А глазками-то ищет, ищет своего спасителя.

Духи? А почему так мало? Непорядок!

Прямо перед сценой сплелась из яркого пламени огненная курица и, яростно хлопая крыльями, понеслась к зрителям. Без труда нашла метателя куриных ножек и запрыгнула ему на колени. Мужчина выронил бумажную коробку с недоеденными птичьими запчастями и с лавки бухнулся назад. Его спутница, пышногрудая девица в широкой как поднос шляпке, заголосила, а остальные зрители заржали самым безжалостным образом.

Мои парни тоже смеялись, глядя на боевую огнекурицу. Джейми даже задиристо выкрикнул: «Клюнь его, давай!»

Ладно. Только один раз.

Курица клюнула хулигана в колено и, гордо вскинув головку, растаяла в воздухе.

Желая поскорее покончить с этим цирком и добраться до некроманта, я встала и зааплодировала.

– Браво! Браво!

Робин тоже вскочил с места и громко захлопал в ладоши. Джейми последовал нашему примеру, и остальные также решили искупать артиста в жидких овациях.

Некромант подозвал к себе уже сбросивших огненные шкуры скелетов, раскланялся и поспешил скрыться за кулисами.

Публика немедленно повставала с жестких лавок и устремилась на свежий воздух. Туда, где ждали новые развлечения.

– Наш выход, – шепнул Робин. – Кажется, он нас узнал, так что давайте догонять.

Упрашивать нас с Джейми не пришлось. Мы оба одинаково мечтали добраться до злостного некроманта и сказать ему пару ласковых.

Далеко наш приятель не ушел. Он лежал за занавесом и, ругаясь сквозь зубы, потирал ушибленную ногу – навернулся о пустые ящики, когда улепетывал со скоростью кометы.

– Жалость-то какая. Я хотел размяться и побегать, – усмехнулся Робин. – Привет, Морган.

Морган прошипел что-то не очень похожее на дружеское приветствие.

– Чего вам от меня надо? Уходите. – Он встал и похлопал себя по здоровому колену, подзывая скелетов.

– Ты незаконно вторгся в королевство Лисий дом и навел ужас на королевскую семью. Думаешь, я, граф Блэкмун, оставлю это безнаказанным?

Некромант снял откидную крышку с высокой коробки на колесиках, и скелеты послушно запрыгнули внутрь.

– Достали вы все своими наказаниями! – воскликнул он совсем как подросток. – Лучше отстаньте, я как-нибудь без вас сдохну.

Он защелкнул замки короба и собрался укатить его в дальние края, но Робин резко перехватил ручку:

– Пойдем, поговорим.

– С этих слов обычно начинаются неприятности, – горько подметил повелитель мертвых. Попытался перехватить короб со своими питомцами, но Робин был физически сильнее.

– Слушай, мы не будем тебя бить. Просто скажи, кто тебя надоумил устроить нам то красочное представление за завтраком. – Я старалась говорить ласково, и это выходило не очень хорошо. В моем голосе было слишком много настойчивости.

Джейми почувствовал мое нетерпение.

– Викки, не сердись. – Мальчик слегка дернул меня за руку. – Вы с Робином пугаете волчат.

– Волчат? – переспросила я.

– Они говорят, что им страшно. А в драку не лезут, потому что у Томми из-за этого всегда возникают проблемы.

– Кто такой Томми?

– Томми – это я, – сказал некромант. – Никакой я не Морган, и уж точно не повелитель мертвых. Так ты понимаешь мертвецов?

Джейми фыркнул от такого вопроса:

– Нет, я понимаю животных. Видимо, таких тоже.

Томми поджал губы, что-то отчаянно обдумывая. Немного помялся, вздохнул и решился:

– Если вы потом просто уйдете, я все расскажу.

Робин скосил взгляд на появившихся в шатре людей. Переругиваясь, они готовились к очередному мероприятию, и это означало, что нам надо убираться.

– Если ничего не выкинешь, мы и денег заплатим.

– Не заплатите, – пробурчал Томми. – Многие обещают, и почти никто не платит.




Проходя мимо аттракционов и лавок с вкусняшками, мы пересекли значительную часть ярмарки и очутились на задворках. Здесь плотно теснились неказистые вагончики. Людей было мало, оно и понятно, работа в самом разгаре. С помощью Робина Томми затащил коробку с громыхающими скелетами в один из самых жалких вагончиков.

– Проходите. Чувствуйте себя как дома, – безрадостно сказал некромант, придерживая ржавую дверь.

Внутри было так душно, что у меня из легких выбило воздух. И это мы еще не зашли!

Томми открыл еще одно окошко, выставил потрепанную жизнью сетку от насекомых и зажег висящую под выгнутым потолком лампу.

Желтоватый свет беспощадно вытащил из полумрака четыре узкие койки, две из которых были верхними, складывающийся столик и несколько узлов с вещами.

Ни пестрых покрывал с подушками, ни афиш на стенах. Все слишком скромно и бедно. Единственным украшением временного жилища была подвешенная у окошка клетка с маленьким попугайчиком. Красивая была птичка. Нежно-розовая, с красным клювиком. Никогда вживую таких раньше не видела.

– Чай не предложу, муторно заваривать, – честно предупредил хозяин. – Я делю этот вагон с электриками. Несколько часов они еще будут работать. Дежурить на каруселях и следить за боями роботов.

Он поставил в угол посох, снял парик и с удовольствием почесал голову. Его настоящие волосы были русые, правда, точный оттенок при таком освещении не угадывался.

Я и Джейми сели на одну из коек. Мои руки сжимали плюшевую лисичку, как бы ища у нее поддержки. Непростой нам попался злодей. Даже прибить нельзя, потому что жалок.

– В тот раз у тебя был другой посох, – напомнила я.

– В тот раз был настоящий. А это так, бутафория. Бесполезная палка.

Над раскрытой ладонью парня появилось несколько маленьких разноцветных черепушек. Он сомкнул пальцы, и волшебство пропало.

– Мое имя Томас Колд. Меня исключили из Академии Смерти, а моя семья отказалась от меня. Если вас, конечно, интересует, почему я в таком бедственном положении.

– Положение паршивое, – подтвердила я со вздохом.

– И актер ты никакущий. Вот прям позорище, – со всей своей непосредственностью сказал Джейми.

В СМИ это называют «эффект разорвавшейся бомбы». Неудачник, как от боли, скривил свои красивые, четко очерченные губы, всхлипнул и разразился рыданиями. Не сдерживая слезы и судорожное икание, он опустился на пол и уткнулся в свои острые коленки. Скелеты ответили жалобным воем и робко заскреблись по стенкам короба.

«Верю» по Станиславскому.

Джейми сразу сник.

– Ты… ты это… Из-за меня обиделся? Я же не хотел…

Не ожидая подвоха, Робин открыл коробку, и на свет показались три костлявые морды. Один скелет, щелкая косточками, выбрался наружу и прижался к хозяину.

Ну и как я могла злиться? Это же несчастный юноша, которому мироздание щедро раздает оплеухи. Не слишком ловкий, где-то трусоватый. Вряд ли бы он сам додумался напасть на новую королеву Лисьего дома.

– Томми, – отдав Джейми игрушку, я опустилась перед страдальцем на корточки. – Мне очень, очень жаль, что с тобой произошло столько неприятностей. И я постараюсь тебе помочь, если ты скажешь, кто надоумил тебя прийти к нам. Этот человек дал тебе тот посох, я права?

Парнишка посопел, то ли собираясь с мыслями, то ли выравнивая дыхание. Без дурацкого парика он выглядел младше меня, и мне хотелось погладить его по голове как непутевого братика.

– Я не могу сказать, – прошептал он.

– Почему? Ты не знаешь его имени или боишься?

– Скорее всего, этот таинственный наниматель перестраховался, – вмешался Робин. – Вы скрепляли сделку клятвой?

– Можете сами посмотреть, – буркнул горе-некромант, поднимая заплаканные глаза.

Кое-как в тесном пространстве мы с Робином поменялись местами. Он протянул руку к Томми, но не коснулся его.

От увиденного мне стало не по себе, да и Джейми ойкнул. Губы молодого человека были словно сшиты толстыми, светящимися белым магическими нитями!

К счастью, тошнотворное видение почти сразу исчезло.

– Жесть! Тебе не больно? – забеспокоился мой мальчик.

– Это заклятие для запечатывания тайны. «Зашитый рот» характерен для некромантов, – объяснил Робин, с тихим хрустом сжимая свои пальцы. – Мерзкая штука. Но не причиняет боли. Так ведь?

Томми растерянно погладил льнущий к нему волчий череп.

– Я не чувствую заклятия. Оно подействует, только если я назову или напишу имя этого человека, или же как-то иначе выдам его личность. Поэтому, пожалуйста, больше не спрашивайте меня о нем.

– Ты почувствуешь боль? Твой мучитель обо всем узнает? Он придет и накажет тебя? – накинул вопросов Джейми.

– Я умру.

В вагончике повисло такое мрачное молчание, что голоса и музыка извне как будто зазвучали громче, по-хозяйски вливаясь внутрь. И это раздражало.