– Ты уверена?

– Пф, детка, его выдают темные очки, даже если бы у меня была плохая память на лица.

– Он хотел поужинать сегодня.

Фэй и сама не знала, зачем это сказала. Возможно, чтобы напомнить самой себе. Или убедить саму себя, что сегодня у нее есть нечто большее, чем просто танцевать для подвыпившей публики. Но на Лили ее слова не произвели впечатления:

– Это если он вообще будет способен куда-то двинуться сегодня.

– Ну…

– Дэнни позвал твоего красавчика и его татуированного друга в вип-зону. Сама видела, как они туда уходили.

Вип-зона на втором этаже, подсвеченные неоном ступени и полумрак лож и шелковых диванов. Сама Фэй никогда туда не поднималась, но знала, что именно там Дэнни творит настоящие дела. Туда звали только элитных девушек, готовых на все – таких, как Лили. Чтобы слизывать с их грудей капельки коктейлей и занюхивать дорожки кокаина. Дэнни всегда пропадал именно там, хотя никто никогда не видел Дэнни пьяным или обкуренным.

Не успев ничего ответить, Фэй выскочила на сцену – был ее выход, а за промедление полагались штрафы и достаточно весомые. Она тут же поймала ритм музыки, и ее тело начало отвечать на него, будто против воли.

Когда Фэй танцевала, весь мир переставал существовать. Возможно, именно поэтому она так любила танцы. Плавная размеренная мелодия лилась вокруг и сквозь нее, обволакивала, проникала через кожу, задерживалась в костях и скользила прочь. Фэй подчинялась этому ритму, послушно следовала за ним. Делала то, что действительно умела, и за что ей платили.

Впрочем, бегло оглядеть зал Фэй вполне успевала. Она действительно не видела ни Винсента, ни кого-то из тех, с кем он обычно бывал. И девушка даже не знала, что ее беспокоило больше: то, что они не пойдут ужинать, или то, что Винсент, похоже, ввязывается в неприятности.

Наверху, в вип-зоне, что-то блеснуло, и когда музыка замедлилась, Фэй пригляделась. Ей показалось, неоновые отсветы отражаются от темных стекол в очках человека, который стоял, облокотившись на перила, и смотрел на нее. Но потом он исчез, а танец продолжился.

Когда Фэй начала уставать, и ей казалось, что еще немного, и она рухнет от усталости прямо здесь, музыка начала стихать. Это было знаком, и девушка изящно повернулась, чтобы скрыться за сценой. Там ее поджидала Лили. Ее взгляд был устремлен вперед, когда же она шагнула на сцену, то тут же приклеила к лицу фальшивую улыбку, которую так любили посетители. Невольно Фэй подумала, где была Лили во время ее выступления. Отдыхала? Курила? Или ублажала публику в випе?

Каблуки снова простучали по плитам. В маленькой и тесной гримерке никого не было, поэтому Фэй без труда скинула платье и натянула черные штаны и черный же свитер с большими модными дырками. Закинув на плечо сумочку, Фэй несколько мгновений помедлила. Она не знала, стоит ли ей найти Винсента, или лучше сразу уйти, раз у него изменились планы.

Фэй вышла в зал, и глаза тут же начали ослеплять огни. Она поморгала, привыкая к ним, и двинулась к лестнице в вип-зону. Конечно же, Винсент уже большой мальчик и сам может решить, что ему делать, но Фэй решила, что будет спать спокойнее, если удостоверится.

Она работала у Дэнни не так долго, а его самого видела всего пару раз. Но была достаточно наслышана.

Когда Фэй только взяли на работу, она очень обрадовалась: еще бы, клуб, может, и не был известен на весь мир, но в городе о нем знали. Он считался элитным и дорогим. Девушкам здесь тоже платили достаточно, при этом никто не делал грязных намеков, а танцовщицы только танцевали. Если только они сами не были готовы оказывать другие услуги.

Однажды ночью, когда Фэй осталась вдвоем с Лили, последняя вышла покурить в переулок за клубом. Фэй решила составить ей компанию – тем более, тогда она отработала ровно неделю, и в честь этого Лили притащила ей бутылку вина, дешевого, но пьянящего.

Там Лили уселась на ступеньки пожарной лестницы и закурила. Фэй стояла рядом и маленькими глотками пила вино из бутылки – штопор тоже нашелся в гримерке.

– Спасибо за вино, – поблагодарила Фэй. – Ммм… я смотрю, другие девочки считают тебя вроде как главной.

– Это потому что у меня есть мозги, и я умею ими пользоваться. И сиськи больше, чем у них.

– Но вы не очень-то дружны.

– Я смотрю, вино развязало тебе язык, детка. Но ты права, им я вино не дарила.

Лили выпустила немного дыма, и он запутался в ржавых ступеньках пожарной лестницы. Девушка смотрела наверх, на звезды, которые то ли видела, то ли представляла.

– Ты мне нравишься, детка. У тебя есть цель, ты знаешь, чего хочешь. И ты умеешь получать удовольствие, не переходя грань. Ты не пачкаешься. Только прошу, сделай одолжение, если Дэнни предложит тебе обслуживать вип-зону, откажись.

– Мне он показался вполне приличным.

– О, он умеет создавать впечатление, еще как. Иначе его бы не принимали в лучших домах города. Но это не значит, что он не грязен, на самом деле. Внутри Дэнни гнилой, как перезрелое яблоко. Ткни в него поглубже, и полезет гниль.

– Наркотики?

– Да не только. За разумную плату он готов предоставить гостям любое развлечение. Думаешь, почему его привлекают люди с большими банковскими счетами? Не все, на самом деле. Только те, кто не пресыщен удовольствиями, кто боится самих себя. Такими играть удобнее всего, закапываться в их темные глубины, вытаскивать их тайные грехи. И давать им их. За определенную плату, конечно же.

– А что в вип-зоне?

– Прихожая тех дел, которые на самом деле интересуют Дэнни.

И теперь Фэй стояла перед лестницей наверх, отчаянно желая уйти и все-таки не в силах этого сделать. Наконец, она вздохнула, и ее туфли на каблуках зашагали по подсвеченным неоном ступенькам. Возможно, она быстро найдет Винсента в объятиях какой-нибудь голой красотки, которая кормит его трюфелями. Тогда Фэй убедится, что все в порядке и быстро уйдет, пока Дэнни ее не заметил. Тогда она будет знать, что с Винсентом стоит говорить только о делах их сестер.

Но все вышло иначе. Фэй добралась до середины лестницы, когда увидела, что ей навстречу спускается человек. Это был сам Винсент, без очков, так что Фэй показалось, что его глаза в полумраке и неоне абсолютно черные в окружении белка. Музыка играла довольно громко, поэтому Винсент ничего не говорил, только кивнул в сторону выхода. Фэй последовала за ним, бросив беглый взгляд на сцену. Там извивалась Лили, она даже не выпустила из рук сигарету, периодически затягиваясь во время движений. Она заметила Фэй и подмигнула ей.

Винсента шатало. Когда они вышли на улицу, он прислонился спиной к шершавым камням здания и прикрыл глаза. Фэй обхватила себя руками, после душного помещения снаружи казалось прохладно.

– Не думаю, что мы пойдем ужинать.

– Ну… ты права. Я…

– Ты едва держишься на ногах.


Он открыл глаза, и Фэй увидела, что его зрачки действительно неправдоподобно расширены.

– Пойдем ко мне, – решила она. – Только ехать куда-то тебе сейчас не хватало.

Вместе они добрались до ее дома, и Фэй впервые пожалела, что лифта нет. Усевшись прямо на ступеньки, Винсент тряхнул головой:

– Твоя сестра дома?

– Да.

– Тогда давай немного посидим тут. Мне надо еще немного проветриться.

Он достал сигареты и закурил. Фэй отказалась. Она успела заметить, что Винсент курит только тогда, когда ему хочется – а обычно это происходит, когда он хочет и не может о чем-то говорить. Фэй уселась рядом.

– Я думала, ты подождешь меня.

– Я тоже так думал. Пока не пришло приглашение от Дэнни в вип-зону. Купер тут же загорелся идеей.

– Купер – это твой друг?

– Это мой тату-мастер, который доделал мне «рукава». Друзей у него нет. Да и дружба со мной до добра не доводит.

– Почему?

– Напомни мне как-нибудь рассказать тебе о моем старом друге, Эване Грэе.

Имя было знакомо Фэй, кажется, это какой-то художник. Но его работы были совсем не во вкусе Фэй, и она толком не знала о нем. Но благоразумно решила не расспрашивать сейчас.

– Ты, похоже, поддержал этого Купера.

– Ему нравится Дэнни и то, что Дэнни предлагает. Он давно хотел в эту самую вип-зону.

– А ты?

– Нет, я не клиент Дэнни. Все мои темные грехи я и сам прекрасно знаю, и удовлетворить желания могу сам, для этого мне не нужен проводник, который будет гладить по головке и говорить, что все не так уж страшно.

– Но ты же не только из-за этого пошел с Купером.

– Нет. Я получил на днях привет из прошлого, который не очень-то меня порадовал.

– От старого друга?

– От женщины, которая уже умерла.

– О… мне жаль.

– Вот уж чего Анна не достойна, так это жалости, – фыркнул Винсент. – При жизни она была той еще занозой в заднице, успела изрядно попортить жизнь и мне, и брату. И умудряется делать это даже после смерти.

Винсент со злостью затушил сигарету о ступеньку и кинул ее в мусорный бак – но промазал. Он разозлился еще больше, но Фэй положила руку ему на плечо, и Винсент быстро успокоился. Он положил голову на колени Фэй, и та обняла его, перебирая руками его волосы.

– Расскажи мне о ней. Расскажи о том, что тебя мучает, Винсент.

И он рассказывал. О себе, о брате о том, что было. О том, что они делали и о том, что казалось делают. Об Анне и обо всем, что было с ней связано. О ее безумии и о ее смерти – правда, об этом самому Винсенту было мало известно. Он только знал, что некогда известный фотограф, Анна Веласкес большую часть своих последних лет провела в психушке. И наглоталась таблеток у себя дома.

А потом, когда казалось, что он все рассказал, Винсент продолжил. О себе и о брате. О том, как они были близки с Фредериком раньше, и о том, как все исчезает, вновь и вновь.

Винсент говорил и говорил, пока его голос не стал хрипловатым бормотанием. Тогда он с трудом поднялся.

– Пойдем к тебе, иначе я сейчас отключусь прямо здесь.





4




Линдон Кросби оказался приятным молодым человеком. Крайне самоуверенным, знающим себе цену и переходящим сразу к делу – поэтому Анабель не сомневалась, что братья отлично найдут с ним общий язык.

Ужин проходил в полумраке квартиры Уэйнфилдов. Когда Линдон вошел в сумрачную комнату, на его лицо отразилось невольное удивление, но он быстро принял правила игры. Все-таки он был на территории хозяев – и обстановка действительно позволяла Винсенту ходить без темных очков.

Они посадили Линдона во главе стола. А сами сели с двух сторон от него, друг напротив друга. Анабель прекрасно знала этот прием: идентичные лица близнецов порядком путали гостей и смущали. Винсент отличался от Фредерика только цветом рубашки: первый, как он всегда предпочитал, выбрал черную, Рик же выбрал белую. Что касается недавно приобретенных шрамов Винсента, то братья специально сели так, чтобы гость не видел той стороны лица.