Так почему бы не прорваться через крохотную крепость у самого подножия? Да, будет бой, но после него Юти станет точно сильнее. Чем Инрад не шутит, пока Аншара спит, может даже получит кольцо. Или стоит попробовать проскользнуть мимо под покровом ночи, выйдя на главную дорогу. Твари и оскверненные сюда забредали нечасто, потому заставы неподалеку от Ближних земель считались относительно безопасными.
Однако Ерикану будто вожжа под хвост попала. Больше всего Юти злило, когда учитель заставлял ее совершать какой-нибудь поступок, даже не пытаясь объяснить его необходимость. И теперь он вновь поступил так же. Девочка карабкалась по скалам и отвесным склонам, стараясь не думать, что если сейчас сорвется, то от нее останется лишь мокрое место, которое небо стыдливо спрячет заплаткой снега.
Юти протянула руку, готовясь опереться на причудливо торчащий камень. Однако едва коснувшись, тут же отдернула десницу, заметив тонкую темнеющую трещину. Сила выплеснулась наружу, против воли девочки, а камень, стоило Юти дотронуться до него, рассыпался, будто прах на ветру. Ерикан довольно хмыкнул, а Одаренная испуганно попыталась сохранить равновесие.
Лидс предупреждал, что способности разума проявляют себя особенным образом. Они подобны спящим волкам, которые просыпаются, почуяв до приторности сладкий запах свежей крови. Вот и сейчас девочка не успела осознать, когда кольцо миели озарилось светом, чтобы дать ей понять — камень, на который она хочет опереться, ненадежен.
Через несколько часов, когда Юти начало казаться, что спуск уже и вовсе не знакончится, и когда они вышли из хмурой взвеси туч, учитель присел на массивный выступ, молча указав рукой вниз. Одаренная примостилась рядом, судорожно вдыхая вкусный воздух, такой плотный, что его, казалось, можно было есть.
Ветер не стих, однако теперь вместо насмешливых издевок, он бережно ласкал Юти теплым касанием. Девочка крупно дрожала, как продрогший путник, которого посадили в чан с горячей водой. И по изменению погоды поняла одно — теперь они в Ближних землях.
У самого подножия многочисленных угрюмых утесов, заставших и Аншару, и всех старых богов, и самих перволюдей, больше походивших на диких зверей, раскинулся крохотный замок. Хотя Юти понимала, что на самом деле тот огромен. Если уж главная дорога из Пределов, видневшаяся в стороне, выглядит как упавшая на землю нитка, то эта аккуратная крепость воистину велика.
Семь ее башен, грозными циклопами присматривающие за округой, ясно давали понять — из-под их обзора не уйдет ничего мало-мальски интересного. Центральные ворота, сбитые из крепкого черного дерева, оказались наглухо заперты. А развевающееся знамя ворона — единственное, что предстало взору Юти хоть сколько бы то ни было живым.
Замок казался отколовшимся продолжением самого хребта, которое сбросил с горных пиков на густую траву цвета зеленой мяты, злобный сиел. Юти еще удивилась, почему на столь сочном пастбище нет ни единой овцы. Будь в ее родных краях такая трава, кочевники всю ее пустили бы на прокорм скоту.
А еще Одаренная поняла, что знает название крепости. И заговоривший Ерикан лишь убедил ее в правильности догадки.
— Теол, — сказал учитель. — Вотчина последнего великого правителя Селимской Империи и его личная темница после свержения. На протяжении следующих полутора сотен лет — тюрьма для амиста. И лишь после восхождения на престол Вития Керая Кулен Первого сюда стали свозить наиболее опасных преступников.
— И среди этих ублюдков Нарах, — закусила губу Юти, даже не сразу осознав, что произошло.
Она стремилась попасть в Теол, однако о спасении благородного сына торговца Сотрета пусть и думала, но эти мысли занимали далеко не основную часть ее времени. Чем ближе находилась Юти к конечной цели путешествия по Пустоши, тем ярче рисовались в голове картины мести начальнику главной тюрьмы Империи, Гелт Вирху.
Вот Одаренная в хищном выпаде разрезает горло дебелому брудастому коротышке, который шага не может сделать без своих слуг (фантазия Юти почему-то рисовала ей неприятеля в свете далеком от мужественности и элегантности). Или вгоняет копье прямо в лоб Гелт Вирху, а последним взором начальник тюрьмы скашивает глаза, пытаясь рассмотреть наконечник. Еще Юти нравился вариант, когда она разрезала брюхо обидчика отца, и все внутренности вываливались наружу.
Однако существовал один маленький и вместе с тем важный нюанс — как бы того ни хотела Одаренная, прежде, чем Гелт Вирх отправится на последний суд пред светлый взор Аншары, этому недоноску следует сказать ей нечто важное. И Юти должна сделать все, чтобы у начальника Теола появилось подобное желание.
— Ты хочешь убить человека, у которого под командованием три десятка солдат. В месте, которое за всю историю ни разу не захватили, — заметил Ерикан, рассматривая грязь под пальцами. — Интересно было бы послушать как?
— Воин всегда готов к смерти, но вместе с тем стремится сохранить свою жизнь, — ответила Юти учителю словами из наставлений храмовников. Губы Ерикана дрогнули в довольной улыбке. Ему нравилось, когда Одаренная к месту цитировала поучения Аншары… — Мы не будем торопиться. Для начала осмотримся.
Место для наблюдения за крепостью Одаренная выбирала долго. Во-первых, оно должно было находиться таким образом, чтобы Юти могла разглядеть большую часть того, что происходит во внутреннем дворе. Во-вторых, располагаться все же на значительном расстоянии, чтобы дозорные не смогли ее заметить. В-третьих, хорошо, если бы рядом оказался источник пресной воды. На поиски подходящего места и ушли первые два дня.
В итоге Юти, а с ней и молчаливый Ерикан, даже не пытавшийся помочь ученице, расположились севернее той тропы, откуда вышли. В нескольких шагах от них из камней бил холодный (у Юти зубы от него сводило) родник, который скакал по скалам, но не спускался в долину, а прятался под землю.
Даже в плохую погоду, когда тучи нависали почти над головой девочки, Одаренная могла наблюдать за незамысловатым бытом стражников Теола. В крепости имелась своя мастерская по ремонту брони, кухня, небольшая конюшня, бараки для солдат, примыкающие к дальней стене, и даже хижина охотников.
Гелт Вирх явно любил изысканно покушать, и дело касалось не только свежей дичи. Раз в несколько дней крепость посещала крохотная телега кондитера, загруженная различными припасами.
Это Юти просчитала совсем просто. Торговец, сам выглядящий, как сдобная булка, подолгу оставался в замке, грозно повелевая солдатами, которые переносили продукты с его телеги в крепостную кухню. После и сам маркитант отправлялся следом, чтобы через час-полтора над округой разносился запах жженого сахара и свежей выпечки, который нет-нет, да изредка добирался до носа Одаренной. А потом кондитер лично относил приготовленное в приземистый донжон с крохотными оконцами, напоминающий пузатую бочку, явно на пробу начальнику тюрьмы.
Еду для заключенных солдаты варили во дворе, используя для этого огромный котел. Туда в большом количестве сбрасывались крупные круглые овощи, которые в южных землях стоили приличных денег. Юти даже вспомнила их названия — лук, капуста, репа. Это ее неслыханно удивило. Получается, на узниках здесь не экономили. Правда, Одаренную немного смущало, что в похлебку также кидают кости со срезанным мясом, засохшие корки хлеба, опаленную шкуру свинины с остатками сала и прочие непотребства, которые в приличном обществе и на стол не подадут.
Зато Юти узнала, где держат преступников. Стражники разливали похлебку в несколько котлов поменьше, которые уносили за донжон к дальней стене, где и находился спуск в подземелье. Этим наблюдением она поделилась с учителем.
— Ты хочешь, чтобы я освободил Нараха? — спросил Ерикан.
— Ты должен ему, — напомнила девочка. — Я все сделаю сама. Проберусь в логово мерзкого убийцы, перережу ему горло и отвлеку стражников.
— Сколько пафоса, — зевнул учитель. — Не забывай про три десятка солдат, это не считая нескольких северных хускарлов, которые, по-видимому, охраняют твоего заклятого врага.
— Когда ты их увидел? — встрепенулась Юти.
— Ты можешь не видеть солнца из-за облаков, но чувствуешь, как оно тебя греет, — ответил наставник. — В конюшне стоят три северных жеребца. Они ниже, плотнее, и, что самое главное, ржут намного басовитее, чем лошади срединных земель Империи и юга. А еще ты не заметила, что в коварное логово заклятого врага, — Ерикан сказал это тонким голосом, подражая манере разговора Юти, — относят еду на четверых человек. Гелт Вирхт затворник и гедонист, но никак не обжора.
Одаренная склонила голову, чтобы учитель не увидел ее нахмуренное лицо. Юти искренне считала, что после изучения логического умозаключения стала умнее. Однако выяснилось, что это ей только казалось. Вместе с тем, подобное ничего не значило. Как говорила Аншара, воинами не рождаются. Ими становятся после многочисленных тренировок.
— Пусть так, это не вмешается в мои планы, — решительно ответил девочка.
— Три десятка солдат, — повторил Ерикан.
Юти еще раз посмотрела на крепость. Учитель был прав. О том, чтобы проникнуть в нее силой не могло идти и речи. Теол выстроили таким образом, что он мог противостоять войску, значительно превосходящему защитников в количестве. А тридцать солдат, среди которых точно есть Одаренные, серьезная преграда для целой армии, не говоря уже о двух путниках.
Пока девочка размышляла, решетка главных ворот с громким скрежетом поднялась, и из Теола выкатилась телега с кондитером. Тот мерно покачивался на неровной дороге, не пытаясь подстегнуть лошадь, которая и без того слишком хорошо знала путь в ближайшую деревню.
Маркитант не вертел головой по сторонам, как караванщики Пределов, и не ожидал никаких опасностей. Ближние земли и без того считались относительно-безопасной территорией, редкая тварь добиралась сюда, преодолев многочисленные заставы и патрули. А эта местность, начиненная солдатами, как северный пирог требухой овцы, навевала на торговца не страх, а зевоту. Оттого и ехал он, сложив пухлые руки с вожжами перед собой, облокотившись на сваленные мешки, и посапывая.
Юти даже зависть взяла. Она привыкла, что жизнь Одаренного — постоянная опасность. Если тебя не хочет сожрать очередная тварь, пробравшаяся из Пустоши, так это обязательно сделает собрат по Аншаре. Или простой разбойник, прельстившись на камень, украшавший шею, или желавший набить свою мошну парой монет.
Девочка не представляла, что существуют земли, где если ты обычный человек, а твои пальцы не украшены кольцами, то вполне можешь вверить свою жизнь в руки стражникам. И, что наиболее важное, те и сами заинтересованы в безопасности жителей. Потому что от этого зависит их жалование. А попасть по распределению имперского легиона в Ближние земли, значило поймать удачу за хвост. Преступления здесь были таким же редким явлением, как и выпавший снег.
Юти смотрела на кондитера с завистью и даже некоторой злостью. Будто этот румяный толстяк был виновен в том, как сложилась ее судьба. Девочка повернулась к Ерикану и пытаясь скрыть волнение, произнесла спокойным голосом.
— Проникнуть в Теол — самая легкая наша задача.
— Правда? — лукаво спросил Ерикан. — И что же тебе понадобиться для этого?
Юти ответила не сразу. Сердце колотилось, как бешеное, а губы дрогнули от наглости, которую желали произнести.
— Всего ничего. Немного помощи одного сиел.
Глава 22
— Ты сегодня припозднился, Ролх, — бросил кондитеру щербатый начальник стражи с кривым шрамом под глазом, махнув подчиненным рукой. Зазвенели цепи, и решетка поползла вверх. — Господин будет недоволен.
Гелт Вирха назначили сюда указом самого Императора. Все, что знали солдаты, ранее их «господин» занимал должность главного мастера-преложителя в северных землях, а если говорить простым языком — посла слова и воли великого и солнцеликого императора Вития Керая Кулен Первого. Поговаривали, что именно из-за способностей Гелт Вирха, масштабной войны после образования Империи в холодных землях суровых воинов удалось избежать.
Но самое интересное было как раз в том, чего солдаты не знали. Как часто случается, человек, талантливо проявивший себя в военное время, в мирное остался не у дел. А если быть совсем точным, все мастерство Гелт Вирха заключалось в одном простом факте — по матери он сам был северянином. Оттого знал все тонкости в обычаях и манере вести диалог. Понимал, когда стоит отступить, чтобы узорчатый ритуальный топор местного лорда не оказался в твоей голове, а когда напротив, следует надавить.
Витий Керай Кулен Первый не сразу понял узость таланта своего верного слуги. Он даже сначала послал Гелт Вирха уладить небольшой конфликт с фалайцами, чем чуть не спровоцировал полноценную войну. Затем полусеверянин поехал обсудить трения на границе с кочевниками к самому великому хану, однако вернулся к ближайшей заставе один, без сопровождения, нагой и привязанный к коню. То, что гордый хан сохранил заносчивому переговорщику жизнь, явилось лишь его безмерным уважением (точнее страхом) перед Императором и его легионами.
Поэтому спустя несколько бесплодных попыток пристроить Гелт Вирха, его прислали сюда. Витий Керай Кулен не мог бросить своего человека, но в то же время считал, что такое пустячное дело, как управление тюрьмой, пусть и главной в Империи, не может быть выше способностей его вассала. И оказался прав. Гелт Вирх, пусть и не без ошибок, с блеском справился с возложенными на него обязанностями. Которые заключались в незамысловатой максиме — не мешай начальнику стражи выполнять его работу и изредка подписывай нужные бумаги.
Сами солдаты восприняли назначение нового начальника тюрьмы, как вынужденную необходимость. Им было без разницы, кто ими командовал, хоть трижды оскверненный, главное, чтобы платили вовремя жалованье и не лезли в так называемые «дела» с заключенными. Единственное, что проходило по сердцу солдат острым ножом (почти все стражники были опытными воинами), как раз излишне гражданское прошлое их нового начальника. Гелт Вирх не зарекомендовал себя отважным воином, да что там, вовсе никаким воином. Он чурался всякого оружия, а просмотр муштры не доставлял ему удовольствия. Боец из нового начальника тюрьмы был, как из коровьего кизяка острая стрела. Потому привычное «командир» солдаты заменили на «господин».
— Должен же кто-то был испечь угощение честным стражникам Теола, — протянул тот, кого назвали Рорхом, небольшой сверток.
Щербатый уже по запаху догадался, что внутри те самые рогульки, которые так любили все жители Малого Низовья, ближайшей деревни. И даже прикинул, сколько их там будет, намереваясь разделаться сразу с доброй половиной подаренного. Небольшие подношения начальнику стражи, которые имел вес на гарнизон деревни, и в случае чего мог оказать необходимую помощь, была давней традицией торговца и Шербатого. Последний лишь заметил кондитеру, пропуская скрипучую телегу вперед и не проявляя искреннего любопытства.
— А что с голосом?
— Простыл немного, — потрогал горло толстыми ручонками Ролх, будто одним прикосновением мог излечиться.
На том разговор был окончен. Кондитер-маркитант, прислуживающий начальнику тюрьмы, как только того сюда назначили, проехал прямиком к крохотному домику, из трубы которого шел густой дым. Он бросил ближайшим солдатам, приписанными сегодня для работ на кухне, чтобы те несли накрытую корзину и небольшой мешок внутрь, а сам развязал грубую холщу.
Неуклюжий толстяк по имени Ролх два раза крутанул головой и ударил по мешку. Из того молниеносно выпрыгнуло небольшое животное, размерами чуть крупнее собаки, и проворно понеслось ко входу в донжон, прижимаясь к холодному камню.
Существо имело явно не звериную природу. Оно замирало, поднимало голову, рассматривало патрулирующих стражников и лишь в моменты, которые того требовали, продолжало двигаться.
Если бы небо с самого утра не оказалось затянуто грозовыми тучами, если бы патрулирующие стражники вдоль стены не были заняты увлекательным разговором, если бы дозорные на башнях не дремали, если бы солдаты Ближних земель не уверовали в свою полную безопасность, существо бы заметили. Однако оно без всякого труда преодолело внутренний двор и юркнуло в главное здание замка. Только тогда Ролх удовлетворенно кивнул, будто бы даже сам себе, и отправился на кухню.
Юти тем временем поднялась по немногочисленным ступеням и оказалась во внушительной зале с пустым троном из резного дерева. Своеобразными приветствием от последнего правителя Теола. Свод донжона уходил далеко вверх и терялся во мраке. Справа и слева виднелись винтовые лестницы, по которым можно было подняться.
Часть второго этажа оказалась украшена буазери грубой отделки, скрывая от посторонних глаз сквозные комнаты, а проходы между ними от общего зала ограждали деревянные перила. Юти глубоко вздохнула. Где-то там, наверху, укрылся ее неприятель.
Из-за редких толстых свечей в бра на стенах, по всей видимости, Гелт Вирх экономил на освещении, здесь царил полумрак. Что оказалось девочке только на руку. Она шагнула к левой винтовой лестнице, и взгляд ее упал на длинный гобелен у стены кроваво-красного цвета. Юти на мгновение оцепенела. Ей казалось, что сверху, из-под мрачной темноты свода за ней наблюдает отец. И шепот сам сорвался с губ: «Алый цвет сулит неприятности».
Оттого она изменила путь, сняв обувь и поднявшись на второй этаж босиком. Камень ступеней холодил ноги. В воздухе пахло маслом, грязными шкурами и железом. Да так явно, что у Юти защекотало в носу. Девочка потерла переносицу — верное средство унять чихание и двинулась по проходу к следующей лестнице, предусмотрительно расположенной поодаль.
Казалось, незримая тень отца и правда оберегала ее. Потому что в дальней стороне прохода, как раз там, где и должна была оказаться девочка по первоначальному замыслу, заскрипели половицы. Им вторили низкие глухие голоса, беседующие на «гавкающем» северном наречии. Те самые хускарлы, о которых говорил учитель.
Юти испуганной ящерицей проскочила через две проходные комнаты, очутившись на просторной площадке, где и обнаружила следующую винтовую лестницу. Одаренная теперь не чувствовала холода, вихрем поднявшись на третий этаж и из тени разглядывая трех здоровых бородачей, прогуливающихся внизу.
Найти комнату Гелт Вирха оказалось занятием еще более простым, чем подбить с двух десятков метров из лука раненую птицу. Просто стоило идти на свет.
Проходные помещения и коридоры были набиты различными тюками и мешками. Юти заглянула в один из таких и обнаружила там несколько серебряных кувшинов и блюд. Начальник тюрьмы для благородных явно проворачивал здесь какие-то сомнительные делишки. Однако Одаренная не стала озадачивать себя на этот счет.
Несколько комнат были отведены под спальни. Впрочем, обстановка здесь оказалась такой скудной, что больше походила на казарменные бараки. К тому же, насколько успела заметить Юти, помещения были не обжиты. Хускарлы, скорее всего, обитали на втором этаже.
Наконец девочка остановилась у жилища Гелт Вихра, замерев у открытой двери. Из узкого проема бил яркий свет. На себе начальник тюрьмы экономить не собирался. В воздухе разливался цветочный аромат душистой воды, которую продают на самых богатых ярмарках за высокую цену. Дух был таким сильным, что заглушал запахи немытых шкур и масла. Кольцо на ноге неожиданно для Юти загорелось, а до нее дошла простая мысль — Гелт Вихр ненавидит хускарлов. Их запах и общество, оттого поселил этажом ниже и пытается забыть об их присутствии, разлив повсюду душистую воду.
И все же держал подле себя. Ненавидел и держал. Юти придвинулась чуть ближе и заглянула внутрь. Та оказалась гораздо обширнее прочих — Гелт Вихр разрушил часть перегородки с соседней комнатой, в одной половине сделав кабинет, а в другой, по всей видимости, спальню. Юти могла только догадываться, второй части помещения она не видела.
Зато Одаренная проскользнула внутрь, разглядывая убранство жилища своего неприятеля — богатый и массивный стол, стул подле, который походил на небольшой трон, множество книг, собранных в высокие шкафы, ковры, привезенные из-за Кровавого моря, крохотную вазочку с засахаренными орехами и развешанные на стенах полотна. На одной застывшая река, на другой плохо переданный лес, на третьей луг.
Юти слышала о картинах, однако решительно ничего не понимала в них. Зачем пытаться намалевать на куске ткани или бумаге нечто невразумительное, пытаясь передать краткий совершенный миг природы? Понятно, что ничего хорошего из подобного не получится. Желаешь полюбоваться лугом — выгляни в окно. Такой сочной травы, которую хочется сорвать и растереть между пальцами, не встретишь нигде.
Другое дело — рисовать людей. Подобное Юти принимала. Коренастые толстяки на полотнах выходили рослыми аристократами со впалыми щеками. Девицы, обезображенные длинными носами, выходя из-под кисти мастера, получались писанными красавицами. Юти втайне и сама мечтала, чтобы ее кто-нибудь нарисовал. Так, чтобы она оказалась не похожа на саму себя.
Эти мысли пронеслись быстрым вихрем, не отклонив Одаренную от заданного курса. Она сейчас напоминала собой джонку, которая уверенно стремится к виднеющейся на горизонте земле, напрямик через бушующий шторм. И отвлекать рулевого в таком случае — занятие гиблое для всего экипажа.
Одаренная втянула воздух внушительным звериным носом, однако душистая вода перебивала все остальные запахи. Тогда на помощь пришли длинные уши, которые повернулись к проходу в спальню. Он был там! Юти слышала тихий шорох одежды и шуршание бумаги. И воображение нарисовало ей все остальное. Вот этот толстяк лежит на кровати, раскинув свои колонноподобные ноги, жирным пальцем слюнявит лист книги и в целом радуется жизни, тогда как ее отец мертв.
Нутро девочки пылало, точно в нее вселился сам Инрад. И вместе с тем она понимала, что сейчас худшее, что может случиться с ней, если Юти поддастся эмоциям. С величайшей осторожностью Одаренная припала к полу и медленно, с перерывами, подолгу прислушиваясь к каждому звуку, поползла навстречу мести.
Она замерла лишь на мгновение, набрав немного засахаренных орехов. А после выглянула из-за вырубленной стены, Одаренная увидела только высокую кровать, которая распространена в Конструкте и вместе с тем редко встречается на юге и подошву новых сапог.
Однако Ерикану будто вожжа под хвост попала. Больше всего Юти злило, когда учитель заставлял ее совершать какой-нибудь поступок, даже не пытаясь объяснить его необходимость. И теперь он вновь поступил так же. Девочка карабкалась по скалам и отвесным склонам, стараясь не думать, что если сейчас сорвется, то от нее останется лишь мокрое место, которое небо стыдливо спрячет заплаткой снега.
Юти протянула руку, готовясь опереться на причудливо торчащий камень. Однако едва коснувшись, тут же отдернула десницу, заметив тонкую темнеющую трещину. Сила выплеснулась наружу, против воли девочки, а камень, стоило Юти дотронуться до него, рассыпался, будто прах на ветру. Ерикан довольно хмыкнул, а Одаренная испуганно попыталась сохранить равновесие.
Лидс предупреждал, что способности разума проявляют себя особенным образом. Они подобны спящим волкам, которые просыпаются, почуяв до приторности сладкий запах свежей крови. Вот и сейчас девочка не успела осознать, когда кольцо миели озарилось светом, чтобы дать ей понять — камень, на который она хочет опереться, ненадежен.
Через несколько часов, когда Юти начало казаться, что спуск уже и вовсе не знакончится, и когда они вышли из хмурой взвеси туч, учитель присел на массивный выступ, молча указав рукой вниз. Одаренная примостилась рядом, судорожно вдыхая вкусный воздух, такой плотный, что его, казалось, можно было есть.
Ветер не стих, однако теперь вместо насмешливых издевок, он бережно ласкал Юти теплым касанием. Девочка крупно дрожала, как продрогший путник, которого посадили в чан с горячей водой. И по изменению погоды поняла одно — теперь они в Ближних землях.
У самого подножия многочисленных угрюмых утесов, заставших и Аншару, и всех старых богов, и самих перволюдей, больше походивших на диких зверей, раскинулся крохотный замок. Хотя Юти понимала, что на самом деле тот огромен. Если уж главная дорога из Пределов, видневшаяся в стороне, выглядит как упавшая на землю нитка, то эта аккуратная крепость воистину велика.
Семь ее башен, грозными циклопами присматривающие за округой, ясно давали понять — из-под их обзора не уйдет ничего мало-мальски интересного. Центральные ворота, сбитые из крепкого черного дерева, оказались наглухо заперты. А развевающееся знамя ворона — единственное, что предстало взору Юти хоть сколько бы то ни было живым.
Замок казался отколовшимся продолжением самого хребта, которое сбросил с горных пиков на густую траву цвета зеленой мяты, злобный сиел. Юти еще удивилась, почему на столь сочном пастбище нет ни единой овцы. Будь в ее родных краях такая трава, кочевники всю ее пустили бы на прокорм скоту.
А еще Одаренная поняла, что знает название крепости. И заговоривший Ерикан лишь убедил ее в правильности догадки.
— Теол, — сказал учитель. — Вотчина последнего великого правителя Селимской Империи и его личная темница после свержения. На протяжении следующих полутора сотен лет — тюрьма для амиста. И лишь после восхождения на престол Вития Керая Кулен Первого сюда стали свозить наиболее опасных преступников.
— И среди этих ублюдков Нарах, — закусила губу Юти, даже не сразу осознав, что произошло.
Она стремилась попасть в Теол, однако о спасении благородного сына торговца Сотрета пусть и думала, но эти мысли занимали далеко не основную часть ее времени. Чем ближе находилась Юти к конечной цели путешествия по Пустоши, тем ярче рисовались в голове картины мести начальнику главной тюрьмы Империи, Гелт Вирху.
Вот Одаренная в хищном выпаде разрезает горло дебелому брудастому коротышке, который шага не может сделать без своих слуг (фантазия Юти почему-то рисовала ей неприятеля в свете далеком от мужественности и элегантности). Или вгоняет копье прямо в лоб Гелт Вирху, а последним взором начальник тюрьмы скашивает глаза, пытаясь рассмотреть наконечник. Еще Юти нравился вариант, когда она разрезала брюхо обидчика отца, и все внутренности вываливались наружу.
Однако существовал один маленький и вместе с тем важный нюанс — как бы того ни хотела Одаренная, прежде, чем Гелт Вирх отправится на последний суд пред светлый взор Аншары, этому недоноску следует сказать ей нечто важное. И Юти должна сделать все, чтобы у начальника Теола появилось подобное желание.
— Ты хочешь убить человека, у которого под командованием три десятка солдат. В месте, которое за всю историю ни разу не захватили, — заметил Ерикан, рассматривая грязь под пальцами. — Интересно было бы послушать как?
— Воин всегда готов к смерти, но вместе с тем стремится сохранить свою жизнь, — ответила Юти учителю словами из наставлений храмовников. Губы Ерикана дрогнули в довольной улыбке. Ему нравилось, когда Одаренная к месту цитировала поучения Аншары… — Мы не будем торопиться. Для начала осмотримся.
Место для наблюдения за крепостью Одаренная выбирала долго. Во-первых, оно должно было находиться таким образом, чтобы Юти могла разглядеть большую часть того, что происходит во внутреннем дворе. Во-вторых, располагаться все же на значительном расстоянии, чтобы дозорные не смогли ее заметить. В-третьих, хорошо, если бы рядом оказался источник пресной воды. На поиски подходящего места и ушли первые два дня.
В итоге Юти, а с ней и молчаливый Ерикан, даже не пытавшийся помочь ученице, расположились севернее той тропы, откуда вышли. В нескольких шагах от них из камней бил холодный (у Юти зубы от него сводило) родник, который скакал по скалам, но не спускался в долину, а прятался под землю.
Даже в плохую погоду, когда тучи нависали почти над головой девочки, Одаренная могла наблюдать за незамысловатым бытом стражников Теола. В крепости имелась своя мастерская по ремонту брони, кухня, небольшая конюшня, бараки для солдат, примыкающие к дальней стене, и даже хижина охотников.
Гелт Вирх явно любил изысканно покушать, и дело касалось не только свежей дичи. Раз в несколько дней крепость посещала крохотная телега кондитера, загруженная различными припасами.
Это Юти просчитала совсем просто. Торговец, сам выглядящий, как сдобная булка, подолгу оставался в замке, грозно повелевая солдатами, которые переносили продукты с его телеги в крепостную кухню. После и сам маркитант отправлялся следом, чтобы через час-полтора над округой разносился запах жженого сахара и свежей выпечки, который нет-нет, да изредка добирался до носа Одаренной. А потом кондитер лично относил приготовленное в приземистый донжон с крохотными оконцами, напоминающий пузатую бочку, явно на пробу начальнику тюрьмы.
Еду для заключенных солдаты варили во дворе, используя для этого огромный котел. Туда в большом количестве сбрасывались крупные круглые овощи, которые в южных землях стоили приличных денег. Юти даже вспомнила их названия — лук, капуста, репа. Это ее неслыханно удивило. Получается, на узниках здесь не экономили. Правда, Одаренную немного смущало, что в похлебку также кидают кости со срезанным мясом, засохшие корки хлеба, опаленную шкуру свинины с остатками сала и прочие непотребства, которые в приличном обществе и на стол не подадут.
Зато Юти узнала, где держат преступников. Стражники разливали похлебку в несколько котлов поменьше, которые уносили за донжон к дальней стене, где и находился спуск в подземелье. Этим наблюдением она поделилась с учителем.
— Ты хочешь, чтобы я освободил Нараха? — спросил Ерикан.
— Ты должен ему, — напомнила девочка. — Я все сделаю сама. Проберусь в логово мерзкого убийцы, перережу ему горло и отвлеку стражников.
— Сколько пафоса, — зевнул учитель. — Не забывай про три десятка солдат, это не считая нескольких северных хускарлов, которые, по-видимому, охраняют твоего заклятого врага.
— Когда ты их увидел? — встрепенулась Юти.
— Ты можешь не видеть солнца из-за облаков, но чувствуешь, как оно тебя греет, — ответил наставник. — В конюшне стоят три северных жеребца. Они ниже, плотнее, и, что самое главное, ржут намного басовитее, чем лошади срединных земель Империи и юга. А еще ты не заметила, что в коварное логово заклятого врага, — Ерикан сказал это тонким голосом, подражая манере разговора Юти, — относят еду на четверых человек. Гелт Вирхт затворник и гедонист, но никак не обжора.
Одаренная склонила голову, чтобы учитель не увидел ее нахмуренное лицо. Юти искренне считала, что после изучения логического умозаключения стала умнее. Однако выяснилось, что это ей только казалось. Вместе с тем, подобное ничего не значило. Как говорила Аншара, воинами не рождаются. Ими становятся после многочисленных тренировок.
— Пусть так, это не вмешается в мои планы, — решительно ответил девочка.
— Три десятка солдат, — повторил Ерикан.
Юти еще раз посмотрела на крепость. Учитель был прав. О том, чтобы проникнуть в нее силой не могло идти и речи. Теол выстроили таким образом, что он мог противостоять войску, значительно превосходящему защитников в количестве. А тридцать солдат, среди которых точно есть Одаренные, серьезная преграда для целой армии, не говоря уже о двух путниках.
Пока девочка размышляла, решетка главных ворот с громким скрежетом поднялась, и из Теола выкатилась телега с кондитером. Тот мерно покачивался на неровной дороге, не пытаясь подстегнуть лошадь, которая и без того слишком хорошо знала путь в ближайшую деревню.
Маркитант не вертел головой по сторонам, как караванщики Пределов, и не ожидал никаких опасностей. Ближние земли и без того считались относительно-безопасной территорией, редкая тварь добиралась сюда, преодолев многочисленные заставы и патрули. А эта местность, начиненная солдатами, как северный пирог требухой овцы, навевала на торговца не страх, а зевоту. Оттого и ехал он, сложив пухлые руки с вожжами перед собой, облокотившись на сваленные мешки, и посапывая.
Юти даже зависть взяла. Она привыкла, что жизнь Одаренного — постоянная опасность. Если тебя не хочет сожрать очередная тварь, пробравшаяся из Пустоши, так это обязательно сделает собрат по Аншаре. Или простой разбойник, прельстившись на камень, украшавший шею, или желавший набить свою мошну парой монет.
Девочка не представляла, что существуют земли, где если ты обычный человек, а твои пальцы не украшены кольцами, то вполне можешь вверить свою жизнь в руки стражникам. И, что наиболее важное, те и сами заинтересованы в безопасности жителей. Потому что от этого зависит их жалование. А попасть по распределению имперского легиона в Ближние земли, значило поймать удачу за хвост. Преступления здесь были таким же редким явлением, как и выпавший снег.
Юти смотрела на кондитера с завистью и даже некоторой злостью. Будто этот румяный толстяк был виновен в том, как сложилась ее судьба. Девочка повернулась к Ерикану и пытаясь скрыть волнение, произнесла спокойным голосом.
— Проникнуть в Теол — самая легкая наша задача.
— Правда? — лукаво спросил Ерикан. — И что же тебе понадобиться для этого?
Юти ответила не сразу. Сердце колотилось, как бешеное, а губы дрогнули от наглости, которую желали произнести.
— Всего ничего. Немного помощи одного сиел.
Глава 22
— Ты сегодня припозднился, Ролх, — бросил кондитеру щербатый начальник стражи с кривым шрамом под глазом, махнув подчиненным рукой. Зазвенели цепи, и решетка поползла вверх. — Господин будет недоволен.
Гелт Вирха назначили сюда указом самого Императора. Все, что знали солдаты, ранее их «господин» занимал должность главного мастера-преложителя в северных землях, а если говорить простым языком — посла слова и воли великого и солнцеликого императора Вития Керая Кулен Первого. Поговаривали, что именно из-за способностей Гелт Вирха, масштабной войны после образования Империи в холодных землях суровых воинов удалось избежать.
Но самое интересное было как раз в том, чего солдаты не знали. Как часто случается, человек, талантливо проявивший себя в военное время, в мирное остался не у дел. А если быть совсем точным, все мастерство Гелт Вирха заключалось в одном простом факте — по матери он сам был северянином. Оттого знал все тонкости в обычаях и манере вести диалог. Понимал, когда стоит отступить, чтобы узорчатый ритуальный топор местного лорда не оказался в твоей голове, а когда напротив, следует надавить.
Витий Керай Кулен Первый не сразу понял узость таланта своего верного слуги. Он даже сначала послал Гелт Вирха уладить небольшой конфликт с фалайцами, чем чуть не спровоцировал полноценную войну. Затем полусеверянин поехал обсудить трения на границе с кочевниками к самому великому хану, однако вернулся к ближайшей заставе один, без сопровождения, нагой и привязанный к коню. То, что гордый хан сохранил заносчивому переговорщику жизнь, явилось лишь его безмерным уважением (точнее страхом) перед Императором и его легионами.
Поэтому спустя несколько бесплодных попыток пристроить Гелт Вирха, его прислали сюда. Витий Керай Кулен не мог бросить своего человека, но в то же время считал, что такое пустячное дело, как управление тюрьмой, пусть и главной в Империи, не может быть выше способностей его вассала. И оказался прав. Гелт Вирх, пусть и не без ошибок, с блеском справился с возложенными на него обязанностями. Которые заключались в незамысловатой максиме — не мешай начальнику стражи выполнять его работу и изредка подписывай нужные бумаги.
Сами солдаты восприняли назначение нового начальника тюрьмы, как вынужденную необходимость. Им было без разницы, кто ими командовал, хоть трижды оскверненный, главное, чтобы платили вовремя жалованье и не лезли в так называемые «дела» с заключенными. Единственное, что проходило по сердцу солдат острым ножом (почти все стражники были опытными воинами), как раз излишне гражданское прошлое их нового начальника. Гелт Вирх не зарекомендовал себя отважным воином, да что там, вовсе никаким воином. Он чурался всякого оружия, а просмотр муштры не доставлял ему удовольствия. Боец из нового начальника тюрьмы был, как из коровьего кизяка острая стрела. Потому привычное «командир» солдаты заменили на «господин».
— Должен же кто-то был испечь угощение честным стражникам Теола, — протянул тот, кого назвали Рорхом, небольшой сверток.
Щербатый уже по запаху догадался, что внутри те самые рогульки, которые так любили все жители Малого Низовья, ближайшей деревни. И даже прикинул, сколько их там будет, намереваясь разделаться сразу с доброй половиной подаренного. Небольшие подношения начальнику стражи, которые имел вес на гарнизон деревни, и в случае чего мог оказать необходимую помощь, была давней традицией торговца и Шербатого. Последний лишь заметил кондитеру, пропуская скрипучую телегу вперед и не проявляя искреннего любопытства.
— А что с голосом?
— Простыл немного, — потрогал горло толстыми ручонками Ролх, будто одним прикосновением мог излечиться.
На том разговор был окончен. Кондитер-маркитант, прислуживающий начальнику тюрьмы, как только того сюда назначили, проехал прямиком к крохотному домику, из трубы которого шел густой дым. Он бросил ближайшим солдатам, приписанными сегодня для работ на кухне, чтобы те несли накрытую корзину и небольшой мешок внутрь, а сам развязал грубую холщу.
Неуклюжий толстяк по имени Ролх два раза крутанул головой и ударил по мешку. Из того молниеносно выпрыгнуло небольшое животное, размерами чуть крупнее собаки, и проворно понеслось ко входу в донжон, прижимаясь к холодному камню.
Существо имело явно не звериную природу. Оно замирало, поднимало голову, рассматривало патрулирующих стражников и лишь в моменты, которые того требовали, продолжало двигаться.
Если бы небо с самого утра не оказалось затянуто грозовыми тучами, если бы патрулирующие стражники вдоль стены не были заняты увлекательным разговором, если бы дозорные на башнях не дремали, если бы солдаты Ближних земель не уверовали в свою полную безопасность, существо бы заметили. Однако оно без всякого труда преодолело внутренний двор и юркнуло в главное здание замка. Только тогда Ролх удовлетворенно кивнул, будто бы даже сам себе, и отправился на кухню.
Юти тем временем поднялась по немногочисленным ступеням и оказалась во внушительной зале с пустым троном из резного дерева. Своеобразными приветствием от последнего правителя Теола. Свод донжона уходил далеко вверх и терялся во мраке. Справа и слева виднелись винтовые лестницы, по которым можно было подняться.
Часть второго этажа оказалась украшена буазери грубой отделки, скрывая от посторонних глаз сквозные комнаты, а проходы между ними от общего зала ограждали деревянные перила. Юти глубоко вздохнула. Где-то там, наверху, укрылся ее неприятель.
Из-за редких толстых свечей в бра на стенах, по всей видимости, Гелт Вирх экономил на освещении, здесь царил полумрак. Что оказалось девочке только на руку. Она шагнула к левой винтовой лестнице, и взгляд ее упал на длинный гобелен у стены кроваво-красного цвета. Юти на мгновение оцепенела. Ей казалось, что сверху, из-под мрачной темноты свода за ней наблюдает отец. И шепот сам сорвался с губ: «Алый цвет сулит неприятности».
Оттого она изменила путь, сняв обувь и поднявшись на второй этаж босиком. Камень ступеней холодил ноги. В воздухе пахло маслом, грязными шкурами и железом. Да так явно, что у Юти защекотало в носу. Девочка потерла переносицу — верное средство унять чихание и двинулась по проходу к следующей лестнице, предусмотрительно расположенной поодаль.
Казалось, незримая тень отца и правда оберегала ее. Потому что в дальней стороне прохода, как раз там, где и должна была оказаться девочка по первоначальному замыслу, заскрипели половицы. Им вторили низкие глухие голоса, беседующие на «гавкающем» северном наречии. Те самые хускарлы, о которых говорил учитель.
Юти испуганной ящерицей проскочила через две проходные комнаты, очутившись на просторной площадке, где и обнаружила следующую винтовую лестницу. Одаренная теперь не чувствовала холода, вихрем поднявшись на третий этаж и из тени разглядывая трех здоровых бородачей, прогуливающихся внизу.
Найти комнату Гелт Вирха оказалось занятием еще более простым, чем подбить с двух десятков метров из лука раненую птицу. Просто стоило идти на свет.
Проходные помещения и коридоры были набиты различными тюками и мешками. Юти заглянула в один из таких и обнаружила там несколько серебряных кувшинов и блюд. Начальник тюрьмы для благородных явно проворачивал здесь какие-то сомнительные делишки. Однако Одаренная не стала озадачивать себя на этот счет.
Несколько комнат были отведены под спальни. Впрочем, обстановка здесь оказалась такой скудной, что больше походила на казарменные бараки. К тому же, насколько успела заметить Юти, помещения были не обжиты. Хускарлы, скорее всего, обитали на втором этаже.
Наконец девочка остановилась у жилища Гелт Вихра, замерев у открытой двери. Из узкого проема бил яркий свет. На себе начальник тюрьмы экономить не собирался. В воздухе разливался цветочный аромат душистой воды, которую продают на самых богатых ярмарках за высокую цену. Дух был таким сильным, что заглушал запахи немытых шкур и масла. Кольцо на ноге неожиданно для Юти загорелось, а до нее дошла простая мысль — Гелт Вихр ненавидит хускарлов. Их запах и общество, оттого поселил этажом ниже и пытается забыть об их присутствии, разлив повсюду душистую воду.
И все же держал подле себя. Ненавидел и держал. Юти придвинулась чуть ближе и заглянула внутрь. Та оказалась гораздо обширнее прочих — Гелт Вихр разрушил часть перегородки с соседней комнатой, в одной половине сделав кабинет, а в другой, по всей видимости, спальню. Юти могла только догадываться, второй части помещения она не видела.
Зато Одаренная проскользнула внутрь, разглядывая убранство жилища своего неприятеля — богатый и массивный стол, стул подле, который походил на небольшой трон, множество книг, собранных в высокие шкафы, ковры, привезенные из-за Кровавого моря, крохотную вазочку с засахаренными орехами и развешанные на стенах полотна. На одной застывшая река, на другой плохо переданный лес, на третьей луг.
Юти слышала о картинах, однако решительно ничего не понимала в них. Зачем пытаться намалевать на куске ткани или бумаге нечто невразумительное, пытаясь передать краткий совершенный миг природы? Понятно, что ничего хорошего из подобного не получится. Желаешь полюбоваться лугом — выгляни в окно. Такой сочной травы, которую хочется сорвать и растереть между пальцами, не встретишь нигде.
Другое дело — рисовать людей. Подобное Юти принимала. Коренастые толстяки на полотнах выходили рослыми аристократами со впалыми щеками. Девицы, обезображенные длинными носами, выходя из-под кисти мастера, получались писанными красавицами. Юти втайне и сама мечтала, чтобы ее кто-нибудь нарисовал. Так, чтобы она оказалась не похожа на саму себя.
Эти мысли пронеслись быстрым вихрем, не отклонив Одаренную от заданного курса. Она сейчас напоминала собой джонку, которая уверенно стремится к виднеющейся на горизонте земле, напрямик через бушующий шторм. И отвлекать рулевого в таком случае — занятие гиблое для всего экипажа.
Одаренная втянула воздух внушительным звериным носом, однако душистая вода перебивала все остальные запахи. Тогда на помощь пришли длинные уши, которые повернулись к проходу в спальню. Он был там! Юти слышала тихий шорох одежды и шуршание бумаги. И воображение нарисовало ей все остальное. Вот этот толстяк лежит на кровати, раскинув свои колонноподобные ноги, жирным пальцем слюнявит лист книги и в целом радуется жизни, тогда как ее отец мертв.
Нутро девочки пылало, точно в нее вселился сам Инрад. И вместе с тем она понимала, что сейчас худшее, что может случиться с ней, если Юти поддастся эмоциям. С величайшей осторожностью Одаренная припала к полу и медленно, с перерывами, подолгу прислушиваясь к каждому звуку, поползла навстречу мести.
Она замерла лишь на мгновение, набрав немного засахаренных орехов. А после выглянула из-за вырубленной стены, Одаренная увидела только высокую кровать, которая распространена в Конструкте и вместе с тем редко встречается на юге и подошву новых сапог.