимал. Около месяца он ухаживал за Грушенькой, говорил комплименты, гулял с ней, призывно страстно смотрел в глаза. И вот сейчас, когда представился случай, он пошел в наступление и надеялся, что его порыв будет оценен девушкой. Но все пошло не так. Груша явно испугалась его напора и не захотела его поцелуев. А Урусов прекрасно знал, что целовать он умеет и довольно искусно и сладостно. Не раз об этом говорили ему женщины, которые после его прикосновений теряли голову. Но Груша отчего-то не хотела замечать его страсти и как будто специально не желала видеть его влюбленности и заинтересованности в ней.
— Что за невинная девица! — шептал Урусов сквозь зубы, направляясь к дворцу. — Одна морока с ней. Специально, что ли, разыгрывает меня? Не пойму ничего…
Часть вторая. Ястреб
Я все равно тебя найду
Ту, что была во многих снах
Я появлюсь и украду
И унесу в своих руках…
Слова А. Брянцева
Глава I. Зависть
По средам вечером, как и обычно, второй раз на неделе в усадьбе топили общую баню. Отдельно стоявшее одноэтажное здание было разделено на мужскую и женскую половины. Проша вымылась и, распустив мокрые темно-русые волосы по плечам, в чистой рубахе и легком сарафане направилась к выходу. Невольно проходя мимо мужской половины, которая была огорожена невысоким забором, она увидела в отрытые двери высокую фигуру Елагина. Ухмыляясь своим лукавым мыслям, Проша прошла на мужскую половину бани и заглянула в предбанник. Здесь было душно и тепло. Посреди небольшой комнаты спиной к ней стоял Андрей, босой, в одних штанах, он что-то стирал в небольшом корыте. Увидев натруженный рельефный торс молодого человека, девушка сглотнула и, медленно приблизившись к Елагину, проворковала:
— Я могу постирать вам что надобно, Андрей Прохорович…
Андрей резко повернул голову в сторону девушки и, нахмурившись, холодно заметил: