Он не выписал штраф.
А я не стал рассказывать про рекламные махинации.
Я до сих пор не могу ответить себе на вопрос: знал ли Тернер об этом лишнем абзаце? Согласовывали ли с ним его появление? Тед выглядел по-настоящему растерянным, когда я обратил внимание на тот абзац.
Но от чего была эта растерянность? От того, что договор изменили без его ведома? Или от того, что он не ожидал от меня такой наблюдательности?
И все же я безумно благодарен Теду Тернеру за его неоценимую помощь российскому телевидению (не только ТВ-6). Это человек поистине выдающийся – он легенда мирового телевидения.
Глава тринадцатая
Борис Березовский
Приемник и передатчик. Для того чтобы телевидение состоялось, нужен не только передатчик – нужен еще и приемник. Для того чтобы передача стала событием, нужно, чтобы ее не только отлично сняли – но еще и увидели.
Для того чтобы зрители начали смотреть ТВ-6, у них должна была появиться техническая возможность. Канал, который мы получили, никогда не проходил под грифом «совершенно секретно». Но и совершенно открыто про него тоже никогда не говорили.
Никто не стремился к тому, чтобы сигналы, распространяемые по этому каналу, пришли в каждый дом.
А мы стремились.
Я тогда заложил свои «Жигули» – и все деньги вложил в развитие ТВ-6. Это, конечно, была капля в море, но кто знает – может быть, именно эта капля и повлияла? А может быть, люди, видя, что руководитель канала ради успеха рискует собственными деньгами и имуществом, начинали больше мне доверять? Может быть, они думали: «Ну не станет же Сагалаев вкладывать собственную машину в заведомо убыточное предприятие. Раз вкладывает – значит, будет успех».
А мы устанавливали приемники – иногда один на дом, иногда – один на подъезд. В каждом московском дворе. За свой счет.
За техническое оснащение канала у нас отвечали Стелла Неретина и Елена Злотникова – и только благодаря им ТВ-6 пришел в каждый дом. Это, конечно, фраза-штамп, но ирония в том, что канал действительно шел в каждый дом – ногами наших сотрудников, которые устанавливали приемники.
А после того, как мы освоили Москву, рискнули арендовать спутник. И нам пошли навстречу: цену за аренду сделали договорной, приемлемой для развивающегося канала.
Тогда я позаботился и о родном Самарканде. В то время молодой энтузиаст, мой друг и ученик Фирдавс Абдухаликов создавал там первое частное телевидение. И весь пакет программ Шестого канала он совершенно бесплатно по спутнику получил от меня в подарок телезрителям Самарканда. Фирдавс сделал блестящую карьеру, он стал президентом Национальной ассоциации электронных СМИ республики, сейчас он руководит студией «Узбекфильм». Он тонкий знаток суфизма, издает уникальные книги древних восточных рукописей и рисунков. Наша дружба только окрепла за эти годы.
…Ивана Демидова мы в шутку называли «кабельмейстером»: на своей первой телевизионной работе Ваня таскал кабель по студии. Но длилось это недолго – он пришел в молодежную редакцию, быстро обратил на себя внимание, завел «Музобоз», надел на себя темные очки (сколько теорий строили поклонники и поклонницы Демидова о том, почему ведущий всегда в очках, как мечтали миллионы зрителей наконец-то увидеть его глаза!) – а потом перешел на ТВ-6 главным продюсером. Александр Пономарев тогда был генеральным, а Александр Олейников программным директором.
Их было очень много – крутых, молодых, совершенно не вписывавшихся в советскую сетку вещания ТВ молодых журналистов. Я приглашал их работать на ТВ-6 – фактически в никуда. Они не знали, что это за канал. Они не видели еще ни одного его выпуска – но они шли. Однажды меня спросили: «А как вы их убеждали? Ведь вы же не могли пообещать огромные зарплаты?»
Не мог и не обещал.
Я обещал кураж.
Мало кому выпадает шанс создавать телевидение с нуля. Как правило, журналист приходит работать на действующий канал, принимает его гласные и негласные правила и законы… Максимум, что он может сделать, – свою программу.
А здесь каждый из нас и мы все вместе делали свое телевидение.
Оно было наше. Нам никто не мог позвонить «сверху» и сказать: «Вот этот сюжет поставь в новости, а этот убери». У нас и новостей никаких не было. Сагалаев не будет выпускать передачи о политике? Мне не верили. А я к тому времени наелся этой политики – выше крыши. И очень хорошо понимал: если мы хотим оставаться независимыми, нам не нужно влезать в политику.
Тем более что зрителей намного больше волновала обычная жизнь с обычными, неполитическими проблемами.
И наша команда создавала передачи, каких никогда не было на российском ТВ.
Нас включали, чтобы смотреть «Акул пера» и «Я сама», «О.С.П. – студию» и «Дорожный патруль», «Вы – очевидец» и «Мое кино»… Когда мы обсуждали формат новой передачи, я мог понять, понравится она зрителям или нет. Но те же «Акулы пера» и «Я сама» «выстрелили» настолько, что даже в самых смелых прогнозах я не мог ожидать такого успеха.
После программы «Я сама» Юлия Меньшова стала настоящей телезвездой, впрочем, как и Таня Лазарева, Миша Шац и другие талантливые ребята из «О.С.П. – студии», как Ваня Усачев и Отар Кушанашвили… Как Станислав Кучер с программой «Обозреватель», когда у нас все-таки появились новости.
В конце концов мы обнаглели настолько, что даже сняли художественный фильм «Бедная Саша». Его режиссером стал Тигран Кеосаян, а продюсерами – Иван Демидов, Давид Кеосаян и Татьяна Воронович. Милая рождественская история завоевала для нас ТЭФИ и была очень тепло принята зрителями. Я тогда задумал свою телепрограмму «В мире людей». Она была о вечных ценностях, о любви, о жизни и смерти. Тут требовалась особая интонация, никакой фальши, искренность, доверительность. И кажется, нам это удалось, во многом благодаря соавторам программы Оксане Найчук и Виктории Эль-Муалля.
Да, все это время я работал с Березовским.
Мы, конечно, были с ним знакомы и раньше. Но знакомство это было скорее шапочным, чем близким. Но однажды – у меня уже был ТВ-6, но еще не было достаточно денег на его развитие, – Березовский вдруг пригласил меня на ужин.
Мы приехали в какой-то ресторан в подвальном помещении. Никакой нарочитой роскоши: все спокойно и практически безлико. Заказали еду – но даже приблизительно не вспомню, что мы тогда ели и ужинали ли вообще. Меня захватила беседа с Березовским.
Он, конечно, человек совершенно неординарный. Оценивать его в категориях добра и зла – все равно что температуру воздуха измерять в метрах – невозможно. Он предлагал мне деньги и сотрудничество. Причем денег предлагал очень много, а сотрудничество – с минимальными для меня рисками.
И мы подписали договор. 37, 5 % акций ТВ-6 оставалось у меня. Ровно столько же уходило Борису Березовскому. Ни один из нас не имел права голосовать против другого – об этом мы тоже написали в договоре. Фактически мы оставались держателями контрольного пакета акций ТВ-6.
За свои акции Березовский обязался вложить в ТВ-6 30 миллионов долларов.
Если за годы работы мы получили от него хотя бы 5 миллионов – это уже было бы хорошо. Как только я чувствовал, что над нами сгущаются финансовые тучи, ехал к Березовскому в ЛогоВАЗ и спрашивал:
– Боря, где деньги?
– Деньги были, деньги будут, денег нет, – отвечал он своей коронной фразой, через день-два давал 100 или 300 тысяч рублей, и я на время успокаивался.
А потом все начиналось по новому кругу.
Он учил меня:
– Никогда не работай своими деньгами! Никогда! Работай только чужими!
И сам всегда действовал по этой схеме: брал у кого-то в долг, чтобы отдать другому, потом брал еще, чтобы вложить в оборот, потом возвращал (если возвращал) долг и брал еще…
В эфирную сетку он не вмешивался, и сюжеты для передач мы с ним, конечно, не согласовывали. Впрочем, его отношение к телевидению хорошо показал один факт.
Однажды он позвонил мне ближе к вечеру и сказал, даже не поздоровавшись:
– Кис ми квик…
– Что-что, Боря? – Я был уверен, что ослышался.
– Кис ми квик! – В его голосе почувствовалось раздражение. – Есть такая песня – Kiss Me Quick. Поставь ее в эфир.
– Ну-у-у… хорошо, – удивился я. – Надо подумать, в какую передачу она лучше подойдет.
– Без разницы, в какую! Поставь ее прямо сейчас. Какая передача сейчас идет – в такую и поставь!
И я ведь действительно попросил Ваню Демидова – мы нашли эту песню, раздвинули программу, поставили песню. Иногда наглость просьб (каких «просьб»? Требований!) Березовского была настолько запредельной, что буквально гипнотизировала – и заставляла их выполнять.
Потом уже мы встретились с ним лично. Я бросился к нему за разъяснениями:
– Борь, ты что вообще творишь?!
– Понимаешь, – он слегка смутился, – у меня там была телка – я хотел ей показать, что кое-что значу на телевидении. Ну она и сказала: «Докажи! Kiss Me Quick» мне поставь!
Я хохотал минут пять. Ничем другим, кроме смеха, отреагировать на такое было невозможно.
Если бы вмешательство Березовского в политику канала ограничивалось только внезапно понадобившимися песнями, думаю, он существовал бы до сих пор. И у этой книги был бы другой финал. Но произошло то, что произошло. Впрочем, об этом – в следующих главах.
Глава четырнадцатая
Выборы-1996
Не бывает среди политиков фигур однозначно положительных или однозначно отрицательных. Когда меня просят оценить личность Ельцина, я объясняю, что не могу сказать о нем в двух словах.
Мы не были с ним тесно знакомы (я целенаправленно избегал близких знакомств со всеми первыми лицами – такие отношения автоматически делают тебя обязанным, связывают по рукам и ногам), но, конечно, хорошо знали друг друга.
В конце 80-х Ельцин был кумиром миллионов. Первый секретарь горкома, который ездит в общественном транспорте и разносит чиновников в пух и прах. Нация, еще недавно восхищавшаяся Горбачевым за то, что открыл железный занавес и впустил в страну ветер свободы, мгновенно избрала себе в кумиры Бориса Николаевича.
Тогда Горбачев совершил стратегическую ошибку – он начал «давить» Ельцина (чем лишь прибавлял ему плюсов, а себе – минусов). А мог бы отправить «конкурента» послом в какую-нибудь приятную для самоуважения страну вроде Франции или Италии – возможно, вся история современной России тогда сложилась бы иначе. Но может быть, и нет. Не берусь судить.
В начале 1996 года рейтинг Ельцина был равен пяти процентам. Борис Николаевич обрюзг, давно перестал ездить на трамвае, инфляция в стране нередко приписывала себе приставку «гипер», бушевала война в Чечне… С таким процентом инфляции и таким процентом народного доверия идти на выборы казалось самоубийством.
Это был один из безликих кремлевских кабинетов. Место во главе стола пустовало, мы сидели за вытянутым «языком» стола переговоров, как равные. Якобы – как равные. Заместитель председателя Правительства РФ Олег Сосковец, начальник службы безопасности президента Александр Коржаков и я.
– Эдуард Михайлович, я передаю вам просьбу Бориса Николаевича. – Коржаков смотрел мне прямо в глаза. – Борис Николаевич просит вас занять пост председателя ВГТРК.
– Председателя ВГТРК? – Мне даже показалось, что я не расслышал. – А что с Олегом Максимовичем Попцовым? Почему он не будет работать?
У Попцова на ВГТРК все складывалось отлично: канал прирастал аудиторией и региональными эфирами – и к середине 90-х сложно было сказать, какая кнопка вещания на самом деле первая по силе воздействия на зрителей – первая или вторая.
– Не беспокойтесь, с Попцовым все уже решено. – Сосковец подался вперед. – Это его личное желание – уйти с ВГТРК. Ему уже предложена должность посла в хорошую страну, его все устраивает.