— Значит, он есть? — оборвал его Хамза.

— Кто?

— Гипнотизёр этот.

— Да, — подтвердил Лапутин.

Только это сейчас Хамзу интересовало. Оказалось, что Потёмкин — не плод воображения нетрезвого Китайгородцева.

— Где Китайгородцев? — спросил Хамза.

— В соседнем кабинете.

— Спит?

— Нет. Он какой-то взвинченный.

— Я сейчас приеду, — сказал Хамза. — Приглядывай за ним.





* * *


Хамза приехал не один. С ним был дородный мужчина: заплывший жирком, неповоротливый, с толстенькими короткими пальчиками, похожими на сардельки. Очки у него были какие-то нелепые, в старомодной оправе, с толстыми выпуклыми линзами, за которыми глаза его выглядели огромными.

Они прошли к Китайгородцеву. Тот сидел перед телевизором с отрешённым видом, и вряд ли осознавал, что там ему такое показывают в этот поздний час.

Хамза выключил телевизор. Китайгородцев исподлобья разглядывал вошедших. Хамза сел перед Китайгородцевым, толстячок оказался от Китайгородцева справа, а Лапутин устроился у двери.

— Я прочитал про Потёмкина, — взмахнул бумажными листками Хамза. — Иосиф Ильич. Это он? Про него ты мне рассказывал?

— Про него.

— Давно с ним знаком?

— Нет.

— С каких пор?

— С тех пор, как я на озере прятался, — сказал Китайгородцев.

— Что — там и познакомились? — не поверил Хамза.

— Нет, конечно. Я в райцентр поехал. Увидел там афишу. Ну, гипноз, мол, и всё такое. С этого началось.

— То есть не от него инициатива исходила? — уточнил Хамза.

— От меня.

— А почему от тебя? Что тебе за интерес?

— Про гипноз узнать хотелось.

— Зачем? — добивался Хамза.

— Ну, странное со мной что-то было. Вы мне сказали: я вам звонил, я что-то говорил, а я ничего этого не помню. Это уже позже я узнал, что меня заставили забыть.

— Кто заставил? — уточнил Хамза.

— Михаил.

— А кто сказал, что Михаил?

— Потёмкин.

— А он откуда знал про Михаила? — осведомился Хамза и посмотрел внимательно.

— От меня. Он меня загипнотизировал…

— Потёмкин?


— Да, Потёмкин. И я под гипнозом ему всё рассказал.

— Вы это помните — как ему рассказывали? — вдруг спросил молчавший до сих пор толстяк.

Китайгородцев даже головы не повернул.

— Нет, — ответил коротко.

— Значит, с его слов об этом знаете? — спрашивал толстяк.

— Да.

— А может, он придумал? — высказал предположение собеседник. — Может, это всё его фантазии?

— Какие же фантазии? — ответил мрачно Китайгородцев. — Откуда он мог знать? Я ему прежде не рассказывал, вообще разговоров таких не было, а он мне и факты, и фамилии — ну от кого ему это знать, как не от меня?

— Итак, он вас загипнотизировал, чтобы все эти сведения из вас вытянуть…

— Нет, он меня загипнотизировал, чтобы снять боль.

— Какую боль?

— Нога, — сказал Китайгородцев. — У меня ранение. Огнестрел. Ходить больно. Я с палкой ходил.

Толстяк посмотрел на Хамзу. Тот кивнул едва заметно.

— Помог Потёмкин? — заинтересовался толстяк.

— Помог, — ответил Китайгородцев.

— Боль ушла?

— Не до конца.

— А как же он так огнестрелы лечит, если он — гипнотизёр? — вроде бы усомнился толстяк. — Как он вам такой фокус объяснил? Ведь объяснял как-то?

Смотрел вопросительно и ждал ответа.

— Он говорил, что боль есть, но на неё накладывается ещё и мой страх, — сказал Китайгородцев. — Я ожидаю, что будет больно, поэтому ступать стараюсь осторожно, и от этого хромаю сильнее, чем должен был.

— А как гипнотизировал? — заинтересовался толстяк. — Как всё происходило? Расскажите.

Китайгородцев рассказал, что помнил. Собеседник слушал его внимательно.

— Про вашу ногу мне понятно, — сказал толстяк через некоторое время. — Но потом были другие сеансы гипноза. То, что связано с провалами памяти у вас и с этим человеком… Как его зовут?

Посмотрел на Хамзу.

— Михаил, — подсказал Хамза.

— Да, Михаил, — кивнул толстяк. — А эта тема как возникла? Он вам подсказал, Потёмкин?

— Нет.

— Вы проявили инициативу?

— Да.

— Расскажите, — попросил толстяк.

И снова Китайгородцев вспоминал, как там оно было. Время от времени собеседник задавал уточняющие вопросы. Чем дольше продолжалась их беседа, тем явственнее проступала во взгляде толстяка настороженность. Если в первые минуты появления здесь этого человека он смотрел на Китайгородцев заинтересованно, то теперь к заинтересованности примешалась опасливость. В конце концов он отвлёкся от Китайгородцева и выразительно посмотрел на Хамзу. Тот его взгляд легко расшифровал и буркнул:

— Говори при нём.

Толстяк помялся. Так при больных стараются не обсуждать диагноз.

— В общем, очень похоже, что его вводили в транс, — сказал толстяк. — Те подробности, которые он упоминает, обычно встречаются на сеансах гипноза. Разные вариации случаются, у каждого гипнотизера свой темперамент и свои приёмчики, но в целом всё так и бывает, как он нам рассказал.

— Значит, и про покушение — это тоже правда? — спросил Хамза.

Тут толстяк вскинул руки, словно хотел от Хамзы загородиться.

— Я сказал только то, что сказал! — произнёс он протестующим тоном. — Похоже, что этот человек действительно общался с гипнотизером! Всё! Точка! Дальше не ко мне!