– Элизабет, мой дом достаточно просторный, так что, места здесь всем хватит. Меня ты стеснять не будешь, поверь! Вильма хотела, чтобы Эрик рос в полноценной семье. Саше предстоит долгий путь, если не к полному выздоровлению, сахарный диабет ещё не научились вылечивать, так к полноценной жизни, пусть и на протезе. Одного его мы с тобой тоже оставить не можем, верно? – Герман смотрел на Элизабет, и она опять кивнула соглашаясь.
– И да, я ему предложил работу, так что на шее он сидеть не будет, правда, какое-то время поработает из палаты, потом из дома. Сейчас, в век повсеместного интернета, это не проблема! – на эти его слова вместе с Элизабет кивнул уже и Саша.
Герман замолчал, и слышно было, как в комнате Эрика играет музыка на карусельке с игрушками над его кроваткой.
– Мам, ты согласна? – нарушил тишину Саша.
А Элизабет переводила взгляд с сына на Германа и обратно. Эти два сильных мужчины уже всё за неё решили. И, наверное, скажи ей это кто-то другой, она бы обиделась, но сейчас, у неё будто гора с плеч свалилась. Вот так быстро и просто все её сомнения были отметены в сторону, а проблемы решены. И она смогла улыбнуться. А улыбнувшись, увидела, как и Герман, и Саша облегченно выдохнули. Выходит, они всерьез думали, что она может не согласиться с этим? Сейчас её ничего, кроме работы, не держало в родной стране, но работа не может заменить семью, а её семья сейчас вся здесь, в этой стране и в этом конкретном доме.
– Спасибо! – только и смогла она выговорить. Герман, услышав это, удивленно вздернул брови, а сын улыбнулся и кивнул.
Их идиллию нарушил звонок Сашиного телефона. Вытащив его из кармана, он удивленно поднял брови и произнес:
– Отец. С чего бы вдруг?
– Не ответишь, не узнаешь! – усмехнулась Элизабет, – мне выйти?
– Нет. Зачем? Не меньше твоего удивлен! Я с ним с вашего развода не общался, но тайн у меня от присутствующих здесь нет! – и Саша нажал ответ по громкой связи.
– Сын, добрый вечер! – раздался голос Артура.
Элизабет не слышала и не видела мужа тоже со дня развода. Услышав его голос сейчас, она удивилась своей реакции, а точнее, полному её отсутствию. То есть абсолютно. Из телефона сына звучал просто знакомый голос. Этот момент Элизабет порадовал.
– Здравствуй, пап. Чем обязан?
– Да ничем не обязан, – усмехнулся Артур и продолжил:
– Саш, мы давно не виделись с тобой, ты не хочешь встретиться, узнать, как у меня дела? У тебя вот кстати, некоторое время назад брат родился.
Элизабет видела, как сын медленно выдохнул. Она понимала сына, как никто другой. Отца не интересовали дела сына, он хотел рассказать только о своих делах.
– Извини, но не получится. Я сейчас в Германии, когда прилечу домой – не знаю.
– Неужели твоя немка так тебя привязала, что ты и на Родине теперь не появляешься? – хмыкнул Артур, и Элизабет увидела, как побелел Герман, а у Саши сжались кулаки. И она не выдержала: подошла к сыну, забрала у него телефон и продолжила:
– Твой сын неделю назад стал отцом. Отцом одиночкой. Вильмы больше нет. Так что не смей говорить о ней плохо! Завтра Саша ложится в клинику на обследование перед операцией по удалению части ноги. Это, пожалуй, самые главные его новости на сегодняшний момент. Но тебя ведь это не интересует, правда? Тебе ведь надо рассказать свои новости, так?
– Лиза? Ты? – голос Артура звучал неожиданно радостно, – ты там, рядом? Это хорошо! Скажи, в какую клинику Сашка ложится, я приеду.
– Зачем?
– Я хочу помочь, я его отец, и я имею право быть рядом с ним и… со своим внуком, – последние слова Артур произнес странно, будто пробуя их на вкус, – я хочу быть рядом с вами. Со всеми вами. Мы ведь одна семья, Лиза! А раз так, то и проблемы у нас общие.
Элизабет видела, как Герман дернулся на словах Артура о семье.
– Артур, ты, конечно, можешь приехать к Саше в клинику, впрочем, это не мне решать. Наш сын уже взрослый мальчик, если ты помнишь! – сын усмехнулся, кивнул, и, сложив пальцы в кулак, поднял только большой палец вверх, что означало, что он полностью согласен с её словами. И Элизабет продолжила:
– Мы сейчас, как ты слышал, в Германии, я вышлю тебе адрес клиники. Но, Артур, мы не одна семья. И ты сам стал тому причиной, так что, не строй иллюзий на этот счет.
– Лиза, высылай адрес, я прилечу, и мы с тобой поговорим! Тебе ведь нужна помощь с внуком.
– Нет, Артур, твоя помощь мне точно не нужна, но адрес клиники я тебе вышлю. Это всё? Или ты хотел что-то ещё сказать Саше?
– Сын, не дрейфь! Всё будет хорошо! Прорвёмся!
– Спасибо, пап, – Сашка усмехнулся, – и нет смысла тебе сейчас, бросив все дела, прилетать. Операция ещё не назначена. Я сейчас ложусь только на обследование. Мама здесь не одна. Она с Германом и с няней Эрика, так что ты заканчивай там свои дела и спокойно прилетай.
– Что? С Германом? Твоя мать живет со Штерном? Она ополоумела?
– Пап, боюсь, это не твое дело, с кем она живет! И нет, с головой у мамы всё в порядке! – в голосе Саши зазвенел металл, – а ты, па-па, если позволишь себе в таком тоне отзываться о моей матери, то я не буду с тобой общаться.
– Саша, что ты несешь? Твоя мать живет с этой сволочью Штерном, а ты на её стороне?
– Пап, ты меня услышал? – Саша вцепился рукой в подлокотник дивана, – надеюсь, что да! И Герман, в отличии, кстати, от тебя, не обижал маму! Так что с определениями, кто из вас кто, я бы на твоем месте не спешил! И, кстати, в таком настроении лучше не прилетай ко мне, мне, видишь ли, нельзя волноваться!
Сашка нажал на отбой и медленно выдохнул, потом поднял глаза на Германа и произнес:
– Я извиняюсь за слова своего отца. К сожалению, я не могу ничего с ним поделать, родителей не выбирают.
– Но и дети не отвечают за своих родителей! – закончил Герман, – так что выдохни. Тебе действительно нельзя волноваться! И давайте на сегодня расходится уже. Завтра опять будет непростой день.
Глава 30
Элизабет.
Надо ли говорить, что мои родители обрадовались известию о том, что мы с Сашей переезжаем жить на свою историческую родину? Конечно, они были этому рады, они всегда этого хотели, и не важно, что послужило истинным мотивом нашего с ним переезда.
Моя мама легко и быстро подружились с Гретой. Она приезжала почти каждый день посидеть с правнуком, подменить Грету на кухне или у кроватки Эрика. Приезжала, правда, когда Германа нет дома. Моя мудрая мама считала, что нельзя злоупотреблять его добротой, и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.
Герман, конечно, знал, что она приезжает, и не возражал против этого, к тому же, он уже понял, что моя мама не из тех людей, которые готовы со всеми подряд обсуждать личную жизнь своих родных и близких.
Саша лег в клинику на следующий день после похорон Вильмы. Ампутацию ему сделали через две недели. Мой такой умный и красивый сын не смирился с тем, что мог вполне официально не работать и получать пенсию по инвалидности. Да, он вынужден колоть инсулин два раза в сутки, но и с сахарным диабетом люди могут жить вполне полноценной жизнью. Первые 6 месяцев он передвигался на инвалидной коляске, потом врачи разрешили заказать протез – нога зажила. И сейчас Саша сам ездит за рулем, а о том, что у него протез, можно догадаться лишь по тому, что он чуть прихрамывает, ну и рамки металлоискателей, конечно, реагируют писком.
Да, это может показаться странным, но Саша живет с нами, а точнее все мы живем в большом доме Германа.
О том, как странно нам было начинать всем вместе жить под одной крышей, мы с Германом вспоминать не любим. Это было бы мило и смешно, если бы не смерть Вильмы. Только Эрик примирял тогда нас всех с тем, что надо жить дальше, без его мамы, без Вильмы.
Любовь к малышу, забота о нем давала возможность дышать Герману и всем нам. Вильма не была мне родной дочерью, наше знакомство и первая встреча прошли странно и послужили причиной нашей с Германом разлуки. Потом мы подружились с Вильмой и даже сроднились, и тоже ведь благодаря Эрику, которого она тогда носила под сердцем.
Да, я приняла предложение Германа переехать жить к нему. Наверное, со стороны это казалось странно, но нам с ним не было дело до того, как это выглядит. В свою личную жизнь мы никого впускать не собирались и не собираемся. Нельзя никому объяснить то, что дышать он мог только в присутствии в его жизни Эрика – его плоть от плоти, его родного внука. Только благодаря этому маленькому комочку он оживал и оттаивал по капле.
Да, я открыла филиал своей фирмы в Германии, оставив в России на своем месте Ингу.
Артур всё-таки прилетал к Саше, но не сразу после операции, а когда Саша был готов увидеться с отцом. Саша понимал и уважал личное пространство других людей, потому они, наверное, и сблизились с Германом ближе, чем с родным отцом. С отцом Саша встречался в городе, обычно в парке, не желая приводить его в дом Германа. В наш общий дом.
Да, я приезжала несколько раз сама и привозила Эрика повидаться с дедом по отцу. Конечно, когда мы с Эриком поехали в первый раз на встречу с Артуром, я нервничала. А кто бы не нервничал, скажите мне?
Но увидев его, я удивилась тому, что моя нервозность испарилась, уступив место равнодушию.
– Лиза, здравствуй! – Артур держал в руках розы и никак не мог решиться шагнуть мне навстречу. Подумать только, он купил просто-таки огромный букет! За всю нашу совместную с ним жизнь этот мужчина никогда не дарил мне таких букетов.
– Здравствуй!
Я смотрела на Артура и ловила себя на мысли, что передо мной абсолютно чужой мне мужчина. Красивый, ухоженный, но чужой! И он, этот мужчина, отчего-то пытается мне понравится. Это было странно и противоестественно.
Зачем мне его ухаживания? Что я здесь делаю?
Стоило только Эрику пискнуть, я, сославшись, что малышу пора кушать, уехала, оставив Сашу с отцом. Я прожила с этим мужчиной почти четверть века и думала, что проживу с ним всю жизнь. Но Судьба распорядилась по-своему. Судьба подарила мне того, кто, по её мнению, и я не смела спорить с ней на этот счет, подходит мне лучше. Я не верила в любовь с первого взгляда, а потому и не влюбилась в Германа. Но это я так думала, потому что, когда он уехал, пропал из моей жизни, вдруг оказалось, что именно он мне и нужен. Наивно и глупо, скажете вы? Потерять голову только от поцелуев рук, да, наверное, глупо. Я убеждала себя, что мне только кажется это, что я всё себе придумала, известно ведь, что запретный плод сладок! И Герман был именно тем запретным плодом для меня, но он снился мне ночами, моя душа тянулась к нему. Я не видела и не слышала его несколько месяцев, я занималась своими бумагами и работой, и я думала, что справилась, но стоило мне один раз услышать его голос в трубке телефона, и всё вернулось с удвоенной силой.
Конечно, я сказала Герману, что мы ездили на эти прогулки с Артуром, я не могла не сказать. И странным образом именно это и послужило толчком, сломало ту неловкость, что была между мной и Германом с момента моего переезда в его дом.
Тот вечер я не забуду никогда. Это был вечер нашего первого с ним поцелуя. Да, не в самой романтичной обстановке – на кухне, пока шумела кофемашина, перемалывающая зерна для двух чашек кофе – для меня и для Германа. Я покормила Эрика и укладывала его спать, когда Герман заглянул в детскую и спросил шепотом:
– Элизабет, придешь выпить со мной кофе?
– Да, спасибо! Мне…
– Я знаю, какой кофе ты любишь! – остановил он меня и ушел на кухню.
Я настроила видео няню в кроватке Эрика и вышла из детской. Как Герман услышал меня сквозь шум перемалываемого кофе, я не знаю, а он так и не сознается. Но он так быстро развернулся и сделал шаг мне навстречу, что я не успела ничего понять, только то, что меня обнимают крепкие мужские руки и целуют его сильные губы. Оторвался он так же внезапно, как и начал целовать.
– Ты хоть понимаешь, что я сегодня чуть с ума не сошел, пока вы гуляли в парке своей дружной семьей? – выдохнул он.
– Герман, ты всё-таки сошел с ума, потому что там, в парке, не было никакой дружной семьи. Моя дружная семья, вся, какая есть, сейчас здесь в твоем доме.
– В нашем доме, Элизабет, в нашем! – поправил он меня.
– Хорошо, как скажешь! Но уж ты то лучше всех знаешь, что с тем мужчиной я ни за что и никогда не буду снова вместе. И заруби это на своем распрекрасном носу! Наша Судьба столько раз нас сводила вместе, пусть жестоко, и совсем некрасиво, что лично я уже не могу больше ей сопротивляться, я просто не переживу других её попыток показать нам, что мы должны быть вместе, а ты?
– Я тоже. Теперь я точно знаю, что нет смысла спорить с Судьбой, когда она настаивает!
В этот раз он целовал нежно и аккуратно. Кофе давно уже сварился и даже успел остыть, когда мы, наконец, смогли оторваться друг от друга. Я нужна была этому мужчине точно так же, как он был нужен мне. Влюбиться в нашем возрасте, отказаться от любви в угоду счастья наших детей, а потом через потерю и боль соединиться – это то, через что нам пришлось пройти с этим невероятным мужчиной. Я сказала ему правду – я больше не хочу других доказательств Судьбы, что мы с Германом должны быть вместе.
Да, в тот день случился не только наш с ним первый поцелуй. Ночь любви тоже была. И она была нежной и ласковой. Мы изучали друг друга и одновременно наслаждались друг другом.
А утром мой сын всё понял по нашим лицам и, рассмеявшись, сказал одно единственное слово:
– Наконец то!
Оказывается наш сын давно ждал этого, а потому принял то, что мы с Германом вместе. Мнение остальных нас не интересовало.
– И да, я ему предложил работу, так что на шее он сидеть не будет, правда, какое-то время поработает из палаты, потом из дома. Сейчас, в век повсеместного интернета, это не проблема! – на эти его слова вместе с Элизабет кивнул уже и Саша.
Герман замолчал, и слышно было, как в комнате Эрика играет музыка на карусельке с игрушками над его кроваткой.
– Мам, ты согласна? – нарушил тишину Саша.
А Элизабет переводила взгляд с сына на Германа и обратно. Эти два сильных мужчины уже всё за неё решили. И, наверное, скажи ей это кто-то другой, она бы обиделась, но сейчас, у неё будто гора с плеч свалилась. Вот так быстро и просто все её сомнения были отметены в сторону, а проблемы решены. И она смогла улыбнуться. А улыбнувшись, увидела, как и Герман, и Саша облегченно выдохнули. Выходит, они всерьез думали, что она может не согласиться с этим? Сейчас её ничего, кроме работы, не держало в родной стране, но работа не может заменить семью, а её семья сейчас вся здесь, в этой стране и в этом конкретном доме.
– Спасибо! – только и смогла она выговорить. Герман, услышав это, удивленно вздернул брови, а сын улыбнулся и кивнул.
Их идиллию нарушил звонок Сашиного телефона. Вытащив его из кармана, он удивленно поднял брови и произнес:
– Отец. С чего бы вдруг?
– Не ответишь, не узнаешь! – усмехнулась Элизабет, – мне выйти?
– Нет. Зачем? Не меньше твоего удивлен! Я с ним с вашего развода не общался, но тайн у меня от присутствующих здесь нет! – и Саша нажал ответ по громкой связи.
– Сын, добрый вечер! – раздался голос Артура.
Элизабет не слышала и не видела мужа тоже со дня развода. Услышав его голос сейчас, она удивилась своей реакции, а точнее, полному её отсутствию. То есть абсолютно. Из телефона сына звучал просто знакомый голос. Этот момент Элизабет порадовал.
– Здравствуй, пап. Чем обязан?
– Да ничем не обязан, – усмехнулся Артур и продолжил:
– Саш, мы давно не виделись с тобой, ты не хочешь встретиться, узнать, как у меня дела? У тебя вот кстати, некоторое время назад брат родился.
Элизабет видела, как сын медленно выдохнул. Она понимала сына, как никто другой. Отца не интересовали дела сына, он хотел рассказать только о своих делах.
– Извини, но не получится. Я сейчас в Германии, когда прилечу домой – не знаю.
– Неужели твоя немка так тебя привязала, что ты и на Родине теперь не появляешься? – хмыкнул Артур, и Элизабет увидела, как побелел Герман, а у Саши сжались кулаки. И она не выдержала: подошла к сыну, забрала у него телефон и продолжила:
– Твой сын неделю назад стал отцом. Отцом одиночкой. Вильмы больше нет. Так что не смей говорить о ней плохо! Завтра Саша ложится в клинику на обследование перед операцией по удалению части ноги. Это, пожалуй, самые главные его новости на сегодняшний момент. Но тебя ведь это не интересует, правда? Тебе ведь надо рассказать свои новости, так?
– Лиза? Ты? – голос Артура звучал неожиданно радостно, – ты там, рядом? Это хорошо! Скажи, в какую клинику Сашка ложится, я приеду.
– Зачем?
– Я хочу помочь, я его отец, и я имею право быть рядом с ним и… со своим внуком, – последние слова Артур произнес странно, будто пробуя их на вкус, – я хочу быть рядом с вами. Со всеми вами. Мы ведь одна семья, Лиза! А раз так, то и проблемы у нас общие.
Элизабет видела, как Герман дернулся на словах Артура о семье.
– Артур, ты, конечно, можешь приехать к Саше в клинику, впрочем, это не мне решать. Наш сын уже взрослый мальчик, если ты помнишь! – сын усмехнулся, кивнул, и, сложив пальцы в кулак, поднял только большой палец вверх, что означало, что он полностью согласен с её словами. И Элизабет продолжила:
– Мы сейчас, как ты слышал, в Германии, я вышлю тебе адрес клиники. Но, Артур, мы не одна семья. И ты сам стал тому причиной, так что, не строй иллюзий на этот счет.
– Лиза, высылай адрес, я прилечу, и мы с тобой поговорим! Тебе ведь нужна помощь с внуком.
– Нет, Артур, твоя помощь мне точно не нужна, но адрес клиники я тебе вышлю. Это всё? Или ты хотел что-то ещё сказать Саше?
– Сын, не дрейфь! Всё будет хорошо! Прорвёмся!
– Спасибо, пап, – Сашка усмехнулся, – и нет смысла тебе сейчас, бросив все дела, прилетать. Операция ещё не назначена. Я сейчас ложусь только на обследование. Мама здесь не одна. Она с Германом и с няней Эрика, так что ты заканчивай там свои дела и спокойно прилетай.
– Что? С Германом? Твоя мать живет со Штерном? Она ополоумела?
– Пап, боюсь, это не твое дело, с кем она живет! И нет, с головой у мамы всё в порядке! – в голосе Саши зазвенел металл, – а ты, па-па, если позволишь себе в таком тоне отзываться о моей матери, то я не буду с тобой общаться.
– Саша, что ты несешь? Твоя мать живет с этой сволочью Штерном, а ты на её стороне?
– Пап, ты меня услышал? – Саша вцепился рукой в подлокотник дивана, – надеюсь, что да! И Герман, в отличии, кстати, от тебя, не обижал маму! Так что с определениями, кто из вас кто, я бы на твоем месте не спешил! И, кстати, в таком настроении лучше не прилетай ко мне, мне, видишь ли, нельзя волноваться!
Сашка нажал на отбой и медленно выдохнул, потом поднял глаза на Германа и произнес:
– Я извиняюсь за слова своего отца. К сожалению, я не могу ничего с ним поделать, родителей не выбирают.
– Но и дети не отвечают за своих родителей! – закончил Герман, – так что выдохни. Тебе действительно нельзя волноваться! И давайте на сегодня расходится уже. Завтра опять будет непростой день.
Глава 30
Элизабет.
Надо ли говорить, что мои родители обрадовались известию о том, что мы с Сашей переезжаем жить на свою историческую родину? Конечно, они были этому рады, они всегда этого хотели, и не важно, что послужило истинным мотивом нашего с ним переезда.
Моя мама легко и быстро подружились с Гретой. Она приезжала почти каждый день посидеть с правнуком, подменить Грету на кухне или у кроватки Эрика. Приезжала, правда, когда Германа нет дома. Моя мудрая мама считала, что нельзя злоупотреблять его добротой, и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.
Герман, конечно, знал, что она приезжает, и не возражал против этого, к тому же, он уже понял, что моя мама не из тех людей, которые готовы со всеми подряд обсуждать личную жизнь своих родных и близких.
Саша лег в клинику на следующий день после похорон Вильмы. Ампутацию ему сделали через две недели. Мой такой умный и красивый сын не смирился с тем, что мог вполне официально не работать и получать пенсию по инвалидности. Да, он вынужден колоть инсулин два раза в сутки, но и с сахарным диабетом люди могут жить вполне полноценной жизнью. Первые 6 месяцев он передвигался на инвалидной коляске, потом врачи разрешили заказать протез – нога зажила. И сейчас Саша сам ездит за рулем, а о том, что у него протез, можно догадаться лишь по тому, что он чуть прихрамывает, ну и рамки металлоискателей, конечно, реагируют писком.
Да, это может показаться странным, но Саша живет с нами, а точнее все мы живем в большом доме Германа.
О том, как странно нам было начинать всем вместе жить под одной крышей, мы с Германом вспоминать не любим. Это было бы мило и смешно, если бы не смерть Вильмы. Только Эрик примирял тогда нас всех с тем, что надо жить дальше, без его мамы, без Вильмы.
Любовь к малышу, забота о нем давала возможность дышать Герману и всем нам. Вильма не была мне родной дочерью, наше знакомство и первая встреча прошли странно и послужили причиной нашей с Германом разлуки. Потом мы подружились с Вильмой и даже сроднились, и тоже ведь благодаря Эрику, которого она тогда носила под сердцем.
Да, я приняла предложение Германа переехать жить к нему. Наверное, со стороны это казалось странно, но нам с ним не было дело до того, как это выглядит. В свою личную жизнь мы никого впускать не собирались и не собираемся. Нельзя никому объяснить то, что дышать он мог только в присутствии в его жизни Эрика – его плоть от плоти, его родного внука. Только благодаря этому маленькому комочку он оживал и оттаивал по капле.
Да, я открыла филиал своей фирмы в Германии, оставив в России на своем месте Ингу.
Артур всё-таки прилетал к Саше, но не сразу после операции, а когда Саша был готов увидеться с отцом. Саша понимал и уважал личное пространство других людей, потому они, наверное, и сблизились с Германом ближе, чем с родным отцом. С отцом Саша встречался в городе, обычно в парке, не желая приводить его в дом Германа. В наш общий дом.
Да, я приезжала несколько раз сама и привозила Эрика повидаться с дедом по отцу. Конечно, когда мы с Эриком поехали в первый раз на встречу с Артуром, я нервничала. А кто бы не нервничал, скажите мне?
Но увидев его, я удивилась тому, что моя нервозность испарилась, уступив место равнодушию.
– Лиза, здравствуй! – Артур держал в руках розы и никак не мог решиться шагнуть мне навстречу. Подумать только, он купил просто-таки огромный букет! За всю нашу совместную с ним жизнь этот мужчина никогда не дарил мне таких букетов.
– Здравствуй!
Я смотрела на Артура и ловила себя на мысли, что передо мной абсолютно чужой мне мужчина. Красивый, ухоженный, но чужой! И он, этот мужчина, отчего-то пытается мне понравится. Это было странно и противоестественно.
Зачем мне его ухаживания? Что я здесь делаю?
Стоило только Эрику пискнуть, я, сославшись, что малышу пора кушать, уехала, оставив Сашу с отцом. Я прожила с этим мужчиной почти четверть века и думала, что проживу с ним всю жизнь. Но Судьба распорядилась по-своему. Судьба подарила мне того, кто, по её мнению, и я не смела спорить с ней на этот счет, подходит мне лучше. Я не верила в любовь с первого взгляда, а потому и не влюбилась в Германа. Но это я так думала, потому что, когда он уехал, пропал из моей жизни, вдруг оказалось, что именно он мне и нужен. Наивно и глупо, скажете вы? Потерять голову только от поцелуев рук, да, наверное, глупо. Я убеждала себя, что мне только кажется это, что я всё себе придумала, известно ведь, что запретный плод сладок! И Герман был именно тем запретным плодом для меня, но он снился мне ночами, моя душа тянулась к нему. Я не видела и не слышала его несколько месяцев, я занималась своими бумагами и работой, и я думала, что справилась, но стоило мне один раз услышать его голос в трубке телефона, и всё вернулось с удвоенной силой.
Конечно, я сказала Герману, что мы ездили на эти прогулки с Артуром, я не могла не сказать. И странным образом именно это и послужило толчком, сломало ту неловкость, что была между мной и Германом с момента моего переезда в его дом.
Тот вечер я не забуду никогда. Это был вечер нашего первого с ним поцелуя. Да, не в самой романтичной обстановке – на кухне, пока шумела кофемашина, перемалывающая зерна для двух чашек кофе – для меня и для Германа. Я покормила Эрика и укладывала его спать, когда Герман заглянул в детскую и спросил шепотом:
– Элизабет, придешь выпить со мной кофе?
– Да, спасибо! Мне…
– Я знаю, какой кофе ты любишь! – остановил он меня и ушел на кухню.
Я настроила видео няню в кроватке Эрика и вышла из детской. Как Герман услышал меня сквозь шум перемалываемого кофе, я не знаю, а он так и не сознается. Но он так быстро развернулся и сделал шаг мне навстречу, что я не успела ничего понять, только то, что меня обнимают крепкие мужские руки и целуют его сильные губы. Оторвался он так же внезапно, как и начал целовать.
– Ты хоть понимаешь, что я сегодня чуть с ума не сошел, пока вы гуляли в парке своей дружной семьей? – выдохнул он.
– Герман, ты всё-таки сошел с ума, потому что там, в парке, не было никакой дружной семьи. Моя дружная семья, вся, какая есть, сейчас здесь в твоем доме.
– В нашем доме, Элизабет, в нашем! – поправил он меня.
– Хорошо, как скажешь! Но уж ты то лучше всех знаешь, что с тем мужчиной я ни за что и никогда не буду снова вместе. И заруби это на своем распрекрасном носу! Наша Судьба столько раз нас сводила вместе, пусть жестоко, и совсем некрасиво, что лично я уже не могу больше ей сопротивляться, я просто не переживу других её попыток показать нам, что мы должны быть вместе, а ты?
– Я тоже. Теперь я точно знаю, что нет смысла спорить с Судьбой, когда она настаивает!
В этот раз он целовал нежно и аккуратно. Кофе давно уже сварился и даже успел остыть, когда мы, наконец, смогли оторваться друг от друга. Я нужна была этому мужчине точно так же, как он был нужен мне. Влюбиться в нашем возрасте, отказаться от любви в угоду счастья наших детей, а потом через потерю и боль соединиться – это то, через что нам пришлось пройти с этим невероятным мужчиной. Я сказала ему правду – я больше не хочу других доказательств Судьбы, что мы с Германом должны быть вместе.
Да, в тот день случился не только наш с ним первый поцелуй. Ночь любви тоже была. И она была нежной и ласковой. Мы изучали друг друга и одновременно наслаждались друг другом.
А утром мой сын всё понял по нашим лицам и, рассмеявшись, сказал одно единственное слово:
– Наконец то!
Оказывается наш сын давно ждал этого, а потому принял то, что мы с Германом вместе. Мнение остальных нас не интересовало.