– Их пригласил я, – отозвался Легендо и, изящным взмахом руки указав на Скарлетт, которая продолжала бороться с веревкой, объявил: – Связана, как и обещал – можете забирать!

– Даниэль, что ты делаешь? – прошептала Телла.

– Зря ты не послушала сестру.

Легендо отступил в сторону, когда губернатор Дранья и граф Николя д’Арси приблизились к Скарлетт.

Граф привел себя в порядок: гладко причесал черные волосы и надел чистый гранатово-красный фрак. Посмотрев на Скарлетт сверху вниз, он покачал головой, как бы говоря: «А ведь я предупреждал!»

– Веревку развязывать не будем, – объявил губернатор, глаза которого пылали жаждой возмездия.

– Даниэль, вели им держаться от нас подальше! – воскликнула Телла.

– Ах, Донателла! Как была ты глупой упрямой девчонкой, так и осталась, – посетовал Легендо. – Никакого Даниэля де Энгля не существует, хотя мне было приятно им притворяться.

Он расхохотался, и Скарлетт тут же узнала ужасный искаженный звук, впервые услышанный ею в туннелях. Веревки, с которыми она не переставала бороться в попытке освободиться, нещадно впивались ей в кожу. Телла больше не сказала ни слова, но Скарлетт видела, что она раздавлена. Сделавшись совсем маленькой и хрупкой, она смотрела на Легендо так, как, должно быть, сама Скарлетт смотрела на Хулиана, когда раскрыла его обман. Видела правду, но не желала ее признавать. И ожидала разъяснений, которых, конечно же, не последовало.

Даже губернатор Дранья выглядел ошеломленным, поняв, что перед ним сам магистр Караваля. А вот граф, склонивший голову набок, похоже, не удивился.

– Я тебе не верю, – сказала Телла.

– Хочешь, чтобы я в доказательство проделал какой-нибудь волшебный трюк?

– Я не об этом, – возразила она. – Ты уверял, что любишь меня. Все те слова, что ты мне говорил…

– Я лгал, – равнодушно отозвался Легендо, показывая тем самым, что Телла не стоит даже его ненависти.

– Но… но… – заикалась та, наконец, избавляясь от наложенных на нее чар.

Скарлетт показалось, что сестра и вправду превратилась в хрупкую фарфоровую статуэтку, какой частенько ей представлялась, и что вот-вот расколется на кусочки. Но та лишь продолжала отступать назад, подходя все ближе и ближе к опасному краю балкона.

– Телла, остановись! – завопила Скарлетт. – Не то сорвешься вниз!

– Я не остановлюсь до тех пор, пока вы не отойдете от моей сестры. – Телла бросила многозначительный взгляд на отца и графа. – Если один из вас приблизится к ней еще хоть на шаг, клянусь, я прыгну. А без меня, отец, вы не сможете помыкать Скарлетт. И уж точно не получится принудить ее выйти замуж.

Губернатор и граф замерли на месте, но серебристые туфельки Теллы продолжали скользить к неогражденному краю балкона.

– Телла, стой!

Скарлетт снова забилась, пытаясь освободиться от пут, и бусины градом посыпались на пол. Она не верила своим глазам. После того как Хулиан умер у нее на ее руках, она не могла потерять и сестру тоже. – Ты почти на самом краю!

– Поздно! – рассмеялась Телла.

Ее смех казался таким же хрупким, как и она сама. Скарлетт хотелось подбежать к ней, балансирующей на грани пропасти, и схватить, удержать. Но пока не удалось достаточно ослабить веревку. Она уже сумела освободить лодыжки, но руки по-прежнему оставались связанными. Лишь звезды сочувственно смотрели, как она раскачивается взад-вперед, надеясь, что, опрокинув стул, разобьет один из его подлокотников и, наконец, обретет желанную свободу.

– Донателла, успокойся, – почти с нежностью обратился к девушке отец. – Давай вернемся домой. Я тебя прощаю. И тебя, и твою сестру тоже.

– Думаете, я в это поверю?! – взорвалась Телла. – Вы еще худший обманщик, чем он! – Она указала дрожащим пальцем на Легендо. – Все вы лжецы!

– Телла, я тебе не лгала.

Стул с грохотом упал на пол, и один из его подлокотников в самом деле треснул, как и рассчитывала Скарлетт, позволив ей наконец освободиться от веревок и шагнуть к сестре.

– Не подходи, Скар!

Телла занесла одну ногу над пропастью. Скарлетт послушно замерла.

– Телла, прошу тебя… – Скарлетт сделала еще один осторожный шаг, но когда Телла пошатнулась, она снова застыла на месте, испугавшись, что любое неверное движение толкнет сестру через тот самый край, от которого она так сильно хотела ее уберечь. – Пожалуйста, поверь мне. – Она протянула руку, на которой больше не было следов крови. Возможно, в отличие от Хулиана, сестру ей спасти удастся. – Я найду способ позаботиться о тебе. Я так сильно тебя люблю.

– Ох, Скар! – По розовым щекам Теллы текли слезы. – Я тоже тебя люблю. Хотелось бы и мне быть такой же сильной. Достаточно сильной, чтобы надеяться на светлое будущее, но я так больше не могу. – Ореховые глаза Теллы, печальные, как свежесрубленное дерево, посмотрели на Скарлетт и обессилено закрылись. – Я не шутила, говоря, что лучше умру на чужбине, чем буду влачить жалкое существование на Трисде. Мне правда жаль.

Дрожащими руками Телла послала сестре воздушный поцелуй.

– Не надо…

Но Телла уже шагнула с края балкона.

– Нет! – взвыла Скарлетт, бессильно наблюдая, как сестра стремительно исчезает в ночи.

Не имея крыльев, которые помогли бы ей благополучно опуститься на землю, она упала и разбилась насмерть.






38




Последующие события запомнились Скарлетт лишь в виде разрозненных обрывков. В ее памяти не отпечаталось, что в первое мгновение после падения Телла была похожа на упавшую с полки куклу – а потом под ней начало расплываться кровавое пятно. Даже тогда Скарлетт не могла отвести взгляда от безжизненного тела сестры, надеясь на чудо: что Телла пошевелится, а потом встанет и пойдет. Как бы пригодились сейчас часы, способные повернуть время вспять, чтобы подарить Скарлетт еще одну попытку спасти сестру. Она ведь видела такие в часовой лавке в день прибытия на остров. Жаль, что Хулиан тогда украл не их, а другие!

Но Хулиан тоже мертв. Она потеряла двух самых дорогих ее сердцу людей. Давясь рыданиями, она плакала до тех пор, пока у нее не заболели глаза, грудь и другие части тела, которые прежде никогда ее не беспокоили. Граф шагнул к ней, словно желая утешить, но Скарлетт, вытянув перед собой трясущуюся руку, предостерегающе произнесла:

– Остановитесь! Прошу вас!

У нее не было душевных сил выслушивать соболезнования, особенно из уст бывшего жениха, и тот покорно попятился.

– Скарлетт, – позвал ее отец, подходя ближе.

Он еле переставлял ноги и горбился, будто под тяжестью невидимого груза, и Скарлетт впервые увидела в нем не чудовище, а просто изможденного печального пожилого человека. Оказалось, что его светлые волосы изрядно поседели, а глаза налились кровью. Теперь он походил на дракона со сломанными крыльями, который, к тому же, больше не может дышать огнем. – Мне очень жаль…

– Замолчите! – оборвала его Скарлетт – он заслужил подобное обращение. – Не желаю вас больше видеть. И голос ваш слышать не хочу. Никогда. Не пытайтесь облегчить совесть пустыми извинениями. Все случилось из-за вас. Это вы подтолкнули Теллу к гибели.

– Я лишь пытался защитить вас обеих! – Ноздри губернатора Драньи затрепетали, и Скарлетт подумала, что хоть крылья его и сломаны, изрыгать пламя он все же еще способен. – Если бы вы послушались меня и не были такими непокорными, неблагодарными…

– Сударь! – Джованна, которую Скарлетт до этого не замечала, смело шагнула навстречу губернатору Дранья. – Полагаю, вы уже достаточно сказ…

– Убирайся прочь! – рявкнул он и залепил ей звонкую оплеуху.

– Не трогайте ее! – одновременно вскричали Скарлетт и Легендо, и магистр, быстрый как молния, бросился вперед. Его темные, почти черные глаза на заостренном бледном лице так и впились в обидчика. – Вы больше не причините вреда никому из моих артистов!

– Или что будет? – зарычал в ответ отец Скарлетт. – Правила мне известны. Ты не вправе ничего мне сделать, пока идет игра.

– В таком случае позвольте напомнить, что игра заканчивается сегодня на рассвете, который быстро приближается. Когда это произойдет, я больше не буду связан правилами. – Легендо оскалил зубы. – Вы видели мое истинное лицо. Тем больше причин избавить мир от вашего в нем присутствия.

Магистр взмахнул рукой, и все освещающие балкон лампы разгорелись ярче, отбрасывая на обсидиановый пол красно-оранжевые блики адского пламени.

Губернатор Дранья побледнел.

– До вашей дочери мне действительно не было никакого дела, – продолжал Легендо, – а вот об артистах своих я, напротив, очень забочусь. Мне известно, что вы натворили.

– О чем он говорит? – спросила Скарлетт.

– Не слушай его, – отозвался губернатор.

– Твой отец возомнил, что способен убить меня, – пояснил Легендо, – и лишил жизни Данте, ошибочно посчитав его магистром Караваля.

Скарлетт в ужасе посмотрела на отца.

– Так это вы убили Данте?

Даже стоящий поодаль граф как будто встревожился от подобного признания.

– Я лишь пытался защитить вас обеих! – тяжело дыша, воскликнул губернатор Дранья.

– Вам бы лучше о собственной безопасности подумать, – заметил Легендо. – На вашем месте, губернатор, я бы немедленно покинул остров и забыл дорогу назад. Не вздумайте пытаться отыскать меня снова. Наша новая встреча будет иметь для вас печальные последствия.

Граф попятился первым.

– Лично я к убийствам не имею никакого отношения. Я приехал только ради своей невесты.

Он посмотрел на Скарлетт взглядом, куда более долгим, чем позволяли приличия, так что ей сделалось не по себе. Больше он не сказал ни слова, но, слегка изогнув губы, продемонстрировал ряд белых зубов. Точно так же он смотрел на нее, когда она в первый раз убежала от него: как будто они играют в лишь им двоим известную игру, и ему не терпится выйти победителем.

Скарлетт подозревала, что, хотя граф Николя д’Арси сейчас и уходит, впоследствии они еще встретятся. Он склонил голову в насмешливом поклоне, после чего развернулся и вышел, чеканя шаг своими серебряными сапогами.

– Нам тоже пора. – Губернатор поманил Скарлетт нетвердой рукой. – Мы возвращаемся домой.

– Нет! – Скарлетт снова затрясло, но она решила стоять на своем. – Никуда я с вами не поеду.

– Ах ты, пустоголовая… – выругался губернатор. – Останься ты здесь, и он разрушит нашу семью, чего всегда добивался. А если пойдешь со мной, он проиграет. Уверен, что граф захочет…

– Вам не заставить меня выйти за него замуж, – воскликнула Скарлетт. – И семью нашу разрушили вы сами. Вы жаждете власти и повиновения, но я больше не стану вам подчиняться. Теперь, когда Телла умерла, вам нечем меня удерживать.

На мгновение Скарлетт испытала искушение подойти к краю балкона и добавить: «А теперь уходите, пока не лишились и второй дочери тоже!», но решила, что не позволит отцу уничтожить ее, как уничтожил ее младшую сестру. Она сделает то, что должна была давным-давно.

– Мне известны ваши тайны, отец. Прежде я слишком боялась за Теллу, но теперь у меня нет причин молчать. Думаете, что можете безнаказанно убивать? Едва ли ваши стражники и дальше будут хранить вам преданность, если открыть им глаза на то, что это вы лишили жизни сына одного из них. Я всему острову расскажу, что вы собственными руками утопили Фелипе, чтобы запугать меня и заставить повиноваться. Когда отцу несчастного мальчика станет об этом известно, вы уже не сможете спать спокойно. Я готова раскрыть и другие ваши секреты, способные положить конец всему, что вы создали.

Скарлетт никогда в жизни не вела себя так смело. У нее болело все: сердце, душа, даже воспоминания. Она ощущала пустоту и тяжесть одновременно. Ей было трудно не только говорить, но и дышать. Однако она по-прежнему была жива, дышала, говорила и испытывала чувства. Ее терзала сильнейшая душевная боль, но владевший ею страх рассеялся.