Медленно, под оторопевшим взглядом феи и стараясь не совершать резких движений, я повернулась, и взгляд уперся в светлую, слегка поблескивающую рубашку. Я стала медленно поднимать голову, успевая разглядеть витиеватую вышивку на голубом камзоле. И вот уже пялюсь снизу вверх на натурального эльфа, взгляд которого ничего не выражает.

Да и как что-то могут выражать глаза почти белого цвета? Только окантовка радужки и зрачок черные.

Язык как-то присох к небу, я нервно сглотнула. Что там говорила Агава? Держаться подальше? Не вопрос. А что делать, если эльф сам подальше не держится?

– Э… – протянула я. – Чем могу помочь?

– Ты? Мне?

Тон этого самого Эрмалиона сказал сам за себя – Агава не преувеличивала, когда назвала эльфов высокомерными. Возможно, камердинер Майбах не зря их недолюбливает.

Но я расшаркиваться перед ним не собиралась, тем более, после такого подката.

– Ну, зачем-то же ты подошел, – отозвалась я, беря себя в руки. Может Агава и дрожит перед ним, как осинка, но я-то пока ничего эльфам не причинила. Так что злиться им на меня не за что, а значит, я в безопасности.

Позади охнула фея. Кажется, она не ожидала, что вообще решусь открыть рот. А по опустившейся в столовой тишине поняла – сейчас происходит вообще что-то не совсем обычное. Но я ведь нездешняя, можно сделать скидку.

Эльф смотрел на меня сверху вниз. Учитывая, что я сижу и при его росте, он вообще кажется нереальным изваянием. Но держусь, как могу, хотя в солнечном сплетении немного ёкает.

Спокойно, Тиффани. Ты не лезешь на рожон. Ты просто спрашиваешь. Ничего такого.

– Не слишком ли ты дерзкая для вновь прибывшей? – не меняя выражения лица, произнес Эрмалион. – Или тебе не сказали, кто я?

Вот тут я уже окончательно поняла, что имела в виду Агава, когда говорила не связываться. Раздутое эго. До невозможных размеров. И об этом я не постеснялась сообщить.

– Мне сказали достаточно, чтобы держаться от тебя подальше, – проговорила я, с трудом представляя, куда может завести меня такая прямота. Но куда хуже дать размазать себя по стене в первый же день в академии. Такое пятно потом смыть почти нереально. – Если у тебя дело, я внимательно слушаю. А если нет, наверное, лучше вернись к друзьям. Твое эго мешает мне ужинать.

Показалось, по столовой прокатился всеобщий вздох, и вздох этот испуганный и нервный. Кажется, я перегнула палку – совершенно невозмутимое лицо эльфа осталось таким же, а вот радужка глаз засветила каким-то белым калейдоскопом.

Попробовала поискать поддержки у Агавы, но когда снова покосилась на нее, поняла, она сейчас даже от мухи не отобьется – застыла, как изваяние и даже не моргает, пялится на белобрысого.

То, что положение мое очень шаткое, поняла и так, но назад сдавать поздно. Пришлось поднять подбородок и сделать вид, что я смелая и сильная, как та ворона в анекдоте.

Эрмалион продолжал сверлить меня своим калейдоскоповым взглядом и, кажется, каким-то образом пытался на меня воздействовать – кожа зазудела, а суставы слабо, но начали ныть.

Вот этого только не хватало! Приступ сегодня уже был, и Адонис каким-то чудом умудрился его прервать. Он не должен повториться, слишком мало прошло времени.

– Что ты делаешь? – спросила я, и голос предательски дрогнул, выдавая мое напряжение.

– А на что похоже? – спросил эльф ровно, при этом все так же не сводя с меня искристых глаз.

Несмотря на ситуацию и ощущения, поддаваться не хотелось. Сдамся сейчас – потом не выкарабкаюсь.

– На то, что ты пытаешься не чихнуть, – сболтнула я первое, что пришло в голову.

– Опасную тактику ты выбрала, – произнес эльф и немного наклонил голову, от чего стал еще более пугающим.

– Я ничего не выбирала. Это ты подошел и начал гнуть пальцы, – не выдержала я. – Если что-то нужно, сразу бы и говорил.

– Не в правилах эльфов Ильвиндора что-то говорить. Я и так снизошел до тебя. Должна радоваться и благодарить.

У меня даже дыхание перехватило от возмущения. Нет, после слов Агавы поняла, что эльфы действительно жуткие зазнайки. Но вот это уже не зазнайство, это хамство чистой воды.

Аккуратно отодвинув тарелку с крошками от запеканки, я поднялась и встала перед остроухим. Даже теперь он на полторы головы выше меня, пришлось запрокинуть голову. Весь такой утонченный, стройный и… вообще-то опасный. Теперь это ощутила вовсю, особенно когда его левый глаз совсем недобро сверкнул.

Но кто меня защитит, если не я?

– Классно, – сказала я, – снизошел. А я снизошла, чтобы ответить. И что дальше?

У эльфа теперь уже сверкнули оба глаза.

– Ты дерзишь, – произнес он. – Думаешь, я такое спущу?

– А что? В угол поставишь? Накажешь?

Самое время мне замолчать, как, наверное, сделал бы любой в столовой. Но у них, наверняка, есть родня, какие-нибудь покровители, которые в случае чего впишутся. А мне приходится рассчитывать только на себя. И если нужно будет отбиваться от эльфа – буду отбиваться. Один раз уже трость пошла в ход.

Эрмалион наклонился еще сильнее, бело-серебристая прядь упала на плечо, а кончики ушей, кажется, дернулись. У эльфов так выражается… что? Раздражение? Лицо при этом все такое же равнодушное. Кроме глаз.

– Может, и накажу, – сообщил он. – Во всяком случае, надо.

Холодок внутри живота сигнализировал – остановись, сдайся, извинись или что там нужно сделать, чтобы умаслить эльфа. Но чувство достоинства не пускало на попятную. Я ведь ничего не сделала. Это он подошел, он начал выделываться, хамить, а потом еще и угрожать. Это не я виновата, а он.

Другой вопрос, что расхлебывать, возможно, придется мне. Но теперь-то что поделать.


Я даже не поняла, что происходит, когда эльф протянул руку ко мне, а прохладные и на удивление крепкие пальцы сжались на моем плече.





Глава 10




Что он собирается сделать, узнать я так и не успела. Столовая сотряслась от низкого гула, будто кто-то разом ударил по струнам. Уши заложило, тело прошибло болью, пронеслась мысль – это приступ. Но тут же рассыпалась – болят не кости, это просто боль, какая-то всеохватывающая и проходящая насквозь.

Скорчившись, я упала на стул и обхватила себя за плечи, пытаясь восстановить сбитое дыхание. И сделать это появилась возможность потому, что эльф тоже подсогнулся и вцепился пальцами в спинку моего кресла. Кажется, ему явно больно – до этого невозмутимое лицо напряглось, хотя не скривилось ни капли, зато глаза горят, как сварка.

– Отойди от нее, – услышала я знакомый чуть насмешливый голос и с трудом, но все же обернулась.

Рыжий Джек остановился в дверях столовой с красной гитарой, правда немного вытянутой и напоминающей «электруху». Причем вокруг струн воздух плывет каким-то маревом, даже невооруженным глазом видно.

Адепты позажимали уши, кто-то пригнулся к столу, кто-то как стоял, так и согнулся. Сам Джек смотрит на эльфа исподлобья, улыбается во все зубы, и эта улыбка кажется какой-то озорной, опасной.

– Линдегрин… – процедил эльф, и его пальцы скрипнули, еще сильнее впиваясь в спинку кресла. – Какого дворфа ты делаешь…

– То же самое могу спросить тебя, дорогой Эрмалион, – усмехнулся Джек и пританцовывая, как шут, стал приближаться.

Вибрация и боль постепенно стихли, я вновь ощутила себя человеком, в том смысле, что здоровым, но, кажется, эльф тоже пришел в себя – выпрямился и откинул серебристую прядь за спину. Лицо стало возвышенно-оскорбленным, ноздри раздулись, совсем немного. Но я заметила. Надо же, кто-то способен вывести этого «пупа Бикелови» из себя. Да только за это можно поаплодировать рыжему Джеку. Хоть он меня и бесит.

Рыжий приблизился ко мне и оперся ладонью на стол, аккуратно придерживая гриф гитары.

– Ты как, в порядке? – поинтересовался он. – Прости, что без предупреждения. Знаю, было больно. Хотел бы сказать, что так только в первый раз, но поверь – под боевую музыку бардов лучше не попадать. Да, Эрмалион?

Пока я пыталась понять, как реагировать на слова рыжего – отшить за очередную хамоватость или поблагодарить за помощь, эльф резко шагнул вперед, они оказались с Джеком нос к носу. Белобрысый выше его на полголовы, но Джека это, кажется, вообще не беспокоит – смотрит снизу вверх прямо и все с тем же озорством.

Кажется, эльфа это вывело из равновесия еще больше.

– Под магию эльфов Ильвиндора тоже лучше не подворачиваться, – произнес он, поигрывая желваками.

– Хочешь проверить, чья магия сильнее? – усмехнулся Джек. Вот же ненормальный, он совсем его не боится? А как же быть с рассказами Агавы про эльфов?

Невольно я перевела взгляд на фею. Та окончательно оцепенела – сидит неподвижно и таращит глаза то на одного, то на другого. Даже она такого не ожидала.

Эрмалион приподнял подбородок и стал казаться еще выше.

– Можем прямо сейчас проверить.

– Да не вопрос.

– Здесь?

– Да хоть здесь.

До меня, наконец, дошло – они собираются устроить разборки прямо в столовой. Раньше магических драк не видела, но что-то подсказывает – ничем хорошим это не кончится, и за такое никто по голове не погладит.

Среагировала быстро – вскочила и попыталась между ними встать. Получилось не очень: расходиться они не торопились, и я ощутила себя зажатой между двумя парнями, сильными, красивыми и, скорее всего, одними из самых популярных в Бикелови.

Во рту пересохло, но все равно проговорила торопливо:

– Перестаньте. Это глупо. Вам обоим за это влетит.

Наверняка этого я не знала, но почему-то была уверена. Бросила полный надежды взгляд на барную стойку, где должен быть остроухий «санта», но там, как назло, пусто.

– Пускай вначале наш благородный эльф извинится за поведение, – с издевательской усмешкой предложил Джек.

Эльф в долгу не остался.

– Я? Может, это ты попросишь прощения?

– Интересно, за что? – удивился рыжий.

– За применение боевой магии на адепте Бикелови в стенах академии.

Джек даже голову запрокинул.

– Ха! Я защищал абитуриентку от твоих грязных приставаний.