«Все шесть лет?» – скептически подумала я.

Далее шло описание, как ей было тяжело, но чем больше читала, тем больше убеждалась, что не смерть сына ее расстроила, а потеря приставки ария. В конце письма бабушка писала, что сожалеет о том, что отказалась от меня, что в ее жизни кроме меня никого нет и она жаждет прижать меня к своей груди перед смертью. У нее остался дом в Шалире по адресу… Я быстро пробежала глазами, ничего мне не говорившее название улицы и номер дома. Она там будет находиться еще месяц. Если я смогу ее навестить, то бабушка будет очень рада, так как жить ей осталось не так уж много.

Я медленно сложила письмо, задумчиво уставившись в окно, через которое вдалеке виднелся прекрасный величественный город. Нет, не поеду, – категорически заявила сама себе, сунув конверт в карман.

Неделю я его носила с собой, словно заряженный мушкет, готовый выстрелить. Мысли о том, что бабушка умирает, а я такая черствая, лелеющая свои обиды, не давали уснуть. Она единственная моя родственница, мне нужно быть добрее. Дедушка со стороны папы умер еще до моего рождения, а мама и вовсе была сиротой. В конце концов я решила, что смогу в выходные ее навестить. Гехард на горизонте не появлялся уже давно, да и откуда он узнает о том, что я вышла из школы?

Рано утром я пробралась через забор и направилась в сторону порта. Там взяла наемную карету и назвала адрес бабушкиного дома. На мне было новое платье, кожаные добротные ботинки, я тщательно заколола волосы, привела в порядок руки. И пусть у меня не было украшений, бабушке не будет за меня стыдно.

Сердце колотилось, как ненормальное. Как меня встретят? Что я скажу? Я понравлюсь старушке, она примет меня? А вдруг Марта ошиблась и не так поняла бабушкино письмо? А вдруг… она полюбит меня и у меня будет семья?

Тревожные мысли теснились в голове, но это не мешало мне рассматривать красивые трех и четырехэтажные особняки, выстроившиеся по обе стороны широких улиц столицы. Где-то в этих прекрасных домах с садами и фонтанами живут мои одноклассники. Устраивают вечеринки, встречаются с друзьями, пьют чай по утрам из тонкого изящного фарфора, едят пирожные, лежащие на серебряных блюдцах. Подобных тем, которые я часто чинила в кузне. Наверное, когда-то и у нас был огромный красивый дом в столице. И пусть я никогда в нем не была, я верю, он был самым роскошным.

Карета остановилась перед средних размеров домом, с запущенным садом. Я отдала положенные двадцать медяков кучеру и подошла к калитке. Дом был пуст и тих. Может быть, все еще спят, и я рано приехала?

– Есть кто-нибудь?

Я постучала бронзовым молоточком, висящим над ручкой. Через минуту дверь распахнулась, на пороге меня встретила молоденькая девушка в переднике.

– Я Дениза Крей, – произнесла немного дрожащим голосом, – приехала к герре Крей, я ее внучка.

– Конечно, – радостно, даже как-то слишком, заулыбалась девушка, словно увидела что-то расчудесное, – проходите, мы вас ожидаем с большим нетерпением.

Я не обратила внимания на странные слова горничной, торопливо ступила в гостиную и закрутила головой. Дом был прекрасен. Раньше. Остались красивые витражи на окнах, орнаменты на потолке и стенах, когда-то дорогие, а сейчас вытоптанные ковры на полу. На всем лежала плотная вуаль запустения и уныния.

Через несколько минут я увидела, как сверху по широкой мраморной лестнице спускается дама. Никто бы не посмел назвать ее старушкой. Я во все глаза глядела на величественную высокую женщину в темно-зеленом бархатном платье. И это моя бабушка?

Почему же она не смотрит на меня, если так сильно хотела увидеть? Я повернула голову по направлению ее взгляда, и в ту же секунду кто-то меня схватил за руки и крепко зафиксировал. Я даже не успела ничего предпринять. Обернулась – трое высоких мужчин стояли за спиной.

– Она ваша, – раздался сверху холодный надменный голос, и я подумала, что бабушке до смерти еще далеко, как до солнца.

Потом шею сжали и сознание погасло. Когда я немного пришла в себя, мы куда-то ехали в карете. Руки были связаны, я полулежала на твердой кушетке, в голове мутилось, тошнота подступала к горлу. Хотела повернуть голову и посмотреть с кем еду, но карета дернулась, я ударилась виском и опять отключилась.

Второй раз очнулась, когда мы уже стояли. У дверей кареты разговаривали двое. Бабушка и… я похолодела. Голос Велира Хорна я узнаю где угодно. Я сцепила зубы, чтобы не завыть от раздирающей душу боли. Опять предательство, и от кого? От самого близкого человека!

– Теперь, надеюсь, я получу назад свой титул?

– Не сомневайтесь, ария Брианна Торн, – вкрадчиво произнес судья, – сегодня же подпишу бумаги.

Ария Торн? Она возвратила девичий титул? Конечно, возвращать титул Креям никто не собирается.

– Тогда, прощайте, – стук каблуков удалялся, вместе с ним и моя последняя надежда на спасение. Какое уж тут спасение, если для бабушки титул дороже внучки.

Дверца кареты отворилась, я сделала вид, что еще нахожусь без сознания. Меня подхватили на руки.

– Несите в красную комнату, – в повелительном голосе судьи я различила предвкушение, – я вскоре подойду.

Я немного приоткрыла глаза. Меня нес крепкий мускулистый мужчина, из-за широкой груди, в которую упиралось мое лицо, почти ничего не было видно, лишь мелькала зелень кустов и деревьев, затем проем двери и вот мы поднимаемся по лестнице. Сзади шел еще кто-то, значит, мужчина не один. Вряд ли я с ними всеми справлюсь, зная лишь формулу раскаленных пуговиц, решетки и ножа.

Меня внесли в комнату и аккуратно положили на кровать. Я чуть приоткрыла глаза. Комната, действительно, отсвечивала красным. То ли красные шторы, то ли обои, то ли все вместе – это придавало ей этакий угрожающе кровавый вид.

– Просыпайся, красавица, – а вот и судья пожаловал. Я окаменела, сильнее зажмурив глаза, – я знаю, что ты не спишь, Дениза. Не хотелось бы пока применять другие методы для подъема. Пощечины, например.

Я тут же села прямо, сжав кулаки, намереваясь защищаться хотя бы так, голыми руками. Величественный и прекрасный Велир Хорн собственной персоной, в судейской, расшитой золотом мантии, стоял у кровати и с усмешкой смотрел на меня сверху вниз. Наследник был прав, как на свою добычу.

– Эта женщина, действительно была моей бабушкой? Или она обманула меня даже в этом? – я предполагала, что меня ждет, поэтому задавать вопросы «Зачем вы меня похитили?» или «Где я, и что со мной будет?» было бессмысленно. А этот вопрос меня волновал.

– Да, – кивнул судья, – я же говорил, что у каждого есть своя цена. У твой бабушки она была грошовая – титул.

– Ясно.

– Ты неплохо держишься, – уважительно произнес мужчина, – где же истерики, слезы?

– А они помогут?

– Нет, – отрезал Хорн. Его настроение резко поменялось. Глаза хищно сузились. Он склонился над кроватью, и я сжалась в комочек, стараясь казаться меньше.

– Жаль, что у меня сейчас мало времени, – прошептал он плотоядно, обжигая дыханием, – не знал, когда ты приедешь, поэтому не оставил на тебя время. Сейчас мне срочно нужно быть во дворце на важном процессе.

Я облегченно выдохнула.

– Но не переживай, вечером я приеду и тогда займусь тобой ближе. У меня большие планы.

Видя, что я никак не реагирую, судья выпрямился.


– Крон и Бут, вы остаетесь охранять за дверью. Отвечаете головой. Микур, Гехард со мной.

Я скосила глаза, бывший одноклассник стоял у двери. Что же он молчит, не язвит, не оскорбляет, как это делает обычно? Или боится перед судьей рот раскрыть?

– И да, – Хорн остановился, – металла нет во всем крыле, решетки на окнах каменные, засов на двери деревянный. Не знаю, что ты умеешь, это так, на всякий случай.

Судья уже был у двери, когда я решилась.

– Постойте! – он удивленно обернулся. – За что вы убили моего отца?

На лице Хорна расцвела снисходительная усмешка. Глаза сощурились, полные губы изогнулись. Он даже помолодел, став удивительно похожим на своего сына. Ну просто копия. Меня затошнило.

– Как за что? – издевательски переспросил он. – Фредерик Крей убил наследника престола и покушался на короля.

– Чушь, – резко оборвала судью, – вы сами намекнули Эдварду, что виноваты в смерти принца Ромула.

– О, – Хорн заинтересованно подошел ближе к кровати, – у вас с мальчиком такие близкие отношения. Он рассказывает государственные тайны простой… – судья скривился, – …подружке.

Я молча угрюмо смотрела Хорну в лицо ожидая, когда он прекратит паясничать и, наконец, ответит на мой вопрос.

– Ты никогда этого не узнаешь, – надменно произнес он, холеное лицо вмиг утратило привлекательность, превратившись в жуткую маску, – я убил принца или твой отец, уже не важно. Тебя должно интересовать другое, – неуловимым гибким движением он снова склонился надо мной, шлейф золотой мантии взметнулся вихрем за его спиной, – как ты будешь стонать подо мной, рожать детей, послушно выполнять мои приказы. И тебе нужно будет очень постараться, чтобы в наших детках проявилась магия, тогда, может быть, я от тебя отстану.

В странном отупении я смотрела, как мужчина выходит из комнаты, дверь закрылась, потом послышался глухой стук, словно уронили бревно. Задвижка?

Не знаю, сколько прошло времени, после его ухода. В голове было пусто, словно ее набили ватой. Спустя какое-то время я сообразила, что мои слезящиеся глаза не смогут прожечь дыру в двери как бы мне этого ни хотелось. Я медленно отвела от нее взгляд и впервые позволила себе внимательно оглядеть комнату. Взгляд задержать не на чем. Кроме огромной кровати, стоящей в центре, был лишь ковер на полу. Стены обиты ярко-красной тканью. Штор не было. Полумрак давала каменная решетка, превращая окна в крошечные бойницы. У меня даже рука в проем не пролезет.

Интересно, комнату обустроили специально для меня или она такой была изначально? Тогда это настоящая тюрьма. Интересные у судьи развлечения.

Я встала и подошла к окну. Из него был виден кусочек ухоженного сада и часть леса. Значит, я на окраине Шалира. Если судья был в мантии и говорил, что ему нужно во дворец, далеко мы не уехали. Высота была приличная. Если бы даже смогла разломать решетку, то выпрыгнуть не получится.

Встав у кровати, я произнесла формулу магнита, вложив всю силу. В стены, в дверь, и даже в окно что-то застучало. Послышались приглушенные проклятья охранников. Наверное, я притянула все мелкие металлические предметы из дома и двора. Ложки, вилки, подсвечники. Все, что было не приколочено. Увы, до меня не добралось ничего. Стены, пол и потолок были слишком толстые, дверь полностью деревянная, а в решетке на окне слишком маленькие глазницы. Хоть стекло и разбилось, но кроме свежего воздуха, в спальню ничего не проникло.

Значит, придется обходиться без металла.

Я перебрала в памяти все заклинания, которые помнила, но ничего существенного не придумала. Надежда была лишь на чудо. Его и ждала.

Обед принес хмурый некрасивый мужчина с перебитым носом. Он молча поставил поднос на пол и удалился, не обратив внимания на мой нервный смешок – тарелки, даже нож и вилка, были деревянные. Я не собиралась скромничать и съела все. Пусть аппетита не было ни капельки, но силы мне понадобятся любые.

Я ходила из угла в угол, выглядывала в окно, тихонько простукивала стены, надеясь найти пустоты. Увы. Моя комната была каменным мешком, без единой лазейки. Солнце перевалило далеко за полдень, еще немного и начнет темнеть. Меня неуклонно охватывала паника. Внутренние часы отсчитывали минуты до прихода судьи. И их оставалось все меньше. Я принялась выламывать ножку кровати, надеясь сделать из нее дубинку. Защита так себе, на один замах, но сидеть без дела не могла.

Вдруг за дверью послышался звук удара и сдавленный хрип. Я насторожилась. Дверь распахнулась.

– Быстрее, – свистящим шепотом произнес младший Хорн, возникший в проеме, – живо за мной!

Я не стала раздумывать и резво выскочила за дверь. Он взял за ноги лежащего охранника и перетащил комнату, потом запер дверь на засов. Выглядело так, словно ничего не произошло. Хорн схватил меня за руку и потащил вниз по крутой лестнице.

– Мне повезло, один из них ушел в туалет, пока вернется, пока начнет искать второго… Это даст немного времени.

Я ничего не ответила, берегла дыхание. Мы слетели с лестницы и оказались в каком-то узком коридоре. Еще несколько поворотов, и мы на заднем дворе. У двери нас ждал невзрачный пожилой мужчина. Он молча протянул сверток чего-то большого, взамен получил от Хорна увесистый мешочек чего-то звякнувшего.

– На улице никого, слуг распустили, – донесся приглушенный голос, – охранники только у центрального входа.

Торус кивнул, накинул на себя плащ, меня подхватил на руки. Я оказалась спрятана под плотной тканью. Потом мы опять куда-то бежали. Но недолго. Хорн усадил меня на лошадь, сам вскочил сзади, и мы помчались в сторону леса. Через десять минут бешенной скачки лошадь перешла на шаг. Я сбросила с головы плащ.

– Куда вы меня везете, арий? – поинтересовалась холодно.

Мне не было причин доверять сыну судьи. А вдруг он меня просто забирает себе?

Хорн издал странный сдавленный смешок. Я повернулась и искоса на него посмотрела. От него сильно несло спиртным, но пьяным он не выглядел.

– Ты нечто, Дениза, – произнес он и добавил ехидно, – я похож на похитителя?

Я уже догадалась, что ошиблась, но назло ему пробормотала сквозь зубы: «Еще как».

– Если ты не поняла, то я тебя спасаю, – Торус перешел на серьезный тон, – и везу назад в школу.

– Как вы узнали, где я?

– С некоторых пор я держу в каждом доме отца осведомителя. Один из них сегодня передал мне записку, что в дом привезли молоденькую медноволосую девушку в бессознательном состоянии, отпустили слуг, сначала потребовав, чтобы те убрали из одной части дома все металлические изделия. Догадаться было не трудно.

– И где мы находимся?

– На окраине столицы, к востоку, – одна рука Хорна удерживала поводья, другая крепко обнимала меня за талию, мне было не слишком комфортно, но я терпела, зажатая в узком тесном пространстве между его грудью и руками, – у моего отца несколько домов. Хорошо, что он не стал везти тебя в охотничий замок в Варне или еще куда, дальше.