– Я говорил, – начал горячиться Гжешко, – что нужно на ближайшем заседании комитета поставить вопрос о взаимодействии с княжеской коалицией.

– Не спеши, – остудил его пыл полковник, – никакой коалиции еще нет. Вот когда будет, тогда и подумаем о взаимодействии. А с комитетом вашим надо что-то решать немедленно, пора заканчивать с этой пустопорожней говорильней и начинать заниматься делом.

На такой пассаж себриец обиделся.

– Можно подумать, ты один с османийцами за свободу Себрии бьешься, а мы ракию пьем и не за твое здоровье!

– Ладно, извини, – пошел на попятную Алекс, – одно дело делаем. Кстати, от нашего благодетеля известия есть?

– Такие решения быстро не принимаются, надо ждать.

– Хорошо, подождем. И найди мне хорошего артиллериста, где хочешь, найди!

– Будет тебе артиллерист, – пробурчал Гжешко.

После разговора с представителем комитета Алекс отправился к Мартошу.

– Есть новости?

– Так точно, господин полковник.

За время отсутствия начальства старый штабник времени даром не тратил. В течение четверти часа он весьма толково изложил свои предложения по реорганизации вооруженных сил «Свободной Себрии». Двадцать восемь пехотных рот сводились в семь батальонов четырехротного состава, двадцать девятая рота переименовывалась в саперную. Семь батальонов – слишком много для маленького отставного капитана. И в каждом батальоне должен быть свой командир и свой штаб. Где для них кадры взять? А еще есть два кавалерийских эскадрона, муниционная колонна, формируются артиллерийская полубатарея и санитарный обоз…

– Утверждаю, господин подполковник, готовьте приказ!

Как выяснилось, приказ уже был готов. Командующему тут же вручили дюжину листов, исписанных четким, красивым почерком делопроизводителя Крайчека. Алекс с немалым трудом осилил содержимое бумаги на полузнакомом языке. Большинство содержавшихся в приказе имен ни о чем ему не говорило, оставалось положиться на опыт подполковника Мартоша. Он офицер весьма искушенный в штабных делах, хоть и имперский шпион. Отыскав на последнем листе нужное место, полковник росчерком пера поставил свой автограф, а заодно посадил небольшую кляксу.

– Не извольте беспокоиться, господин полковник, сейчас все будет исправлено.

Делопроизводитель тут же присыпал кляксу мелким песком, аккуратно стряхнул песок с листа, а затем подчистил растекшиеся по бумаге чернила бритвенной остроты ножиком. Если специально не приглядываться, то ничего и не заметно. Благодарно кивнув Крайчеку, Алекс повернулся к Мартошу.

– Доведите приказ до господ офицеров.

– Будет исполнено, господин полковник.

Придется делопроизводителю до самой ночи пером скрипеть, делая из приказа нужные выписки. Завтра их развезут по ротам, и военная организация «Свободной Себрии» придет в движение со скрипом несмазанных колес и командной руганью, преобразуясь в нечто новое. А пока есть время подумать о плане предстоящей операции, ведь семь батальонов – это так мало для решения поставленной задачи. А еще эта чертова дырка в спине, напоминающая о себе при каждом неловком движении.

– Дайте мне карту, господин подполковник.

Надо будет изучить театр предстоящих боевых действий хотя бы на бумаге. И пора бы уже задуматься о собственном штабе, не всю же штабную работу Мартошу с Крайчеком на себе тянуть.

На выходе Алекс из здания был внезапно атакован двумя весьма решительно настроенными господами. Первый – франтовато одетый молодой человек, манерами и наглостью напоминавший недоброй памяти Жоржа Манского, был вооружен карандашом и блокнотом. У второго, худого, длинноволосого и бледного юноши вместо блокнота имелся большой альбом, какими обычно пользуются в путешествиях художники.

Едва только полковник шагнул за порог, как с левого фланга к нему, размахивая карандашом, подскочил первый.

– Дайте интервью о разгроме османийцев в Шемеле!

В это время второй забежал вперед и начал что-то черкать в своем альбоме, бросая на Алекса короткие взгляды.

– Я не даю интервью! Оставьте меня в покое и дайте пройти!

Офицер попытался обойти возникшее на пути препятствие и одновременно прикрыл лицо ладонью левой руки. Попытка оказалась неудачной, наглый франт продолжил приставать к нему.

– Но наши читатели жаждут подробностей!

Накопившиеся за последнее время усталость и раздражение вырвались наружу, легко прорвав оболочку воспитанного домашнего мальчика.

– Пшел вон, скотина! Драган, убери с дороги эту сволочь!

Введенный в действие резерв в виде здоровенного, вооруженного винтовкой себрийца коренным образом изменил соотношение сил. Франтоватый буквально в последний момент сумел увернуться от летевшего ему в грудь приклада и отскочил в сторону, дав офицеру возможность пройти дальше. Длинноволосый художник освободил проход, но черкать в альбоме не прекратил.

В том момент, когда Алекс забирался в коляску, а Драган на козлы, газетный писака предпринял последнюю попытку.

– Зря отказываетесь, полковник, мы можем дать вам международную известность!

Экипаж наконец-то тронулся, оставив наглых борзописцев позади. «Чего мне в жизни не хватает, так это международной известности», – недовольно поморщился офицер. Только сейчас до него дошло, что оба газетчика приставали к нему на чистейшем руоссийском. И очень ему не захотелось, чтобы общественность империи узнала, кто на самом деле скрывается под личиной полковника Барти.



Следующая неделя прошла в непрерывных разъездах. Дни слились в непрерывную череду представлений, смотров и разъездов. Алекс знакомился с войсками, а солдаты со своим командующим. Постоянные переезды с места на место сильно вымотали полковника, зато удалось уяснить состояние сил «Свободной Себрии» на основании увиденного собственными глазами, а не чьих-то докладов. Подготовка солдат, вооружение, снабжение варьировалось от одной роты к другой в весьма широких пределах, но все ротные командиры дружно жаловались на поставляемое продовольствие. Вопрос с господином Куйчернеджи надо было решать, и очень срочно.

Зато порадовал Мартош. Все офицеры, представленные им на должности командиров батальонов, произвели на Алекса самое благоприятное впечатление. Беда была в том, что ни одного природного себрийца среди них не было. Либо добровольцы из других стран, имевшие свои счеты с османийцами, либо себрийские полукровки, сумевшие дослужиться до офицерских погон в различных континентальных армиях. Многие из них на себрийском изъяснялись неважно, а руоссийского не знали вовсе. И никто из них так и не поднялся выше ротного командира.


В Войчетут командующий вернулся в расстроенных чувствах и с сильнейшим желанием наконец-то отоспаться за всю неделю. Его желаниям сбыться было не суждено. Минула едва ли четверть часа, как его отыскали Мартош с Крайчеком и папкой срочных бумаг.

– Извольте подписать, господин полковник.

Алекс попытался вникнуть в содержание подсунутых ему документов.

– Это что?

– Приказ о формировании полубатареи четырехфунтовых орудий.

– Артиллериста нашли! – поспешил обрадоваться командующий.

– Пока нет, – охладил его пыл Мартош, – среди добровольцев отыскался толковый фейерверкер, пусть пока побудет исполняющим обязанности.

Пусть будет, хоть спешно сформированные расчеты заряжанию и наводке научит. Подмахнув пером первую бумагу, Алекс взялся за следующую. Приказ на распределение винтовок по ротам, приказ на патроны, на сапоги, шинельное сукно, покупку лошадей для санитарного обоза… Даже рука с непривычки устала.

Едва удалось отделаться от штабной канцелярии, как в комнату без стука ввалился Гжешко. Судя по напряженно-сосредоточенному виду его бороды, случилось что-то весьма серьезное. Прежде чем раскрыть рот, себриец убедился в том, что их никто не может подслушать.

– Нам дали добро на увеличение финансирования и преобразования в комитете.

После этих слов спать полковнику как-то расхотелось. С одной стороны, решительные изменения в комитете давно назрели, война не терпит демократии в руководстве. С другой же стороны, еще неизвестно, как себрийцы воспримут столь крутые перемены. Профессиональные военные и опытные солдаты их поймут, скорее всего, даже одобрят, вот только в вооруженных силах «Свободной Себрии» таковых абсолютное меньшинство, да и те в основном добровольцы из других стран. Как к переменам отнесутся четники и себрийские крестьяне, Алекс мог только предполагать.

– Ну что, будем учреждать военную хунту?

– Ни в коем случае! – вспыхнул себриец. – Внешне все должно остаться, как прежде. У меня почти все уже готово, от тебя требуются только штыки, чтобы никто поперек слова сказать не посмел. Предлагаю все сделать на ближайшем заседании. Кстати, там хотели услышать твой план на кампанию.

– Услышат, – скептически хмыкнул полковник, – если успеют.

– Сменим председателя, – продолжил себриец, – выгоним всяких болтунов, вместо них введем в комитет нужных людей…

– С Куйчернеджи надо что-то делать, – вставил свое мнение полковник.

– А что с ним не так?

– Поставляет продовольствие самого отвратительного качества. И деньги ворует.

Никаких доказательств последнего у Алекса не было. Было только искреннее убеждение, что любой армейский поставщик, а уж тем более поставщик продовольствия, не воровать не может. К удивлению офицера, Гжешко начал защищать купца.

– Ты пойми, здесь все воруют и все будут тухлятину поставлять. Куйчернеджи хотя бы объемы поставки гарантирует.

– У тебя в этом деле свой интерес есть? – подозрительно прищурился Алекс.

– Нет у меня никакого интереса, – обиделся себриец, – я сам этого пузана едва терплю!

– Тогда в чем дело?

– Под свои поставки он большой аванс получил, – нехотя признался Гжешко.

– А получить его обратно теперь не представляется возможным, – догадался Алекс. – И сколько еще осталось?

– Больше двадцати тысяч денариев.

Солидно. Очень даже. Не может «Свободная Себрия» позволить себе потерю такой суммы, но делать что-то надо, ибо ситуация с продовольствием становилась нетерпимой. Заодно выяснилось, что врагов у купца и просто желающих его ограбить много, а потому без надежной охраны из дома он не выходит. И быстрая нейтрализация его охранников будет основной проблемой задуманного. Руоссийским добровольцам можно было доверить такую операцию, но нельзя все надо сделать силами самих себрийцев. Пришлось обратиться к Смирко. Бывший четник предложение воспринял с неожиданным энтузиазмом.

– Эх, жаль, нельзя будет пощекотать этих сволочей ножиком!

– А вот этого не надо! Все должно пройти без жертв. Хотя врагов у тебя в любом случае прибавится.

– Э-э-э-э, какая разница больше или меньше? Я их давно перестал считать. Когда?

– Послезавтра.

Времени на подготовку операции не было, был один сплошной экспромт. Повод для ввода роты Смирко в Войчетут был железным – переход к новому месту дислокации. Оставалось только подгадать со временем – в город подразделение должно было войти сразу после начала заседания комитета «Свободной Себрии». Охранники Куйчернеджи, общим числом не менее шести, располагались частью во дворе, а частью у дверей зала, где проходили заседания. Но сколько их будет снаружи здания, а сколько внутри, заранее не мог сказать никто. Пришлось импровизировать.

– Я думаю, один Драган с моей охраной не справляется, мне срочно нужна еще пара охранников. Пусть двери покараулят вместе с купеческими. Заодно и за ними присмотрят, чтобы те шум не подняли раньше времени.

Смирко, соглашаясь с планом, кивнул.

– А ты смотри, чтобы во дворе все прошло тихо.

– Пикнуть не успеют, – заверил четник. – Кто даст сигнал начинать?

– Я подойду к окну, как меня увидите – начинайте.

Четников Смирко он в деле уже наблюдал, за эту часть плана можно быть спокойным, лишь бы за оставшийся день никто про этот план не узнал. День этот выдался нервным и хлопотным. Ночью Алекс познал все муки заговорщика, хоть его личная охрана была утроена. Смирко прислал двух четников. В отличие от Драгана, были они среднего роста, чернобородые с огромными револьверами, небрежно заткнутыми за пояс. И пока их командир ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть, эта троица бессовестно храпела за дверью.