Он вышел.
***
Остаток поездки Ник провёл в баре.
Он занимался тем, чего давненько не делал.
Он пил.
Он опрокидывал в себя стопки так быстро, как их подносил бармен поезда.
Конечно, он знал, что это не поможет.
Его чёртов вампирский метаболизм выжигал алкоголь так же быстро, как и всё остальное. Но это предоставило ему хоть какое-то занятие, пока его разум устаканивался. Это позволило ему находиться в каком-то месте, пока он старался не думать об услышанном только что.
Самое главное, это дало ему повод побыть в стороне от остальных.
Это дало ему повод побыть подальше от Уинтер.
Ник и не осознавал, как долго пробыл там, пока бармен не перестал его обслуживать. Ник сначала ощетинился, но потом человек указал на сигнальные огни, мигавшие над дверьми вагона. Он тупо смотрел на эти огоньки, и тогда бармен пояснил — они близки к точке назначения, и Нику надо вернуться на отведённое ему место в купе, потому что поезд будет замедляться.
Когда Ник продолжал таращиться на него, стараясь переварить слова тридцатилетнего мужчины сквозь количество вылаканной им водки, бармен виновато пожал плечами и напомнил, что таков закон.
К тому времени Ник сообразил, что всё-таки напился.
Он знал, что это не продлится долго, но пока что он реально пьян. По той же причине было… интересно… добираться обратно до купе.
Слезать с барного стула тоже было интересно.
Он знал, что у барменов не было установленного лимита на выпивку для вампиров, поэтому парень позволил Нику пить столько, сколько ему вздумается. Им не надо беспокоиться, что вампиры могут умереть от алкогольной интоксикации. Им не надо беспокоиться, что вампиры угодят в автомобильную аварию, учитывая их рефлексы. По закону им не надо беспокоиться о том, что какой-то человек попытается изнасиловать их, хотя такое случалось. По факту, человеческие законы существовали не для того, чтобы защитить вампиров от них самих — только для того, чтобы защитить людей от вампиров.
По коридору поезда Ник шёл почти по прямой линии.
Ему немножко сложно было вспомнить, где его купе.
Но в итоге он нашёл нужный.
Ник дёрнул дверь в тот самый момент, когда система оповещения поезда просигналила последнее предупреждение, и тот нервирующе механический голос приказал им занять свои места в следующие три минуты.
Не глядя ни на кого, Ник открыл дверь настолько, чтобы суметь протиснуться внутрь, и использовал дверь для равновесия, чтобы не опозориться окончательно. Оказавшись внутри, он закрыл за собой дверь, по-прежнему оставаясь спиной ко всем и более-менее ровно держась на ногах, хотя он знал, что Уинтер заметит.
Уинтер определённо заметит.
Аккуратно пройдя по вагону, Ник сел на то же место, которое он занимал до ухода.
Только очутившись там, где он должен быть по регламенту из целей безопасности в поезде, Ник окинул взглядом лица трёх других пассажиров кабины.
Никто не смотрел ему в глаза.
Тай и Малек снова смотрели в окно.
Вместо тёмной пустоши, которая тянулась между охраняемыми зонами, теперь они смотрели на приближающийся купол Нью-Йорка и его густое скопление огней и изменяющихся виртуальных билбордов. В остальном они выглядели точно так же, как он помнил.
Ник заставил себя посмотреть на Уинтер.
Она уставилась на пол купе.
Он не мог прочитать её выражение лица, как и до ухода.
Он видел, что она плакала. Нет… она и сейчас плакала, до сих пор; она плакала, когда Ник вошёл.
Стискивая зубы, она вытерла пальцами щёки в этот самый момент, словно услышала мысли Ника.
Она всё равно не смотрела на него.
При взгляде на неё боль в его груди сделалась невыносимой.
Уинтер прочистила горло, уставившись на пол, и Ник испытал прилив такой сильной злости на себя самого, что ему захотелось дать себе по роже.
Почему он оставил её одну здесь?
Что он делал в том баре? Почему он пошёл туда, накидываясь водкой как придурок, как какой-то трус?
Что более важно, почему он не взял её с собой?
Пожалуй, в данный момент она нуждалась в выпивке даже сильнее, чем он.
Конечно, Ник знал ответы на все эти вопросы.
Он знал.
Он слетел с катушек. Он достиг предела своей психической выносливости, и коса нашла на камень, пресекая все логические функции. Огонёк погас, и Ник бросился бежать.
Он поступил в своём духе и сбежал.
Уинтер, сидевшая напротив, фыркнула.
Он вздрогнул, когда она подняла взгляд, и эти ошеломительные, слишком яркие глаза посмотрели на него.
Он ожидал едкой реплики. Он ожидал, что она напомнит ему, почему в её мире тот факт, что Ник бежит от эмоциональной близости — это вовсе не новости.
Однако она этого не сделала.
Может, ей это показалось излишним.
Может, она слишком устала повторять одно и то же раз за разом.
Кажется, она целую минуту всматривалась в его глаза, словно впитывая каждый нюанс, каждый последний проблеск эмоций или мыслей, всё, что она чувствовала в нём или видела.
Затем, словно из ниоткуда…
На этих идеальных губах заиграла легчайшая тень улыбки.
Глава 24
Ни капельки
— Вам абсолютно не разрешается находиться здесь.
Сен-Мартен уставилась на него жёстким взглядом зелёных глаз, затем глянула на Уинтер и двух видящих, после чего обратно на Ника.
Она стояла прямо снаружи массивных вращающихся дверей из стекла в лобби Башни Феникса. Вечернее платье колыхалось вокруг её лодыжек, пока пальцы подтягивали краешки длинных перчаток, поправляя их у локтей.
— Вы психологически не способны следовать указаниям? — холодно сказала она, подняв глаза от перчаток ровно настолько, чтобы наградить Ника взглядом. — Даже если эти указания отданы с целью сохранить вам жизнь?
Она хмуро посмотрела на Малека, затем на Тай, и её тёмно-зелёные глаза блеснули на свету.
— Я же выразилась конкретно. Разве нет? — её тонкие тёмно-красные губы поджались. — Я думала, что предельно ясно сказала, что вы должны выполнить мои указания силой, если детектив Танака откажется подчиняться. Вы должны были вырубить его и оставить где-нибудь в безопасном месте. Это не здесь. Здесь — не безопасное место. Он вообще не должен находиться в Охраняемой Зоне Нью-Йорка.
— Прошу прощения?
В этот раз вмешалась Уинтер, и несмотря на смешок, в её голосе звучала жёсткая злость.
— Что вы приказали Тай и Малеку?
Сен-Мартен вела себя так, словно Уинтер ничего не сказала.
Она вела себя так, будто Уинтер там вообще не было.
Она пристально смотрела на Ника.
— Он сказал вам, ведь так? — спросила она, и её тёмно-зелёные радужки выглядели как шлифованный нефрит. — Малек. Он сказал вам, что они нацелились на вас? Вы не могли выбрать худшего вечера, чтобы провернуть свою обычную рутину бойскаута/святоши/мученика, детектив Танака…
Но Ник тоже был не в настроении для её дерьма.
— Где Морли? — спросил он.
Глаза Сен-Мартен дрогнули. Затем она повернулась, посмотрев на него в упор.
***
Остаток поездки Ник провёл в баре.
Он занимался тем, чего давненько не делал.
Он пил.
Он опрокидывал в себя стопки так быстро, как их подносил бармен поезда.
Конечно, он знал, что это не поможет.
Его чёртов вампирский метаболизм выжигал алкоголь так же быстро, как и всё остальное. Но это предоставило ему хоть какое-то занятие, пока его разум устаканивался. Это позволило ему находиться в каком-то месте, пока он старался не думать об услышанном только что.
Самое главное, это дало ему повод побыть в стороне от остальных.
Это дало ему повод побыть подальше от Уинтер.
Ник и не осознавал, как долго пробыл там, пока бармен не перестал его обслуживать. Ник сначала ощетинился, но потом человек указал на сигнальные огни, мигавшие над дверьми вагона. Он тупо смотрел на эти огоньки, и тогда бармен пояснил — они близки к точке назначения, и Нику надо вернуться на отведённое ему место в купе, потому что поезд будет замедляться.
Когда Ник продолжал таращиться на него, стараясь переварить слова тридцатилетнего мужчины сквозь количество вылаканной им водки, бармен виновато пожал плечами и напомнил, что таков закон.
К тому времени Ник сообразил, что всё-таки напился.
Он знал, что это не продлится долго, но пока что он реально пьян. По той же причине было… интересно… добираться обратно до купе.
Слезать с барного стула тоже было интересно.
Он знал, что у барменов не было установленного лимита на выпивку для вампиров, поэтому парень позволил Нику пить столько, сколько ему вздумается. Им не надо беспокоиться, что вампиры могут умереть от алкогольной интоксикации. Им не надо беспокоиться, что вампиры угодят в автомобильную аварию, учитывая их рефлексы. По закону им не надо беспокоиться о том, что какой-то человек попытается изнасиловать их, хотя такое случалось. По факту, человеческие законы существовали не для того, чтобы защитить вампиров от них самих — только для того, чтобы защитить людей от вампиров.
По коридору поезда Ник шёл почти по прямой линии.
Ему немножко сложно было вспомнить, где его купе.
Но в итоге он нашёл нужный.
Ник дёрнул дверь в тот самый момент, когда система оповещения поезда просигналила последнее предупреждение, и тот нервирующе механический голос приказал им занять свои места в следующие три минуты.
Не глядя ни на кого, Ник открыл дверь настолько, чтобы суметь протиснуться внутрь, и использовал дверь для равновесия, чтобы не опозориться окончательно. Оказавшись внутри, он закрыл за собой дверь, по-прежнему оставаясь спиной ко всем и более-менее ровно держась на ногах, хотя он знал, что Уинтер заметит.
Уинтер определённо заметит.
Аккуратно пройдя по вагону, Ник сел на то же место, которое он занимал до ухода.
Только очутившись там, где он должен быть по регламенту из целей безопасности в поезде, Ник окинул взглядом лица трёх других пассажиров кабины.
Никто не смотрел ему в глаза.
Тай и Малек снова смотрели в окно.
Вместо тёмной пустоши, которая тянулась между охраняемыми зонами, теперь они смотрели на приближающийся купол Нью-Йорка и его густое скопление огней и изменяющихся виртуальных билбордов. В остальном они выглядели точно так же, как он помнил.
Ник заставил себя посмотреть на Уинтер.
Она уставилась на пол купе.
Он не мог прочитать её выражение лица, как и до ухода.
Он видел, что она плакала. Нет… она и сейчас плакала, до сих пор; она плакала, когда Ник вошёл.
Стискивая зубы, она вытерла пальцами щёки в этот самый момент, словно услышала мысли Ника.
Она всё равно не смотрела на него.
При взгляде на неё боль в его груди сделалась невыносимой.
Уинтер прочистила горло, уставившись на пол, и Ник испытал прилив такой сильной злости на себя самого, что ему захотелось дать себе по роже.
Почему он оставил её одну здесь?
Что он делал в том баре? Почему он пошёл туда, накидываясь водкой как придурок, как какой-то трус?
Что более важно, почему он не взял её с собой?
Пожалуй, в данный момент она нуждалась в выпивке даже сильнее, чем он.
Конечно, Ник знал ответы на все эти вопросы.
Он знал.
Он слетел с катушек. Он достиг предела своей психической выносливости, и коса нашла на камень, пресекая все логические функции. Огонёк погас, и Ник бросился бежать.
Он поступил в своём духе и сбежал.
Уинтер, сидевшая напротив, фыркнула.
Он вздрогнул, когда она подняла взгляд, и эти ошеломительные, слишком яркие глаза посмотрели на него.
Он ожидал едкой реплики. Он ожидал, что она напомнит ему, почему в её мире тот факт, что Ник бежит от эмоциональной близости — это вовсе не новости.
Однако она этого не сделала.
Может, ей это показалось излишним.
Может, она слишком устала повторять одно и то же раз за разом.
Кажется, она целую минуту всматривалась в его глаза, словно впитывая каждый нюанс, каждый последний проблеск эмоций или мыслей, всё, что она чувствовала в нём или видела.
Затем, словно из ниоткуда…
На этих идеальных губах заиграла легчайшая тень улыбки.
Глава 24
Ни капельки
— Вам абсолютно не разрешается находиться здесь.
Сен-Мартен уставилась на него жёстким взглядом зелёных глаз, затем глянула на Уинтер и двух видящих, после чего обратно на Ника.
Она стояла прямо снаружи массивных вращающихся дверей из стекла в лобби Башни Феникса. Вечернее платье колыхалось вокруг её лодыжек, пока пальцы подтягивали краешки длинных перчаток, поправляя их у локтей.
— Вы психологически не способны следовать указаниям? — холодно сказала она, подняв глаза от перчаток ровно настолько, чтобы наградить Ника взглядом. — Даже если эти указания отданы с целью сохранить вам жизнь?
Она хмуро посмотрела на Малека, затем на Тай, и её тёмно-зелёные глаза блеснули на свету.
— Я же выразилась конкретно. Разве нет? — её тонкие тёмно-красные губы поджались. — Я думала, что предельно ясно сказала, что вы должны выполнить мои указания силой, если детектив Танака откажется подчиняться. Вы должны были вырубить его и оставить где-нибудь в безопасном месте. Это не здесь. Здесь — не безопасное место. Он вообще не должен находиться в Охраняемой Зоне Нью-Йорка.
— Прошу прощения?
В этот раз вмешалась Уинтер, и несмотря на смешок, в её голосе звучала жёсткая злость.
— Что вы приказали Тай и Малеку?
Сен-Мартен вела себя так, словно Уинтер ничего не сказала.
Она вела себя так, будто Уинтер там вообще не было.
Она пристально смотрела на Ника.
— Он сказал вам, ведь так? — спросила она, и её тёмно-зелёные радужки выглядели как шлифованный нефрит. — Малек. Он сказал вам, что они нацелились на вас? Вы не могли выбрать худшего вечера, чтобы провернуть свою обычную рутину бойскаута/святоши/мученика, детектив Танака…
Но Ник тоже был не в настроении для её дерьма.
— Где Морли? — спросил он.
Глаза Сен-Мартен дрогнули. Затем она повернулась, посмотрев на него в упор.