Она снова обратила взгляд к красному сердцу в уголке его рта – цвета любви, душевной боли и других добродетельных и грешных проявлений. Глядя на эту татуировку, она подумала о графе с его сладкоречивыми письмами и снова задалась вопросом о том, можно ли верить его словам.

– Не могли бы вы сказать мне, что за человек тот, за кого я собираюсь замуж? Честный ли он… хороший ли?

Скарлетт тут же пожалела, что не спросила сначала о своей сестре. Ей следовало сосредоточить все усилия на поиске Теллы – именно поэтому она сейчас и находится в шатре предсказателя. Но забирать вопрос обратно было уже поздно.

– По-настоящему честным не бывает никто, – ответил Найджел. – Даже если мы не лжем другим, то часто лжем самим себе. А слово «хороший» для разных людей имеет разный смысл. – Найджел наклонился вперед, так близко, что Скарлетт начало казаться, будто герои вытатуированных на его теле сценок тоже наблюдают за ней. Он вглядывался в ее лицо так пристально, что она задалась вопросом, не отражаются ли на нем образы, доступные только его взору. – Мне жаль, но мужчина, за которого ты собираешься замуж, не является хорошим в твоем понимании. Некогда, возможно, но и был добродетельным, но давно свернул с пути истинного и пока не ясно, вернется ли обратно.

– Что вы имеете в виду? Как это может быть неясно? Вы же сами уверяли, что будущее в основном предопределено, сравнивая нас с кошкой, всегда преследующей одну и ту же мышь.

– Так-то оно так, но время от времени появляется вторая мышь. Поэтому пока непонятно, за которой из них он продолжит погоню. С твоей стороны было бы мудро проявить осторожность.

Найджел снова посмотрел на Скарлетт так, словно она была покрыта образами, которые мог видеть только он. Образами, заставившими его нахмуриться, как будто и у ее рта тоже имелось изображение сердца, только разбитого на части.

Она пыталась убедить себя, что все происходящее нереально, а предсказатель просто пытается обмануть ее и запугать, как и положено в ходе игры. Однако ее брак с графом с игрой никоим образом не связан, поэтому и загадочное предупреждение едва ли приблизит ее к победе.

Найджел поднялся с подушек и отошел вглубь шатра.

– Подождите! – крикнула ему вслед Скарлетт. – Я же еще не задала второго вопроса!

– Вообще-то, ты задала целых три.

– Но два из них к делу не относились. Вы же не до конца объяснили мне правила и поэтому должны ответить еще на один вопрос.

Прорицатель окинул Скарлетт взглядом. Выпрямившись в полный рост, он сделался похожим на пестро изукрашенную башню, увенчанную злобной улыбкой.

– Ничего я тебе не должен, – отрезал он.





16




– Ну, пожалуйста! – Скарлетт бросилась за ним. – Я же не о своем будущем вас спрашиваю. Мою сестру против воли вовлекли в игру, и я лишь прошу ответить, где мне ее искать?

Найджел обернулся молниеносной вспышкой черного цвета.

– Если сестра тебе действительно небезразлична, почему ты твой первый вопрос был не о ней?

– Не знаю, – отозвалась Скарлетт, покривив душой.

Снова она совершила ошибку, совсем как в часовой лавке! Опять поставила интерес к собственному будущему превыше поисков Теллы. Но, может быть, еще возможно все исправить? Говорил же Найджел, что раскроет ей ровно столько, сколько она сама ему о себе расскажет.

– Подождите! – крикнула Скарлетт, видя, что прорицатель вот-вот уйдет. – Дело в сердце. Всякий раз, глядя на вас, я видела лишь сердце у ваших губ, и оно заставляло меня думать о свадьбе, до которой осталась всего неделя. Я действительно хочу выйти замуж, но никогда не видела своего жениха и совсем его не знаю, поэтому… – Скарлетт не хотела открывать своих истинных чувств и выдавила лишь: – Поэтому мне страшно.

Когда Найджел снова – очень медленно – повернулся к Скарлетт лицом, она задумалась, видит ли он, насколько глубоко укоренился в ней страх. Заметив у него на горле изображение звеньев цепи, она представила, что вокруг ее собственной шеи тоже обвиваются невидимые оковы, появившиеся за годы жестоких отцовских наказаний.

– Если хочешь выиграть в этой игре, – сказал Найджел, – тебе следует забыть о своей свадьбе. А сестру в Кастильо Мальдито можешь не искать – ее здесь нет. Следуй за юношей с черным сердцем.

– Это моя третья подсказка? – уточнила Скарлетт, но Найджел уже ушел, не проронив больше ни слова.

Когда Скарлетт снова вышла во двор, озаряющий замок яркий свет потускнел, отчего арки, прежде казавшиеся золотыми, теперь больше походили на бронзу. Видя, как удлинились лежащие на земле тени, Скарлетт поняла, что потратила почти все отведенное ей время. Ей оставалось только надеяться, что, признавшись Найджелу в своих страхах, она заслужила третью подсказку и тем самым стала на шаг ближе к Телле.

Когда предсказатель велел ей следовать за юношей с черным сердцем, она прежде всего подумала об эгоистичном обманщике Хулиане, сердце которого наверняка темно как ночь.

Однако нигде не было никаких признаков ни коварного моряка, ни палатки для поцелуев, у которой он обещал ее ждать. На глаза попался только мягкотканый шатер цвета клевера и еще один, переливчатый изумрудно-зеленый, но ни одного нефритового.

Скарлетт показалось, что остров играет с ней в прятки.

Подойдя к изумрудному шатру, она поняла, что все поверхности в нем сложены из бутылок: пол, стены, даже поддерживающие купол балки. Когда Скарлетт, раздвинув складки, заглянула внутрь, стекло отозвалось мелодичным перезвоном.

Помимо хозяйки в шатре находились еще две молодые женщины легкомысленного вида. Обе они крутились возле запертого стеклянного ларца, полного черных бутылок с рубиново-красными ярлычками.

– Возможно, если мы первыми отыщем ту девушку, а вместе с ней и Легендо, то сможем подлить ему несколько капель, – сказала одна молодая женщина другой.

– Они говорят о моем любовном зелье, – пояснила хозяйка шатра. Подойдя к Скарлетт, она опрыскала ее какими-то духами с мятным запахом. – Но, полагаю, вы явились сюда за чем-то другим. Ищете новый аромат, быть может? У нас есть масла, которые притягивают людей, и духи, которые их отталкивают.

– Ах, нет, благодарю вас. – Скарлетт отступила на шаг, не давая женщине снова себя обрызгать. – А что у вас в этом флаконе?

– Ничего особенного. Просто я так приветствую гостей.


Засомневавшись в искренности хозяйки, Скарлетт развернулась, чтобы уйти, но что-то потянуло ее обратно в шатер, безмолвный зов, исходящий от грубо сколоченного стеллажа в задней части, полки которого были плотно заставлены темно-оранжевыми аптечными бутылочками и флаконами с этикетками, гласившими: «Настойка забвения» и «Экстракт потерянного завтра».

Внутренний голос подсказывал Скарлетт, что она напрасно тратит здесь время. Куда важнее сейчас отыскать Хулиана, за черным сердцем которого ей надлежит последовать. Она снова повернулась к выходу из шатра, но тут ее взгляд привлек стоящий на самой верхней полке небесного цвета пузырек с надписью: «Защитный эликсир».

Скарлетт даже показалось – всего на мгновение – что голубая жидкость внутри пульсирует, как сердце.

Хозяйка шатра достала его и протянула Скарлетт.

– У вас есть враги? – поинтересовалась она.

– Нет-нет, мне просто стало любопытно, – уклончиво ответила Скарлетт.

Глаза женщины были насыщенного бутылочно-зеленого цвета, а мелкие морщинки в уголках будто говорили: «Я тебе не верю!» Однако она благоразумно не стала обличать Скарлетт вслух, но лишь холодно сказала:

– Если кто-то собирается причинить вам вред, прысните немного эликсира обидчику в лицо, и он остановится.

– Точно так же, как вы поступили со мной? – тут же спросила Скарлетт.

– Мои духи лишь помогли вам увидеть то, что может понадобиться.

Скарлетт покатала крошечный пузырек между ладонями. По размеру не больше флакона духов, но тяжелый. Она представила его успокаивающую тяжесть у себя в кармане.

– Во что мне это обойдется? – уточнила она.

– Вам-то? – Хозяйка внимательно оглядела Скарлетт, оценивая ее позу, то, как она вся сжалась, готовая в любой момент выскочить из шатра. – Всего лишь поведайте мне, кого вы боитесь больше всего на свете.

Скарлетт заколебалась. Хулиан предупреждал, чтобы она не выдавала своих секретов слишком свободно. Также он говорил, что ей нужно сделаться капельку безжалостной, если хочет победить и найти сестру. Она представила, что голубое зелье может стать ее беспощадным защитником, и отчасти поэтому – хотя и не только – выдавила одним быстрым вздохом:

– Человека по имени Марчелло Дранья.

Едва слова сорвались с губ, как на Скарлетт повеяло пугающей смесью аниса, лаванды и гнилых слив. Оглядевшись по сторонам, она убедилась, что отец не стоит у входа в шатер.

– Этот эликсир можно использовать против человека только один раз, – предупредила женщина, – и его действие будет длиться два часа.

– Благодарю вас.

Едва Скарлетт произнесла эти слова, как ей показалось, что она видит у соседней палатки Хулиана: копна темных волос, крадущаяся походка. Она могла бы поклясться, что он посмотрел прямо на нее, но продолжил шагать в противоположном направлении.

Скарлетт поспешила за ним в затененный угол двора, где не было ни одного красочного павильона, но снова упустила из виду. Похоже, он проскользнул в расположенную слева от нее арку.

– Хулиан!

Скарлетт нырнула в ту же темную арку, и узкая тропинка вывела ее в унылый сад, полный чахлых растений и растрескавшихся статуй. Нигде не мелькала темноволосая голова, и не было заметно никакого движения. Хулиан исчез подобно тому, как сам сад лишился ярких красок, сделавшись блеклым и непривлекательным.

Скарлетт осмотрелась в поисках другого арочного прохода, через который он мог бы ускользнуть, но маленький парк заканчивался потемневшим от времени фонтаном, выплевывающим капли пузырящейся коричневой воды в потрескавшуюся чашу, в которой обнаружилось несколько жалких монеток и стеклянная пуговица. Девушка подумала, что это самый печальный колодец желаний из всех, что ей попадались.

Она не видела никакого смысла ни в исчезновении Хулиана, ни в этом пустынном клочке земли, брошенном умирать посреди тщательно возделываемых земель. Даже воздух здесь был вонючим и застоявшимся.

Скарлетт почувствовала, как печаль фонтана отравляет ей душу, превращая овладевшее ею уныние в удушающую желтую безнадежность, высасывающую жизненные силы. Она задумалась, не случилось ли то же самое и с растениями? Кому, как не ей, знать, каким разрушительным могуществом может обладать это чувство. Если бы не стремление любой ценой защитить сестру, Скарлетт и сама бы давным-давно сдалась.

Вероятно, так и следовало поступить. Как там говорится в пословице? – «Всякая любовь наказуема». Вот и ее привязанность к Телле во многих отношениях являлась источником постоянной боли. Как бы Скарлетт ни старалась заботиться о младшей сестре, ей никогда не удавалось заполнить пустоту, оставшуюся после ухода их матери. Да и Телла не питала к Скарлетт искренней ответной любви, в противном случае не поставила бы под угрозу ее светлое будущее, против воли втянув в дурацкую игру. Телла не привыкла тщательно взвешивать свои поступки. Она эгоистична, безрассудна и…

Нет! Скарлетт покачала головой и испустила глубокий тяжелый вздох. Что за неправильные мысли лезут ей в голову! Она же любит Теллу больше всех на свете и стремится поскорее найти ее.

– Это фонтан во всем виноват, – догадалась она.

Испытываемое ею уныние есть не что иное, как результат колдовских чар, заставляющих случайных прохожих поспешно покидать заброшенный парк. За этим явно что-то кроется!

Может быть, поэтому Найджел и велел ей следовать за Хулианом и его черным сердцем – он знал, что так она обязательно окажется в зачарованном саду. Должно быть, именно здесь спрятана следующая подсказка.

Глухо стуча ботинками по камням, Скарлетт приблизилась к тому месту, где видела пуговицу – уже вторую за нынешнюю ночь! Должно быть, она является частью подсказки. Взяв прутик, чтобы вытащить ее из чаши фонтана, Скарлетт наконец заметила знак, такой зыбкий, что она и сама-то с трудом его рассмотрела, а менее внимательный глаз и вовсе бы пропустил. Под мрачной коричневатой водой, оставившей темный обод на краях чаши, обнаружился символ Караваля: слезинка, заключенная внутрь звезды, которая, в свою очередь, находилась внутри солнца. В отличие от серебряного герба на первом письме, присланном магистром Легендо, найденное в фонтане изображение вовсе не казалось волшебным, что и неудивительно: какие могут быть чары в столь ужасном саду!

Скарлетт дотронулась веткой до символа Караваля, и вода в фонтане тут же стала убывать, унося с собой чувство безысходности. Камни раздвинулись, и появилась винтовая лестница, ведущая в темную неизвестность. Спускаться в одиночку совершенно не хотелось, да и время почти на исходе, а ведь нужно еще вернуться на постоялый двор до восхода солнца. Но если Хулиан воспользовался этим ходом – и если именно он является юношей с черным сердцем, о котором говорил предсказатель, – ей все же придется последовать за ним, чтобы найти следующую подсказку. Поддавшись страху, она рискует сбиться с пути, в конце которого ждет Телла.

Стараясь не думать о том, что совершает огромную ошибку, Скарлетт поспешила вниз по ступеням. Первый пролет был влажным, но потом под ногами заскрипел песок. Эта лестница оказалась куда длиннее той, что вела в отцовский винный погреб.

Факелы освещали спуск, отбрасывая причудливые тени на светло-золотые кирпичи из песчаника, которые становились темнее с каждым следующим витком. Скарлетт представила, что находится сейчас на глубине трех этажей под землей – она как будто проникла в самое сердце замка, который – теперь она осознала это совершенно отчетливо – был ей не по нраву.

Чем ниже спускалась Скарлетт, тем громче звучали у нее в голове тщательно подавляемые до сих пор опасения. Что, если она обозналась и следовала вовсе не за Хулианом, а за каким-то другим юношей? Что, если Найджел солгал? Ведь Хулиан предупреждал, что здесь никому нельзя верить. Страх все сильнее сжимал невидимую цепь у нее на шее, внушая острое желание поворотить назад.

У подножия лестницы брал начало похожий на многоглавого змея темный извилистый коридор с целой сетью ответвлений, казавшийся одновременно величественным и пугающим. Из одного туннеля тянуло холодом, из другого, наоборот, поступал теплый воздух, но нигде не раздавалось эхо шагов.

– Как вы сюда попали?