– Они не реальны. Все эти голоса…

– Так утверждает твой врач? – мягко спросила мадам. – Говорит, что призраки, окружающие тебя, нереальны, прописывает таблетки, которые заглушают голоса. Но они реальны. Призраки никогда не оставят тебя в покое, ты нужна им. Как не оставит и твой бывший возлюбленный, который никогда не останется в прошлом.

Морган с остервенением помотала головой. Она и сейчас слышала голоса, где-то на границе сознания, они шептались и нашептывали, но таблетки отодвинули их достаточно далеко, чтобы Морган могла делать вид, будто их не существует.

Неожиданно Фредерик быстро поднялся со своего места и, оставив трубку и ключ на подносе, вышел из комнаты. Помедлив немного, Морган последовала за ним. Он стоял к ней спиной, а когда повернулся, Морган невольно отшатнулась.

– Я видел такое раньше. И больше не хочу иметь с этим ничего общего, – лицо Фредерика было каменным. – Почему ты не сказала мне?

Морган опустила глаза.

– Не знала как. И не знала, не сочтешь ли ты меня сумасшедшей.

– Я был с тобой откровенен. Предельно откровенен. И ты знала, что уж я-то никогда не сочту тебя сумасшедшей.

– Но голоса…

– Что, советовали пудрить мне мозг?

С удивлением Морган подняла глаза, такой иронией и даже издевкой сочились слова Фредерика. Но она увидела только его каменный взгляд, как будто его глаза превратились в два зеркала, отражавших то, что он видел, но никак не то, что чувствовал сам.

– Рик, прости меня.

– Не называй меня так. И пожалуйста, уходи.

– Ты не можешь меня прогнать.

– Еще как могу. Веди беседы со своими голосами, пей таблетки, устраивай спиритические сеансы – делай, что хочешь. Но я не хочу иметь с этим ничего общего.

Морган хотела сказать так много всего, но поняла, что сейчас Фредерик не будет ее слушать.

Сжав губы, Морган развернулась и вышла из салона. И когда над ее головой звякнул входной колокольчик, провожая ее на улицу, в кармане завибрировал телефон. Даже не смотря на экран, Морган знала, что это Адам.





6




– Ощущаю себя героем нуара. Детективом, который спит с роковой красоткой, которая пришла к нему с делом.

Фэй рассмеялась:

– Я не очень похожа на роковую красотку.

– Ну, и я не то чтобы небритый печальный тип.

Подложив руки под голову, Винсент уставился в потолок. Лежащая рядом с ним Фэй до подбородка натянула одеяло – она всегда любила кутаться в одеяло, это Винсент уже успел заметить.

Он приехал к ней с Кросби вечером. Точнее, приехал с ним к Дэнни. Который тут же предложил новому важному гостю подняться в вип-зону.

– Не стоит, – шепнул ему тогда Винсент, – думаю, такого добра тебе и дома хватает.

Кросби глянул на него с удивлением, но возражать не стал. Винсент заметил, что Линдон вообще предпочитал никогда не спорить, а только слушать. Винсент даже заметил как-то, что из того вышел бы отличный шпион. Линдон только рассмеялся:

– Если бы я не умел слушать и запоминать, и лез на рожон, вряд ли смог продолжать финансовые дела отца.

Из-за одного только этого Винсент был готов не возражать, когда Линдон определенно проявлял интерес к Анабель. Правда, как и все остальное, делал американец это не торопясь и никуда не спеша.

Но толк в удовольствиях Линдон Кросби знал. И смог удивить даже искушенного Винсента Уэйнфилда.

Но этим вечером вновь показывал Винсент – и он привел Кросби к Дэнни, где танцевали Фэй, Лили и жена Дэнни Рэйчел (и еще пара девушек, которых он не знал), а Купер вел долгие философские беседы. У татуированного мастера неизменно возникало такое желание после пары бокалов виски.

Вот и тут они спрятались в одной из ниш, занимая столик и пару диванов. Размахивая полупустым стаканом, Купер рассказывал о собственноручно придуманной философии татуировки, о том, как важно покрывать тело знаками со значением – пусть даже это значение понятно только тебе.

Линдон улыбался, и его стакан с коктейлем явно был не первым. В такие моменты он становился совершенно лишенным какого-то такта – а может, эта черта присуща всем американцам.

– А что значат твои?

Перегнувшись через стол, Линдон указал на покрытые татуировками руки Винсента.


– Сначала это были змеи для мудрости.

– Зачем?

– Они закрывали шрамы.

– Шрамы?

– Да. На руках. Шрамы.

– Откуда они у тебя?

– Пытался покончить с собой.

Лицо Линдона вытянулось, и больше он ничего не спрашивал. А Винсент, который этим вечером не выпил ни капли, продолжал спокойно сидеть и, скрыв глаза темными очками, смотреть на сцену, где в тот момент танцевала Фэй. Она тоже его видела. И Винсент не мог избавиться от мысли, что она извивается не просто так, а именно для него.

Они договорились с Линдоном, что Винсент его оставит этим вечером – но американец, похоже, нашел компанию в лице Купера. И Винсент не сомневался, что скоро на теле Линдона тоже где-нибудь расцветет татуировка со значением. Но это его дело.

Оставив диваны и столик, Винсент двинулся на поиски Фэй. Но как всегда, она нашла его первой – вынырнула откуда-то, уже переодетая в кроссовки, и потянула за собой. Музыка в клубе стала громче и навязчивее, она неприятно била по барабанным перепонкам Винсента, публика тоже разогревалась все больше, а неон и свет неистово кромсали его глаза. Поэтому, когда они оказались в прохладной тишине улице, а басы продолжали едва заметно отдаваться за их спинами, Винсент вздохнул с облегчением.

– Мне казалось, что змеи на твоих руках двигаются.

Фэй тоже кивнула на татуировки – именно сегодня на Винсенте была футболка, оставлявшая руки открытыми. На миг он представил, как должны были выглядеть его змеи в тусклом и нервном свете прожекторов и мертвенном неоне. Действительно, завораживающе – гипнотически, как и положено змеям.

– Почему сегодня все спрашивают о моих татуировках?

– Если не хочешь, то я не буду.

– Мы можем подняться к тебе? Честно говоря, я бы не отказался от кофе.

– А твои друзья не будут тебя ждать?

– Сегодня они уйдут без меня.

Офелии в квартире не оказалось. Как объяснила Фэй, сегодня они куда-то собирались вместе с Анабель, и Офелия будет позже.

– Сегодня наш дом потрясающе пуст, – сказал Винсент. – Фредерик ушел с Морган к мадам Ламбер и не вернулся до самого вечера, Анабель где-то с Офелией, а я тут.

– Что за мадам?

– Долгая история. Расскажу как-нибудь потом.

Усевшись перед столом верхом на стул, Винсент размешал в кофе ложечку сахара и пил его. Очки он уже успел снять, и они валялись тут же, на столе. Сама Фэй не садилась. Прислонившись спиной к крошечному столу и мойке, она грела руки о чашку и смотрела на гостя.

– Раньше такое редко бывало?

– Что именно?

– Ваш дом. Пустой.

– Достаточно редко, – согласился Винсент. – Анабель часто сидела дома до того, как уехала учиться. Да и мы с братом никогда не были образцовыми тусовщиками.

– Даже ты?

– Ну, по пятницам я обычно бывал в Кубе, а в остальное время… если мы с братом не работали, то предпочитали собственные удовольствия со знакомыми людьми в привычной обстановке. Ты даже не представляешь, каким домоседом я был.

– Сложно представить.

– У меня не было желания искать что-то еще.

– А теперь есть?

– Потом Анабель уехала, а у Фредерика появилась Морган.

– Но Анабель вернулась.

– А Фредерик вряд ли станет прежним.

Фэй нахмурилась. Она явно хотела сказать что-то другое, но потом ее как будто осенило:

– Тебе не нравится Морган.

– Не то чтобы не нравится, – возразил Винсент. – Просто она… другая.