«Аспен» – гласила подпись под картинкой.
Что?!
Я узнала форму озера, залив, где расположен пляж, скалы на другой стороне… Но всё остальное оказалось совершенно другим.
Сейчас вдоль всего озера построены дома – вплотную один к другому, с узкими улочками между ними. А там, где они заканчиваются, начинается трасса. Она извивается, как огнедышащий дракон, от одного края озера и до другого конца Лерума, поглощая всё на своем пути.
А этот луг на фото исчез, его сменили дороги и дома, транспортные развязки и заправки.
Я как-то расстроилась из-за этого поля. Луг казался таким тихим и красивым – по нему можно было бежать до самого озера. «Что-то придет, что-то уйдет», – подумала я.
– Как выглядел тот незнакомец, который дал тебе письмо? – внезапно спросил меня Орест. Он сидел, листая другую старинную книгу с черно-белыми фотографиями.
Орест уточнил, могу ли я вспомнить еще что-нибудь кроме меховой шапки. Всё что угодно.
Я задумалась, но ничего особенно не шло на ум. В тот вечер было темно, а я была испуганная и замерзшая. Помню, что у меня озябли пальцы, державшие чашку с сахаром.
– Как он выглядел? – настаивал Орест. – Вспомни.
– Кажется, ростом чуть повыше папы, – задумчиво проговорила я. Пожалуй что так – я подумала тогда, что он высокий и тощий. – У него была очень странная шапка – такая, у которой опускаются вниз уши. Но он их не опустил, уши на шапке торчали вверх. Шапка казалась большой и мохнатой.
– А помнишь большие варежки? – спросил Орест.
– Да-а…
– Кожаные? И большое черное пальто?
– Да-а…
Голос у Ореста звучал как-то странно. Я не могла понять, к чему он клонит.
– Вот такое, да?
Он бросил передо мной на стол раскрытую книгу.
Да это же он! Я сразу его узнала! На фото незнакомец стоял возле здания вокзала в Леруме. Большая шапка, черное пальто, длинные усы. Лицо размыто – фотография была старой и нерезкой. Я перевернула книгу и посмотрела на обложку. Книга называлась «Лерум сто лет назад».
Я всё еще ничего не понимала.
– Прочти, что написано под фотографией, – сказал Орест.
«Гражданский инженер Аксель Острём перед зданием вокзала в Леруме» – гласила надпись внизу, выполненная маленькими наклонными буквами.
Аксель Острём. Так звали человека, написавшего письмо. Внутри у меня поднялся холодный вихрь.
Щеки Ореста порозовели. Я уже знала, что он из тех людей, которые краснеют, когда очень-очень сердятся.
– Ты всё это выдумала! – прошипел он. – Не ожидала, что я найду эту фотографию, да? Хорошо повеселилась?
Он начал быстро собирать свои вещи – книги и бумаги, лежавшие кучей на столе.
Выдумала? Как это? Ясное дело, я ничего не выдумала. Я попыталась что-то объяснить, но как раз в этот момент из кучи выпала моя бумажка и очутилась прямо перед носом Ореста. Его глаза почернели еще больше.
О = 7, Р = 9, Е = 6, С = 1, Т = 2 (25, 2 + 5 = 7)
Является ли Орест Нильссон лозоходцем?
Мои расчеты имени Ореста! Те, которые я сделала при помощи «Искусства предвидеть будущее».
Не успела я и глазом моргнуть, как он схватил свою куртку и выбежал вон. А я осталась сидеть с книгой на коленях. Аксель Острём смотрел на меня с фотографии.
Я не решалась встать из-за стола.
Всё это мне уже совсем не нравилось.
Домой мне пришлось ехать в одиночестве. Орест бесследно исчез. К счастью, на улице было светло. Однако я всё равно боялась. Колени у меня дрожали, когда я садилась на велосипед. Даже не знаю, что больше выбило меня из колеи – то, что Орест так рассердился, или то, что я увидела ту фотографию.
Когда я добралась до дома, папа сидя дремал на старой деревянной скамье позади дома, прислонившись спиной к кирпичной стене. Рубашка на нем распахнулась, и я увидела сине-красный шрам, прямо поперек груди. Папа сидел совершенно неподвижно, с закрытыми глазами. Но, почувствовав мой взгляд, тут же открыл их.
– Привет, Малин! Где ты была? – спросил он и улыбнулся. Наверное, он уже забыл, что я поехала в библиотеку.
– Да так, в разных местах, – ответила я. Внезапно меня охватило желание заплакать – сама не знаю почему.
– Здесь так тепло и хорошо, – сказал он. – Как хорошо дома!
После этого он долго не произносил ни слова. Я села рядом с ним на скамейку и тоже прислонилась к стене. Казалось, от сидения на солнце из меня выветривается зима.
Должно быть, я задремала, потому что проснулась как будто от толчка. Мне показалось, что в лесу снова раздался голос, зовущий: «…и …ия».
«…и …ия» – Сильвия? Но я никого не видела, даже косули. Папа по-прежнему сидел, прислонившись к стене, с закрытыми глазами. По спине у меня пробежал холодок. Боясь пошевелиться, я стала прислушиваться к голосу. Но до меня доносились лишь голоса птиц, певших в дубовой роще, да шум трассы вдали.
– Я пойду в дом, – сказала я.
Папа пробормотал что-то во сне.
18
«Орест Нильссон» – было написано на бумажке. Ну вот, пожалуйста! Мы с ним не разговаривали после того случая в библиотеке, а с тех пор прошло несколько дней.
В школе устроили экскурсионный день. Весь класс собирался поехать на автобусе в за́мок Нэс. Учительница объяснила нам, что это на самом деле никакой не замок, а всего лишь большая усадьба неподалеку от Лерума. Там иногда устраивают народные танцы и прочие развлечения. Мы прогуляемся по усадьбе с экскурсоводом, но сначала надо будет пройти нечто вроде квеста в парке и ответить на вопросы.
– Для того чтобы всё не пошло как обычно, я разделила вас на пары при помощи случайного жребия, – сказала учительница.
Говоря «как обычно», она наверняка имела в виду прошлую поездку, когда Эмилия и Санна внезапно пропали. Выяснилось, что они сели на автобус и вместо экскурсии отправились в кафе в центр Лерума – поедать пирожные. Или тот случай, когда Элиас и Эллиот заблудились, а заодно потеряли где-то по дороге бумажник Эллиота. Потом никто не хотел возвращаться и искать его – всем было лень.
После того как мы с Орестом обнаружили в библиотеке книгу «Лерум сто лет назад», я внимательно пролистала ее и заметила, что про Акселя Острёма больше не сказано ни слова. Только та фотография. Во всём этом таилось нечто необъяснимо жуткое. А обсудить происходящее ни с кем не получалось, поскольку Орест на меня злился.
Думаю, учительница наврала, что разделила нас при помощи жребия. Все выглядели очень недовольными, когда построились по парам на парковке, чтобы получить карты.
Я поеживалась. Было холодно и серо, то и дело начинался мелкий противный дождь, капли попадали за воротник куртки. Почему весна всё не приходит? Я засунула руки в карманы. Орест надел перчатки – коричневые в катышках – и свою обычную синюю куртку.
– Ну что, идем? – буркнул он.
Анте поставили в пару с Санной. Ему это должно было бы понравиться, потому что Санна милая и ее все любят. Но он совсем не помогал Санне, предоставив ей самой ковыряться в карте, а когда мы с Орестом проходили мимо, крикнул нам: «Орест и Малин! Опять играть пошли?» Но никто не обратил на него внимания – все были очень заняты, пытаясь разобраться, что же нужно делать.
Как ни странно, Анте ни словом не обмолвился в школе о том, что произошло тогда на площадке, – и о ящике не упоминал. Интересно, не начнет ли он дразнить сейчас? Орест, по крайней мере, плевать хотел на Анте. Если подумать, я уже не так сердилась на него. В некоторых ситуациях хорошо стоять в паре с человеком, которого настолько не заботит мнение окружающих.
От нас требовалось пройти контрольные пункты, на которых мы должны были ответить на вопросы. Мы с Орестом быстро справились с тремя первыми вопросами. Это произошло потому, что Орест знал всё что нужно о семействе Бергов, жившем когда-то в усадьбе Нэс.
Мы добрались до вопроса номер шесть. «Каким образом Теодор Берг сколотил свое состояние?»
– Легко догадаться, – сказала я. – Наверняка запирал людей на одном из тех жутких черных заводов, где им приходилось работать от зари до зари, и выпускал их раз в году на день солнцестояния, чтобы они поморгали, глядя на солнце.
– Что? – переспросил Орест. – А чем, как ты думаешь, они занимались до этого?
– До этого? Откуда мне знать. Небось вкалывали на полях и доили своих коров или что-то в этом духе.
Орест начал выводить на листке:
Ответ: он построил в Нэсе фабрики, где люди могли работать, так что им не приходилось вставать в четыре утра, чтобы подоить своих коров.
Я сказала не совсем так.
Мы обогнули большой дом, спустились к озеру и стали искать седьмой пункт. Я первая нашла его.
Это был камень, а над ним – маленький крест и оранжевые цветы вокруг.
«В память о семи младенцах» – вот что гласила надпись на кресте.
– Что это такое? – спросила я. Зрелище казалось печальным.
Что?!
Я узнала форму озера, залив, где расположен пляж, скалы на другой стороне… Но всё остальное оказалось совершенно другим.
Сейчас вдоль всего озера построены дома – вплотную один к другому, с узкими улочками между ними. А там, где они заканчиваются, начинается трасса. Она извивается, как огнедышащий дракон, от одного края озера и до другого конца Лерума, поглощая всё на своем пути.
А этот луг на фото исчез, его сменили дороги и дома, транспортные развязки и заправки.
Я как-то расстроилась из-за этого поля. Луг казался таким тихим и красивым – по нему можно было бежать до самого озера. «Что-то придет, что-то уйдет», – подумала я.
– Как выглядел тот незнакомец, который дал тебе письмо? – внезапно спросил меня Орест. Он сидел, листая другую старинную книгу с черно-белыми фотографиями.
Орест уточнил, могу ли я вспомнить еще что-нибудь кроме меховой шапки. Всё что угодно.
Я задумалась, но ничего особенно не шло на ум. В тот вечер было темно, а я была испуганная и замерзшая. Помню, что у меня озябли пальцы, державшие чашку с сахаром.
– Как он выглядел? – настаивал Орест. – Вспомни.
– Кажется, ростом чуть повыше папы, – задумчиво проговорила я. Пожалуй что так – я подумала тогда, что он высокий и тощий. – У него была очень странная шапка – такая, у которой опускаются вниз уши. Но он их не опустил, уши на шапке торчали вверх. Шапка казалась большой и мохнатой.
– А помнишь большие варежки? – спросил Орест.
– Да-а…
– Кожаные? И большое черное пальто?
– Да-а…
Голос у Ореста звучал как-то странно. Я не могла понять, к чему он клонит.
– Вот такое, да?
Он бросил передо мной на стол раскрытую книгу.
Да это же он! Я сразу его узнала! На фото незнакомец стоял возле здания вокзала в Леруме. Большая шапка, черное пальто, длинные усы. Лицо размыто – фотография была старой и нерезкой. Я перевернула книгу и посмотрела на обложку. Книга называлась «Лерум сто лет назад».
Я всё еще ничего не понимала.
– Прочти, что написано под фотографией, – сказал Орест.
«Гражданский инженер Аксель Острём перед зданием вокзала в Леруме» – гласила надпись внизу, выполненная маленькими наклонными буквами.
Аксель Острём. Так звали человека, написавшего письмо. Внутри у меня поднялся холодный вихрь.
Щеки Ореста порозовели. Я уже знала, что он из тех людей, которые краснеют, когда очень-очень сердятся.
– Ты всё это выдумала! – прошипел он. – Не ожидала, что я найду эту фотографию, да? Хорошо повеселилась?
Он начал быстро собирать свои вещи – книги и бумаги, лежавшие кучей на столе.
Выдумала? Как это? Ясное дело, я ничего не выдумала. Я попыталась что-то объяснить, но как раз в этот момент из кучи выпала моя бумажка и очутилась прямо перед носом Ореста. Его глаза почернели еще больше.
О = 7, Р = 9, Е = 6, С = 1, Т = 2 (25, 2 + 5 = 7)
Является ли Орест Нильссон лозоходцем?
Мои расчеты имени Ореста! Те, которые я сделала при помощи «Искусства предвидеть будущее».
Не успела я и глазом моргнуть, как он схватил свою куртку и выбежал вон. А я осталась сидеть с книгой на коленях. Аксель Острём смотрел на меня с фотографии.
Я не решалась встать из-за стола.
Всё это мне уже совсем не нравилось.
Домой мне пришлось ехать в одиночестве. Орест бесследно исчез. К счастью, на улице было светло. Однако я всё равно боялась. Колени у меня дрожали, когда я садилась на велосипед. Даже не знаю, что больше выбило меня из колеи – то, что Орест так рассердился, или то, что я увидела ту фотографию.
Когда я добралась до дома, папа сидя дремал на старой деревянной скамье позади дома, прислонившись спиной к кирпичной стене. Рубашка на нем распахнулась, и я увидела сине-красный шрам, прямо поперек груди. Папа сидел совершенно неподвижно, с закрытыми глазами. Но, почувствовав мой взгляд, тут же открыл их.
– Привет, Малин! Где ты была? – спросил он и улыбнулся. Наверное, он уже забыл, что я поехала в библиотеку.
– Да так, в разных местах, – ответила я. Внезапно меня охватило желание заплакать – сама не знаю почему.
– Здесь так тепло и хорошо, – сказал он. – Как хорошо дома!
После этого он долго не произносил ни слова. Я села рядом с ним на скамейку и тоже прислонилась к стене. Казалось, от сидения на солнце из меня выветривается зима.
Должно быть, я задремала, потому что проснулась как будто от толчка. Мне показалось, что в лесу снова раздался голос, зовущий: «…и …ия».
«…и …ия» – Сильвия? Но я никого не видела, даже косули. Папа по-прежнему сидел, прислонившись к стене, с закрытыми глазами. По спине у меня пробежал холодок. Боясь пошевелиться, я стала прислушиваться к голосу. Но до меня доносились лишь голоса птиц, певших в дубовой роще, да шум трассы вдали.
– Я пойду в дом, – сказала я.
Папа пробормотал что-то во сне.
18
«Орест Нильссон» – было написано на бумажке. Ну вот, пожалуйста! Мы с ним не разговаривали после того случая в библиотеке, а с тех пор прошло несколько дней.
В школе устроили экскурсионный день. Весь класс собирался поехать на автобусе в за́мок Нэс. Учительница объяснила нам, что это на самом деле никакой не замок, а всего лишь большая усадьба неподалеку от Лерума. Там иногда устраивают народные танцы и прочие развлечения. Мы прогуляемся по усадьбе с экскурсоводом, но сначала надо будет пройти нечто вроде квеста в парке и ответить на вопросы.
– Для того чтобы всё не пошло как обычно, я разделила вас на пары при помощи случайного жребия, – сказала учительница.
Говоря «как обычно», она наверняка имела в виду прошлую поездку, когда Эмилия и Санна внезапно пропали. Выяснилось, что они сели на автобус и вместо экскурсии отправились в кафе в центр Лерума – поедать пирожные. Или тот случай, когда Элиас и Эллиот заблудились, а заодно потеряли где-то по дороге бумажник Эллиота. Потом никто не хотел возвращаться и искать его – всем было лень.
После того как мы с Орестом обнаружили в библиотеке книгу «Лерум сто лет назад», я внимательно пролистала ее и заметила, что про Акселя Острёма больше не сказано ни слова. Только та фотография. Во всём этом таилось нечто необъяснимо жуткое. А обсудить происходящее ни с кем не получалось, поскольку Орест на меня злился.
Думаю, учительница наврала, что разделила нас при помощи жребия. Все выглядели очень недовольными, когда построились по парам на парковке, чтобы получить карты.
Я поеживалась. Было холодно и серо, то и дело начинался мелкий противный дождь, капли попадали за воротник куртки. Почему весна всё не приходит? Я засунула руки в карманы. Орест надел перчатки – коричневые в катышках – и свою обычную синюю куртку.
– Ну что, идем? – буркнул он.
Анте поставили в пару с Санной. Ему это должно было бы понравиться, потому что Санна милая и ее все любят. Но он совсем не помогал Санне, предоставив ей самой ковыряться в карте, а когда мы с Орестом проходили мимо, крикнул нам: «Орест и Малин! Опять играть пошли?» Но никто не обратил на него внимания – все были очень заняты, пытаясь разобраться, что же нужно делать.
Как ни странно, Анте ни словом не обмолвился в школе о том, что произошло тогда на площадке, – и о ящике не упоминал. Интересно, не начнет ли он дразнить сейчас? Орест, по крайней мере, плевать хотел на Анте. Если подумать, я уже не так сердилась на него. В некоторых ситуациях хорошо стоять в паре с человеком, которого настолько не заботит мнение окружающих.
От нас требовалось пройти контрольные пункты, на которых мы должны были ответить на вопросы. Мы с Орестом быстро справились с тремя первыми вопросами. Это произошло потому, что Орест знал всё что нужно о семействе Бергов, жившем когда-то в усадьбе Нэс.
Мы добрались до вопроса номер шесть. «Каким образом Теодор Берг сколотил свое состояние?»
– Легко догадаться, – сказала я. – Наверняка запирал людей на одном из тех жутких черных заводов, где им приходилось работать от зари до зари, и выпускал их раз в году на день солнцестояния, чтобы они поморгали, глядя на солнце.
– Что? – переспросил Орест. – А чем, как ты думаешь, они занимались до этого?
– До этого? Откуда мне знать. Небось вкалывали на полях и доили своих коров или что-то в этом духе.
Орест начал выводить на листке:
Ответ: он построил в Нэсе фабрики, где люди могли работать, так что им не приходилось вставать в четыре утра, чтобы подоить своих коров.
Я сказала не совсем так.
Мы обогнули большой дом, спустились к озеру и стали искать седьмой пункт. Я первая нашла его.
Это был камень, а над ним – маленький крест и оранжевые цветы вокруг.
«В память о семи младенцах» – вот что гласила надпись на кресте.
– Что это такое? – спросила я. Зрелище казалось печальным.