- Чтобы выбежал твой братец с ружьем и стал допрашивать, какого черта я приперся к тебе посреди ночи? – ухмыльнулся Глеб. Он и сам не мог объяснить, почему после этого изматывающего вечера пошел не к родственникам, праздновать. Не к родителям, наверняка, переживающим из-за этой новости. И не в гараж, немного порепетировать, как он обычно делал в самые беспокойные минуты. Нет, он поехал к Марго. Даже не осознавая до конца этого. Просто назвал таксисту адрес и буквально очнулся уже перед запертыми дверьми подъезда. Даже хотел уйти, подумав, что девушка уже спит. Но решил все-таки позвонить. Она же дружит с Линой, переживает. А еще просто хотелось увидеть свою катастрофу.

- А его нет, - ответила Рита. – Сказал, что у Андрюхи останется. Тот обещал ему с документами помочь.

- То есть он оставил тебя мне на растерзание? – рассмеялся Левицкий, целуя девушку в мочку уха.

- Если ты устроишь из нашей квартиры жертвенный алтарь с кровавой пентаграммой внутри, вряд ли он это оценит, - скептически ответила Маргарита. Осознавала ли она, какие последствия могут быть у ее приглашения? Вполне. Она взрослый человек, да и с вечными влюбленностями и подколками подруги сложно не осознавать это. Как и то, что рано или поздно это должно случиться. Именно с этим человеком, который заставлял ее забывать обо всем на свете. Неважно – в какой ситуации. И во время поцелуев, и во время разговоров. Даже тогда, когда просто находился рядом, Глеб не оставался незамеченным. Человек, которого невозможно было игнорировать. Мужчина, который привлекал ее внимание всегда. Который даже снился пару раз. Он бесил, смущал, доводил до бешенства, заставлял смеяться, но никогда не был пустым местом для нее. И – да – она, кажется, все-таки в него влюбилась. Впервые в жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 36

- Чаю? Или кофе? – поинтересовалась Марго, усадив своего гостя на стул и засуетившись вокруг него. Как по волшебству перед ним тут же возникли всякие печенюшки-вкусняшки, сэндвичи были заброшены жариться в мультипекарь. Что удивительно – девушка ни разу ничего не уронила, не пролила, не споткнулась сама.

- Маргош, - парень перехватил ее и притянул к себе на колени. – Не суетись, пожалуйста.

- Так ты голодный, наверное, - подняла на него чистые синие глаза хозяйка дома. – Вряд ли после салона ты что-нибудь ел, волновался.

- Не ел, - согласился он. – Но суетиться все равно не надо. Просто посиди пока так. Мне с тобой спокойнее.

- Хорошо, - кивнула Маргарита и, устроившись поудобнее, положила руку ему на грудь. Где-то в глубине сильно-сильно забилось сердце, отдаваясь пульсацией в ее ладони. Мужские руки сильнее стиснули ее талию и прижали к себе. Совершенно машинально девушка начала водить пальцем по его груди, рисовать замысловатые линии.

- Ритусь, - раздался смешок прямо у нее над ухом. – Ты меня с холстом не перепутала?

- Предлагаешь написать на тебе пейзаж? – рассмеялась девушка, чувствуя, как одна рука переместилась на бедро, прожигая кожу сквозь тонкую шелковую ткань.

- Ничего не имею против, - прошептал Глеб, целуя девушку в шею. – При одном условии.

- Ммм? – Марго откинула голову, освобождая пространство для маневров. – Каком?

- Художником будешь ты и только ты, - легкие поцелуи с шеи перешли на подбородок и, наконец, коснулись ее губ. Полувздох-полустон раздался в тишине, но всю атмосферу напрочь разрушил визг свистка, свидетельствующего, что чайник вскипел. В мгновение ока Маргарита высвободилась из объятий Глеба и поправила сползший на плечах халатик.

- Маргош, - почти промурлыкал Левицкий, удерживая ее за руку. Но в голосе слышалась хрипотца и что-то, похожее на чувство вины. Девушка наклонилась и почти неуловимо поцеловала его в губы:

- Все хорошо, - заверила она. – Но тебе нужно поесть, - и устремилась к плите. Сэндвичи уже зажарились, но были еще съедобными. Подрагивающими руками Марго насыпала в чайник заварку, добавила специи, лимон. Чайные листья слегка просыпались мимо, темным покрывалом закрыв часть пространства около чайника. Кожу до сих пор покалывало и, казалось, что чего-то не хватает, но девушка постаралась усилием воли взять себя в руки. Соблазнить Левицкого – вариант неплохой (Господи, еще большой вопрос, кто здесь кого соблазнять будет?!), только пусть сначала поест. Себе Марго налила травяного чая и устроилась на противоположном конце стола, поджав под себя ноги. Глеб внимательно посмотрел на стиснувшие хрупкую чашку пальцы и спросил:

- Маргошик, а у тебя вина нет? В конце концов, у меня племянник родился! – и снова эта улыбка, мальчишеская, дразнящая, от которой бросало в дрожь. Да, неудивительно, что у него столько поклонниц. Если еще к этому прибавить его голос…

- У меня – нет, - Рита легко соскользнула со стула и насмешливо прищурилась. – А вот у Антона есть по-любому. И пусть только попробует пожаловаться, что взяли. Я сейчас принесу.

Появилась она буквально через минуту с бутылкой грузинского ежевичного вина и двумя бокалами. Как истинный джентльмен, Глеб отобрал напиток, сам открыл и разлил по бокалам.

- За тебя, - проговорил он, глядя прямо в глаза изрядно растрепанной Маргарите. Та нервно сглотнула:

- Мы же вроде за твоих племянников пить собирались, - напомнила девушка. Ситуация несколько нервировала. Она прекрасно понимала, к чему все идет и хотела то ли оттянуть это мгновение, то ли наоборот ускорить.

- Сначала за тебя, а потом за них, - улыбнулся Глеб, не сводя горящего взгляда. Мда, тонкий шелковый халатик – явно не лучшая защита от этого раздевающего взгляда. Да и хотела ли она защититься?

- А за тебя? – голос почему-то прозвучал хрипло.

- За меня не стоит, - открестился Глеб. – Лучше за нас.

Глоток. Терпкая сладкая жидкость перекатилась по небу, накрывая теплой волной. Маргарита совсем не умела пить. Совсем немного, и она переставала думать о каких-то условиях. На первое место переступали эмоции и цвета. Мир становился ярче, чище, реальность объемнее. Только сейчас вся реальность сузилась до зеленых глаз, пожирающих ее. Сейчас Ритка наконец-то поняла, что имела ввиду подруга.

С едой почему-то расправились очень быстро – Маргарите кусок в горло не лез, а Глеб, казалось, проглатывал пищу, не жуя, не чувствуя вкуса. Вино тоже исчезло из бокалов словно по волшебству, в голове появилась удивительная легкость. И крепла уверенность в правильности собственных решений. Пусть даже отчасти под влиянием алкоголя, но так, если что, у нее хотя бы будет оправдание перед самой собой.

Совершенно машинально Маргарита стала убирать со стола, сложила все в раковину. Включила воду. Вдруг поверх ее ладоней легли мужские руки, выключили кран.

- Маргошик, - шепот раздался возле уха, обжигая горячим дыханием. Она развернулась в его руках и оказалась практически в ловушке его рук, прижатая к кухонной стенке. Зеленые глаза смотрели вопросительно, словно спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Ожидание, неуверенность. Право решать ей самой. Последнее подкупило больше всего. Поднявшись на цыпочки, она положила мокрые ладошки ему на плечи и поцеловала. Вкладывая в этот поцелуй все, что не решалась сказать вслух. Давая разрешение на все.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 37

Этот поцелуй показал все доверие, которое его персональная катастрофа к нему испытывала. Глеб прекрасно понимал, что ему дали зеленый свет на любые действия. Как и то, что он будет первым. Слишком нерешительной, слишком пугливой, слишком наивной была его девушка. Такое не сыграть. И это осознание сводило его с ума. Как и то, что он этого доверия не достоин. Но все равно им воспользуется. Потому что иначе не сможет. А там будь что будет.

Прижал Маргошку к себе еще сильнее. И о чем она только думала, выскакивая к нему в этом тонком халатике в разгар ночи? Сумасшедшая. Или это он сумасшедший? Неважно. Длинные пряди светлых волос пропускает через пальцы. Мягкие и почему-то всегда пахнут яблоком. То ли шампунь, то ли просто ее запах?

Где-то в отдалении послышался звон. Они что, разбили тарелки? К черту, сейчас это неважно. Только подумал о том, чтобы девчонка не порезалась. Подхватил на руки, не отрываясь от ее губ. Черт, еще ни один поцелуй не будил в нем таких эмоций. Его. Без сомнения, его.

Знакомая спальня, ага, значит, не ошибся. Еще не хватало притащить ее в комнату к Антону. Вряд ли приятель это одобрит. Закрыл дверь, чтобы чудовище не пробралось. Все, теперь им никто не помешает… Никто…

Тонкое шелковое издевательство безжалостно сброшено на пол, обнажая плечи. Поцелуи, еще поцелуй. Его руки касаются мягкой, нежной кожи, ласково, боясь оставить следы. Маргошка времени даром тоже не теряет. Сквозь тонкую ткань рубашки Глеб чувствует, как острые ноготки впиваются в плечи.

А Марго тонет. Тонет в радужных волнах эмоций, в своих ощущениях. И даже не соображает, что расстегивает рубашку Глеба, швыряет на пол, к халату. Под его напором невольно попятилась к кровати, споткнулась о ее край, упала на нее и расхохоталась. Зеленые глаза всего в нескольких сантиметрах от нее смотрят с удивительной нежностью и еще чем-то во взгляде.

- Маргошик, ничего не бойся, хорошо? – хриплый шепот и легкое прикосновение, убирающее с лица пряди.

- Я тебе верю, - она подалась вперед и поцеловала. Ни тени сомнения. Только он. Парень с ее рисунков. Тонкие пальцы изучают широкие плечи, проводят ладонями по груди. Она не боится. Совсем. Слегка укусила его за шею, поймала судорожный вздох. Его руки же, казалось, были везде. На бедрах, на груди, на животе, порождали жар где-то внутри. Жар, который требовал выхода. Она даже не заметила, в какой момент оказалась отброшена и сорочка. И не осталось никаких преград. Прикосновения обнаженной кожи будто разряды тока. Маргарита словно ускользала в небытие, а он был единственным якорем, который удерживал ее в реальности. Только он.


- Маргошик, - хриплый шепот и еще один поцелуй. – Открой глаза. Хочу их видеть.

Послушалась, хотя и далось ей с трудом. Так близко, что ближе уже некуда. Еще один жаркий поцелуй и фейерверк ярких красок. Жаркая волна словно вышла из берегов. Без контроля. Без мыслей. Лишь она и он, этот сумасшедший мужчина, чьи пальцы сейчас переплелись с ее. Ее первый мужчина.

- Глеб, - еле слышное, на выдохе.

- Катастрофа моя, - еще один поцелуй, нежный, бережный, он говорил куда больше, чем сами словами. – Все хорошо?

В ответ затуманенный взгляд и абсолютно отсутствующая, счастливая улыбка удовлетворенной женщины:

- Все идеально.

Человек состоит не из нескольких литров крови, воды и еще какой-то ерунды. Нет. Он состоит из эмоций, красок. И сейчас она была напитана ими под завязку, как налитый до краев бокал шампанского, чьи брызги с тихим шипением взлетали в воздух. Тысячи оттенков вплелись в одно мгновение. В одного человека. Который стал ее радужным миром. Миром эмоций.

Не спали они еще долго. Сначала наслаждались каждым мгновением, каждым прикосновением, а потом негромко разговаривали обо всем на свете лежа на спутанных простынях. И не было никакого смущения, словно обнимающие ее руки и его обнаженная грудь под щекой – правильно. Краски схлынули, слегка потухли, но осталось нежность. Уверенность в завтрашнем дне. И странное, немного непривычное ощущение надежности.

Маргарита и не заметила, как задремала, уже ближе к утру. Даже во сне ее окружало тепло. Та самая атмосфера комфорта, словно она находилась в самой середине своего персонального солнца, которое грело, заливало все вокруг солнечным цветом, берегло, но не обжигало. Даже не хотелось просыпаться.

Глеб не спал. Смотрел на умиротворенное лицо девушки, перебирал золотистые пряди и пытался сообразить, как ему теперь все это удержать, не напортачить. Произошедшее многое для него открыло, но и многое усложнило. Впрочем, иногда стоит последовать совету неугомонной Скарлет О'Хара и подумать обо всем завтра. Вдруг все разрешится само собой? Усталость и слишком эмоциональный день взяли свое, и парень провалился в сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 38

Разбудили Маргариту голоса. Кажется, кто-то ссорился. Она лениво потянулась, не желая открывать глаза. Прохладный воздух коснулся обнаженной кожи и подействовал лучше всякого будильника. Рита подскочила на кровати, вспомнив все события вчерашнего дня. Кажется, только что ей было холодно? От смущения мгновенно стало жарко.

В комнате было пусто, но раздававшиеся где-то в районе гостиной голоса свидетельствовали, что Глеб еще здесь. И, хуже всего, что пришел Антон. Черт, как после произошедшего смотреть в глаза старшего брата? Вроде ничего страшного не произошло, она взрослый человек, вот только все равно стыдно. Слишком лично, слишком откровенно. Пусть даже она прекрасно знала всех баб, перепархивающих через его постель. Но личная жизнь сестры – совсем другое дело для него.

А шум все нарастал. Нужно поспешить, пока они там друг друга не поубивали. Схватив сорочку и халат – видимо, Глеб с утра положил их на постель - Маргарита устремилась на шум. И застыла, не дойдя пару шагов до двери. Слишком неожиданным было услышанное.

- Ну и гнида ты! – глухой удар. – Не думал, что ты так серьезно воспримешь этот спор. Она все-таки моя сестра.

- Что ж ты тогда на нее спорил? – ехидный вопрос от Глеба. Казалось, он даже не пытается сопротивляться.

- Да потому что был уверен, что ни хрена у тебя не выйдет! – Антон был зол, его голос дрожал от ярости.

Подслушивать дальше сил не было. Мир закружился перед глазами и потух. Вокруг остались лишь серые краски. Все оттенки серого и унылого. В себя ее привела боль от впившихся в ладони ногтей. Спокойствие, только спокойствие. Главное, продержаться совсем немного. Каждый шаг вперед давался с трудом, будто к ногам приделали пудовые гири. Но ей удалось пройти.

- О каком споре идет речь? – неужели этот хриплый голос – ее? Откашлялась. Но ее появление уже произвело фурор – брат буквально отскочил от Глеба. Тому, судя по крови, разбили то ли нос, то ли губу. Что-то внутри чуть не заставило броситься к нему, проверить, все ли в порядке. Но осталась стоять.

- Маргошик, иди в свою комнату, - нежно попросил парень. – Пожалуйста. Мы сами разберемся.

От этого тона захотелось разреветься, даже пришлось глотнуть воздуха, но взять себя в руки удалось. Даже получилось не посмотреть в его сторону.

- Не смей ею командовать, - практически проревел Антон. – Иди в свою комнату. Немедленно.

С губ сорвался какой-то нервный смешок. Брат практически в точности повторял слова, сказанные ее…любовником? Такое странное слово. Вот только его тон и раньше бы вызвал у нее негативную реакцию. Теперь же она даже не шелохнется, пока все не узнает.

- Я никуда не пойду, - каким-то чудом ей удалось произнести эти слова твердо. – Вы спорили на меня?

Ответа не потребовалось – виноватый вид парней говорил за них. Внезапный сквозняк заставил ее поежиться. Или не сквозняк?

- Рита, - брат шагнул к ней, но в ответ девушка отступила на шаг.

- Я все объясню, - со своего места подорвался и Глеб. Почему-то возникло ощущение, что сейчас он сгребет ее в объятия и защитит от всего… От чего, всего? От самого себя? От своего обмана? С губ сорвался еще один нервный смешок подступающей истерики.

- Не стоит. Я не настолько глупа, чтобы не сделать выводы. Уйди, пожалуйста, - тихая просьба была способом сохранить остатки гордости. Не хотелось смотреть ни на кого. Ни на Глеба, ни на брата. Только не на людей, которым она доверяла больше всего. Еще вчера яркий мир померк. Хотелось сбежать подальше от всего этого сумасшедствия. От пытливых глаз, устремленных на нее.

Она не помнила, как развернулась и ушла. В свою комнату – ирония судьбы, выполнила-таки приказ двух спорщиков. Гулкий стук двери отдался болью в висках. Нашлись силы только на то, чтобы закрыть замок и устало сползти по поверхности. Взгляд невольно упал на смятые простыни, воспроизводя в памяти картины того, что происходило здесь всего несколько часов. Нескольких мгновений счастья.

«Как он мог? Как он мог так поступить?» - это мысль, словно набатом, выбивала дробь, взрывалась в ее мозгу. И что-то сжалось где-то в глубине души. Противный комок, который хотелось вырвать – может, тогда станет легче? Было стыдно за свою глупость.

Из состояния прострации ее вырвал истошный (если так вообще можно выразиться о данном звуке?) стук в дверь. Отчаянный, словно пришедший и не ждал ответа, он будто стучал не в дверь, а пытался достучаться до ее разума.

- Рита, я тебя очень прошу, открой! – требовал Глеб. – Нам надо поговорить. Ты все не так поняла! Я объясню!

Что, что она могла понять не так? Разговор был весьма недвусмысленным, и было уже все понятно. Она ошиблась. Жестоко в нем ошиблась. И от этого осознания хотелось взвыть раненной волчицей, наплевав на то, что за окном далеко не луна.

Пространство неожиданно смазалось, и Маргарита даже не сразу осознала, что она плачет. Это было так странно и непривычно – плакать из-за парня. Разочаровываться. Страдать.

- Марго! – продолжал тарабанить он. – Прекрати вести себя как ребенок! Выйди и выскажи в лицо все, что ты обо мне думаешь. А потом выслушай меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Как ребенок? Забавно, вчера он, несомненно, считал ее взрослой. Детей не соблазняют. А на взрослых спорят. Увы.

Маргарита не хотела ему ничего высказывать. Не хотела думать. Она вообще уже ничего не хотела. Только тишины. Пусть ее оставят в покое и дадут пережить это все в одиночестве. А потом она забудет. И все будет как раньше. Она на это искренне надеялась. Потому что оказалась права. Любить действительно больно. Очень. До соленого привкуса крови на прокушенных губах.