«Только вместе мы сможем зажечь ночной небосвод и создать свою собственную Вселенную»





1.Пролог




Звон в ушах пронизывал барабанные перепонки медленно, тягуче, словно в бреду. Учащенное биение сердца заставляло поверить, что оно вот-вот вырвется из груди, которая содрогалась от прерывистого дыхания шестилетнего мальчишки, чье хрупкое тельце забилось под огромное фортепиано, стоявшее посередине гостевой комнаты. Из окна доносился шум колес автомобиля и крики взрослых, словно озверевших от злости людей. Мысли мальчика были забиты поиском куда-то пропавших родителей… Но вдруг, совершенно внезапно прямо над ухом раздался оглушительный выстрел, заставивший сердце подскочить в глотку от испуга.

Слёзы хлынули из глаз незамедлительно, как по щелчку, тело онемело и боялось вздохнуть. Внезапно, нежная женская рука схватила детскую ладошку и выволокла из-под громоздкого инструмента. Женщина пальцем приказала молчать и стремительно рванула на второй этаж, крепко сжав руку сына. Перед глазами мальчика все было размыто, и он не видел ничего, кроме зеленого платья матери, ребёнок цеплялся за этот силуэт как за единственную возможность выжить. Малыш боялся оторвать взгляд от платья. Потерять его из виду было самым огромным страхом в те секунды… Буквально через мгновение они забежали в небольшую комнату второго этажа. Дверь за мальчишкой захлопнулась, а женщина, развернулась к сыну, присев и обхватив его заплаканное лицо руками. В голубых, небесно-чистых глазах мальчика отражалась наивная преданность, неподдельная любовь и полное доверие матери.

– Аято, дорогой, залезь в шкаф, не выходи оттуда, спрячься в углу и прикройся папиными костюмами, – голос был нежен и тих, но предательски содрогался после каждого слова, как бы спокойно женщина не пыталась говорить. Ребёнок чувствовал печаль в её словах, а слезы, накопившиеся в глазах матери также не смогли проскочить мимо сына. Малыш вздрогнул от холодка, пробежавшегося по позвоночнику и крепко, почти что намертво схватился за зелёное платье....

Шаги, доносившиеся снизу, становились все громче и отчётливее с каждой секундой. Сердцебиение мальчишки участилось до невозможности, и внезапно его спину пронзила резкая боль. Он приземлился на колени, ушибив локоть, когда мать в одно мгновение затолкала ребёнка в большой, стоявший перед огромной кроватью шкаф. Малыш ударился головой о его стенку и зажмурил глаза от пронзительной боли в затылке… Когда паренёк разомкнул веки, то почувствовал, как его тело сковало, словно камень. Он начал моргать, но ничего не менялось… Темнота. Абсолютный мрак окружил мальчика, и лишь узкая щель между дверцами шкафа пропускала лучи тусклой люстры, висевшей в комнате. Дрожь. Чувство удушения в пересохшем горле нарастало от нехватки кислорода в этом тёмном убежище… Внезапно идеальная тишина была прервана вскриком мальчика. Громкий звук выбитой двери отдался в груди ребенка диким ужасом… Мальчишка не смел вздохнуть, казалось малейшее движение и твою голову проломят как ту дверь. Но вдруг паренёк услышал беспомощный женский всхлип, а за ним… выстрел, на этот раз прозвучавший гораздо оглушительнее и по-особенному сильно отдавшийся ударами в маленьком сердце. Богатое воображение малыша рисовало самые отвратные картины, которые только могли прийти в голову ребёнку. Но тут, внезапно, темнота шкафа сменилась ослепительной яркостью. Свет резал глаза мальчика, но он увидел перед собой три больших мужских силуэта. На их лицах были маски. Пластиковые губы без улыбок. Глаза бездонные, подобно черной дыре… Один из мужчин что-то старательно прикрывал спиной. Он грубо сжимал это нечто своей сильной рукой, а затем просто-напросто выволок из комнаты под странное мычание…

Большая, крепкая ладонь уцепилась за черную кофту малыша и вытащила ребенка из шкафа. Краем глаза пепельноволосый мальчик взглянул на некогда белоснежную постель, о чём тут же пожалел. Страх и боль захватили его всецело… Он опустил голову, крепко зажмурив глаза. Казалось, что его мозг сходит с ума. Коленки сводит и лихорадочно трясёт. А в груди зарождается нечто, поглощающее его детский рассудок, отдающее такой болью, словно выломали все рёбра в груди. Закрытыми глазами, мальчик ощутил, как что-то холодное и инородное прикоснулось к его бледной коже на шее. Острый кинжал слегка надавливал на горло, оставляя за собой розовую дорожку. Из глаз ребёнка бурным потоком хлынули слёзы, ручьями стекая по щекам и одна за другой капая на пол. Паника достигла своего апогея. Охватила тело. Сковало цепями.

Бледное и мокрое от слёз лицо мальчика подняли за подбородок, когда вторая рука мужчины до боли сжала его плечо, человек в черной форме опустил взгляд на тонкую дрожащую руку.

– Они же шакалы. Разве в нем не течет их поганая кровь? – противный, низкий и до треска костей пугающий голос прозвучал над ухом ребенка.

Но тут, другой человек, стоявший подле кровати, махнул головой в сторону выхода и, погодя минуту, мужчины стремительно удалились из комнаты, напоследок забросив, прилетевшую к окну, дымовую шашку. Дым незамедлительно начал заполнять помещение… Пытаясь откашляться, мальчик медленно съезжал по дверце шкафа.... Ноги подкосились окончательно и последнее, что увидели глаза малыша вызвало внутренний крик ужаса в теле ребенка… В ушах совсем тихо был слышен звук сирены… Постепенно он исчез полностью.

***

– Такимура Аято, шесть лет, сегодня утром был найден в центральном парке, мальчик получил незначительные травмы и…

– Приведите его в участок.

– Извините?

– Я готов взять ребёнка под свою опеку.

– Господин Судзуки, вы уверены в своем решении? Мальчик пережил шок и столь скорый процесс усыновления будет проблематичен.

– Я разберусь. Мне нужен этот ребенок.

– Извините, но, господин, к чему вам это все?

– Не могу остаться равнодушным к чужому горю, тем более Такимура Арэто был моим близким другом. Ведите его сюда.





2.По швам




Цветущая сакура, которая росла во дворе, довольно-таки впечатляющими размерами заставляла в восхищение любоваться своей красотой. Нежно-розовые лепестки медленно опадали вниз. Какие-то из них приземлялись на прохладную траву, какие то на каменную дорожку и тротуар, а некоторые цветки покрывали водоотлив под небольшим окном, за которым находилась уютная, но вполне просторная детская комната.

Дизайн ее был выполнен в светлых, нежно-бежевых тонах. На стене, рядом с гигантской кроватью жёлтыми красками было нарисовано солнце, часть лучей которого прикрывал зелёный книжный шкаф. В нём неаккуратно стояли различные энциклопедии, некоторые из книжек были перевернуты, а один атлас даже упала на пол. Прямо где сейчас сидел пятилетний мальчик, одетый в белую рубашку с коротким рукавом. Его большие карие глаза так и загорались от увиденного в излюбленной книге про рыцарей, которую мальчик откопал среди множества энциклопедий.

Судзуки Кен перелистывал страницы рассказа, одну за другой, стараясь как можно быстрее прочесть, как казалось бы взрослому, совершенно небольшой объём текста. Однако мальчик с каштановыми волосами так не считал, в частности, когда запнулся на сложном слове. Он поморщил носик и состроил деловой и серьёзный вид. Но не смог удержать его и минуты, яркая улыбка мальчишки озарила его лицо очень скоро, именно в момент как Кен задумался над тем, что, очевидно у рыцарей должны были быть мягкие доспехи в качестве пижамы для сна. Мальчик искренне наслаждался прочтением столь незамысловатых историй, окунающих его в особый мир волшебства и чудес. Пусть это и случалось не часто. Ведь отец в основном заставлял Кена осваивать научную литературу, которую они прочитывали вместе по вечерам. Где-то на пятой странице Кен начинал посапывать, однако уснуть полностью себе не позволял, вдруг папа заметит и отругает. А вот сказки отцу не нравились. Он называл их бесполезной тратой времени, полагая, что Кен достаточно одарён, чтобы увлекаться подобными глупостями.

Однако, несмотря на то, что для своего возраста Судзуки Кен и впрямь был довольно смышленым ребенком, это не значило, что он не любил сказки или сильно отличался от своих сверстников. Мальчик, как и все остальные ребята, был очень активным, любил гулять и играть в подвижные игры на свежем воздухе, разве что… делать это Кену было не с кем. Такой большой город, как Осака, населяет множество детей его возраста. Они играют на площадках до самого вечера, ходят друг к другу в гости, а ещё придумывают различные беззлобные прозвища. И Судзуки поначалу принимают в свои компании с распростёртыми объятьями. А затем случайно выясняется, что приняли его по ошибке и водиться, на самом деле, никто с ним не собирается. Так уж вышло, что столь дружелюбный ребёнок не мог поладить ни с кем из своих ровесников. Однажды одна девочка назвала Кена прилипалой, когда тот уж очень увлеченно рассказывал о фильме про космос, который показывали по телевизору как назло, именно в тот момент, когда Кену нужно было идти спать. Дети считали его заучкой, а все рассказы скучными и бессмысленными. Как только Кен начинал делиться своими наблюдениями или мыслями, его перебивали, не дослушав и предложения. На что кареглазый парнишка лишь вздыхал и садился где-нибудь вдалеке от остальных, устремляя свой взгляд на нечто, привлекающее его внимание, будь то лазурно-чистое небо или же герой-муравей, взобравшийся на травинку. Соседские ребята странно косились на вечно одинокого Кена, но компанию составлять ему никто не желал. Более того, сверстники избегали Судзуки, ведь все взрослые, включая их родителей, завистливо восхищались и хвалили мальчишку, вечно ставя Кена в пример своим невоспитанным детям.

“Может из-за этого Мия не захотела со мной дружить?” – задумался Кен, перелистнув очередную страницу книги, с толстой и яркой обложкой. Внезапно занятие мальчика прервал шум в коридоре и голос мамы:

– Кен, дорогой, спустись вниз. К нам кое-кто пришел.

Мальчик от неожиданности испугался и быстро закрыл книгу со сказками, заталкивая её глубоко под зелёный шкаф.

“Пришел? Неужели у нас гости? Но мама обычно предупреждает меня, чтобы я успел прибрать комнату” – крутилось в голове Кена, пока тот резво спускался по лестнице – “Кто же…” – ответ на вопрос мальчика оказался прямо в проёме входной двери. На пороге стоял отец в рабочей полицейской форме, но он не был один, рядом с ним у двери мялся хмурый мальчишка. У него были светлые, почти пепельные волосы и голубые глаза, как показалось Кену, полные злобы и обиды. Светловолосый парнишка нервно поправлял рукава своей черной кофты, опустив глаза вниз.


– Родной, это Такимура Аято, сын тетушки Каори, он поживет с нами некоторое время, хорошо? – сказала мама, положив руку на плечо сыну. Отец в этот момент нагнулся к голубоглазому парнишке и что-то не спеша проговорил. На все слова Судзуки старшего Аято лишь кивнул и с пренебрежением посмотрел в лицо Кену. Взгляды мальчишек пересеклись, и что-то остро кольнуло в груди кареглазого. Кен почувствовал ненависть, которую так и испускал Аято своим пронзительным взглядом. По телу мальчика прошлась дрожь, и он ощутил обиду к столь неприветливому гостю.

– Ладно, вы пока пообщайтесь, познакомьтесь, а нам с мамой нужно обсудить некоторые вещи, – проходя мимо Кена, отец нагнулся к уху сына, добавляя. – Будь с ним вежлив. И не задавай много вопросов, – через несколько секунд родители скрылись за полупрозрачной дверью, ведущей на кухню.

Спустя минутное молчание, сопровождающееся «увлекательным» рассматриванием пола, стен и потолка, Кен не выдержал и решил начать диалог:

– Привет. Я Судзуки Кен, но если ты хочешь стать моим другом, то можно просто Кен. А ты чего к нам приехал? И почему ты один? А ты любишь читать? – проигнорировав наставление отца, мальчишка завалил нежданного гостя вопросами. Все никак не унимаясь, Кен продолжил свой ненарочный допрос. – А твои родители? Они же заберут тебя завтра или сегодня вечером? Как ты относишься к объятьям? Я вот их люблю. Давай обнимемся что ли, друг.

После этих слов Кен кинулся к гостю, широко раскинув свои руки, но как только он приблизился к светловолосому, тот оттолкнул его так, что мальчик плюхнулся на пол и сильно ушибся. Аято хмуро поджал губы и сдвинул брови к переносице.

– Не приближайся ко мне. Никогда! – громко отчеканил Такимура.

Аято быстро рванул на второй этаж, кажется, забежав в комнату Кена и громко хлопнув дверью. А озадаченный такой резкой реакцией обладатель белой рубашки и теперь, наверняка, синяка на руке остался сидеть на полу, потирая ушибленный локоть в полном недоумении.

“Почему он такой злой? Приехал в гости и сразу в драки. Грубиян, надеюсь, он не останется у нас надолго. С чего он вообще здесь?”

Кен хотел пойти с этим вопросом к родителям на кухню, но остановился у закрытой двери, услышав кусок из их разговора.

– Ты уверен? – поникший голос мамы звучал чрезмерно взволнованно.

– Да. Я уже все решил, и остались лишь формальности. Он будет тут. И это не обсуждается.

– Бедный мальчик. Пережить такое в шесть лет…

– Думаю, месяца будет достаточно, чтобы уладить все вопросы.

Слушая непонятный взрослый разговор, Кен переминался с ноги на ногу. Его рука потянулась к дверной ручке… но остановилась, едва пальцы коснулись холодного дерева. Через мгновение мальчик начал медленно, не спеша отходить назад, шагая до тех пор, пока перила лестницы не уперлись в его затылок.

Когда Кен поднимался по ступенькам, в его голове крутились фразы, подслушанные из кухни: «Бедный.... Остаётся у нас… Пережить…Месяц». В груди Кена непривычно заныло. Мальчик, поднявшись наверх, сразу устремил свой взгляд на дверь его спальни. Кен закрыл глаза, глубоко вдохнув, и через несколько секунд распахнул их, уже с искренне-большой улыбкой на лице. Медленно, с легким опасением и детским интересом, малыш открыл дверь в комнату… Там, на краю кровати, спиной к нему сидел Аято, поджав тонкие ноги к груди. Кен заметил, что когда он зашел, белокурый дернулся, через секунду вновь приняв каменное положение. Подойдя к кровати и юрко запрыгнув на нее, Кен развернулся спиной к пепельноволосому, облокотившись на его спину.

Ладошки Аято вспотели, а биение сердца казалось замедленным донельзя. Он нервно сглотнул, ожидая дальнейших действий Кена. Но их не последовало и через минуту, и через три, и через пять… Наконец Судзуки, громко и неожиданно, но заговорил:

– А скоро звездопад обещали.

Аято, замявшись, буркнул в ответ:

– Скоро… Насколько это скоро?

– Месяц, в самом конце мая.

– Разве это скоро. Уже и позабыть успеешь ты о своем звездопаде.

– А вот и не забуду, о таком нельзя забыть! – резко подхватился в возмущение Кен.

– И что в этом такого. На небе каждую ночь звезды сверкают.

– И день.

– О чем ты?

– Звезды сверкают и днём. Просто они не видны из-за солнечного света.

– А ты умный видно? – усмехнулся Аято.

Кен внезапно притих и как-то напрягся, начиная неловко теребить рукой края белоснежной рубашки.

Всё еще не поворачивая головы, Аято продолжил размеренно говорить:

– А я и не знал об этом, хоть и старше тебя.

– Откуда знаешь, что старше? Мне уже пять с половиной, это целая ладошка, да еще и пол пальца.

– Мне уже шесть. Это ладонь, да еще и целый палец.

– Вот оно как… Значит, на этот раз я ошибся, – сделал вывод Кен и улыбнулся своей лучезарной улыбкой.

– Мелкий ты, а пытаешься взрослым казаться, – грустно усмехнулся Аято.

– Эй! – вновь возмущенно воскликнул Кен. – Ты старше меня всего на пол пальца, а говоришь так, словно на целую руку! – Кареглазый поджал губы и развернул Аято к себе лицом. – Вот хочешь, я тебе сегодня вечером покажу кое-что?

– Не хочу. И я же сказал, отстань от меня, – Аято скинул руки Кена с себя, слез с кровати и гордо расположился на полу.

– Вот же упрямый. Не хочешь – как хочешь. Один пойду… снова, – на последнем слове голос Кена заметно притих. Глаза мальчика, не моргая, смотрели сквозь плюшевого медведя, сидящего посередине комнаты.