– Давно она знала?

– Два месяца назад, мы обнаружили эту аневризму, а две недели назад она подписала эти бумаги, если Вы об этом. И ещё, мы не можем дозвониться до Германа Штерна. Может, у Вас есть возможность связаться с ним?

"Господи! Получается, что Герман ещё ничего не знает, раз они не могут с ним связаться! – пронеслась мысль в голове у Элизабет, – и Саша не знает, да и родителям надо сообщить".

– Где я могу воспользоваться своим телефоном?

– В палате Вильмы, – последовал ответ, – она оплачена, Вы можете там оставаться, если хотите. Постельное бельё сейчас поменяют. Все её вещи тоже там.

Может, врачи учатся по десять лет, не только жизни спасать, но и отключать в себе такие чувства, как сострадание и боль?

"В палате Вильмы. Постельное бельё сейчас поменяют" – человека нет, а палата, оплаченная на несколько дней, есть. Вот и белье они поменяют как положено.

– Да, хорошо, – кивнула Элизабет.

– Вас проводят за Вашими вещами и потом в палату, – казалось, врач облегченно выдохнула.

Они вышли в коридор и врач, подозвав девушку санитарку, объяснила что она должна сделать. Элизабет обратила внимание на то, что врач говорила простыми фразами, как с ребенком. Она покосилась на санитарку, та не производила впечатления человека с задержкой умственного развития, да и не могла бы она тут с таким диагнозом работать.

– Вы эмигрантка? – догадалась Элизабет, – русская?

– Да, – девушка кивнула.

– Можете говорить со мной по-русски.

– Спасибо, но мне нужна языковая практика, в моих интересах как можно быстрее выучить язык до требуемого уровня, – улыбнулась девушка, – мне ещё диплом медсестры подтверждать.

– О! Ну, тогда Вы молодец. Правильный подход, – похвалила Элизабет девушку машинально.

– Соболезную Вашему горю! – продолжила девушка.

– Спасибо, – она кивнула девушке.

Элизабет, оказавшись в палате одна, начала со звонка своим родителям.

– Мам, пап, поздравляю вас с рождением правнука!

– Элизабет, подожди, я на громкую связь поставлю! – остановила её радостным голосом мама, – вот, говори.

– У вас родился правнук. Вильма дала ему имя Эрик и фамилию Герман.

– Элизабет, что случилось? – мама, конечно, уловила в голосе Элизабет все нюансы.

– Вильма умерла. Аневризма, обширное кровоизлияние в мозг. Она подписала бумаги в случае экстренной ситуации спасать малыша. Врачи не могут дозвониться до её отца. Он ещё не знает. И Саша тоже не знает, – Элизабет рассказала сразу всю информацию. Тянуть по одному вопросу было бы тяжелее.

– Ох, дочь… – мама только выдохнула.

– Саше тоже надо сообщить! – включился в разговор отец.

– Да, пап, и ему тоже, но у Саши сейчас ночь.

– Если хочешь, могу я.

– Нет, пап, спасибо, но я сама. Начала вот с вас. Я сейчас в больнице буду. Эрику нужен кто-то родной рядом. Он махонький, но ведь чувствует всё.

– Хорошо. Звони сама, держи нас с матерью в курсе.

– Да, пап, спасибо.





Глава 27




Герман.

Ледяной панцирь между ним и дочерью начал таять сам и незаметно. А причиной этому послужили разговоры Вильмы с Элизабет. Он слышал, как дочь вечерами говорила с Элизабет. Говорили по видеозвонкам. Говорили они, а он, Герман, всё слышал, хоть и общалась дочь с Элизабет в своей комнате.

Вильма никогда не закрывала дверь в свою комнату. Это была её привычка из детства. Она объясняла это тем, что всегда хотела слышать отца. Пусть через закрытую дверь в его спальню, но слышать всегда.


И вот теперь, именно благодаря привычке его дочери не закрывать дверь в свою комнату, Герман слышал все их разговоры. Эта удивительная женщина нашла подход к его дочери. Ну, или что-то такое изменилось в самой Вильме. И изменения эти удивительным образом случились после встречи Вильмы с родной матерью. Вот уж правду говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло!

“Сколько, оказывается, может быть общих тем для разговоров у двух женщин!” – усмехался Герман, слушая разговоры Вильмы с Элизабет. Он слушал их фоном, работая по вечерам в кабинете или находясь в своей спальне, он перестал закрывать дверь. Ему нравилось слышать их голоса.

Вильма нашла в Элизабет то, чего не имела всю свою жизнь – безусловную любовь матери. Не за успехи в школе, не за красоту и добрый характер. Нет! Красота, конечно, у Вильмы была, но не Элизабет с ней этой красотой поделилась по факту рождения. Успехи в школе тоже были, но о них Элизабет узнала сначала с его слов, а потом и сама Вильма ей рассказала. А вот характер Вильма ломала сама в процессе общения с Элизабет. И он, Герман, это слышал и видел. Вильма стала мягче в общении.

А потом, однажды вечером, когда Герман готовил себе кофе, Вильма вышла из своей комнаты, общаясь уже привычно с Элизабет по видео связи, и между делом бросила:

– Пап, привет! Мне тоже, сделай, пожалуйста!

– Хорошо, но тебе я сделаю чай! В твоем положении вечером кофе не очень хорошо! – и он поставил чайную чашку, а Вильма продолжила:

– Элизабет, а Вы вечером тоже, как папа, не боитесь пить кофе?

– Нет! На меня, кофеин не действует! – рассмеялась она, – но твой папа прав, тебе кофе можно пить, но только утром и только с молоком.

И его словно бес в ребро толкнул, потому что он и сам не понял, как слова сорвались с языка:

– Спасибо, Элизабет! Может, Вильма хоть к твоим словам прислушается! Добрый вечер, кстати!

– Добрый!

Это они уже сказали, глядя друг на друга, потому что Вильма подошла к отцу и поднесла свой телефон.

– Сговорились! – усмехнулась дочь, стоя рядом с отцом.

– О твоем здоровье, между прочим, печемся, Вильмуша! – рассмеялась Элизабет.

– Да! – согласился Герман и вдруг понял, что его губы сами расползаются в улыбку. Так его дочь никто и никогда не называл. Вильма всегда очень ревностно за этим следила. А тут, смотрите-ка, – сама в ответ только улыбается!

С того вечера Вильма стала разговаривать с Элизабет не только в своей комнате. И он, Герман, стал специально выходить в гостиную. Постепенно, но вскоре и он стал участником их разговоров. Всегда и во всем они с Элизабет вставали на одну сторону, если вопрос касался здоровья Вильмы. Но самое удивительно было в том, что Вильме это нравилось! Герман был уверен в этом! Он поймал себя на том, что сам будто заново узнает свою дочь, когда услышал, как она рассмеялась рассказу Элизабет о соседском щенке. И Герман понял, вот сейчас и вдруг, что его дочь купалась в любви и заботе двух взрослых людей, людей, которые могли бы стать ей родителями.

А потом, перед сном, он вспоминал эти их общие, почти семейные разговоры и у него на душе становилось тепло. Вот ещё бы Вильму с Александром помирить! Но это теперь его забота. Смогла же Элизабет сделать невозможное – найти контакт с его дочерью, а чем же он хуже? А ведь Элизабет было сложнее – его дочь изначально не приняла её. Ему, Герману, проще. У него с Александром сразу сложились хорошие отношения.

С Александром они созванивались один раз в неделю. Каждую неделю. У них был даже свой день: у Германа был поздний вечер воскресенья – у Александра раннее утро понедельника. Разница в 7 часов в данном случае была им на руку.

Нет, определенно, парень Герману нравился: целеустремленный, не бросающий слов на ветер. Александр даже порывался высылать деньги на содержание Вильмы!

– Она носит моего ребенка и сейчас не работает! Я должен их содержать! – заявил он Герману.

– Выдохни, парень, Вильма ни в чем не нуждается. И, кстати, она выпустила одежду для беременных, так что она и сама себя неплохо содержит. Но спасибо. Уважаю!

Герман, будучи в Китае по делам, связанным с открытием там своего завода, даже летал в Японию к Александру. Всё-таки компания, где парень работал, не выжимала все жизненные силы из своих работников, как это делали местные компании из коренных жителей. У Александра был выходной день и они даже провели целое воскресенье с парнем вдвоем. Герман смог выкроить этот день отдыха для себя. И да, он рассказал, что Элизабет и Вильма общаются.

– Я рад. Мама всегда могла найти подход к любому. Так что я даже не удивлен! – рассмеялся парень, услышав об этом от Германа.

За неделю до родов Вильмы Герман должен был вернуться домой. Он обещал дочери, что будет на родах. И тут неожиданно выяснилось, что Александр тоже планировал лететь в Германию.

– Мы с мамой решили устроить дедушке с бабушкой сюрприз, – улыбаясь, пояснил он, – у меня будет целая неделя отдыха, а потом домой. Надо дописывать дипломную работу.

– Отлично! Могу взять тебя на свой борт! – предложил Герман.

– У Вас свой самолет? – парень был удивлен.

– Да. Могу себе, знаешь ли, позволить! – признал Герман, – но я не злоупотребляю. Просто мне, знаешь ли, хватило и одного раза! Лететь в самолете с китайцами из Германии – то ещё испытание. Наши сосиски и тушеная капуста не совсем та еда, к которой они привыкли. Да и потом, их привычка не сдерживать газоотделение своих организмов вот совсем мне не нравится! Хватило одного раза, знаешь ли!

– О! Да! – рассмеялся Александр, – как я Вас понимаю!

Когда Александр в оговоренный день звонка не ответил на звонок Германа, он удивился. Это не было похоже на парня. На пятый его вызов за последний час ответил незнакомый женский голос с жутким акцентом и сообщил, что хозяин телефона в больнице, находится сейчас в послеоперационной палате. На вопрос Германа:

– Какая операция? Что случилось?

Последовал ответ:

– Ампутация части левой стопы.

– Что? Ампутация части стопы? Когда? – Герман и сам от себя не ожидал, что так отреагирует.

– Четыре дня назад.

Левую стопу Александр повредил при Германе. Нет, не так. Александр натер палец новой обувью. Он сам же и сознался, они тогда даже заходили в аптеку за пластырем. Ну, натер и натер, подумаешь? С кем не бывает. Но чтобы тебе ампутировали часть стопы из-за этого? Да что за ерунда?

И Герман дал команду своему пилоту: