* * *





Я была дико злая. Да что там злая, в бешенстве. Была бы чернокнижником – прокляла. Горным троллем – обошлась бы и без проклятий, просто взмахнула дубиной, и все… Но нельзя. И дело даже не в том, что я девочка, в смысле девушка. Всё намного хуже: я лесовичка.

А это значит, что я состояла на лесной королевской службе и подчинялась законам, в частности: не убий без причины мыслящее существо (или хотя бы дождись на сие действо должного дозволения начальства). Поэтому отправить на тот свет браконьеров и при этом самой не угодить в тюрьму было слегка проблематично. Хотя если доказать, что эти дичекрады – существа, неспособные к думательно-мыслительному процессу, то…

Я помотала головой, отгоняя столь соблазнительную мысль. Жаль. Очень жаль, но нет. Оттого что гадов-браконьеров нельзя наказать, как они того заслуживают, я особенно злилась. А так как при этом смотрела на разорённую кладку реликтовой синехохолковой гарпии – то и вовсе хотела удавить этих беззаконников.

Сволочи, поступили по-варварски цинично: убили самку и украли отложенные яйца, необходимые для эликсира вечной молодости. Ещё тёплая туша гарпии валялась на земле с раззявленным клювом. Ее перья отливали на солнце сталью. Выругалась, но постаралась взять ярость под контроль. Надо найти следы, куда пошли дичекрады. А для этого…

Дар был у меня совсем маленький. Стыд и позор для той, в чьих жилах текла кровь древних магов. Ну вот такая я уродилась, бракованная. Да и на лицо – не первая красавица. Рыжие курчавые волосы вместо струящегося льняного водопада, фигура – что щепка, без манящих округлостей, а главное – характер, которого у благопристойной девицы быть не должно.

В общем, не чета сестрам – папиной и маминой гордости. А уж когда решила стать хранительницей леса, пойдя по стопам почившей прапрабабки – Ягинии, в честь которой меня назвали, то и вовсе разочаровала родителей.

Бабуля была лесовичкой, но в отличие от меня – с сильным даром. А я так… соринка на плече. Но всё же кое-чего и я могла: навести морок, подлечить дерево или зверя… Или вот, как сейчас, поднять след и пойти по нему.

Замысловатый пасс, слова, в которые вложила крупицы силы, что у меня имелись, – и вот меж зарослей пролесника показалась едва видимая красная нить. Значит, ушли совсем недавно. Я устремилась по ней. Быстро. Бесшумно. За спиной – арбалет, в напоясном кошеле – пара амулетов из разрешенных, а за голенищем сапога – один, но чернокнижный. Он – на самый крайний случай.

Когда я отошла от поляны на несколько полётов стрелы, лес огласил надломленный, истошный крик. Судя по всему, это вернулся к разорённому гнезду самец.

Едва утихшая злость вновь поднялась штормовой волной. Сволочи. Сволочи и уроды.

За браконьерами я не успела: их следы обрывались у ручья.

Возвращаясь, едва не угодила в ловушку. Успела отдёрнуть ногу до того, как ловчий аркан схлопнулся, но упала и ударилась бедром.

Зато когда подходила к избушке, увидела его. Того, о ком я грезила, поступая в академию магии, того, кого ныне любила всем сердцем, того… паразита, который сейчас спал посреди двора на сорванной с бельевой веревки, только-только утром постиранной простыне. Ткань лежала одним концом в грязной луже, пропитавшись коричневой жижей.

– Дрыхоглот, паразит ты такой! – я упёрла руки в бока и наклонилась над тем, кто надругался над белой, почти новой простыней.

На меня взглянули невинные-невинные золотистые глаза:

– Уррр, – было ответом.

Карликовый дракон не испытывал раскаяния. Абсолютно никакого.

– Я не посмотрю, что ты тварь краснокнижная и особо ценная, отхожу полотенцем промеж крыльев – мало не покажется.

– Уррр, – Дрыхоглот перевернулся на пузо, встал на маленькие толстые лапки и завилял покалеченным хвостом.

У этого мелкого дракончика перебитым был не только этот самый хвост, но еще и крылья. Да так, что уже не помочь. Только срезать. Но это когда ящер чуть повзрослеет. Именно из-за того, что Дрых был калекой, я и оставила его у себя: такому в лесу не выжить.

– Урр, – было мне ответом. Лобастая башка ткнулась мне в колено, выпрашивая подачку.

Машинально почесала меж маленьких острых кожистых ушей и лишь потом, осознав, что ящер сегодня наказан, отдёрнула руку.

Да, забыла добавить: к списку моих недостатков, как то: внешность и характер – прилагался еще один. Я была драконолюбкой. Закоренелой. Хотя благородным девицам сие увлечение законами этикета категорически противопоказано. На крайний случай можно увлекаться выращиванием роз, вышивкой, кошками или карманными собачками, но огнедышащие ящеры, пусть те максимум с годовалого теленка размером… Моветон.

А я драконов любила. Очень. Жаль только, что в дикой природе их осталось чуть больше сотни. На все королевства и империи. И то, только карликовых.

Когда-то обитали и гигантские ящеры, но, увы, вымерли. Отправились за грань из-за непомерной алчности охотников за драконьими сокровищами, из-за фанатичных алхимиков, жаждущих драконьей крови, из-за искателей славы, считавших убийство крылатого сына неба подвигом.

Сейчас же, глядя на урчавшего у ног потомка легендарных летунов, я лишь усмехнулась, вспомнив баллады о принцессах, заточённых в пещерах под охраной огнедышащих ящеров. Хотя я всегда, наперекор версиям менестрелей, здраво считала, что зато́ченных. Ибо ну что здоровенному ящеру под пару тонн весом делать с человеческой девой, пусть и благородных кровей?

Для чувств и романтики – пардон – у них слегка разная анатомия и весовая категория. А вот сожрать – самое то.

Дрых почесал ухо задней лапой, фыркнул, выпустив облачко дыма. Огнем он пока не плевался, маленький еще. Да и я сильно сомневалась, что, даже повзрослев, он сможет дышать пламенем. Этому навыку нужно учиться от сородичей, а не от лесовички…

– Да уж… А ведь если верить брехливым сказителем, это ты меня должен охранять, а не наоборот. Я же как-никак благородная дама, а ты – вроде бы огнедышащий гад.

Ящер согласно уркнул и подставил пузо. Дескать, может, и гад, но сейчас – краснокнижный именно я, так что давай, охраняй, лесовичка. И пузо не забывай чесать, пузо…

– Уррр…

Я смотрела на этого наглеца и думала, что с браконьерами надо что-то делать. Иначе от заповедного леса скоро одно название останется. Конечно, его охраняли. Правда – в меру сил и возможностей казны. А если учесть, что с финансами у нас было всегда туговато… Да и нужд в стране много: врачеватели, дороги, опять же дипломатия… На оную, а точнее, взятки министрам сопредельных держав тоже уходило изрядно. А как без мзды? Сожрут в войне соседи, как есть сожрут наше мелкое и небогатое ничем, кроме лесов и болот, королевство.


Вот и приходилось министрам плести интриги, нанимать шпионов, в общем, обеспечивать грозным соседям интересный досуг внутри их держав, чтобы к нам они с мечом и магией не лезли.

И подкупать – тоже приходилось.

Да что там министры. Сам король несколько взяток дал. Лично. Правда, красавицами-принцессами. Этого-то добра у правителя завались… Мудро поступил правитель. А главное – обеспечил мир на наших границах.

Вот только мне от этого не легче. Этим летом браконьеры совсем обнаглели. Едва ли не каждый день я находила их следы в своем лесу. Убивали. Причем чаще всего – магических тварей. Не кабанов и медведей, нет. Только самых ценных и редких.

Пока, правда, до драконов они не добрались: все пять маяков, сообщающих о том, что обитающее в моем лесу семейство ящеров живо и здорово, горели. Но сдается, при нынешнем раскладе – это дело времени.

Дрых урчал, а я думала. Думала и мрачнела, понимая, что самой мне не справиться.

Написать прошение начальству? Три раза «Ха!». Я загодя знала ответ: «Яга, ты что, мухоморов объелась?». И это был еще самый культурный вариант. Так что…Сама. Всё сама.

Хотя не этого ли я добивалась, уходя из дома? Самостоятельности. Самой выбирать и решать.

А ведь могла бы сейчас уже обзавестись выводком детишек и мужем. Сидела бы себе у камина, вязала крючком, задумчиво глядя на супруга, который наверняка бы был не слишком красив, не слишком молод, не слишком притязателен в невестах… В общем, всё «не слишком».

Вот только мне роль племенной кобылы претила, так что… Ушла я из дома. Утекла, едва окончила университет. Отец, конечно, гневался. Но да у него дочерей с сыновьями еще было немало. Я тринадцатой по счету шла. Так что поогорчался он, поогорчался, да рукой махнул на меня, бракованную. Лишь сказал, что я теперь – отрезанный ломоть.

Вечер догорал за слюдяным окном, пламя свечи восточной красавицей изгибалось, то вытягиваясь вверх, то качаясь из стороны в сторону, а я думала. Думала, что можно сделать. Были бы деньги, наняла бы помощника. Хотя бы на лето, пока молодняк не подрастет. Но… на жалованье лесовички я едва сама могла прожить, какой уж там помощник…

Дрых уже давно спал за печкой, посапывая в две дырки и нет-нет да дергая хвостом. Я, так ничего и не придумав, уже решила было последовать его примеру, как сначала сработал маяк, потом – пугалка.

Чей-то голос помянул тварей Мрака, а потом раздался характерный звук и удар. Стрела. Или болт.

Судя по всему, кто-то не смог по достоинству оценить моего фантома. Хотя ну чего пугаться вида полуразложившегося светящегося трупа, что завис в воздухе в паре локтей от тебя? К тому же прообразом оного служил портрет нынешнего эльфийского принца. Правда, в моей версии венценосный отпрыск был уже давно и прочно почивший. Но принц же! Тем более самой прекрасной, как утверждают сами остроухие, расы. Так что мой фантом был в высшей степени эстетически приятным (особенно для некромантов).

«Не местный», – подумала я. Деревенские и пугались иначе, более культурно: вопили, беря самые высокие октавы, или тихо теряли сознание, а вот стрелами и болтами – не кидались.

Да и вообще, знали, что ведьму, то бишь меня, хранительницу леса, лучше не беспокоить. И неважно, что я вроде бы на королевской службе и у меня есть даже диплом выпускника академии магии. Умею чаровать – значит, ведьма.

Впрочем, я их и не разуверяла. Это в столице духовники раскланивались с магами (правда, держа в кармане кукиш), а здесь, в дикой глуши… Каждую седмицу, проповедуя в храме, дланник вещал о том, что магия есть мракобесье, а любую болезнь следует лечить молитвами. Прихожане согласно кивали, но нет-нет, да и бегали к «ведьме» за снадобьем.

За эти три года, что ко мне вот так «забегали», я неплохо подтянула курсы лекарского дела, алхимии и зельеварения. Если и дальше так пойдёт – могу даже диссертацию написать. А что? Лечебного материала вокруг – полно, практического, для испытаний, – тоже.

Ко мне же шли с мыслью «хуже уже все равно не будет»… В общем, отчаявшиеся. Ну и отчаянные – это само собой. Потому как перед местными я предпочитала предстать той еще страхолюдиной: старой, одноглазой, горбатой и с костяной ногой. Этакой классической ведьмой, которая, если вздумаешь браконьерить в ее лесу, и проклясть может. Смертельно.

Как ни странно – это работало лучше любых королевских указов о том, что охотиться на редких магических существ в заповедных рощах нельзя. Ибо правитель – он далеко, а вот лесная ведьма-хранительница – она тут, под боком.

– Госпожа хранительница леса, – наконец раздалось за дверью, – пустите, богов ра… – голос осекся и исправился: – ради всего свя… Пустите!

Я щёлкнула пальцами, отключая охранку. Потом плеснула в лицо уродреей и взяла бутылек с настойкой валерианы. Обычно она моим гостям была весьма кстати.

Увидев за калиткой молодого мужчину, державшего в руке, которая даже не тряслась (вот досада!) факел, во второй – разряженный арбалет, поняла: настойку брала зря. А жаль!

А потом, обернувшись, узрела болт, воткнутый ровненько посредине двери, на уровне моей головы. И подумала: а не хлебнуть ли валерианки самой?

Меж тем мужчина продолжил:

– Госпожа ведьма, не соблаговолите ли вы прийти в деревню? Моему повелителю требуется лекарская помощь…

Я присмотрелась к говорившему. Да, он явно был издалека и не из бедных. И даже не мейриец. Слишком высок, светловолос и… остроух. Эльф, вервольфа ему в печенки. Что в моем лесу забыл этот… благороднутый на всю голову?

– С каких это пор эльфам требуется помощь, да еще человеческой ведьмы? – в лучших традициях ехидной старухи вопросила я.

– С сегодняшней ночи, – по упрямо сжавшимся губам эльфа я поняла, что просить он не привык, скорее – повелевать. И видимо, причина, по которой он ныне решил склонить голову, была действительно веской.

– И что же сталось? – я каркнула старой вороной.

Эльф выдохнул, словно собирая все свое терпение в кулак, и заговорил. Правда, слушай я его с закрытыми глазами, подумала бы, что передо мной – радушный собеседник, практически друг: столь располагающими были интонации.

Все оказалось просто: к нашему королю пожаловало дипломатическое посольство. Небольшое. Всего восемь эльфов. Вот только по какой-то причине отряд свернул с широкого тракта и решил заехать в заповедный лес, где один из остроухих и угодил в ловушку. Он поранился, и в кровь пресветлого попал яд.

На мой закономерный вопрос «что же, в отряде нет лекаря?» прозвучал убийственный ответ: пострадал сам лекарь.

Я лишь покачала головой, но все же согласилась помочь. Собрала в корзину то, что могло понадобиться, и отправилась вслед за провожатым.

Все оказалось намного хуже, чем я ожидала. Ловушка, в которую угодил горе-лекарь, была браконьерской, рассчитанной, судя по всему, на пугливого единорога: доза яда вышла уж очень большой. Рана на груди остроухого уже успела почернеть. Лекарь лежал в бреду.

Я наклонилась и лизнула порез, чтобы попробовать определить, что это: вытяжка яртрунии или все же пыль мертвящего камня, столь любимого некромантами? Именно эти два яда давали одинаковый чёрный ореол в месте ранения. А вот на вкус они отличались: один яд горчил, как ни промывай, а второй был безвкусным.

– Что ты делаешь? – возмутился темноволосый. Судя по всему, в этом отряде был за главного.