«Да уж, – подумала я, – несказанно повезло».

Вдруг Хорн наклонился ко мне и зашептал вкрадчиво в ухо, задевая губами мочку:

– Как бы мне сейчас хотелось остановить лошадь, – я испуганно сжалась, от горячего шепота волоски на коже встали дыбом, – подхватить тебя на руки…

Я пригнулась сильнее, избегая его прикосновений. А потом подумала – в бездну, не буду бояться!

– Тогда вы ничем не будете отличаться от своего отца, – отрезала холодно, резко выпрямляя спину.

Хорн не успел отклониться и не слабо получил макушкой по подбородку. Его сдавленное шипение сквозь зубы я проигнорировала. Сам виноват.

Некоторое время мы ехали в полном молчании.

– Не бойся, я не насильник, – выдавил он, в конце концов, а затем опять перешел на игривый тон. – Зачем мне это? Любая прыгнет в мою постель по щелчку пальцев.

Я промолчала, не захотев развивать тему и напоминать, что я-то не прыгнула…

Солнце почти село, мы ехали в предзакатных сумерках, и только когда вдали показались знакомые башни школы, я смогла более-менее успокоиться. Не то, чтобы я не доверяла сыну судьи, но сложно расслабиться, когда тебя постоянно касаются бедрами, подбородком, руками, нечаянно задерживая ладонь под грудью или склоняют лицо к волосам, почти зарываясь в них. Он словно не мог остановиться, а я терпела, сцепив зубы, мысленно себя уговаривая, что в данный момент со мной могли бы происходить вещи гораздо худшие.

Мы подъехали к школе с боковой стороны. Здесь были хозяйственные постройки, конюшни, прачечная и тому подобное. Двор был пуст, ужин давно закончился, слуги разошлись по своим комнатам.

– Тут мы расстанемся, – Хорн помог мне спуститься с лошади, – мне нужно вернуться в столичный особняк, у меня полным ходом идет вечеринка. Ты проберешься, как всегда, через забор. Для тебя же это не составит труда?

Значит, он уехал с вечеринки, как только узнал обо мне? То-то я чувствовала запах спиртного.

– Не составит, – таким же ехидным тоном ответила и добавила тихо: – Арий Хорн накажет вас?

Парень хмуро мотнул головой.

– Надеюсь, не узнает. Я ударил охранника сзади, тот меня не видел. А друзья скажут, что я был с ними весь вечер. На меня он подумает в последнюю очередь. Скорее на твоих дружков в порту.

Стемнело. Мы стояли друг напротив друга, я с трудом различала очертания его фигуры в тусклом свете окон школы. Он не торопился уходить, а я не знала, как поблагодарить его. Я бы могла сделать серебряный чайник или тарелочки, но боюсь, он рассмеется мне в лицо.

– Может, подаришь поцелуй за спасение? – вдруг произнес Хорн, наклоняясь.

Я инстинктивно шарахнулась назад, вжавшись спиной в частокол забора. Он приблизил лицо почти вплотную, и я увидела, что его губы изогнуты в насмешливой ухмылке, а глаза остаются серьезными.

– А я хотел еще раз предложить стать моей любовницей, – вот ведь странно, голос у него вроде был веселый и беззаботный, но смотрел он так, словно от моего ответа зависела жизнь. Я прикрыла веки, почувствовав внезапное головокружение. – Да… Вижу, что еще рано. Теперь, когда у тебя в кавалерах наследник, ты и не посмотришь на бедного ария.

Мне вдруг стало стыдно за свой испуг. Он спас меня, опять спас от страшной участи, гораздо более ужасной, чем поцелуй. Как только представлю, чем мог закончиться вечер – внутри становится пусто и холодно.

– Спасибо вам, арий Хорн, – выдавила я из себя тихо.

Почему-то захотелось плакать. Навалилась безмерная жалость к себе. Не удержавшись, я хлюпнула носом, часто заморгала, тщетно прогоняя влагу. Лицо Хорна скривилось.

– Не думай, я не благородный рыцарь, спасающий прекрасных пленниц, – буркнул он сварливо, – у меня свой интерес. Я просто не хочу, чтобы ты досталась моему отцу. Ему нравится ломать людей. А я не хочу, чтобы тебя сломали.

Я хотела сказать, что сломать меня не так уж просто. Что все, что могло меня сломать, уже свершилось в моей жизни, а хуже этого быть не может. Но промолчала. Лишь смотрела на идеально красивое лицо, белевшее в темноте. Вдруг накатило странное чувство, что этот самовлюблённый бездельник, ничего из себя не представляющий, умеющий лишь закатывать вечеринки, веселиться и менять любовниц стал ближе самых близких друзей, что мы с ним одно целое. Я ошеломленное тряхнула головой – это темнота виновата. Темнота и доверительная атмосфера, окружившая нас.

Хорн рвано выдохнул. Склонился еще ближе, почти касаясь моих губ. Мелькнула предательская мысль – если поцелует, я не буду препятствовать. Пусть это будет моей расплатой за спасение.

– Ты удивительная, – его шепот был на грани слышимости, шевельнулись лишь губы, – чудо, случайно появившееся в нашем мире и оказавшееся на моем пути.

Я замерла, слушая хрипловатый голос, и что-то переворачивалось внутри, даже плакать расхотелось.

– Ты стала для меня наваждением, – Торус резко помрачнел, – к сожалению, для моего отца тоже. Не выходи никуда из школы ни под каким предлогом, ты поняла?

В его словах был такой сильный приказ, что я кивнула, не задумываясь.

– Я подумаю, как тебя обезопасить.

Еще один. Эдвард обещал подумать, теперь Хорн. Ну что же, двое защитников лучше, чем ни одного. Даже если один вскоре покинет школу и женится.

– Иди, чудо пугливое, – хмыкнул Хорн. Я пригнулась и выскользнула из-под его рук. Раздвинув прутья, шагнула во двор школы. Вслед донеслось, – ты все равно будешь моей. Наследник тебя не получит.

Ничего не ответив, я выровняла забор и побежала к школе, чувствуя взгляд Хорна в спину до самой двери. Не стала рассказывать его высочеству о похищении. Я поступила глупо и недальновидно, поверив бабушкиному письму. Мне было стыдно за свою ошибку. На вопрос, где пропадала весь выходной и почему не было в столовой, я ответила, что немного приболела, нужно было отлежаться. Наверное, он подумал, что у меня женские недомогания, так как не стал развивать тему.

***

Последующие недели я занималась тем, что обшаривала библиотеку в поисках защитных, или тех, что можно использовать для защиты, заклинаний. Увы, для всех нужен был металл. Без него заклинания становились набором бесполезных слов.

Будь то растапливание до жидкого состояния, распыление, магнит, решетки, колья, прутья и прочее. Даже для маленького ножа или иглы нужно было добыть хоть фунт. После всех мытарств я уяснила две вещи. Во-первых, нужно всегда носить с собой некоторое количество металла. Для этого я сделала резной металлический поясок, обтянула его тканью и стала носить под платьем. И во-вторых, даже если я сделаю нож или кинжал, я не смогу его применить. Нужно учиться рукопашному бою.

Проще сказать, чем сделать.


Книги давали информацию, но увы, в основном о науке благородной – дуэлях на шпагах или боях мечников. О ножах ничего не нашла. Тогда я пошла другим путем. У меня остались контакты в порту, и я написала записку Факуру с просьбой организовать встречу с одноруким Баком. Тот знает и умеет абсолютно все.

Рано утром я пришла в условленное место на берегу моря. Бак уже ждал, прохаживаясь в предрассветных сумерках вдоль скалы. Недалеко от этого места был схрон контрабандистов, где я пряталась одно время. Мы крепко обнялись.

– Научишь меня так обращаться с ножом? – Бак удивленно вытаращился. – На всякий случай.

– Дени, – укоризненно ответил он, – ты же леди. Тебе это ни к чему.

Я вкратце рассказала, что со мной произошло. Бак красочно выматерился, потом сел на камень и похлопал ладонью рядом с собой. Я присела неподалеку.

– Ты маленькая, тебе не выдержать долгий бой, – он сразу перешел на серьезный тон, – успеешь сделать лишь один удар, максимум два. Твое преимущество в неожиданности, поэтому скажи мне прямо – ты готова убить человека?

Я ошеломленно застыла. Почему-то об этом я не думала.

– Ты должна будешь сделать один удар и этот удар должен быть смертельным. Если не убьешь, то сделать второй можешь не успеть.

– Не знаю, – дрожащим голосом произнесла я, – никогда об этом не думала.

– Подумай на досуге, – жестко сказал Бак, – я покажу тебе несколько мест на теле человека, попадание в которые даже коротким ножом почти всегда смертельно. И еще. Ты сможешь победить лишь один на один. Если встретишь двух и более противников, мой тебе совет – беги со всех ног.

Я только хмыкнула, подумав, что мои недруги, увы, по одному не ходят. Но ведь и я не собираюсь нападать на них первой. Только защищаться.

Бак встал и вытащил из-за пояса красивый средних размеров нож.

– Возьми, – он протянул мне его на ладони.

Я взяла за рукоятку, автоматически произнося заклинание заточки. Лезвие и так невероятно острое сверкнуло алмазными бликами. Бак дружески улыбнулся.

– Есть два способа держать нож, – начал говорить он, – когда большой палец смотрит на острие и когда острие направлено вниз.

– Это я и так знаю, – перебила его, – ты забыл, я же четыре года жила в деревне, почти в лесу. Разделывала кроликов, резала кур.

– Отлично. Тогда слушай. Прямой сильный укол в шею и в горло почти всегда приводит к смерти. Если не можешь сделать укол, размахивайся и делай секущий. Любой удар в лицо, шею гарантированно тебя спасет.

Я кивнула, внимательно следя за руками Бака, который показывал, как правильно наносить удары.

– В сердце бить не советую, можешь попасть в ребро, противник только разозлится. Лучше в бок, можешь попасть в печень или почку. Тоже неплохо.

Он еще много чего говорил и показывал, я слушала, но в глубине души все яснее понимала, что вряд ли смогу убить. Даже того же Велира Хорна, своего заклятого врага, человека отправившего отца на казнь и изнасиловавшего мою мать. В конце концов, я решила, что знания не помешают, даже такие специфические, и принялась усердно внимать откровениям Бака о том, как быстрее и проще убить человека.

***

За завтраком Эдвард был мрачнее тучи. У него настроение частенько прыгало от радостного оптимизма до черной апатии. Он мог на обеде шутить и улыбаться, а на ужине я не могла вытянуть из него двух слов. В такие минуты просто сидела рядом, ела и думала о своем. На его отношении ко мне это никак не отражалось, а вот вечно стоящим телохранителям иногда доставалось.

Один из мужчин постоянно переминался с ноги на ногу, словно она у него болела. Я тихо поинтересовалась у наследника:

– Разреши им присесть. Столики рядом все пустые.

– Пусть стоят, – рявкнул Эдвард, – работа у них такая.

Потом, словно извиняясь за грубость, произнес:

– Они вчера вечером отличились. Хотя, – он махнул рукой, – они не причем… Все марионетки в его руках. А я безвольная кукла…

Я молча ждала продолжения, видя, что Эдвард немного не в себе. Хочет что-то сказать и не решается. Он отводил взгляд, нервно мял салфетку, скатывая ее в жгут и распрямляя обратно. Сейчас он был похож не на высокомерного наследника престола, а на задерганного озлобленного мальчишку. Иногда мне казалось, что в его нестабильном настроении и вздорном нраве виновата безумная кровь Ремов, доставшаяся от предков. Тогда я говорила себе, что я у него единственный друг, ему больше не с кем поговорить, открыть душу.

– Что-то случилось? – поинтересовалась тихо, когда молчание уже можно было резать ножом. – Рассказывай.

Эдвард еще раз коротко на меня взглянул и опустил глаза. Он что смущается?

– Надоело, – сдавленно произнес Эдвард, – как же мне все надоело… – немного помолчал и продолжил, не поднимая глаз. – Вся моя жизнь – расписанные по минутам события, я не могу ничего изменить. Я не принадлежу себе. Меня, как тряпичную куклу, дергают за веревочки, заставляя делать вещи неприятные мне, иногда даже мерзкие.

– Например? – тихо поинтересовалась.

Да, я догадывалась, что с наследником не все так просто. Его скачущее настроение, высокомерный холодный, иногда даже озлобленный тон. Бывало, он пропадал на день и не приходил даже в библиотеку, хотя мы всегда договаривались заниматься вместе. У него была другая жизнь, тайная жизнь наследника престола, в которую мне хода не было.

– Например? – повторил за мной Эдвард, горько улыбнувшись. – Например, даже элитных куртизанок приводят по расписанию. Не знаю, кто его составлял – отец или королевский врач? Кто сказал, что в четырнадцать лет я должен стать мужчиной и раз в неделю спать с женщиной? Не больше и не меньше.

Я растерянно покусывала губы, старалась ничем не выдать своего замешательства.

– Вчера вечером я отказался и попросил вывести девушку, – продолжал он, – но они, – он кивнул на телохранителей, – просто впихнули ее в комнату и закрыли дверь.

– А если ты?.. – румянец неумолимо наползал на щеки, подобные темы мы с наследником еще не обсуждали.