– Что? Какие фотографии? И какого хрена она сделала? Она же, наоборот, просила меня быть с Мирой и убеждала помочь ей наказать виновного, то есть саму Флор, – шокировано шепчу я, приходя в глубокий и жуткий страх, ведь всё проясняется, и не так красиво, как бы мне хотелось. Флор солгала о том, что именно я заставил её подписать заявление, затем убеждала меня, что я там был, а теперь ещё и сдала меня Оливеру. Блять!

– Это я снял вас. Точнее, не я, а человек, которого я нанял, чтобы он следил за Мирой. Я боялся, что старшие возмутятся из-за нашего разрыва и покажут ей это наглядно. Мне прислали фотографии вашего милого свидания, и тогда всё встало на места. Причины, по которым она отдалилась от меня. Частые отлучки в город и задумчивое настроение. Та сцена в столовой, когда она села к тебе. В общем, это мои снимки, которые у меня выкрали. Я хранил их на ноутбуке, именно оттуда их скопировали и выставили в ту ночь. Я был не в форме, точнее, сказать, я был настолько пьян и обкурен, что мне было насрать, кто торчит в моей спальне, и что происходит вокруг. Возможно, она их и стащила тогда. Помимо этого Флор пыталась соблазнить меня. Но моё состояние было, не то что неадекватным, оно просто превратило меня в кусок дерьма, валяющегося на полу. И я рассказал обо всём Мире, когда Калеб показал мне статью. К тому же насилие Мира ненавидит, для неё это табу, и как бы сильно на неё не нападали, она никогда бы не прибегла к такому.

С каждым словом и признанием Оливера моё сердце гаснет до полного мрака и тянущей, долгой и невыносимой боли.

– Чёрт, – закрываю на секунду глаза и запускаю руку в волосы.

– Я видел её аккаунт, не она выставила их…

– Она могла их передать кому-то. Своих парней я проверил, как и ребята с «Омеги» подтвердили, что никто из членов их братства не причастен к этому. У каждого главы имеется список всех паролей и логинов, это обязательное условие при вступлении. Так мы отслеживаем своих ребят и управляем ими, – перебивает меня Оливер.

– И у Миры тоже такое есть? Этот доступ ко всем аккаунтам? – Уточняю я.

– Есть, и она своих проверила. Никто этого не делал. И, к слову, на её ноутбуке хранится много информации, даже с камер видеонаблюдения. Фотографии, обнажённой Миры, тоже там были, но я уверен, что не с её компьютера их вытащили. О них знали только я, Мира, Сиен, скорее всего, Белч и Саммер. Последней я сказал об этом по глупости, под высоким градусом опьянения, и, возможно, потому что Мира на них чертовски хороша.

– Сиен не могла бы так поступить.

– Мне тоже это невыгодно, потому что я не позволю, чтобы мою девушку…

– Бывшую девушку, – моментально поправляю его.

– Бывшую девушку втаптывали в грязь, – цокая, продолжает он.

– Белч?

– О как, ты уже сомневаешься в своём друге. Надо же, какое совпадение, он тоже тебе не верит, – язвительно ухмыляется Оливер.

– Мне плевать на его чувства. Так он мог?

– Нет. Сиен зависит от Миры. Обязанности главы сестринства слишком сложны и тяжелы для такой, как Сиен. Поэтому Белч был тоже заинтересован в том, чтобы Миру оправдали, и всё вернулось на круги своя.

– И Саммер здесь нет. Она дома.

– Саммер всегда метила на место Миры, и я отдаю свой голос за неё. Управлять идиотами можно и с другого континента. Она умна и удаляет свою переписку. Но я думаю, что именно Саммер решила подлить масла в огонь этими фотографиями. Ей это выгодно, ведь если Миру отчислят или посадят за решётку, то останется только Сиен, которую легко можно уничтожить. Очень легко, ведь Саммер знает все её слабости и не боится её так, как Миру, – в его замечании есть доля разумного, чего от Оливера я совсем не ждал.

– С каких пор я должен доверять твоим словам? Тебе тоже невыгодно, если я прекращу всё и помогу Мире, ведь тогда у тебя не будет шанса вернуться к ней, а ты этого хочешь, – прищуриваясь, смиряю его взглядом.

– Ты, вообще, слышал меня, Лоф? Я сказал, что мне плевать, с кем она будет встречаться, главное, чтобы она… ей достаточно всей той грязи, которую Мира пережила здесь. Я чувствую ответственность за её жизнь, хоть и выгляжу в твоих глазах последним мудаком. Ты, к слову, для меня такой же. Потому что если бы не было тебя, то не было бы и никаких проблем, а мы бы спокойно жили. И я не обещаю, что оставлю это просто так. Я буду пытаться выжить тебя отсюда любым способом, когда Мира будет в безопасности. Вряд ли она вернётся к тебе, когда с тебя всё и началось, – вот теперь узнаю настоящего Оливера. Он прав. Во всём прав.

– А как же предложение быть главой? Ведь тогда я тебя уничтожу, – напоминаю ему.

– Ты отказался, так что это уже неактуально. Я предлагаю работать сообща, если ты, действительно, хочешь помочь Мире. А потом ненавидеть друг друга, как раньше, – он протягивает мне ладонь для рукопожатия, на что я смотрю с недоверием.

– Нет. Мне не нужна твоя помощь, потому что тебе невыгодна такая ситуация, и твои чувства – абсолютная ложь. Она для тебя – выгодная партия, и ты ещё не теряешь надежды образовать союз, который только тебе и твоей семье нужен, но не ей. Тебя угрозами заставили прийти сюда, а не по собственному желанию и раскаянию. Так что иди ты в задницу. Если бы не твои фотографии и слежка за Мирой, то ничего бы, вообще, не было. Я бы её не потерял, – зло шиплю, делая шаг назад.

– Мы оба её потеряли, Рафаэль. И оба виноваты. Но сейчас мне насрать на то, как ты относишься ко мне и на твои выдумки. Главное для меня – помочь ей, а тебе, видимо, приятнее дальше наблюдать за тем, как Миру убивают изнутри. Ей и так плохо. Урод ты, я хотя бы признавался в своих изменах и каялся перед ней, а ты подонок, который использовал её и выбросил. Этого я тебе не прощу, – бросая ядовитые слова, обходит меня, толкая плечом, отчего я подаюсь вбок.

– Ты видел её?

Оливер замирает и оборачивается ко мне.

– Да, сегодня утром. Ездил к ней, пытался убедить отрицать свою вину, но она не хочет ничего слышать. Я понятия не имею, что между вами произошло, но такой я её ещё не видел. Выглядит она хреново и отказывается разговаривать.

Чёрт… чёрт… девочка моя, прости меня. Господи, прости меня, прошу. Я всё сделаю, обещаю. Всё. Ты снова будешь улыбаться. Я найду ту суку, которая заставила нас обоих пройти через это дерьмо.

– Она и раньше хотела, чтобы её отчислили отсюда, а сейчас ухватилась за эту возможность из-за тебя. Я знаю, что ты виноват в её состоянии. Ты во всём виноват. Вероятно, это и было твоей целью изначально. Приехать сюда и заставить её мучиться за что-то, совершённое в прошлом. Думаю, сейчас ты с радостью наблюдаешь за тем, как твой враг пал. Наслаждайся…

– Прекрати, Оливер. Хватит. Мне тоже хреново, потому что я не хотел всего этого. И нет никакого плана, я просто влюбился в неё, сам того не желая. И ты прав, это моя вина. Я разберусь, но верить больше никому не собираюсь, – горько перебиваю его и, разворачиваясь, иду к своей спальне, даже не дожидаясь, когда парень уйдёт.

В эту минуту скорбь и сильнейшее раскаяние вновь подчиняют мой рассудок себе. Я всегда буду помнить о том, что сделал с ней, и не прощу себя за это. Но у меня не так много времени, чтобы отдаться своему личному аду, потому что сейчас для меня важно заставить Миру вернуться сюда и докопаться до истины, чтобы понять, кто был для нас врагом. И самое страшное понимать, что я искал изъяны в Мире с особой тщательностью, а в других их не замечал. Флор оказалась не той, кого я представлял себе. Теперь же многие слова Миры не кажутся мне такими уж надуманными и глупыми. Но как можно отдать своё тело и невинность на растерзание ради мести? Я до сих пор отвергаю то, что Флор могла солгать и здесь, хотя внутри уже знаю правду. Могла. Всё могла. Какой же я, действительно, идиот. Я считал, что опыт уличной жизни поможет мне справиться со всем, а оказалось, что королевство – особо опасное место, где даже преступники трясутся от страха, не зная, что их ожидает дальше. Я один из них… и мне очень стыдно.





Глава 6

Рафаэль




В отличие от Миры, Сиен намного примитивней мыслит и не умеет прятать важные вещи в своей спальне. Она их просто складывает в шкаф и прикрывает одеждой, что и облегчило мне поиски, как и отсутствие девушек в доме. Прислушиваюсь на всякий случай и вылетаю из спальни Сиен, забегая в свою. Так, теперь мне нужен мой ноутбук, несколько программ по поиску скрытых файлов, что в очередной раз убеждает меня, как сильно заблуждается Эрнест в умственных способностях своей дочери. Затем предстоит встреча с директором, где у меня будет шанс воскресить в памяти все мои передвижения по кампусу, и отследить действительный ход событий того дня, ведь в моей голове до сих пор каша, и я не могу доверять своим воспоминаниям. Они созданы действием галлюциногенного препарата, до сих пор терзающего меня, а дальше будет только хуже. Сейчас усталость и слабость организма пока ещё ощущаются потоотделением и слабым головокружением, затем я буду хотеть снова принять что-то, что позволит мне ощутить себя бодрым и активным. Зависимость, от которой я всю жизнь прятался, настигла меня именно здесь. Я боюсь этого, ведь моя кровь пропитана этой гадостью с рождения, мама, сама не понимая этого, вдыхала пары наркотиков, которые варил отец, и не могла ничего с этим поделать, ей тоже было страшно. Наркоманы безумны и никогда не осознают, какие последствия будут из-за их слабости и трусости. А я таким быть не желаю. Я вырвался со дна и попал в очередной капкан, где мне предстоит проверить себя на прочность и выстоять перед соблазном. Это мой личный ад, на сцене которого у меня главная роль. И, выходит, здесь есть тот, кто точно знает, откуда я приехал. Единственный человек, кому я всё рассказал из-за паники и зашкаливающего уровня адреналина, это Флор. Но я не упоминал, где именно проживал всё время до моего появления здесь. Мои данные тоже были изменены, и даже если кто-то и влез в моё дело, то ничего особенного не увидел. Эрнест внёс достаточно пожертвований университету, чтобы завуалировать моё истинное прошлое. И он тоже молчит. Ни звонка, ни сообщения с момента нашего последнего разговора. Вероятно, он уже в курсе того, что я сделал. Он вышвырнет меня отсюда. Поэтому у меня очень мало времени, чтобы хоть что-то изменить до моего исчезновения. Я обязан, чего бы мне это ни стоило, разобраться во всём и достать тех, кто заставил меня уничтожить то светлое, что я увидел с Мирой. И я это сделаю. Сделаю, клянусь.


Подсоединив проводами свой ноутбук к компьютеру Миры, запускаю программу и жду, что она покажет. Мне необходимо вернуть его на место до возвращения Сиен. Стучу пальцами по столу, расхаживаю по комнате. Подбираю с пола складной нож, и боль вновь пронзает сердце, когда в голове вспыхивают ярким и жестоким огнём слова, брошенные истерзанной и слабой Мире, лежащей на полу. Боже, я не могу забыть об этом. Не могу. И вряд ли когда-нибудь наберусь смелости извиниться перед ней. Такое не прощается, не стирается со временем. Оно навечно встало между нами, подобно нерушимой железобетонной стене. Ноутбук пикает, оповещая о завершении поиска, и я, подлетая к столу, просматриваю страницу с различными файлами. Щёлкаю по одному, и там видео, в другом, те самые фотографии обнажённой Миры, выложенные на сайт. Вот оно. Копирую их и пересылаю на свой ноутбук. Мне кажется, что время тянется очень долго, а я с ума схожу. Вроде бы кто-то вернулся, слышатся шаги внизу и тихие разговоры. Возможно, их и нет, но меня трясёт от нервов, ведь все они против меня, а я даже сам не представляю, что узнаю в будущем из документов Миры. Чёрт, ей хреново… хреново ей. И мне так же, клянусь. Меня колошматит во все стороны, отчего весь покрываюсь потом, и тошнота поднимается к горлу. Нет, нет, я должен, никакой новой волны ломки. Я выдержу… выдержу.

Когда все файлы скопированы в мой ноутбук, я вырываю кабели и закрываю наспех все окна на мониторе, выключая компьютер. Несусь из комнаты, постоянно прислушиваясь к шагам и передвижениям внизу. Нет, я всё надумал себе, никого нет. Возвращаю ноутбук Миры в шкаф Сиен и укладываю поверх него одежду, закрываю дверцы и вылетаю из спальни девушки. До вечера осталось не так много времени, но я успею просмотреть хотя бы пару файлов и где-нибудь перекусить. Есть всё же хочется, а в последнее время я только пью. Но как только сажусь за стол, то сразу же забываю о нуждах и открываю первый документ. Опись и счета имущества, чеки по выполненной работе в летние месяцы… не то. Затем следуют фотографии Миры в обнажённом виде. Да, я бы тоже такими гордился, но не выставляя на всеобщее обозрение. Она могла их сделать, чтобы насолить отцу. Это вполне в духе Эмиры Райз, внутренне скрытой бунтарки. Далее, вижу имена девочек из сестринства, контакты и логины с паролями к аккаунтам. Так, нахожу данные Саммер и копирую их. Вхожу на студенческий сайт под её именем, и открывается не особо-то и приятная картина. Фотографии Миры до сих пор висят там, а вот выложила их не Саммер, вероятно, она могла их тоже кому-то передать. Есть вкладка сообщения, и там пусто. Оливер был прав, Саммер подчищает за собой и не оставляет улик, но с кем ещё она здесь могла так близко общаться? Кому переслала фотографии и попросила выставить за неё? Вряд ли они были бы здесь, сделай это кто-то из братств, значит, точно замешаны девушки. Придётся проверять всех. Буквально всех, а это очень долго и муторно. Выхода нет, начинаю копировать файлы и просматривать данные на каждую девушку из сестринства. Через полтора часа меня это уже жутко раздражает, потому что не вижу в них ничего странного или необычного, просто их комментарии и общение между собой, в которых они или опасаются нового нападения, или же категорично решают выйти из сестринства. Есть даже файлы тех, кто уже смотался отсюда и убеждает других сделать то же самое. Но даже они не являются теми, кто выложил фотографии. Наконец-то, дохожу до последней, и это файлы самой Миры. Я не могу это сделать… не могу. Курсор замер на её имени, и я не в силах позволить себе просмотреть личную переписку Миры, хотя безумно хочется, но нет… нет.

Поднимаюсь со стула и захлопываю ноутбук. Кладу его в рюкзак, который забрасываю на плечо. Приближается время просмотра видеозаписей с камер наблюдения, а я уже на нуле. Сонливость не даёт мне идти быстрее, а лишь позволяет ощущать себя в бесконечном и мутном вакууме, на который изредка проходящие студенты обращают внимание. Они улыбаются мне и здороваются, а я даже не придаю значения тому, как выгляжу в их глазах. Мне противно от них и от себя. От всей этой ситуации противно и гадко, а они рады. Сжирают друг друга, как твари последние, и считают это нормой. Это дебилизм, в жизни и так всё дерьмово, а они ищут больше говна, чтобы бросать его в небо и прыгать, как придурки.

– Мистер Лоф, за мной, – едва вхожу в кабинет директора, как он указывает мне рукой двигаться за ним. Марджори нет, а она могла бы мне помочь. Но за это, как понимаю, мне придётся поработать или ртом, или членом, который, вообще, скукожился до размера маленького отростка. Стать шлюхой ради достижения цели. Этого я ещё не практиковал и, видимо, не смогу, ведь даже в туалет мне ходить больно. А если мне так больно, то, что там с Мирой? Я слабо представляю себе, как там устроено всё у женщин, и какие тонкие нюансы могут быть, но, к сожалению, это не мешает мне ярко представить, как мучается она из-за меня. Это же… это… я слов не подберу, чтобы описать, в какое месиво я превратил её. Ей необходима медицинская помощь, а она гордая, не обратится за ней, будет всё терпеть. Одна. И это меня убивает.

– Добрый вечер. Вы всё подготовили? – Мистер Леду спрашивает двух подскочивших при нашем появлении мужчин в провонявшей потом и наполненной спёртым воздухом небольшой комнате с несколькими мониторами на стенах.

– Здравствуйте, да, мы собрали всё, что у нас есть, кроме тех записей, что были негодны. Хотя и их тоже, – кивает один из мужчин, указывая на ноутбук и флешку.

– Хорошо. Что ж, – директор поворачивается ко мне, – смотрите, мистер Лоф. Если у вас после просмотра записей появятся догадки или же какие-то зацепки, то завтра я буду ждать вас здесь после обеда.

– Конечно, сэр.

– Хорошо… хорошо, – мистер Леду тяжело вздыхает, словно хочет сказать что-то ещё, но не имея права переходить границы, лишь разворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с охраной.

– Развлекайся. Все файлы распределены по датам, – усмехаясь, мужчина показывает рукой на стул, и я располагаюсь на нём.

– Скажите, а как, вообще, видеозапись была повреждена? – Интересуюсь я.

– Такое бывает, мячом попали в видеокамеру или же просто хотели уничтожить её.

– Но ведь есть дополнительные камеры, – замечая, оборачиваюсь к мужчинам.

– Верно, но и они были в непригодном состоянии несколько часов, пока их не заменили.

Или же им заплатили, чтобы камеры были в негодном состоянии. Вряд ли они признаются, да и мне не особо хочется задерживаться здесь, поэтому принимаюсь за дело. Мне необходимо понять, куда я ходил и что делал. Итак, приступим.

Открываю первую папку, по времени подходящую под тот момент, когда Флор оказалась в бальном зале вся в крови. Я вижу себя на улице, слышу свой крик о том, что она умирает, и ей требуется помощь. Визг студентов, пока я иду с ней и скрываюсь из поля зрения. Так, да, это я помню, что отнёс её к зданию, где располагается медицинский кабинет. Далее, видеозапись, на которой мы садимся в машину скорой помощи и выезжаем из ворот. Прокручиваю до момента, когда я вернулся. Это было в десять пятнадцать. У меня в руках ничего нет, а должна быть бутылка. Я помню её, значит, нужно смотреть записи с камер, расположенных около бара. Да, туда я и направился. Через двадцать три минуты я оказался снова на улице и пошёл к воротам, как понимаю для того, чтобы купить в аптеке таблетки и быстро приготовить наркотик для Миры и для себя. Но я уже был под ним, уверен в этом. Прокручиваю видео, и запись начинает шипеть.

– Да, она повреждена, о чём мы и говорили, – подаёт голос один из охраны.

Понятно. Выходит, кто-то сделал так, чтобы здесь не смогли отследить моё возвращение, но я вернулся и должен был пойти к бару, чтобы забрать бутылку. Ищу в папках нужные кадры и вижу, как вхожу туда и через десять минут возвращаюсь, держа в руке бутылку шампанского. Я иду к сестринству, дальше мне не хочется смотреть. Я пробыл там не менее одного или двух часов, а это значит, что не мог оказаться в двух местах одновременно. В больнице был кто-то другой, изображающий меня. А как же медбрат? Я помню его. Ладно, если галлюцинации могли показать мне состояние Флор в более жутком виде, чем на самом деле, но людей-то я не мог выдумать. Он был там, но при этом в больнице не работает. И если был, то Флор должна его знать, он ждал нас там, словно знал, что изнасилование должно произойти, и именно я приеду туда, чтобы показаться всем и якобы остаться.

– А есть ли записи коридора и комнаты, откуда вышла Флоренс Делон? – Интересуюсь я, поворачиваясь к мужчинам, жующим чипсы.

– Да. Пять точка ноль три. Там видео из того коридора, только ты ничего нового не увидишь. Девушка входит туда одна, читая что-то в телефоне, а через тридцать одну минуту выползает в крови и в слезах.

– И больше никого? То есть, должны же были засветиться насильники?

– Нет, за весь день туда вошёл только один профессор, потому что это его кабинет, и вышел за пять часов до этого случая. Мы предполагаем, что они появились и исчезли оттуда через окна. А там камер нет, и вычислить их невозможно. В ту ночь гуляло много студентов, и все были в костюмах и платьях.

Поворачиваюсь обратно к ноутбуку. Флор пошла туда по собственному желанию, у неё там была назначена встреча или свидание. Она попала в ловушку и была изнасилована. Отчего-то вопрос Оливера теперь рождает во мне жуткие сомнения: действительно ли она была изнасилована или же тоже участвовала во всём этом спектакле? Но зачем невинной девушке жертвовать своей девственностью и позволять бить себя? Ради мести? Это же глупо и чудовищно по отношению к самой себе. Но тот факт, что Флор врёт и заставляет всех верить в то, что я был с ней и вынудил подписать заявление, больше не позволяет мне думать о ней, как о добром и нежном создании. Какая ей выгода от этого? Она должна вернуться в университет, где все будут указывать на неё пальцем, унижать ещё больше и смеяться над ней. Хоть Флор и жертва насилия, но я не уверен, что здешняя молодёжь это понимает.

Лучше вернуться к тому, что было со мной. Я находился на балу, где выпил бокал шампанского.

– А видео с бала есть?

– Десять точка один дробь три, – моментально подсказывают мне.

Открываю нужную папку и ищу записи с праздника. Хоть в зале и было темно, но я помню, что стоял у стенки, а перед этим недалеко от стола с закусками. Взглядом нахожу себя в тот момент, когда ко мне подходит Белч, затем я иду к столу и хватаю с подноса единственный бокал с шампанским. Делаю глоток за глотком, хотя не помню, чтобы меня душила жажда, но я пью из него, а затем ставлю его на пол и иду к стене, где мне снова предлагают шампанское. Нет, был только один бокал, а, выходит, что второй я тоже выпил перед тем, как подойти к Мире. Я не могу разглядеть лица официантов, разносивших напитки, но уверен, что там уже был наркотик, иначе бы не смог выдумать себе куски мяса, торчащие из Флор, коих не было и в помине. Да, конечно, там могло быть достаточно препарата, вызывающего галлюцинации, но для забытья и того состояния, в котором я был… не стоит забывать, что я сын наркомана, и даже маленькая доза может сотворить со мной жестокую вещь. Капля – и всё разрушилось.

Тяжело вздыхая, возвращаю своё внимание в папку с видеозаписью из бара, в котором я был. Просто смотрю, как в него входят и выходят студенты, а я в это время готовлю смертельную дозу для уничтожения той, что заполонила собой мой разум. Чёрт, почему я был так слеп ко всему? Почему не предвидел этого? Почему? Мой взгляд цепляется за парня, вышедшего покурить, в тот момент, когда к нему подходит другой в капюшоне, накинутым на голову, и передаёт что-то, сверкнувшее в свете фонарей. Выпрямляясь, останавливаю запись и максимально увеличиваю картинку. Блять! Это та самая бутылка, розовая бутылка шампанского за которую я отвалил около четырёхсот евро. Точно не помню, но я потребовал самую дорогую.

– А можно распечатать у вас кадр? – Бросаю взгляд на охрану.

– Да, конечно. Что-то интересное?

– Нет, личное.

Щёлкаю на кнопку вывода на печать кадра, на котором видно лицо бармена в форме, и, подскакивая, хватаю листок. Он говорил, что поищет бутылку в подсобке к моему возвращению. А ему, оказывается, её кто-то принёс. Лица не разглядеть, оно скрыто. Но парень габаритами похож на меня и, вероятно, именно он и был в больнице. На нём похожая на мою накидка чёрного цвета, и в кадре, где он протягивает бутылку, даже видно татуировку на внешней стороне ладони, выглядывающую из рукава.

– Спасибо. Больше мне ничего не нужно, – подхватываю рюкзак и буквально вылетаю из комнаты, смотря на фотографию. Зачем передавать бутылку, если она имеется в подсобке? Только для того, чтобы быть уверенным, что она попадёт строго по назначению. И с ней тоже что-то не так. К тому же я ни разу не встретил здесь человека с татуировками на руках, идентичными моим. Их легко можно было скопировать, ведь были фотографии из спортзала, на которых они идеально просматриваются. И ответы очень близко. Мне нужен именно этот бармен, и тогда я узнаю, что точно он мне продал.

Вхожу в наполненное звуком громыхающей музыки помещение, где не так много людей, как раньше. Несколько компаний, не из братства и сестринства, а обычных, сидят за столиками и выпивают, мусоля новости, но даже этот гул стихает, когда появляюсь я. И как только все понимают, что это я, то замечаю движение у барной стойки, слышу звук разбитых бокалов. Моментально разворачиваясь, срываюсь на бег и огибаю здание, успевая поймать парня.

– И куда это ты? – Язвительно шиплю я, перекрывая путь тому самому человеку с фотографии.

– О, да это… живот прихватило, – я помню, как он улыбался мне и заверял, что всё выполнит по лучшему разряду. Выполнил, мудак. А сейчас, бегая взглядом, ищет пути к спасению, осознавая, что я вернулся не просто так.

– Потерпишь. Теперь говори, что было в том шампанском, и кто тебе его принёс? – Шипя, наступаю на парня.