На лице кляксой расплывалась саркастичная улыбка. Вот об этом я не думала. В какой-то мере я рвалась к успеху действительного из-за деда-эльфа, но это было несколько извращенная жажда признания. Жажда мести.

Хотелось, чтобы однажды, когда я доползу до вожделенной вершины, окажусь на такой высоте, что можно будет в свое удовольствие плевать другим на головы, – тогда мои родственнички-эльфы узнают, кого именно потеряли, узнают, что я преуспела вопреки всему. Без чьей-либо помощи.

Конечно, я сама родилась в относительно благополучной семье, пусть даже родители и развелись в итоге, но мне не пришлось узнать ни нужды, ни пренебрежения окружающих, не приходилось с криком и дракой доказывать, что отец как таковой все-таки есть и меня никто не нагулял… А вот маме пришлось хватить всех этих прелестей жизни внебрачного ребенка сполна: свое детство и юность она провела не в прогрессивной Иллэне, а в куда более патриархальном пригороде, где порядке похлеще, чем несколько веков назад, и каждая тетка, замершая у окна, вправе поливать грязью тех, кто не вписывается в ее крохотные рамки добропорядочности.

– Мне дела нет до признания эльфийских родственников, – честно ответила я. – Столько лет жила без них и дальше намереваюсь продолжать в том же духе. Единственное, чего хочу – совладать с этим так некстати проснувшимся атавизмом, который грозит свести меня с ума.

Тем более, даже если меня действительно официально примут в клан Соловья, обретенные родственнички с гарантией не воспылают ко мне нежной любовью. Для них я буду убожеством, позорным пятном на гербе.

– Клан Соловья богат и влиятелен, – обронил ларо Анейрин. – Присоединиться к нему выгодно. Такие предложения делают невероятно редко, Лэйси.

Можно подумать, меня купишь.

– Мне хватает и того, что заработала собственным трудом. Чужих денег мне не требуется, ларо Анейрин. Клан Соловья прекрасно обойдется без меня, а я, в свою очередь, обойдусь без него. Просто помогите с даром.

Эльф пару минут просто смотрел на меня, будто под микроскопом изучал, честное слово. Чувствовать себя свежеоткрытым микроорганизмом оказалось как-то не слишком приятно.

– Все эти годы ты не казалась мне бескорыстной. Скорее наоборот, деньги ты любишь Лэйси, ведь деньги – это свобода и возможности.

Собственные недостатки никогда не были для меня каким-то особенным секретом. Их я признавала легко и даже примирялась с ними. Никто не идеален, в конце концов.

– Но моя гордость выше моей жажды наживы, – сообщила я на всякий случай, если эльф сам не дошел до истоков моей мотивации. – Мне никогда не стать перворожденной и никогда не сойти за свою среди ваших сородичей, ларо Анейрин. Так что нечего и пробовать.



Вечер прошел продуктивно. В каком-то смысле, разумеется. Хотя Сафире я жизнь определенно попортила, бедняжке пришлось допоздна торчать в загородном особняке с машиной наготове, пока я занималась нелегким делом: отстаивала собственную оригинальность у не вовремя проснувшихся способностей.

Началось все скучно и банально: меня засунули в пустую комнату, в которой звучала нудная музыка, заставили сесть на пол, закрыть глаза и расслабиться. Когда-то я пробовала использовать духовные практики кахэ и старательно медитировала, но в моменты, когда следовало очистить свое сознание от всего мирского и суетного, в образовавшуюся пустоту лезла какая-то дикая пошлятина.

– Нужно осознать самую свою суть, объять ее сознанием, чтобы понять, чего именно пытается лишить тебя проснувшийся дар, – произнес ларо Анейрин в десятый раз за полчаса, которые я пыталась как раз объять необъятное и осознать то, что осознанию, видимо, не подлежало в принципе. – В твоей голове и душе хаос, слишком много желаний и сожалений. Они туманят разум, Лэйси. Эльфов же с самого раннего детства учат отрешаться от всего незначительного и больше внимания уделить космосу, что скрывается внутри, в сознании.

Теперь, по крайней мере, становилось понятно, почему остроухие все сплошь и рядом такие… отмороженные.

– Гармония и покой, Лэйси, гармония и покой, – говорил размеренно и в какой-то мере одухотворенно Анейрин э Аранрод.

Вот только у меня чесалось под лопаткой, мочевой пузырь намекал, что нужно удалиться, в ушах слегка звенело, а эльфийская кухня, кажется, пришлась в желудке не ко двору, и началась тошнота.

– Не вяжется у меня как-то с гармонией и покоем, – честно признала я свое полное поражение в деле осознания собственной индивидуальности. – И… В общем, самоанализ мне тоже никогда не удавался. А можно как-то миновать этот этап? Медитация – точно не мое.

Я открыла один глаз и посмотрела на покровителя. Тот не вздохнул, не выказал никакого неодобрения, но, в целом, выражение лица соответствовало полнейшему расстройству и разочарованию. Я и сама чувствовала себя неважно, особенно представляя, что на следующий день мои глаза может открыть уже кто-то совершенно другой. Эта девушка будет говорить моим голосом, пользоваться моим телом так, как ей заблагорассудится… И, возможно, та, другая, как раз куда лучше меня разберется с космосом в своем сознании и сумеет затормозить процесс смены личностей.

Столько «возможно» за раз, что даже не по себе.

– К моему великому сожалению, Лэйси, без медитации обойтись попросту невозможно, – окончательно добил меня эльф. – Но, видимо, сегодня от тебя ничего не добиться. Попробуй повторить это упражнение перед сном, а теперь можешь ехать домой. Завтра заберу тебя после съемок.

Ноги после этой «медитации» так сильно онемели, что пришлось воспользоваться любезно предложенной помощью ларо Анейрина, который буквально вздернул меня на ноги, подхватив под мышки. Я только шипела и кряхтела: возобновившись, кровообращение принесло бездну неприятных ощущений.

– Позвони матери, поговори с ней, вспомни детство. Попытайся делать то, что ты делала раньше изо дня в день, – раздавал мне советы Анейрин э Аранрод, провожая до дверей. – Попробуй, что ли, Миладу нахамить, как это бывало прежде. Ему полезно лишний раз получить по чересчур раздувшемуся самолюбию, а тебе не лишним будет напомнить себе самой о своей настоящей природе.

Так себе природа, стоит признать, если уж для ее возвращения придется кому-то хамить. Но лучше собственная грубость, чем пришлое совершенство.

Сафира навытяжку ждала в коридоре и заверила Анейрина э Аранрода в своей абсолютной готовности доставить меня к агенту в полной целости и сохранности. Уже начало складываться впечатление, что мои телохранители служат кому угодно, кроме меня. А я – так, охраняемый объект без права голоса.



А утром я открыла глаза в незнакомом месте, в чужой постели и, что характерно, не одна.

Что-то мое альтер-эго вконец распоясалось.

Паника накатила как цунами на прибрежный городишко, грозя колоссальными разрушениями. Усилием воли заставила себя дышать глубоко и размеренно. Истерика точно не поможет. И, вообще, сейчас стоит сосредоточиться на положительных сторонах моего положения, а они наверняка есть.

К примеру, комната чистая, хорошо обставленная, никаких странных запахов не ощущается, значит, есть шанс, что мне этой ночью подвернулся не маньяк и не какой-нибудь ненормальный. Сама я опять же не связана и кроме неизбежного дискомфорта после излишне бурной ночи, никаких неприятных ощущений не испытываю. Это тоже хороший признак.

Оглядевшись, убедилась, что тело под боком одно, судя по развороту плеч, мужское, а еще живое. Дышал неизвестный любовник ровно и размеренно, сжимая в страстном объятии подушку. Лица разглядеть возможности не было, но учитывая неплохой рельеф мышц, я могла смело предположить, что лицо у мужчины тоже окажется вполне приятственным. Да, случайные связи – вещь не самая лучшая, но я еще легко отделалась.

На полу валялись мои вещи, для ночной вылазки другая я оделась демократично, удобно и практично: джинсы, кеды и джемпер. Снимать просто и не мнется. В кармане джинсов обнаружился кошелек и мобильный телефон. Хвала богам, другая я не забыла о таких мелочах, необходимых для нормальной жизни. Хотя она и в прошлый раз ничего не забыла и даже на студию вовремя приехала.

В любом случае, следует как можно скорей собраться и унести ноги, пока любовник не проснулся и не решил продолжить общение. Какую бы форму это общение ни приняло, оно будет исключительно нежелательным.

Двигаться я старалась очень осторожно, даже дышала через раз, но все равно мужчина проснулся.

Потянулся.

Перевернулся…


– Вот же бес, – обреченно простонала я и закрыла лицо руками. Правда, тут же опомнилась, что лучше бы прикрыть грудь: кофту я надеть не успела.

– Уиллер, поздно изображать невинность после всего, что вы со мной делали.

Щадить мои нежные чувства никто не собирался.

– А что я с вами делала? – обреченно спросила я у любовника, пытаясь прикинуть, до каких девиаций могла додуматься другая я.

Спина у него целая и чистая, значит, не порола. Если честно, пройтись по этой лощеной шкуре плеткой я бы не отказалась. Но не судьба.

Мужчина довольно щурился и широко улыбался. Вот уж кого точно все целиком и полностью устраивало в сложившейся ситуации.

– Вот только не нужно делать вид, что память вам внезапно изменила.

Я подхватила с пола кофту, повернулась спиной к собеседнику и поспешно закончила одеваться. Плевать, что деталей туалета не хватает, уже не до таких мелочей. Нужно уносить ноги как можно скорей и как можно дальше, а заодно не помешает привести себя в порядок перед съемками. Кажется, время у меня еще есть.

– Не может изменить то, чего нет, – пробормотала я, прикидывая про себя, сунуть ли лифчик в карман джинсов, сбежать ли в ванную и там надеть этот предмет туалета или – бес с ним! – оставить здесь как трофей Милада.

– В смысле?

Придется все-таки причинить непоправимый ущерб мужскому самолюбию.

– Милад, вы действительно решили, будто я в ясном уме прыгну к вам в постель? – уточнила я у кахэ, на чьей физиономии появилась приятная моему взору озадаченность. Таким он нравился мне самую малость больше.

– Не хотите же вы сказать… – с какой-то совершенно беспомощной детской интонацией пробормотал он и смолк, внимательно меня разглядывая.

Я зло ухмыльнулась и с огромным удовольствие сообщила партнеру по съемкам:

– Вы мало того, что переспали с фальшивой личностью, так еще даже не сообразили, что это не я. Мои искренние поздравления, ларо.

По здравому размышлению, обернулось все не так ужасно, как могло бы. Не маньяк, не маргинал, не незнакомец, с которым, возможно, еще и объясняться бы пришлось. И, хвала богам, не Хитам каэ Неро! Милад в курсе моих проблем и будет помалкивать, учитывая, что его поведение можно вообще расценить как использование беспомощного состояния.

– Я искренне извиняюсь, – как будто бы даже смутился после моих слов. По крайней мере, взгляд отвел и словно сник. – Мне и в голову не могло прийти… Скажем так, ваша субличность весьма достоверна и убедительна.

О да, а мужчина с огромным удовольствием поверит в то, во что поверить хочет. К примеру, что женщина желает разделить с ним постель. Что же, я хотела получить рычаг давления? Я его получила. Может быть, с похотью и не сложилось так, как требовалось, но вина – тоже неплохо.

Вот так и буду себя успокаивать.

Осознав, что, по сути, с женщиной, которая находится в его комнате, его ничего не связывает, Динес Милад потерял обычную спесь, к которой я за время совместной работы успела привыкнуть. Он даже с постели встал, стыдливо прикрываясь простыней, чтобы, не приведи боги, я не узрела некие его стратегические места.

– Вам есть чего стесняться? – с откровенным сарказмом в голосе осведомилась я и из вредности начала разглядывать мужчину так пристально, как только могла. – Вы скрываете какой-то… дефект, ларо Милад?

Возмущению кахэ не было никаких пределов.

– У меня все в полном порядке! Просто не привык демонстрировать тело при… посторонних.

Вот это новость! Я не выдержала и рассмеялась.

– То есть спать с посторонними – вы можете. Здесь все в порядке. Но вот голышом по комнате пройтись – все, никак невозможно.

Кахэ едва не зашипел на меня.

– Тут совершенно другое! С вами у меня ничего не было! Я только думал, что был с вами этой ночью! Словом, вам просто не понять все гармоничное хитросплетение обычаев моего народа! И, видимо, концепция стыда вам тоже неподвластна.

Мой-не мой любовник едва не лопался от возмущения. Вот же презабавная ситуация: пострадавшей стороной вроде как являюсь я, моим телом воспользовались без спроса, а страдает как будто больше Милад.

– Уж простите, что все эти устаревшие ханжеские измышления на тему морали, которые вы, кахэ, так сильно обожаете, меня ни капли не трогают, – фыркнула я и все-таки зашла в ванную. Лучше все-таки закончить свой туалет по всем правилам.

– Если что, я действительно даже предположить не мог, что имею дело не с вами и что вы окажетесь настолько сильно против, – донеслось из-за закрытой двери. – Разницы в поведении не было практически никакой! О, предки… Мне действительно крайне неловко.

Тут я все-таки не смогла сдержаться и захохотала в голос. Потому что ничего настолько глупого мне слышать еще не доводилось. Ситуация становилась все более и более нелепой.

– Ничего более подходящего ляпнуть не могли, Милад? – крикнула я, наспех собирая волосы в короткую косу.

Когда я вернулась в комнату, оказалось, кахэ уже успел полностью одеться.

– Опыта не хватает, – озадаченно отозвался Милад. – Не приходился прежде оказываться в подобных ситуациях.

Думаю, выражение крайнего скептицизма на моем лице сказало все куда лучше слов.

– Нет, я не давал обет безбрачия, – поспешно пояснил южанин. – И ваше альтер-эго не лишило меня невинности. Но никогда, проснувшись поутру, любовница не сообщала мне, будто вообще плохо понимает, что произошло, и она не принимала участия во всем произошедшем. Можете, разумеется, не верить, но для меня это в некотором роде шок.

Звучало еще более забавно.