На дурацкий вопрос я, само собой, не ответила.

– Завтра я буду здесь с четырёх. Зайди ко мне до начала смены, – дождавшись чуть поспешного кивка, я позволила себе ещё немного полюбоваться на перекошенную морду маршала Стенка и, выразительно глянув на экран персоналки, коротко бросила: – Свободны. Идите, готовьтесь к выездам.

Само собой, Марсел вылетел за дверь, не дожидаясь окончания фразы. Я мстительно ухмыльнулась ему вслед – нашёл, мать его, бабёнку! – и похвалила себя за удачную диверсию.

Во-первых, вся эта компашка дружить против меня больше не станет. Во-вторых, я им показала, что требовать буду жёстко, но разумно. В-третьих, вполне справедливо избавилась от подпевалы покойного ликвидатора, одновременно поощрив другого маршала, хорошо проявившего себя в непростой ситуации…

Хаос, Судьбы Прядущий, я точно заслужила кофе. Нет, два!





Глава 8




Нижний Моэргрин, как и все подобные районы в крупных городах – сплошь мусор, шум, запах всего и сразу. Приют нищих. Убежище головорезов, как называют его в народе. И это при том, что несколько лет назад, когда Кэм только примеривалась к креслу префекта, Дар и Стефан вырезали почти всё Приречье, заручившись поддержкой пары предприимчивых ребят. И спалили к Хаосу половину района, оставив тех, кого отправлять на корм рыбам в реку Стир было неразумно, без места для сходок. Славное было времечко, рискованное и интересное.

Времена нынешние тоже не отстают. Поскучнее будут, факт, однако же в нормальном спокойном мирке никак не увидеть оборотня в компании вампира. Во вполне такой приличной компании – никто никого не доедает, не ищет подобающий случаю кол и серебряные пули.

Дар покосился на своего спутника, вертящего в пальцах сигарету и недобро косящегося на выглянувшее из-за туч солнце. Вопреки всем детским страшилкам, вампиры не боятся солнечного света, не горят от него как факелы. Но не любят. Притом чем старше, тем сильнее не любят. Гаррету не так давно за три сотни лет перемахнуло, если верить метрикам; увидишь его днем – считай, где-то что-то сдохло. Или конец света не за горами.

Насчет конца света Дар, конечно, малость перегнул. А вот со «сдохло» вполне себе попал в точку. Иначе ничем не объяснить, с чего вдруг остроносый хмырь позволяет себе столько эмоций. Волнение, нервозность на грани истерики – ничем таким от вампиров обычно не пахнет. Кровью и могильной стужей, но не страхом за кого-то.

– Ты меня позвал, потому что у тебя спички закончились?

– Вот уж нет, – Гаррет наконец закурил, выпуская облачко едкого дыма и заставляя поморщиться. Дар, как и все оборотни, эту дрянь не любил. – Скажи-ка мне, гро Маграт, когда ты заставишь работать своих полицейских сучек?

Дар опешил. Нет, вовсе не от тона, хотя любой другой альфа уже грыз бы горло клыкастому ублюдку. От самой формулировки. Копов он всех поголовно считает теми ещё суками, но чтобы «своими»? Не-не, не надо ему такого счастья, пусть Делатт с его халатиком остается своим собственным.

– К делу, Тамри́т, я не гадаю по степени чужой наглости.

Гаррет сплюнул на землю, затянулся снова. Да так и отбросил вонючую гадость; тут же, впрочем, полез за следующей.

– Мои… дети пропали. Мои и Аланы. Последние обращённые. Свежие, вкусные, молодые и красивые, способные к деторождению. Все трое, Шандар! А сучьи копы вместе с сучьей инквизицей и ещё более сучьими охотниками послали меня вроде бы по разным адресам, но направление в итоге одно. Мерзкий вампир и его отродья не достойны их внимания!

Дар нахмурился. Оборотней и вампиров не любят – факт, с которым ничего не поделаешь. Но чтобы отказать в помощи второму вампиру Севера? Пожалуй, Гаррет прав – пора бы напомнить копам их место.

– Когда ты видел их в последний раз? – на всякий случай уточнил Дар. Вампиры не такие уж и паникеры, но недавно распрощался с жизнью официальный ликвидатор округа. Немудрено обзавестись паранойей.

– Три дня, – сухо отозвался Гаррет. – Я не впечатлительный, Шандар. Знаю законы и наивно верю в инстинкт самосохранения у всех, чей уровень развития выше, чем у голубя. Кто решится навредить детям дома Тамрит?.. Сначала мы обыскали всё сами. Копов с их расистскими заморочками оставили на крайний случай.

– Я поговорю с Делаттом. Передам старине Анри привет. Он проникнется, обещаю. Через час тут будут все копы округа за компанию с маршалами и инквизицией. Отработают свой хлеб.

– Нет, – Гаррет покачал головой. – Нет. Я найду своих детей сам. А ты мне поможешь, – и добавил, не иначе как пересилив себя: – Пожалуйста. Кого-то похожего на них видели здесь.

Он протянул бумажку с криво нацарапанным «Приречье, третья линия». Большая улица, а точнее – сплошь промзона на несколько километров. Не обойдешь до ночи, хоть ты вампир, хоть оборотень.

– Расплывчато.

– Поэтому ты. А не Алана, не мои крысята, не весь тот сброд, который на меня работает, – вместо бумажки в его руке появился кусок ткани в мелкий цветочек, не иначе как от девичьего платьица. – Сможешь унюхать?

Стоило бы вскинуться, мол, я тебе что, собака? Ну или отправить к кому попроще, вроде собственных бет, сильных и с не менее острым обонянием.

– Почему именно я? – уточнил Дар. – Не то чтобы я против, но…

Гаррет хмыкнул. А в воздухе разлился запах его ярости.

– Это мои дети, Шандар. Я хочу их найти и вернуть домой. А если с их голов вдруг упал хоть один волос, – его голос стал напоминать шипение змеи, ядовитой и большой, способной задушить в своих кольцах, – я досуха выпью тех, кто причинил им вред. После чего вырежу всю полицию, инквизиторов и охотников вместе с половиной города.

Выпьет. И вырежет. Вампиры хоть и эгоистичные сволочи, однако за своих убьют кого угодно. А уж Гаррет так тем более – не какой-нибудь дикарь, обращенный первым встречным вампиром. Родной сын местного вампирьего лорда, воспитанный в крепости Тамрит со всеми привилегиями. В заботе, в том, что вампиры считают любовью. А ещё – в еженощной долбёжке законов и правил, с невесть каких времён декларирующих, что наказанием за смерть может быть только смерть убийцы. А заодно и всех причастных, к коим Гаррет с Аланой легко отнесут и копов, и маршалов, вовремя не поднявших свои жопы.

Жёстко, зато работает.

И придётся помочь, хочется того или нет. Среди этих самых маршалов с недавних пор числится одна очаровательная тигриная задница, на которую у Дара свои виды.

– И ты что, решил, я тебе индульгенцию выпишу? Гаррет, скорее я сверну шею тебе. Беспредела в Моэргрине не будет.

– Нет. Но ты меня поймёшь…

«…и не дашь наделать глупостей» повисло в воздухе.


Не даст. Но Дару очень сильно захотелось, чтобы детишки вампирьего семейства попросту решили развлечься с незаконными веществами и отдохнуть от своих новых клыкастых родичей. Дар бы вот захотел, вампиры – те ещё гады. Впрочем, как союзники куда лучше республиканской швали.

Да кто угодно лучше.

Третья линия встретила тишиной. Опасной, будто неведомый хищник затаился в кустах. Забавные ассоциации, учитывая, что хищники тут как раз они – с острым слухом, нюхом и невероятной силой. Дар принюхался к клочку ткани – разноцветный лоскут пах девичьими духами, молодым женским телом, совсем немного – кофе. Новообращённые поначалу очень сильно привязаны к прошлым привычкам. Зависимы от них, порой даже сильнее, чем до обращения.

– Чувствуешь что-нибудь? – Гаррет то и дело оглядывался по сторонам, словно выискивая взглядом своих «деток». Нелогично и глупо, однако же Дар его прекрасно понимал – они с Кэм всего однажды потеряли Хоту и едва не спятили от беспокойства.

– Ничего.

И это, Хаос подери, ой как плохо.

Нет, жизни в любом подобном месте всегда достаточно. Во всём её многообразии. Кто-то работает на лесопилке и в мастерской, прячущейся среди многочисленных складов и заборов. Где-то перекликаются люди, разгружая товарный поезд. Откуда-то издалека тянет дешёвой лапшой и, кажется, жареной крысой. Ну а что, та же еда; главное, прожарить хорошенько и сдобрить специями, чтобы убить заразу. Но вот девичьими духами не пахнет точно. И вообще вампирами. Ими всегда пахнет слабо, но запах пролившейся на сырую землю крови сложно спутать с чем-то иным.

Кровь.

Дар замер, потянул носом воздух и сморщился. Нет, всё же ничто не заставит его полюбить этот запах. Гаррет, судя по всему, тоже его почувствовал, замер и весь напрягся.

– Тоже чуешь?

– Кровью пахнет, – Дар повертел головой, прикрыл глаза, пытаясь понять, откуда исходит столь сомнительной прелести аромат.

Гаррет понял первым. Дёрнул его за рукав, кивнул в сторону давно заброшенного сталелитейного завода – уже давно всей металлургией в Грейморе заведуют гномы, да и люди предпочитают работать на них же. Причина всё та же – кто угодно лучше республиканской швали, даже жадные бородатые коротышки.

Завод оказался не такой уж и заброшенный. Во-всяком случае, люди тут точно имеются. Бродят неподалеку, переговариваются о чем-то. Одежда, правда, совсем не похожа на ту, что положено надевать рабочим всяческих заводов. Да и нищим, облюбовавшим очередные развалины. Обычная одежда. Обычные же люди, да вряд ли из тех, кого можно назвать приличными. Приличные в таких местах не встречаются.

Дар принюхался снова. Кровью тянет куда ощутимее. Ещё порохом и оружейной смазкой. Значит, у тех двоих, что курят сейчас у входа, есть оружие.

– Дерьмо, – ругнулся он шепотом. Переглянулся с Гарретом. – Оставайся здесь. Я проверю, что там за стражи нашей рухнувшей экономики.

– С чего бы? – предсказуемо возмутились в ответ.

– С того. Вдруг серебро? Если ранят меня, мне просто будет очень больно, а если тебя… Не хочу дарить Алане твой труп.

Гаррет фыркнул, но на месте остался. Хорошо, Дар любит, когда его слушают.

Из укрытия, оно же куча мусора, оставшаяся с тех времен, пока завод работал, Дар вышел… громко. Наступил на ветку, отчего та хрустнула, тут же поднял руки вверх – два девятимиллиметровых ствола, нацеленных в грудь, у всякого разумного существа вызывают именно такую реакцию.

– Эй, ребятки, давайте-ка без истерик…

Без истерик не вышло: его узнали почти сразу же. Да только не устрашились, хотя должны были. И оружие убирать не спешили.

Выстрелили. На их несчастье, стрелки из них оказались не очень. Дар увернулся, ушёл в перекат. Мог бы обернуться медведем, но они того не стоят. Слишком медленные, слишком слабые. Не смогли даже заметить, как он прыгает на одного из них. Чужие позвонки легко сломались под ладонями. Шея второго хрустнула тоже: его клыкастому спутничку надоело оставаться в стороне.

– Мы могли бы спросить, какого Хаоса тут творится, – заметил Дар, поднимая пистолет и вытаскивая обойму. Серебро, как он и предполагал. – Или не могли бы…

Точнее, ничего не добились бы – на руке одного из людей виднелся браслет. Полоса грубо выделанной стали, ничего красивого. Не считая гравировки в виде следов от когтей. Художественно. И слишком понятно для тех, кто хоть раз видел этот знак.

Дар видел. И шеи тем, у кого такие забавные вещички имелись, уже ломал. Моркул – радикалисты, ненавидящие всех, кто не человек. Да и людей они тоже не особо любят, если те не белые гетеросексуальные мужчины. Ну хоть без претензий к цвету глаз и волос, но всё равно ублюдки каких поискать.

«Вот же трижды долбаный Хаос!»

Гаррету хватило одного взгляда, чтобы побледнеть сильнее обычного. Это казалось невозможным и даже забавным, однако не до смеха. Если молодые вампиры попали в руки Моркул, скорее всего, их уже нет в живых.

– Поторопимся, – бросил он холодно, первым шагнув в темноту ангара.

Запах крови усиливался с каждым шагом, с каждым поворотом. Стрёмно это – лазить по заброшкам, зная, что за каждым углом ты можешь обнаружить того, кто охотится на тебя. Ещё хуже – знать, что можешь найти тела тех, кого хочешь видеть живыми. Жутко, раздражающе, злит неимоверно.

Лёгкий флёр девичьих духов донёсся до него внезапно. Слабый, из-за прочих запахов почти незаметный, но очень неожиданный. Дар кивнул в ту сторону, откуда тянуло. В конце ангара виднелась дверь, из щелей лился тусклый свет.

В воздухе витал пугающе знакомый аромат – хлористо-спиртовой, с навязчивой лимонной ноткой. Дар не помнил химического названия (у него вообще с химией ещё со школы не заладилось), но между собой они эту отраву звали слабителем. Нетрудно догадаться, для чего используется такая алхимическая смесь: чтобы ослабить молодых вампиров, без того не очень и сильных.

Они наверняка толком и сопротивляться не могли, когда их били, истязали, резали…

Троица вампиров лежала в одной куче – безобразное месиво истерзанных тел, белёсых конечностей; длинных волос, слипшихся в один кровавый колтун. Двое парней, оба мертвее некуда. Девчонка, похоже, ещё жива – не успели её добить, бросили помирать обескровленную, отравленную слабителем и серебром.

Дар подошёл поближе – заставил себя подойти, если уж быть откровенным, – пригляделся, прислушался. Едва различимое сердцебиение слабым эхом отдалось в ушах. Звук шёл от бездыханной с виду девушки… хотя какие тут могут быть варианты? У её приятелей под рёбрами торчат серебряные ножи.

– Она жива, – проговорил он тихо. И уже громче повторил, для замершего каменным изваянием Гаррета. – Она ещё жива!

Да только вот ненадолго, если оставить её так. Если не дать того, что нужно.

Запястье он разорвал своими же зубами, поднес ко рту девчонки. Бледные губы едва виднелись на окровавленном, изуродованном лице. Вампиры не люди, даже от серебра раны заживут без следа. И память ей наверняка подчистят… лучше бы ей не помнить всего, что тут случилось. Не помнить, отчего разорвано её платье, а бедра почти чёрные от синяков.