В школу летела, как на крыльях. Удача все-таки балует меня! Сначала в трудную минуту подарила Марту, потом школу, а теперь Кассана. На обед я не успела, ничего страшного, голод – самое последнее, что меня волновало. Я приняла душ и переоделась. Снизу, с третьего этажа, доносился смех и звон бокалов. Наверное, вечеринка. Студенты, особенно те, кто приехал издалека и жили постоянно в школе, часто устраивали пирушки. Не арии. Те слишком лелеяли свою гордыню и ни с кем не общались, кроме себе подобных. Вечеринки организовывали богатые детки, типа Фани, которая до сих пор искала жениха. Если я ни с кем не общаюсь, это не значит, что у меня нет ушей и глаз. Я сижу на последнем ряду, все студенты у меня перед глазами.
Через месяц уже было видно, что первокурсники разбились на импровизированные группы. Арии, естественно, держались вместе. Вторая группа состояла из отпрысков богатых торговцев, государственных чиновников и старших чинов военных. Кстати, парень, который первым бросил в меня салфетку, был сыном адмирала военного флота. Тот еще засранец.
Третья – те, кому родители оплатили год, два учебы. Почти все – девушки, прибывшие в школу сугубо для поисков жениха. Их было заметно сразу. Фани и еще три ушлые девицы напропалую кокетничали с парнями, не только с первокурсниками, но и со старшими курсами, они же в основном и устраивали вечеринки.
Оставалась последняя группа, состоящая из двух человек – меня и наследника. Мы всегда были окруженные пустотой, изолированы ото всех. Только он сидел за первой партой, я за последней. Два отщепенца – пария, с клеймом дочери изменника, и самый знатный ученик в школе, с телохранителями, не оставляющими его ни на секунду.
Не знаю, как для других, для меня программа первого курса оказалась легче легкого. Такое ощущение, что преподаватели разрабатывали план обучения исходя из того, что мы умеем лишь читать и писать.
Странно, ведь многие приехали сюда в восемнадцать или девятнадцать лет, после домашнего обучения. Мне казалось, что я более подготовлена, чем тот же девятнадцатилетний Гехард, сын адмирала. Он не знал элементарного – что такое координата на плоскости или квадратный корень. Я не говорю уже о том, как вычислить площадь круга. А совсем уж стыдно было не знать с какими государствами граничит наше королевство и сколько морей омывают его берега.
Учитель географии, словно чувствуя ненависть парня ко мне, постоянно стравливал нас на уроках. Если Гехард не мог ответить на вопрос по практике, показать на карте реку или горный массив, следующей всегда вызывал меня. Я легко отвечала на вопросы, а сынок адмирала поедал меня ненавидящим взглядом.
Мое нежелание ходить в столовую с большинством студентами сыграло со мной в итоге скверную шутку. Гехард выследил меня. И когда я с полным подносом шла к столику, он вытянул ногу на проходе. Не упала я чудом. Тарелка с супом наклонилась, жидкость разлилась по подносу, залив приборы, хлеб и частично попав на платье. Я поставила испорченный поднос на ближайший столик и обернулась к нагло улыбающемуся парню.
– Что я тебе сделала? – произнесла устало, глядя на молодое симпатичное лицо. – Почему ты так поступаешь?
Развалившись на стуле, он пожал плечами.
– Не знаю, – ответил насмешливо, – наверное, потому что могу. Потому что мне нравится.
Я в замешательстве смотрела на Гехарда. «Потому что могу?» И это объяснение?
– Ты из тех, кто в детстве мучил котят и отрывал лапки мухам? – сквозь зубы процедила я.
– Почему же в детстве? Я и сейчас иногда это делаю, когда нет более интересных развлечений, – казалось, ему нравится шокировать.
Было ясно, что разговаривать и взывать к разуму бесполезно. Подобные индивидуумы понимают только язык силы. Есть такой сорт людей – самых мерзких на свете. Им хорошо лишь тогда, когда плохо другим.
– Убогие у вас развлечения, герр, – пора уходить, позавтракать не удалось, скоро на занятия, а мне еще переодеваться. Я отвернулась, и направилась к выходу.
– Я что-нибудь обязательно придумаю, интереснее, – крикнул он мне в спину. – Тебе понравится!
– Это вряд ли, – сквозь зубы пробормотала я, сталкиваясь нос к носу с входящими в столовую Хорном с арией Оттаной.
Оба были ослепительно хороши. Высокие, статные, элегантные, с породистыми холеными лицами, застывшими в своем высокомерии. На Хорне, кроме броши и кольца, не было никаких украшений, на девушке же сверкал прелестный жемчужный комплект – серьги, браслет и ожерелье. Похожий был у мамы, но на ней розовые жемчужины смотрелись не так восхитительно, как на жгучей брюнетке, шедшей под руку с Хорном. Я отступила в сторону, пропуская парочку. Хорн вздернул бровь, с усмешкой оглядывая меня сверху вниз, задерживая взгляд на мокром пятне. Оттана же процедила сквозь зубы уничтожительное:
– Нужно предложить директору кормить всякий сброд на кухне. Нечего им делать рядом с нами.
Они проплыли мимо меня величественно и горделиво, словно гигантские ледяные айсберги. Я фыркнула, скривившись, и тут же наткнулась на насмешливый взгляд Дария. Он с невестой шли следом.
– Привет, Дениза, – добродушно поздоровался Зорг, – ты уже позавтракала?
Я кивнула, улыбнувшись.
– Сорти, познакомься с Денизой Крей, – Дарий подвел невесту ко мне ближе. – Она первокурсница и обладает силой повелевать металлами. Это удивительное умение и очень полезное.
– Приятно познакомиться, ария, – я смущенно покраснела и присела в реверансе. Сорти коротко присела в ответ. На лице Дария расцвела улыбка. Он был рад, но я-то видела, что его невесте не весело. Глаза у Сорти оставались холодными, а вымученная улыбка не скрывала ее истинного отношения ко мне.
– Извините, я пойду. Приятного аппетита, – я откланялась, про себя решив ходить в столовую вместе с основной массой студентов. Не думаю, что при Зорге Гехард посмеет снова подставить подножку. А Сорти не стоит такого прекрасного человека, как Дарий. Она такая же, как все арии – напыщенная и насквозь фальшивая.
Какой же он замечательный! Добрый, внимательный, воспитанный. И пусть Дарий не слишком красив, это не главное. За ним, как за каменной стеной. Он производит впечатление настоящего мужчины, основательного как земля, прочного как гранит.
Жаль, что я для него маленькая девочка, которая нуждается в защите. А любит он Сорти.
Я еще раз посмотрела в зеркало и пригладила волосы. Надо спешить. Первой шла лекция профессора Лейбника. Сегодня он обещал начать учить нас вычислять и измерять углы на плоскости. Очень нужная тема для меня, так как почти в каждом уравнении для использования силы на расстоянии приходилось вычислять угол поворота и направления.
А пока формулы для меня были сплошной тарабарщиной, набором непонятных символов. По-моему, я слишком медленно осваиваю родовую магию. Иногда, после бесконечной зубрежки, в голове оставалась каша из цифр, алфавита, кусков формул. Все путалось, хотелось плакать от бессилия. А ведь была еще основная учебная программа, которую никто не отменял. И если по одним предметам мне было все понятно, то другие я изучала с нуля, как и все.
Успокаивало то, что у других студентов дела шли не лучше. Пожалуй, я была самой примерной и старательной. Еще бы – никуда не уезжала из школы, кроме первого выходного, не ходила на вечеринки, ни с кем не встречалась. Идеальная ученица – с утра до вечера за книгами. Ну еще принц Эдвард выделялся на общем фоне. Он всегда вовремя сдавал домашние задания, правильно отвечал на вопросы на общих практиках и не пропустил ни одной лекции. В то время как другие арии частенько устраивали себе прогулы.
Наследник был собран, дисциплинирован и хладнокровен. Ни с кем не шел на контакт, не с кем не общался, кроме своих телохранителей. Хотя многие арии хотели бы взять его в свой круг.
Иногда я ловила на себе его задумчивый пристальный взгляд. Тогда мне становилось мучительно стыдно. Словно, не мой отец, а я была виновата в смерти его старшего брата. Странно было видеть на юном лице такие умные проницательные глаза. Словно наследнику было не шестнадцать, а как минимум в два раза больше. А может быть, он, как и я, быстро повзрослел?
Вот так и учились. Я с принцем зубрили, Фани с остальными девушками искали женихов, арии отбывали проплаченные курсы, зарабатывая статус выпускника королевской школы. Остальные богатые герры стремились оправдать надежды родителей и получить высокий пост после ее окончания.
***
Спустя месяц после отправки письма Марте я получила ответ. Письмо пришло в школу и ожидало меня в комнате коменданта.
«Я ни секунды не сомневалась в том, что тебя примут. Твой отец очень хвалил директора ария Китепа, характеризуя его как честного и порядочного человека… Он уже двадцать лет возглавляет школу».
Марта писала, что у нее все по-старому. Она взяла двух мальчишек учить грамоте. Те еще оболтусы. Розочка окотилась, и теперь у нее еще одна козочка. Колай очень разозлился, что я уехала, но сейчас вроде успокоился и переключился на дочь мельника. Яблоня во дворе дала огромный урожай, и теперь у Марты полный подвал моченых яблок. И все такое прочее. Я читала о простой и понятной сельской жизни и слезы катились из глаз. Как же хотелось сейчас быть рядом с няней, обнять, прижаться к ее груди. Даже мама не была мне так близка, как Марта. Всю свою любовь мама отдавала папе, он для нее был солнцем и луной. А я просто его продолжением, на меня падали лишь отблески ее любви.
«Ты молодец, что нашла работу. Я не сомневалась в твоем уме и знаниях. Приезжать ко мне на каникулах не нужно, лучше сосредоточься на изучении родовой магии». Я закончила читать. Нет, я поеду. Вряд ли зимой. Зимние каникулы длились всего неделю, а вот летние целых два месяца. Я села за ответ, и принялась описывать и приукрашать свою жизнь. Об удобной комнате, вкусной еде и внимательных преподавателях я уже написала в первом письме. Сейчас нужно написать о том, что я подружилась с арием Зоргом, и он помогает мне в учебе. Что с нами учится наследник, и он показался мне вполне приличным парнем, хоть и очень одиноким. А еще о Кассане. «Как бы мне хотелось, чтобы вы познакомились друг с другом, – писала я, – вы бы обязательно нашли общий язык».
Мне нравилось работать в кузнице. Каждое утро первого выходного я пробиралась через забор и спешила в порт. В основном я занималась не сложными вещами. Гнула крюки для подвешивания туш в скотобойне. Кое-что чинила, кое-что очищала от ржавчины. Это заклинание выучила следующим. Еще я легко делала пружины – оборачивала тонкий металлический стержень о другой, намного толще, делая завитки. Я подозревала, что в принципе все это мог делать и Кассан, но он специально оставлял мне подобную легкую работу, чтобы я была при деле.
Поначалу в кузницу массово шли паломники посмотреть на живого Крея, то есть меня. Они просили меня что-нибудь согнуть или выпрямить. И когда я своими маленькими пальчиками сворачивала в бублик толстый стальной прут, они хлопали в ладоши как дети.
– Как это тебе удается?
– Что ты чувствуешь, когда берешь металл в руки?
Я пыталась объяснить, что для меня металл, как глина, мягкая и послушная. Если я прилагаю даже малейшее усилие, он поддается, и я могу лепить из него что угодно. Поэтому я и пользуюсь в основном карандашами, так как перо легко ломается, если я о чем-то задумываюсь. Металл ласковый, теплый, покорный. И совсем не опасный. Я чувствую его рядом, словно доброго друга, и умею управлять им, но пока держа в руках. На расстоянии я не умею воздействовать. Но и с этими умениями, я стала самым популярным развлечением в этой части порта. Многие знакомые Кассана приходили в кузницу просто посмотреть на меня.
Я удачно выбрала место работы. На кораблях использовали медную или бронзовую посуду, ни глиняная, ни фарфоровая не применялась из-за хрупкости. После штормов у нас с Кассаном было много работы. Я целыми днями чинила погнутые тазы, кастрюли и прочую утварь. Правда, и получала за это медяки, зато быстро и просто.
А однажды нам с Кассаном повезло. В порт прибыл корабль из южных стран с большой партией серебряных изделий – подсвечники, сервизы, подносы, солонки и многое другое. По секрету сказали, что это был заказ для самого короля. Так получилось, что короба плохо закрепили и при качке они сорвали крепления, и тонкая изящная посуда рассыпалась по трюму, а сверху еще на нее упали другие грузы. Королевский подрядчик рвал на себе волосы – вся партия испорчена. Огромные деньги выброшены на ветер. Он пожаловался одному, тот передал второму, в итоге слухи дошли до нас. Кассан предложил свои, точнее мои услуги.
Для ювелира работа была сложная и кропотливая. Я же за день починила всю партию. И заработала целый золотой. Это были огромные деньги. На нашем хуторе за золотой можно было безбедно прожить год. Я сразу же спрятала его в своей комнате. Отдам Марте, когда приеду к ней на каникулах.
Так постепенно день за днем я училась жить и работать. Я почти не вспоминала прошлое. Не жалела о потерянном богатстве, титуле. Высокомерие, тщеславие, самоуверенность и все прочее, присущее мне раньше, слетело, как шелуха, вместе с детской наивностью. Только почему-то иногда я просыпалась в слезах и безумно колотящимся сердцем. Но это так, пустяки.
Я прекрасно ладила с простыми работягами. Здоровалась с матросами и грузчиками, улыбалась прачкам и поварихам. А дядюшка Кассан и вовсе стал для меня другом и наставником.
Теперь у меня были деньги на разные мелочи. Иногда я даже покупала газеты, чтобы уж совсем не отставать от жизни. Теперь понятно, откуда Фани столько знала о том же Хорне или других высокородных наследниках. Вся их жизнь была на виду. Мне бы, наверное, не понравилось, если бы каждый мой шаг был известен всем – с кем я ужинала в ресторации или с кем отправилась в театр. Помолвлена ли или только собираюсь. Хотя, может быть, привыкла бы рано или поздно и перестала обращать на это внимание?
В газетах печатались в основном пустые светские сплетни, но иногда мне попадались и приличные статьи. О том же канале, который проложила семья Зоргов, или открытых новых линиях железной дороги, или какие товары привезли в столицу из южных стран, или еще интереснее – о выставках технических новинок, новой паровой самоходной повозке или дельтаплане.
***
Наступила зима, я купила в порту добротное шерстяное пальто с меховым воротником и такую же шапочку. Выглядело не чем не хуже, чем у богатых студентов. Магазин мне посоветовал Кассан. «Там, конечно, контрабандный товар, но потом он расходится по салонам столицы, как одежда лучших модельеров и продается в три дорога», – сказал он, подмигнув. Мне было все равно. Я научилась экономить, еще живя с Мартой, а сейчас и вовсе стала редкой скрягой. Все деньги откладывала в тайник, позволив себе купить лишь пальто, шапочку и зимние ботинки.
Следующим выученным заклинанием был разогрев. Нужно было сказать «хато» и указать нужную температуру в градусах. Но увы, держа металл в руке, раскалить его было проблематично, пару раз я серьезно обожглась. Пришлось мне осваивать бесконтактные заклинания. А с ними возникли проблемы.
Тренировки заканчивались одинаково. И в первый, и во второй, и в третий раз металл на наковальне после слов «Хато родо тесо дадо» стекал жидкостью на пол. Раскалить просто до мягкого, но не жидкого стояния не получалось.
Сегодня я так же, как и всегда после ужина пошла в читальный зал библиотеки и продолжила переписывать словарь. Зал мне очень нравился, он был огромен и почти всегда пуст. Редко когда были заняты даже четверть столов. Высоченный потолок терялся в темноте. По проходам гуляли сквозняки, в глубинах мрачными исполинами стояли бесконечные стеллажи с книгами. На стенах в два ряда висели портреты лучших выпускников школы. Как я не искала, но портрета папы так и не нашла, хотя Марта говорила, что он с отличием ее закончил.
Я потянулась, разминая ноющую шею, наклонила голову и… встретилась с глазами с арием Хорном, сидевшим напротив через три столика. Перед ним лежала раскрытая книга, но он в нее не смотрел. Темным хмурым взглядом он смотрел на меня. Невольно я обернулась назад. Что интересного он мог там увидеть? За моей спиной было пусто, только через два прохода сидел одинокий молодой человек и что-то читал. Опустив глаза в тетрадь и взяв ручку, я выбросила Хорна из головы. Ну пришел арий в библиотеку, что такого? Правда, по-моему, я видела, как он вечером выезжал из ворот на своем паромобиле. Только у него и еще у какого-то ария была эта последняя техническая новинка, и в школе слышно было всем, как Хорн въезжает или выезжает на территорию.
Когда герра Виолетта объявила о закрытии читального зала на часах было девять. Я принялась собирать книги, мазнув быстрым взглядом по столу, за которым сидел Хорн. Стол был пуст.
На следующий день повторилось то же самое. Может быть, Хорну нужно сдать доклад или курсовую? Почему тогда он не пишет, а пялится в мою сторону? Это начинало нервировать. Слишком часто в последнее время мы вроде бы случайно сталкиваемся повсюду. В парке, в коридорах школы, иногда даже в общежитии.
Хорн неизменно окружен хихикающими смазливыми студентками. Они, как бабочки на огонь, слетаются к нему, не в силах устоять перед его обаянием. Он и сам как огонь – яркий, харизматичный, незаурядный. Лучший студент школы, один из богатейших наследников королевства, завидный жених и просто самый красивый мужчина королевства. Сколько сердец разбилось из-за его ветрености, сколько девушек покинули школу не в состоянии простить ему измен. Поговаривали, что даже одна из брошенок отравилась.
Бедная Оттана. Ей не всегда удается разогнать его поклонниц. Но она старается изо всех сил. Однажды я наблюдала неприятную сцену. Ария Нурв зажала в углу коридора арию Касси, первокурсницу, учившуюся в моей группе, и что-то зло ей вычитывала. Вроде Касси видели в комнате Хорна рано утром.
Официально Оттана пока не является невестой Торуса, он как бы одинок, но девушка ведет себя так, словно помолвка уже состоялась.
Хорн наоборот, делает все, чтобы у влюбленных девушек оставалась надежда – окружает себя воздыхательницами, устраивает вечеринки, приглашая студенток в свой особняк. В общем – жуткая неразборчивость!
Вот Дарий всегда появляется только с Сорти. Его верность и порядочность достойны восхищения. Вспомнив Дария, я мысленно улыбнулась.
Когда я перестала прятаться, мы стали чаще встречаться в столовой. Или за завтраком или за обедом, обязательно. Дарий подходил к моему столику и вежливо здоровался. Иногда, когда не было Сорти, даже присаживался рядом. Другие студенты недовольно косились, но имя Зорг было весомым не только в школе, но и во всем королевстве и затыкало рты даже самым отъявленным сплетникам. Я наслаждалась нашими краткими разговорами за едой. Даже странно, мне, оказывается, не хватало обычного человеческого общения.
– Как твои успехи в изучении магии? – поинтересовался Дарий как-то. Я рассказала, что с контактными заклинаниями проблем нет. А вот с удаленными…
– Даже выучив цифры до ста и научившись подставлять их в самые простые формулы, у меня не получается правильно направить поток силы, – пожаловалась я.
И рассказала, как недавно решила протестировать заклинание «магнит». Оно было самое простое – произносишь «кататодо» и добавляешь радиус действия. И весь металл на расстоянии этого радиуса должен оказаться рядом с тобой. Конечно, тот, на который хватило бы моей силы. А вот ее-то регулировать я и не могла.
– Хорошо, что я тренироваться решила в комнате и радиус указала два ярда, – продолжала иронично, – так как точно знала, что в пределах этого радиуса ничего, кроме нескольких монет и подсвечника нет.
– Заинтриговала. И что произошло? – Дарий наклонился ближе.
– Сказала формулу и мысленно потянулась к металлу, как написано в учебнике, – я таинственно потянула паузу, – и вырвала замок, петли и все гвозди из входной двери. Пришлось вызывать коменданта, отдавать целый серебряный, чтобы ее починили, – закончила я покаянно.
Дарий весело расхохотался, все в столовой обернулись.
– Я помогу, – произнес он, бросая взгляд на часы. – Сейчас у меня практика, потом нужно отвезти Сорти в столицу. Как на счет вечером в библиотеке, сразу после ужина?
Я восторженно кивнула. Внутри стало тепло и радостно. «Это не свидание», – повторяла себе бесконечное число раз, тщательно причесываясь и заплетая косу, надевая чистое выглаженное платье, которое сегодня забрала из прачечной. Единственное украшение, золотая брошь школы, десять раз была переколота с воротника на грудь и наоборот.
Перед выходом я посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Как бы ни старалась, красоты во мне не прибавилось. Пусть я уже не такая болезненно худая – сытная еда сделала свое дело. Щеки округлились и ключицы уже так не выпирали наружу, до красавицы Сорти мне далеко, как до луны.
Через месяц уже было видно, что первокурсники разбились на импровизированные группы. Арии, естественно, держались вместе. Вторая группа состояла из отпрысков богатых торговцев, государственных чиновников и старших чинов военных. Кстати, парень, который первым бросил в меня салфетку, был сыном адмирала военного флота. Тот еще засранец.
Третья – те, кому родители оплатили год, два учебы. Почти все – девушки, прибывшие в школу сугубо для поисков жениха. Их было заметно сразу. Фани и еще три ушлые девицы напропалую кокетничали с парнями, не только с первокурсниками, но и со старшими курсами, они же в основном и устраивали вечеринки.
Оставалась последняя группа, состоящая из двух человек – меня и наследника. Мы всегда были окруженные пустотой, изолированы ото всех. Только он сидел за первой партой, я за последней. Два отщепенца – пария, с клеймом дочери изменника, и самый знатный ученик в школе, с телохранителями, не оставляющими его ни на секунду.
Не знаю, как для других, для меня программа первого курса оказалась легче легкого. Такое ощущение, что преподаватели разрабатывали план обучения исходя из того, что мы умеем лишь читать и писать.
Странно, ведь многие приехали сюда в восемнадцать или девятнадцать лет, после домашнего обучения. Мне казалось, что я более подготовлена, чем тот же девятнадцатилетний Гехард, сын адмирала. Он не знал элементарного – что такое координата на плоскости или квадратный корень. Я не говорю уже о том, как вычислить площадь круга. А совсем уж стыдно было не знать с какими государствами граничит наше королевство и сколько морей омывают его берега.
Учитель географии, словно чувствуя ненависть парня ко мне, постоянно стравливал нас на уроках. Если Гехард не мог ответить на вопрос по практике, показать на карте реку или горный массив, следующей всегда вызывал меня. Я легко отвечала на вопросы, а сынок адмирала поедал меня ненавидящим взглядом.
Мое нежелание ходить в столовую с большинством студентами сыграло со мной в итоге скверную шутку. Гехард выследил меня. И когда я с полным подносом шла к столику, он вытянул ногу на проходе. Не упала я чудом. Тарелка с супом наклонилась, жидкость разлилась по подносу, залив приборы, хлеб и частично попав на платье. Я поставила испорченный поднос на ближайший столик и обернулась к нагло улыбающемуся парню.
– Что я тебе сделала? – произнесла устало, глядя на молодое симпатичное лицо. – Почему ты так поступаешь?
Развалившись на стуле, он пожал плечами.
– Не знаю, – ответил насмешливо, – наверное, потому что могу. Потому что мне нравится.
Я в замешательстве смотрела на Гехарда. «Потому что могу?» И это объяснение?
– Ты из тех, кто в детстве мучил котят и отрывал лапки мухам? – сквозь зубы процедила я.
– Почему же в детстве? Я и сейчас иногда это делаю, когда нет более интересных развлечений, – казалось, ему нравится шокировать.
Было ясно, что разговаривать и взывать к разуму бесполезно. Подобные индивидуумы понимают только язык силы. Есть такой сорт людей – самых мерзких на свете. Им хорошо лишь тогда, когда плохо другим.
– Убогие у вас развлечения, герр, – пора уходить, позавтракать не удалось, скоро на занятия, а мне еще переодеваться. Я отвернулась, и направилась к выходу.
– Я что-нибудь обязательно придумаю, интереснее, – крикнул он мне в спину. – Тебе понравится!
– Это вряд ли, – сквозь зубы пробормотала я, сталкиваясь нос к носу с входящими в столовую Хорном с арией Оттаной.
Оба были ослепительно хороши. Высокие, статные, элегантные, с породистыми холеными лицами, застывшими в своем высокомерии. На Хорне, кроме броши и кольца, не было никаких украшений, на девушке же сверкал прелестный жемчужный комплект – серьги, браслет и ожерелье. Похожий был у мамы, но на ней розовые жемчужины смотрелись не так восхитительно, как на жгучей брюнетке, шедшей под руку с Хорном. Я отступила в сторону, пропуская парочку. Хорн вздернул бровь, с усмешкой оглядывая меня сверху вниз, задерживая взгляд на мокром пятне. Оттана же процедила сквозь зубы уничтожительное:
– Нужно предложить директору кормить всякий сброд на кухне. Нечего им делать рядом с нами.
Они проплыли мимо меня величественно и горделиво, словно гигантские ледяные айсберги. Я фыркнула, скривившись, и тут же наткнулась на насмешливый взгляд Дария. Он с невестой шли следом.
– Привет, Дениза, – добродушно поздоровался Зорг, – ты уже позавтракала?
Я кивнула, улыбнувшись.
– Сорти, познакомься с Денизой Крей, – Дарий подвел невесту ко мне ближе. – Она первокурсница и обладает силой повелевать металлами. Это удивительное умение и очень полезное.
– Приятно познакомиться, ария, – я смущенно покраснела и присела в реверансе. Сорти коротко присела в ответ. На лице Дария расцвела улыбка. Он был рад, но я-то видела, что его невесте не весело. Глаза у Сорти оставались холодными, а вымученная улыбка не скрывала ее истинного отношения ко мне.
– Извините, я пойду. Приятного аппетита, – я откланялась, про себя решив ходить в столовую вместе с основной массой студентов. Не думаю, что при Зорге Гехард посмеет снова подставить подножку. А Сорти не стоит такого прекрасного человека, как Дарий. Она такая же, как все арии – напыщенная и насквозь фальшивая.
Какой же он замечательный! Добрый, внимательный, воспитанный. И пусть Дарий не слишком красив, это не главное. За ним, как за каменной стеной. Он производит впечатление настоящего мужчины, основательного как земля, прочного как гранит.
Жаль, что я для него маленькая девочка, которая нуждается в защите. А любит он Сорти.
Я еще раз посмотрела в зеркало и пригладила волосы. Надо спешить. Первой шла лекция профессора Лейбника. Сегодня он обещал начать учить нас вычислять и измерять углы на плоскости. Очень нужная тема для меня, так как почти в каждом уравнении для использования силы на расстоянии приходилось вычислять угол поворота и направления.
А пока формулы для меня были сплошной тарабарщиной, набором непонятных символов. По-моему, я слишком медленно осваиваю родовую магию. Иногда, после бесконечной зубрежки, в голове оставалась каша из цифр, алфавита, кусков формул. Все путалось, хотелось плакать от бессилия. А ведь была еще основная учебная программа, которую никто не отменял. И если по одним предметам мне было все понятно, то другие я изучала с нуля, как и все.
Успокаивало то, что у других студентов дела шли не лучше. Пожалуй, я была самой примерной и старательной. Еще бы – никуда не уезжала из школы, кроме первого выходного, не ходила на вечеринки, ни с кем не встречалась. Идеальная ученица – с утра до вечера за книгами. Ну еще принц Эдвард выделялся на общем фоне. Он всегда вовремя сдавал домашние задания, правильно отвечал на вопросы на общих практиках и не пропустил ни одной лекции. В то время как другие арии частенько устраивали себе прогулы.
Наследник был собран, дисциплинирован и хладнокровен. Ни с кем не шел на контакт, не с кем не общался, кроме своих телохранителей. Хотя многие арии хотели бы взять его в свой круг.
Иногда я ловила на себе его задумчивый пристальный взгляд. Тогда мне становилось мучительно стыдно. Словно, не мой отец, а я была виновата в смерти его старшего брата. Странно было видеть на юном лице такие умные проницательные глаза. Словно наследнику было не шестнадцать, а как минимум в два раза больше. А может быть, он, как и я, быстро повзрослел?
Вот так и учились. Я с принцем зубрили, Фани с остальными девушками искали женихов, арии отбывали проплаченные курсы, зарабатывая статус выпускника королевской школы. Остальные богатые герры стремились оправдать надежды родителей и получить высокий пост после ее окончания.
***
Спустя месяц после отправки письма Марте я получила ответ. Письмо пришло в школу и ожидало меня в комнате коменданта.
«Я ни секунды не сомневалась в том, что тебя примут. Твой отец очень хвалил директора ария Китепа, характеризуя его как честного и порядочного человека… Он уже двадцать лет возглавляет школу».
Марта писала, что у нее все по-старому. Она взяла двух мальчишек учить грамоте. Те еще оболтусы. Розочка окотилась, и теперь у нее еще одна козочка. Колай очень разозлился, что я уехала, но сейчас вроде успокоился и переключился на дочь мельника. Яблоня во дворе дала огромный урожай, и теперь у Марты полный подвал моченых яблок. И все такое прочее. Я читала о простой и понятной сельской жизни и слезы катились из глаз. Как же хотелось сейчас быть рядом с няней, обнять, прижаться к ее груди. Даже мама не была мне так близка, как Марта. Всю свою любовь мама отдавала папе, он для нее был солнцем и луной. А я просто его продолжением, на меня падали лишь отблески ее любви.
«Ты молодец, что нашла работу. Я не сомневалась в твоем уме и знаниях. Приезжать ко мне на каникулах не нужно, лучше сосредоточься на изучении родовой магии». Я закончила читать. Нет, я поеду. Вряд ли зимой. Зимние каникулы длились всего неделю, а вот летние целых два месяца. Я села за ответ, и принялась описывать и приукрашать свою жизнь. Об удобной комнате, вкусной еде и внимательных преподавателях я уже написала в первом письме. Сейчас нужно написать о том, что я подружилась с арием Зоргом, и он помогает мне в учебе. Что с нами учится наследник, и он показался мне вполне приличным парнем, хоть и очень одиноким. А еще о Кассане. «Как бы мне хотелось, чтобы вы познакомились друг с другом, – писала я, – вы бы обязательно нашли общий язык».
Мне нравилось работать в кузнице. Каждое утро первого выходного я пробиралась через забор и спешила в порт. В основном я занималась не сложными вещами. Гнула крюки для подвешивания туш в скотобойне. Кое-что чинила, кое-что очищала от ржавчины. Это заклинание выучила следующим. Еще я легко делала пружины – оборачивала тонкий металлический стержень о другой, намного толще, делая завитки. Я подозревала, что в принципе все это мог делать и Кассан, но он специально оставлял мне подобную легкую работу, чтобы я была при деле.
Поначалу в кузницу массово шли паломники посмотреть на живого Крея, то есть меня. Они просили меня что-нибудь согнуть или выпрямить. И когда я своими маленькими пальчиками сворачивала в бублик толстый стальной прут, они хлопали в ладоши как дети.
– Как это тебе удается?
– Что ты чувствуешь, когда берешь металл в руки?
Я пыталась объяснить, что для меня металл, как глина, мягкая и послушная. Если я прилагаю даже малейшее усилие, он поддается, и я могу лепить из него что угодно. Поэтому я и пользуюсь в основном карандашами, так как перо легко ломается, если я о чем-то задумываюсь. Металл ласковый, теплый, покорный. И совсем не опасный. Я чувствую его рядом, словно доброго друга, и умею управлять им, но пока держа в руках. На расстоянии я не умею воздействовать. Но и с этими умениями, я стала самым популярным развлечением в этой части порта. Многие знакомые Кассана приходили в кузницу просто посмотреть на меня.
Я удачно выбрала место работы. На кораблях использовали медную или бронзовую посуду, ни глиняная, ни фарфоровая не применялась из-за хрупкости. После штормов у нас с Кассаном было много работы. Я целыми днями чинила погнутые тазы, кастрюли и прочую утварь. Правда, и получала за это медяки, зато быстро и просто.
А однажды нам с Кассаном повезло. В порт прибыл корабль из южных стран с большой партией серебряных изделий – подсвечники, сервизы, подносы, солонки и многое другое. По секрету сказали, что это был заказ для самого короля. Так получилось, что короба плохо закрепили и при качке они сорвали крепления, и тонкая изящная посуда рассыпалась по трюму, а сверху еще на нее упали другие грузы. Королевский подрядчик рвал на себе волосы – вся партия испорчена. Огромные деньги выброшены на ветер. Он пожаловался одному, тот передал второму, в итоге слухи дошли до нас. Кассан предложил свои, точнее мои услуги.
Для ювелира работа была сложная и кропотливая. Я же за день починила всю партию. И заработала целый золотой. Это были огромные деньги. На нашем хуторе за золотой можно было безбедно прожить год. Я сразу же спрятала его в своей комнате. Отдам Марте, когда приеду к ней на каникулах.
Так постепенно день за днем я училась жить и работать. Я почти не вспоминала прошлое. Не жалела о потерянном богатстве, титуле. Высокомерие, тщеславие, самоуверенность и все прочее, присущее мне раньше, слетело, как шелуха, вместе с детской наивностью. Только почему-то иногда я просыпалась в слезах и безумно колотящимся сердцем. Но это так, пустяки.
Я прекрасно ладила с простыми работягами. Здоровалась с матросами и грузчиками, улыбалась прачкам и поварихам. А дядюшка Кассан и вовсе стал для меня другом и наставником.
Теперь у меня были деньги на разные мелочи. Иногда я даже покупала газеты, чтобы уж совсем не отставать от жизни. Теперь понятно, откуда Фани столько знала о том же Хорне или других высокородных наследниках. Вся их жизнь была на виду. Мне бы, наверное, не понравилось, если бы каждый мой шаг был известен всем – с кем я ужинала в ресторации или с кем отправилась в театр. Помолвлена ли или только собираюсь. Хотя, может быть, привыкла бы рано или поздно и перестала обращать на это внимание?
В газетах печатались в основном пустые светские сплетни, но иногда мне попадались и приличные статьи. О том же канале, который проложила семья Зоргов, или открытых новых линиях железной дороги, или какие товары привезли в столицу из южных стран, или еще интереснее – о выставках технических новинок, новой паровой самоходной повозке или дельтаплане.
***
Наступила зима, я купила в порту добротное шерстяное пальто с меховым воротником и такую же шапочку. Выглядело не чем не хуже, чем у богатых студентов. Магазин мне посоветовал Кассан. «Там, конечно, контрабандный товар, но потом он расходится по салонам столицы, как одежда лучших модельеров и продается в три дорога», – сказал он, подмигнув. Мне было все равно. Я научилась экономить, еще живя с Мартой, а сейчас и вовсе стала редкой скрягой. Все деньги откладывала в тайник, позволив себе купить лишь пальто, шапочку и зимние ботинки.
Следующим выученным заклинанием был разогрев. Нужно было сказать «хато» и указать нужную температуру в градусах. Но увы, держа металл в руке, раскалить его было проблематично, пару раз я серьезно обожглась. Пришлось мне осваивать бесконтактные заклинания. А с ними возникли проблемы.
Тренировки заканчивались одинаково. И в первый, и во второй, и в третий раз металл на наковальне после слов «Хато родо тесо дадо» стекал жидкостью на пол. Раскалить просто до мягкого, но не жидкого стояния не получалось.
Сегодня я так же, как и всегда после ужина пошла в читальный зал библиотеки и продолжила переписывать словарь. Зал мне очень нравился, он был огромен и почти всегда пуст. Редко когда были заняты даже четверть столов. Высоченный потолок терялся в темноте. По проходам гуляли сквозняки, в глубинах мрачными исполинами стояли бесконечные стеллажи с книгами. На стенах в два ряда висели портреты лучших выпускников школы. Как я не искала, но портрета папы так и не нашла, хотя Марта говорила, что он с отличием ее закончил.
Я потянулась, разминая ноющую шею, наклонила голову и… встретилась с глазами с арием Хорном, сидевшим напротив через три столика. Перед ним лежала раскрытая книга, но он в нее не смотрел. Темным хмурым взглядом он смотрел на меня. Невольно я обернулась назад. Что интересного он мог там увидеть? За моей спиной было пусто, только через два прохода сидел одинокий молодой человек и что-то читал. Опустив глаза в тетрадь и взяв ручку, я выбросила Хорна из головы. Ну пришел арий в библиотеку, что такого? Правда, по-моему, я видела, как он вечером выезжал из ворот на своем паромобиле. Только у него и еще у какого-то ария была эта последняя техническая новинка, и в школе слышно было всем, как Хорн въезжает или выезжает на территорию.
Когда герра Виолетта объявила о закрытии читального зала на часах было девять. Я принялась собирать книги, мазнув быстрым взглядом по столу, за которым сидел Хорн. Стол был пуст.
На следующий день повторилось то же самое. Может быть, Хорну нужно сдать доклад или курсовую? Почему тогда он не пишет, а пялится в мою сторону? Это начинало нервировать. Слишком часто в последнее время мы вроде бы случайно сталкиваемся повсюду. В парке, в коридорах школы, иногда даже в общежитии.
Хорн неизменно окружен хихикающими смазливыми студентками. Они, как бабочки на огонь, слетаются к нему, не в силах устоять перед его обаянием. Он и сам как огонь – яркий, харизматичный, незаурядный. Лучший студент школы, один из богатейших наследников королевства, завидный жених и просто самый красивый мужчина королевства. Сколько сердец разбилось из-за его ветрености, сколько девушек покинули школу не в состоянии простить ему измен. Поговаривали, что даже одна из брошенок отравилась.
Бедная Оттана. Ей не всегда удается разогнать его поклонниц. Но она старается изо всех сил. Однажды я наблюдала неприятную сцену. Ария Нурв зажала в углу коридора арию Касси, первокурсницу, учившуюся в моей группе, и что-то зло ей вычитывала. Вроде Касси видели в комнате Хорна рано утром.
Официально Оттана пока не является невестой Торуса, он как бы одинок, но девушка ведет себя так, словно помолвка уже состоялась.
Хорн наоборот, делает все, чтобы у влюбленных девушек оставалась надежда – окружает себя воздыхательницами, устраивает вечеринки, приглашая студенток в свой особняк. В общем – жуткая неразборчивость!
Вот Дарий всегда появляется только с Сорти. Его верность и порядочность достойны восхищения. Вспомнив Дария, я мысленно улыбнулась.
Когда я перестала прятаться, мы стали чаще встречаться в столовой. Или за завтраком или за обедом, обязательно. Дарий подходил к моему столику и вежливо здоровался. Иногда, когда не было Сорти, даже присаживался рядом. Другие студенты недовольно косились, но имя Зорг было весомым не только в школе, но и во всем королевстве и затыкало рты даже самым отъявленным сплетникам. Я наслаждалась нашими краткими разговорами за едой. Даже странно, мне, оказывается, не хватало обычного человеческого общения.
– Как твои успехи в изучении магии? – поинтересовался Дарий как-то. Я рассказала, что с контактными заклинаниями проблем нет. А вот с удаленными…
– Даже выучив цифры до ста и научившись подставлять их в самые простые формулы, у меня не получается правильно направить поток силы, – пожаловалась я.
И рассказала, как недавно решила протестировать заклинание «магнит». Оно было самое простое – произносишь «кататодо» и добавляешь радиус действия. И весь металл на расстоянии этого радиуса должен оказаться рядом с тобой. Конечно, тот, на который хватило бы моей силы. А вот ее-то регулировать я и не могла.
– Хорошо, что я тренироваться решила в комнате и радиус указала два ярда, – продолжала иронично, – так как точно знала, что в пределах этого радиуса ничего, кроме нескольких монет и подсвечника нет.
– Заинтриговала. И что произошло? – Дарий наклонился ближе.
– Сказала формулу и мысленно потянулась к металлу, как написано в учебнике, – я таинственно потянула паузу, – и вырвала замок, петли и все гвозди из входной двери. Пришлось вызывать коменданта, отдавать целый серебряный, чтобы ее починили, – закончила я покаянно.
Дарий весело расхохотался, все в столовой обернулись.
– Я помогу, – произнес он, бросая взгляд на часы. – Сейчас у меня практика, потом нужно отвезти Сорти в столицу. Как на счет вечером в библиотеке, сразу после ужина?
Я восторженно кивнула. Внутри стало тепло и радостно. «Это не свидание», – повторяла себе бесконечное число раз, тщательно причесываясь и заплетая косу, надевая чистое выглаженное платье, которое сегодня забрала из прачечной. Единственное украшение, золотая брошь школы, десять раз была переколота с воротника на грудь и наоборот.
Перед выходом я посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Как бы ни старалась, красоты во мне не прибавилось. Пусть я уже не такая болезненно худая – сытная еда сделала свое дело. Щеки округлились и ключицы уже так не выпирали наружу, до красавицы Сорти мне далеко, как до луны.